Ходжа Насреддин 2 страница

В чикагской рознично-торговой фирме "Карсон, Пири, Скотт" обязательства перед потребителями ежегодно выражаются в том, что на вечернем приеме, в котором участвуют все три тысячи рабочих и служащих фирмы, работник, добившийся наилучших показателей в обслуживании потребителей, награждается чеком в тысячу долларов, который ему лично вручает президент фирмы Питер Уилмот. И эта разновидность положительно стимулируемой конкуренции между работниками является одной из причин быстрого продвижения "Карсон, Пири, Скотт" к лидерству в отрасли.

Иллюстрацией важности грамотной системы премирования работников за достижение конечных результатов работы всего предприятия является опыт компании «Ремингтон», сумевшей под руководством Виктора Кайма утроить за 1985–1995 гг. объем продаж и вдвое увеличить долю рынка. Как же В. Кайму удалось сделать это? По его словам, главным фактором успеха стали участие в прибыли и привлечение работников к управлению.

В зависимости от роста производительности труда (число занятых в «Ремингтоне» не увеличилось, несмотря на рост объема продаж) размер заработка работника мог возрасти до 40 процентов за счет премий. В. Кайм создал также специальный фонд в 25 тысяч долларов для немедленного премирования работников, добившихся наилучших результатов в труде, как только их непосредственные руководители информируют его об этом. В. Кайм вызывал таких работников прямо к себе в кабинет и вручал им чеки на 200–500 долларов. Естественно, что не только сами по себе деньги стимулируют рабочих и служащих фирмы к высокопроизводительному труду, но и та форма, в которой это премирование производится. Каждому лестно получить признание своих заслуг непосредственно от президента компании.

Л. Л. Оболенский — легендарный человек. Много переживший, с большим опытом.

В двадцатые годы он был популярным киноактером.

Формально его можно причислить к воспитанникам кулешовской школы. Но только формально, ибо среди кулешовцев Оболенский оставался "вещью в себе". Уже с двадцать пятого года он, по-прежнему снимаясь в фильмах Кулешова и кулешовцев, работал как режиссер, о котором Виктор Шкловский напишет впоследствии как об одном из образованнейших людей нашего времени. О нем можно прочитать в дневниках Сергея Эйзенштейна: "…наконец удалось полностью заполучить в свою школу несравненного Леонида Леонидовича Оболенского". Его называет своим учителем Михаил Швейцер… А из-за плеча режиссера уже выглядывает звукооператор Оболенский — один из первых в нашем кинематографе и первый, кому удалось сделать звук не просто шумовым приложением к «немому» видеоряду, а важнейшим элементом замысла, самой драматургии будущей картины.

Конец тридцатых — начало пятидесятых. «Черный» этап его жизни. Арест, краткая «воля», война, немецкий плен, два побега, монашество в Кицканском монастыре и снова сталинские лагеря…

После освобождения — тревожно-подозрительная Москва, ходолные, неуютные стены ВГИКа… Оболенский уезжает в Свердловск и десять лет работает в научно-популярном кино, затем — блистательные работы на Челябинском телевидении. Еще десять лет жизни…

В начале семидесятых о нем снова вспомнил кинематограф — нужно же было кому-то играть аристократов.

За полтора десятка лет Оболенский сыграл около тридцати ролей. Его любимая — дедушка в фильме "На исходе лета" — получила международное признание: приз "Золотая нимфа" за лучшую мужскую роль на фестивале телевизионных фильмов…

Воспоминания таких людей, как Оболенский, представляют огромную ценность. По квинтэссенции житейских наблюдений, опыта, истинности.

Суждения Леонида Леонидовича о роли личного фактора особенно важны:

"…Я работал в Свердловске, в кино, и ко мне приехал Василий Павлов и предложил мне работать вторым режиссером на Челябинском телевидении — чтобы работать первым, видимо, нужно было давать кому-то взятку.

Он сказал: "Нам нужен кинематографист, чтобы научить делать телевидение, а то мы делаем так: вот тебе радиопередача, подложи под какой-нибудь видеоряд". Я говорю: "А если я начну сам?" — "Начинайте, мы посмотрим, как это делается…"

Рис. Леонид Леонидович Оболенский (1902–1991)

Это была очень интересная работа — телевизионного корреспондента. Почему у меня получалось это? Главный режиссер мне сказал: "Вы очень хорошо делаете съемку, сюжет. Но когда вы в кадре, с кем вы разговариваете?" Я говорю: "С телезрителем". — "Ой, но «его» же так много, в разных районах…" Я отвечаю: "А мне оператор советует: смотри на красную лампочку, зажглась — вот ты и беседуешь со зрителем…" Тогда режиссер говорит: "Леонид Леонидович, я вас очень люблю и всегда смотрю, как вы обращаетесь: не здравствуйте, товарищи, а только здравствуйте! А я, представляете, отвечаю: здравствуй, Ленечка! И начинаю с вами вслух разговаривать".

И я стал говорить с экрана с ним. И случилось невероятное: со мной стали здороваться на улице, а в троллейбусе одна женщина подошла и сказала: вы бы поговорили с моим старшим — никого не слушает, никакого сладу нет. Заговорив по телевидению с одним, я стал говорить с каждым. Не со всеми, а с каждым. Никогда этого не забуду — блестящий опыт старого народного артиста, режиссера телевидения Николая Медведева".

Как это прекрасно и в унисон перекликается с тем, что однажды французы услышали от любимейшей ими певицы, знаменитой Эдит Пиаф: "Я пою не для всех, я пою для каждого".

Примечательно Новогоднее поздравление детям работников аппарата управления в АО "Крым-Континенталь".

Оно было различным по содержанию текста для каждого ребенка. В зависимости от возрастной группы и пола. Я воспроизвожу здесь в качестве иллюстрации послание, которое получил тринадцатилетний сынишка моих знакомых:

Дорогой Коля!

Я, Президент акционерного общества «Крым-Континенталь», приветствую тебя. Скоро начнется новый, 1994 год. Ты станешь старше и, конечно же, лучше, красивее, умнее. Расти быстрее, учись и приходи ко мне работать. Я доволен трудом твоей мамы, буду рад и тебе.

Запомни: «Крым-Континенталь» — это лучшее из того, что есть в Крыму. Ведь здесь трудятся твои родители!

С праздником тебя!

Юрий Васильевич Колесников

"Всякое, — читаем мы у Гельвеция в трактате "О человеке", — величие характера всегда вызывает чувство страха.

Когда Нерина в трагедии Корнеля «Медея» говорит Медее:

"Ваш народ вас ненавидит, мужу верить нельзя.

Против стольких врагов защитит вас кто?"

и та отвечает: «Я», — то это «я» поразительно. Оно предполагает со стороны Медеи такую уверенность в силе своего искусства и особенно своего характера, что пораженного ее личной смелостью зрителя охватывает известное чувство уважения и страха".

Наверное, Гельвецию следовало бы сказать не «страха», а «преклонения». Скорее всего, так оно и есть, и мы имеем дело лишь с проблемой адекватного перевода мысли автора.

И последний пример. Разве не звонко и ответно притягательно, с изумительно родной интонацией, напоминающей детство, маму, друзей-приятелей, воспринимается следующая, сделанная от руки, как бы по-свойски, приписка в рекламном объявлении:

Лицом к лицу лица не увидать,

Большое видится на расстояньи.

(Сергей Есенин)

"Отступить, чтобы лучше прыгнуть".

(Французская поговорка)

Все гармоничнее, и естественнее, и более в согласии с собой и с окружением, когда оно соприкасается не впритык, не нос к носу, а на удалении…

У Сергея Николаевича Булгакова (1871–1944) есть мудрая статья "На пиру богов. Pro u contra. Современные диалоги". В ней двое полемизируют о социализме. Один из них — светский богослов. Другой — писатель.

"Я, — говорит богослов, — такого низкого мнения о духовной сущности социализма, что даже отрицаю за ним способность иметь кризисы. Социальные революции вообще буржуазны по природе, если только не считать некоторого количества фанатиков, ослепленных бредовой идеей. А так как мещанство вообще бездарно и бесплодно, то такова же и социальная революция. Здесь нелицеприятнее всего свидетельствует эстетическое чувство.

Попробуйте подойти к интеллигенщине, к демократии и социализму с эстетическим мерилом, и вы увидите, что получится. Как бездарна и уродлива русская революция: ни песни, ни гимна, ни памятника, ни жеста даже красивого. Все ворованное, банальное, вульгарное. Лоскут красного кумача да Марсельеза, украденная как раз в то время, когда мы подло изменили французам. В один из первых еще дней революции мне пришлось созерцать на одной из московских улиц шествие. Я человек спокойный и в общем настроенный народолюбиво, но во мне тогда клокотали презрение и брезгливость. То, что настолько безобразно, скажу даже, гнусно, не может быть и правдивым".

Писатель тоже не в восторге от социализма, но он сторонник более взвешенного подхода. "По существу, слышим мы его наставительное замечание, — всякая картина требует определенной перспективы. Весенний поток прекрасен и могуч, но, рассматриваемый вблизи, он состоит из пены и грязи".

И вот что интересно. Богослову сразу же открывается другое измерение в только что подвергнутом им критике социальном событии в России. "Впрочем, я готов сделать вам уступку", — после раздумий говорит он писателю.

Комментируя их обмен репликами, Булгаков говорит: "Надо иметь мудрое благостное сердце, чтобы различить истинное". И помнить о "правиле отстояния", соглашаясь с философом, добавим мы.

158. Закон "оттиска личности"

Подобно печати на документе люди метят собой свой след во времени. Делают они это, отливаясь, так сказать, в бронзу высказываний, в которых концентрируют свое понимание жизни, задают ракурс рассматривания своих дел и свершений потомками.

Незадолго до смерти собрал Чингиз-хан своих полководцев и наследников и спросил их, в чем заключается высшая радость и наслаждение мужчины. Все без исключения ответили: в соколиной охоте. Тогда Чингиз-хан огорченно заметил:

"Вы нехорошо сказали! Величайшее наслаждение и удовольствие для мужчины состоит в том, чтобы подавить возмутившегося и победить врага, вырвать его с корнем и захватить все, что тот имеет, заставить его замужних женщин рыдать и обливаться слезами, в том, чтобы сесть на его, хорошего хода, с гладкими крупами, меринов, в том, чтобы превратить животы его прекрасноликих супруг в ночное платье для сна и подстилку, смотреть на их разноцветные ланиты и целовать их, а их сладкие губы цвета грудной ягоды сосать!"

Кто после этого — и из людей сегодняшних — скажет, что ему не ясно, кто такой Чингиз-хан и каково его кредо? Вот оно — оживление давно умершего человека благодаря его оттиску!

159. Закон "ощипанной курицы"

Рис. Маршал И. В. Сталин

Якобы собрал как-то И. В. Сталин своих ближайших соратников и говорит: "Вы, мол, все голову ломаете, как управлять народом, чтобы все люди, сколько их есть под солнцем, все, как один, в глаза мне глядели. Моргну — все бы моргнули, открою очи — все бы открыли, и чтобы был я для всех, как живой Бог, ибо давно сказано: царь не Бог, но не меньше Бога. Сейчас я и научу вас, как следует обращаться с народом. И велел принести ему курицу.

Ощипал он эту птицу живьем, у всех на виду, всю как есть, до последнего перышка, что называется, до красного мяса, остался только гребешок на голове бывшей хохлатки. "А теперь смотрите", — сказал и пустил голую курицу на волю. Ей бы кинуться прочь, куда глаза глядят, но она никуда не бежит — на солнце нестерпимо от жары, а в тени ей холодно. И жмется она, бедняжка, к голенищам сталинских сапог. И тогда бросил ей вождь щепотку зернышек — и она за ним, куда он, туда и она, а иначе, ясное дело, пропадет курка с голоду. "Вот как надо управлять народом", — только и сказал в назидание.

160. Закон "парадокса коллегиальности"

Объединение людей в противодействующие группы необходим — оно порождает выворачивание здравости. Этот парадокс коллегиальности был подмечен еще в Древнем Риме, где зафиксирован лаконичной оценкой: "Каждый сенатор — добродетельный человек, а вместе сенат — злая бестия."

Обычно говорят, что целое не сводимо к сумме составляющих его частей. Эту мысль следовало бы уточнить: целое вообще не состоит из своих частей. Рубль состоит из копеек, но он — не копейка и не копейки.

Вода в стакане состоит из капель, но она — не капли.

Москва состоит из москвичей, но она — не они. Сиреневое масло — конгломерат соков из цветочков сирени; каждый из них нежно пахнет, а если нюхать жидкость "сиреневого масла", то можно даже отшатнуться, настолько запах меняет знак.

Да, целое — это сумма. Но сумма не субстратов частей, а их свойств, т. е. порой даже не их, а их отношений к другим предметам. Собираясь вместе, части резко меняют узор своих прежних взаимоотношений, кроме того, появляется новый узор их взаимного влияния друг на друга. И они становятся неузнаваемыми, как неузнаваемым становится поведение зеркал во взаимном друг друга отражении.

161. Закон "парадокса конкуренции"

Чем больше мы критикуем продукцию других производителей аналогичного товара, тем меньше оставляем шансов для сбыта своего продукта.

Из воспоминаний Дейла Карнеги: "…Несколько лет назад в одну из моих групп поступал ирландец Патрик О`Хэйр. Как же он любил ввязываться в споры! В свое время он работал шофером и пришел ко мне потому, что пытался без особого успеха наладить торговлю грузовыми машинами. Несколько заданных ему вопросов выявили тот факт, что он постоянно ссорится именно с теми людьми, с которыми пытается торговать, и восстанавливает их против себя. Если потенциальный покупатель говорил что-либо неуважительное о предлагаемых Патом грузовиках, тот приходил в ярость и сразу же набрасывался на клиента. В те дни за Патом часто оставалось последнее слово в спорах. Впоследствии он сказал мне: "Покидая чей-либо кабинет, я часто говорил себе: "Ну я и выдал этому типу!" Верно, я ему выдал, но зато ничего ему не продал".

Первая моя задача заключалась не в том, чтобы научить Патрика О`Хэйра хорошо говорить, сначала нужно было научить его воздерживаться от разговоров и избегать словесных сражений.

Теперь О`Хэйр — один из лучших торговых агентов в Нью-Йорке. Как ему удалось этого добиться? Вот что он рассказывает об этом сам: "Теперь, если я захожу в кабинет покупателя и он говорит: "Что? Ваш грузовик? Он никуда не годится. Я и даром его не возьму. Я собираюсь купить грузовик такого-то", — я отвечаю: "Послушайте, дружище, грузовик такого-то — хорошая машина. Если вы купите грузовик такого-то, вы не ошибетесь. Эти грузовики изготавливаются прекрасной фирмой и продаются хорошими людьми".

Тогда ему нечего сказать. Для спора нет места. Если он заявляет, что грузовик такого-то — самая лучшая машина, а я подтверждаю, что так оно и есть, он вынужден остановиться. Он не может повторять весь день, что "это самая лучшая машина", если я с ним согласен. Затем мы перестаем говорить о таком-то и я начинаю толковать о достоинствах нашего грузовика.

Было время, когда такая перебранка приводила меня в бешенство. Я начинал спорить, возражая против достоинств грузовиков такого-то, и чем больше я ругал их, тем больше их хвалил мой потенциальный покупатель, а чем больше он их хвалил, тем больше он убеждал себя в достоинствах продукции моего конкурента.

Сейчас, оглядываясь назад, я поражаюсь, как мне вообще удавалось что-либо продать".

В конце 80-х годов одна британская телевизионная компания подала в суд на фирму, выпускающую мебель. Агенты фирмы рекламировали свою продукцию следующим образом: "В креслах нашей новой модели можно очень удобно и крепко заснуть перед экраном телевизора во время любой передачи…"

Знай телевизионщики о "парадоксе конкуренции", могли бы обойтись и без суда.

162. Закон "парадокса правды"

"Правдивый человек в конце концов приходит к пониманию, что он всегда лжет".

(Фридрих Нищие)

Рис. Фридрих Вильгельм Ницше (1844–1900)

163. Закон "парадокса убедительности"

Превышение убедительности доводов сопровождается их отторжением.»

Этот закон помогает многое понять и объяснить. Даже в такой невероятной истории.

Чтобы привлечь больше посетителей, владелец ночного ресторана в Колумбии, административном центре в штате Южная Королина, пригласил женскую танцевальную группу, которая выступала в чем мать родила на сцене. От клиентов отбоя не стало. Но нашлись двое прилежных полицейских, которые подали в суд на владельца злачного места и исполнительниц. Чтобы показать перед судебными заседателями, сколь аморальным выглядит весь спектакль, полисмены прямо в зале повторили представление: кривлялись, вертели бедрами, симулировали любовные сцены. И при этом вздыхали и издавали другие соблазняющие звуки. Однако судебные заседатели, посмотрев всю «программу» до конца, зааплодировали полицейским, отметив, что все это очень интересно и сегодня же вечером они отправятся посмотреть на настоящее представление. Обвинение же сочли недоказуемым…

164. Закон "пассионарности"

"Почему Александр Македонский шел в Индию и Среднюю Азию, хотя явно там удержаться не мог, и ограбить он эти земли не мог, не мог доставить награбленное обратно к себе, в Македонию, — почта тогда работала очень плохо? Потому, что его толкало что-то такое, что было внутри него.

Оказывается, что у человека есть ocoбый импульс, называемый пассионарностью. Это не просто стремление к достатку и прямой выгоде, а стремление к иллюзорным ценностям".

(Л. Н. Гумилев)

Лев Николаевич Гумилев (1912–1992), сын поэтессы Анны Ахматовой, автор этнологии — науки об этносе ввел в научный оборот термин «пассионарность», образовав это слово от латинского passio — страсть.

Прислушаемся к Гумилеву.

Рис. Лев Николаевич Гумилев

"Пассионарность. Это слово вместе с его внутренним смыслом и многообещающим содержанием в марте 1939 года проникло в мой мозг, как удар молнии. Я тогда находился в Крестах. Эта ленинградская тюрьма казалась мне после лагеря обетованной землей. Там можно было залезть под лавку и лежать. И у меня возникла мысль о мотивации человеческих поступков в истории.

Я выскочил из-под лавки, побежал по камере. Вижу, на меня смотрят, как на сумасшедшего, и залез обратно.

Откуда взялось это слово — неизвестно, но для чего оно, как им пользоваться и что оно может дать для исторических работ, было вполне понятно: история любого этноса укладывалась в колыбель описанной схемы (толчок — подъем — перегрев — упадок — затухание), а отдельные зигзаги учитывались пропорционально их значению. Оказалось, что любая живая система, будь то этнос или организм, развивается единообразно. Внезапно в ней появляется некоторое количество людей, наделенных пассионарностью, — пассионариев.

Историческое время от вспышки до затухания совпадало с фазами этногенеза и отвечало им полностью. Это были как бы "возрасты этноса", определяемые процентом пассионариев в этнической популяции. Растет их число до определенного предела — система усиливается; выше этого предела — пассионарность уничтожает сама себя и снижается, так как пассионарии истребляют друг друга: ниже идет спад пассионарности с выбросом свободной энергии, порождающей искусство, роскошь, интриги и социальные идеи. После энергетического надлома наступает длинный период инерции, когда упорядочивается хозяйство, расширяется образованность и царит законность. Но этнос уже движется к распаду.

Непонятно было лишь, как возникают сами пассионарии и чем они отличаются от своих соплеменников. Позднее друг-биолог подсказал слово: «мутация». А ведь и верно! Только это микромутация, меняющая что-то в гормональной системе организма и тем самым создающая новый поведенческий признак. Человек остается самим собой, но ведет себя по-другому.

Мутация никогда не захватывает всей популяции. Мутируют отдельные особи и по-разному. Явные уроды быстро устраняются естественным отбором. А для устранения мутантов-пассионариев необходимо около 1200 лет, причем они ухитряются оставить после себя следы своих деяний: здания, поэмы, картины, рассказы о своих подвигах, технические изобретения и моральные нормы. Впрочем, моральные нормы забываются в первую очередь.

Если бы автор не осознал все это еще в 1939 году, ему в голову не пришло бы искать объяснения исторических событий в концепциях Берталанфи и Вернадского, казалось бы, не касающихся истории.

Благодаря соединению биогеохимии и системологии с исторической географией становится понятной причинная связь между биохимической энергией живого вещества биосферы и отдельными системами — от микроорганизма до суперэтноса. Системы работают на биохимической энергии, поглощая ее из окружающей среды. Если мутант поглощает больше энергии, чем это необходимо его организму, он должен ее истратить, а путь к этому только один — деяния.

Я не рассматриваю социальное лицо пассионариев, их цели, нормы этики. Это уже другая сторона вопроса, пассионарность может проявляться в самых разных формах, с равной легкостью порождая подвиги и преступления, созидания и разрушения, благо и зло. Не оставляя лишь места бездействию и спокойному равнодушию. Я говорю о пассионарности как о физиологическом природном признаке, который лучше всего определяется словом "страсть".

Отдельные пассионарные личности могут появляться даже в инертный период жизни этноса. Но для начального, «пускового» периода характерно появление значительного количества таких людей: уже 3–5 процентов от общей массы достаточно, чтобы началось движение. Они становятся ядром этноса, формируют его, цементируют.

Несомненно пассонарны Юлий Цезарь, Наполеон Бонапарт, Александр Македонский, Сулла. Но дело не в вождях. Испанские Габсбурги и французские Бурбоны были заурядными людьми, равно как большинство их придворных. Решающее значение приобретают не действия отдельных личностей, а тот общий настрой, который можно назвать уровнем пассионарного напряжения.

Идальго и шевалье, негоцианты и корсары, миссионеры, конкистадоры, писатели и художники — все они создавали такое внутреннее напряжение, что политика Испании XVI века и Франции XVII–XVIII веков отражала высокую пассионарность этих народов".

Если Лев Гумилев прав, то влияние на конкретных пассионариев равносильно влиянию на огромные контингенты людей, на всю мировую историю и даже на ход развития цивилизаций.

Вот где реальная власть над людьми, пути к глобальному могуществу!

165. Закон "педалирования превосходства"

Стимулируйте проявление человеком своего ума или красоты. Этого достаточно, чтобы породить для него проблемы: люди очень не любят превосходства ни в красоте, ни в уме.

Эта закономерность — из ряда "правил действия". Последние не просто «регистрируют» какую-то особенность человеческой природы и тем самым уже сигнализируют поведенческую проблему, но — вот ведь что! — могут быть превращены в разящее оружие, когда начинаются или «объявляются» коммуникационные (межчеловеческие, межличностные), так сказать, «военные» действия.

166. Закон "первого порыва"

"Прежде всего, господа, не будем доверять нашим первым юношеским порывам — они почти всегда добры".

(Шарль Талейран)

Разве мы не сливаем первую воду, откручивая кран, желая освежиться прохладной водой? Это вовсе не неприятие теплоты, это — ее неуместность в данных обстоятельствах.

Подталкивая человека к душевной порывистости, к первым импульсам открытости и воспитанного в нем обществом человеколюбия, мы обрекаем его на опрометчивые, полные обратной опасности действия.

Это все равно, что ковырять раскаленные уголья вместо кочерги голой ладонью.

И подобно тому как не входим мы в людные места без одежды, так и натура наша (самость, личность) не должна демонстрироваться наготой естественности, подставляясь под злые насмешки и непонятность, ввиду нарушения законов "негласных правил" и родовых табу.

167. Закон "первой реакции"

Мы таковы, что наша первая спонтанная реакция на то или иное раздражение неизбежно будет иметь эмоциональный характер.

Вторая же реакция, происходящая почти одновременно с первой, имеет оттенок нравоучительный, т. е. она затронет наши нормы, убеждения, устоявшиеся представления. Для проверки войдите в образ руководителя и спросите себя, так же ли вы будете подходить к оценке работы подчиненного, которого считали "обыкновенным, нормальным" служащим, если вдруг узнаете, что он отбывал срок в тюрьме? Что из того, что, по всей вероятности, тот проступок не имеет никакого отношения к его нынешней деятельности на предприятии?

168. Закон "пересечения параллельных"

В геометрии такое невозможно. А вот в делах людских… сколько угодно. Смотрите сами.

В недавно появившемся креме-дезодоранте инструкция внедряет в сознание потребителя приоритетные достоинства и необычные особенности нового препарата (см. с. 315). Оказывается, он "создан при помощи натуральных веществ без спирта и, что самое главное, без алюминиевых солей (многочисленные исследования показали, что чрезмерное количество алюминиевых солей может нанести вред человеческому организму)".

Схема рекламной интриги здесь изящна до элегантности.

Сначала надо перечислить всю негативную сферу, т. е. акцентно надавить на то, чего нет. Разумеется, скромно умалчивая о том, что чего-то нет не потому, что оно действительно вредно и неприемлемо, а потому, что в нем просто не было ни малейшей нужды. То есть можно было бы вместо "без спирта" написать "без глицерина", "без дистиллированной воды" или "без серной и соляной кислот".

Что же до "алюминиевых солей", то ремарка о их вредности сложена как-то расплывчато, очень неконкретно, даже абстрактно, но зато в контексте как бы достаточного свидетельства обоснованности невключения их, алюминиевых солей, в число определяющих ингредиентов. Для организма человека, к сожалению, много что вредно, так что в сопроводиловке вместо «солей» могло быть смело поставлено «сера», «ртуть», «мышьяк», «цианистый калий».

И все же отдать должное рекламистам данной парфюмерной «новинки» приходится, ибо остроумность их находки — очевидна. Товар раскупается, и не в последнюю очередь благодаря им.

Мы же скажем: благодаря использованию правила "пересечения параллельных".

Привлечение несвязанных сведений из разнородных сфер может дать эффект усиления и активизации смысла, повышения привлекательиости и убеждающего воздействия.

Подтверждает ли обычная наша жизнь это правило?

Да, подтверждает. Возьмите цикл грузинских рассказов Бабеля (1894–1940). В одном из них, "Мой первый гонорар", Исаак Эммануилович вспоминает давний тифлисский эпизод, когда он, двадцатилетний, в один из душных вечеров захотел любви и нашел ее в лице Веры. Проститутки, которая за десятку согласилась быть первой в его жизни женщиной.

"…Вера села на кровать, расставив колени. Глаза ее блуждали в чистых областях забот и дружбы. Потом она увидела меня, в двубортной куртке. Женщина сцепила руки и потянулась.

— Заждался небось… Ничего, сейчас сделаемся…

Но что собиралась Вера делать — я так и не понял.

Приготовления ее были похожи на приготовления доктора к операции. Она зажгла керосинку и поставила на нее кастрюлю с водой. Она положила чистое полотенце на спинку кровати и повесила кружку от клизмы над головой, кружку с белой шишкой, болтающейся по стене. Когда вода согрелась, Вера перелила ее в клизму, бросила в кружку красный кристалл и стала через голову стягивать с себя платье. Большая женщина с опавшими плечами и мятым животом стояла передо мной. Расплывшиеся соски слепо уставились в сторону.

— Пока вода доспеет, — сказала моя возлюбленная, подь-ка сюда, попрыгунчик…

Я не двинулся с места. Во мне оцепенело отчаяние.

Зачем променял я одиночество на это логово, полное нищей тоски, на умирающих мух и трехногую мебель…

О боги моей юности!.. Как непохожа была будничная эта стряпня на любовь моих хозяев за стеной, на протяжный, закатывающийся их визг…

Вера положила ладони под груди и показала их.

— Что сидишь невесел, голову повесил?.. Поди сюда…

Я не двинулся с места. Вера подняла рубаху к животу и снова села на кровать.

— Или денег пожалел?