Часть 5. Научная рациональность и ее типы

§ 1. Понятие рациональности

Мы часто используем выражения, содержащие слово «рациональный», например: «Этот план мне кажется рациональным», «Рационально поступить вот таким образом» или «Им руководили рациональные мотивы». Что означает слово «рациональный» ? Что значит «быть рациональным» ?

Пытаясь ответить на эти вопросы, следует в первую очередь заметить, что утверждение о рациональности чего-либо в форме «Х рационален» - это одна из разновидностей оценочных суждений, подобных таким оценкам, как «Х красив» или «Х добр». Но всякая оценка содержит сравнение того Х, которое оценивается, с некоторым эталоном Е. И в том случае, если Х обнаруживает высокую степень соответствия эталону Е, такой Х называют «Е-товым». Например, если Е – красота, то Х называют «красивым», если Х – добро, то Х называют «добрым», и т.д. Следовательно, и в случае с рациональностью, когда утверждают, что «Х рационален», предполагается некоторый эталон, соответствие которому делает рациональным. Как соотносится эталон рациональности с другими эталонами ? Здесь можно стать на две точки зрения:

1. Посчитать, что эталон рациональности – один из ценностных эталонов, и попытаться определить его свойства, соотношение с другими ценностными эталонами. Такое понимание эталона рациональности можно называть предметным. Обычно при предметном понимании рациональности имеется в виду некоторый эталон научности знания, т.е. некоторую систему норм и оснований, позволяющую оценить ту или иную деятельность, состояние, как научное или ненаучное.

2. Можно стать и на ту точку зрения, что эталон рациональности – это любой ценностный эталон, и когда мы говорим «Х красив», «Х добр», то в этом случае мы также высказываем некоторые суждения о видах рациональности – эстетической рациональности (красоте) или этической рациональности (добре). В этом случае можно говорить о функциональном понимании эталона рациональности, предполагающем рациональность не столько как соответствие конкретному ценностному эталону, сколько как акт оценки вообще – универсальную ценностную функцию.

В последнее время в философии науки наблюдается тенденция обобщения понятия рациональности за границы только строго научных видов оценки. От только предметного понимания рациональности все более философы переходят к расширению понятия рациональности до универсальной процедуры оценки, которая присуща любому живому существу в любой сфере его деятельности.

В этом случае утверждение «Х рационально» понимается предельно широко. Предполагается, что:

1. Существует некоторый ценностный эталон (идеал) Е, с точки зрения которого происходит оценка.

2. Дан некоторый оцениваемый Х.

3. Определена некоторая процедура соотнесения Х с эталоном Е, которую можно условно обозначить символом Bas – «взятие по основанию (эталона)».

В целом оценка теперь будет выглядеть таким образом. Оцениваемое начало Х подводится под основание эталона Е, в результате чего для Х выясняется степень соответствия a эталону Е. Кратко это можно изобразить следующим образом:

Х Bas Е = a

Договоримся, например, что a принимает значения от нуля до единицы. Если a=1, то это означает, что Х полностью соответствует эталону Е, и Х можно назвать Е-рациональным. Если a=0, то Х полностью не соответствует эталону Е, и Х можно называть Е-иррациональным. Наконец, если a лежит между нулем и единицей, то Х частично соответствует эталону Е и может быть назван Е-неклассически-рациональным. Эти варианты рациональной оценки будем называть видами Е-рациональности. Отсюда видно, что понятия «рациональный», «иррациональный», «неклассически-рациональный» относительны, и каждый раз необходимо указывать эталон Е и процедуру Bas, позволяющие оценить тот или иной Х.

Стоит заметить, что таким образом представленное понятие рациональности – как обобщенной оценки – представляет из себя общую идею процедуры измерения. В самом деле, оценить Х на степень a его соответствия эталону Е – то же, что измерить Х с точки зрения Е. В связи с этим идея рациональности – это идея обобщенного измерения, распространяющаяся в том числе на способность субъектов ценить любые состояния с точки зрения тех или иных ценностей, норм, идеалов. Не случайно название «рациональный» происходит от латинского Ratio, что значит «отношение», «пропорция», «степень». Тем самым выражена идея степени эталона в оцениваемом состоянии как существенное условие определения рациональности. Поскольку процедура измерения – одна из процедур обоснования, то оцениваемый Х можно, как и ранее, называть репрезентатом, а саму процедуру взятия по основанию Bas – актом рационализации.

Итак, всегда, когда речь идет о рациональности-нерациональности Х, можно предполагать задание эталона рациональности Е (как рационального основания), акта рационализации Bas и репрезентата Х. Репрезентат может быть представлен в трех основных видах рациональности – как рациональный, иррациональный и неклассически-рациональный (с точки зрения эталона Е).

Для каждого вида рациональности характерно некоторое поведение субъекта по отношению к репрезентату, позволяющее определить тот или иной вид рациональности.

1. Если репрезентат Х оценивается субъектом как рациональный (с точки зрения некоторого эталона Е), то субъект пытается сохранить Х, предотвратить его от каких-то отрицательных воздействий. Такую стратегию поведения можно называть принципом консервации.

2. Если репрезентат Х оценивается субъектом как иррациональный (с точки зрения некоторого эталона Е), то субъект пытается избавиться от Х, оценивает его как нечто отрицательное, что должно быть так или иначе преодолено или исправлено. Такую стратегию поведения можно называть принципом элиминации.

3. Если репрезентат Х оценивается субъектом как неклассически-рациональный (с точки зрения некоторого эталона Е), то субъект пытается разделить Х на положительную (Е-рациональную) и отрицательную (Е-иррациональную) составляющие, проявляя по отношению к положительной составляющей принцип консервации, а по отношению к отрицательной составляющей – принцип элиминации. Такую стратегию поведения можно называть принципом редукции.

Например, огромное количество накопленных сегодня фактов существования экстрасенсорных способностей человека (телепатия, телекинез и т.д.) оценивается современной наукой как нечто иррациональное. Следовательно, подавляющее большинство современного научного сообщества имеет в сознании некоторый эталон научности Е, с точки зрения которого все эти явления получают нулевую степень соответствия эталону, т.е. оцениваются как иррациональные. Они называются «ненаучными» или даже «антинаучными», и по отношению к ним официальные ученые проводят в жизнь различные формы поведения, основанные на принципе элиминации. Это может быть – замалчивание, неприятие во внимание, огульное отрицание, резкая критика, непробиваемый скептицизм, отказ от публикаций, невыделение средств для финансирования, преследование инакомыслящих, и т.д.

История науки показывает, что эталоны рациональности могут меняться, и то, что сегодня признается иррациональным, на следующем этапе развития знания может быть признано сначала неклассически-рациональным, а затем – рациональным. Такая эволюция происходит сегодня в современной медицине по отношению к различным альтернативным методам лечения и диагностики, например, акопунктуре, иглоукалыванию, гомеопатии. Появляются исследования, обосновывающие существование у человека слабых биоэлектромагнитных полей, наличие активных областей концентрации и циркуляции электромагнитной энергии, коррелирующих с «точками» и «каналами» традиционной китайской медицины. Эта область медицинских исследований еще не вполне соответствует эталону научности, но уже и не совершенно иррациональна. Она оказывается сегодня областью неклассически-рациональной медицины, частично соответствующей идеалу рациональности. По отношению к этой области действует принцип редукции, когда официальная медицина не может ни совершенно принять, ни совершенно отвергнуть новые методы, и потому пытается выявить в них некоторое «рациональное зерно» и свести к нему эти методы, скептически относясь к остальным элементам нового знания. В то же время такая более щадящая позиция медицины к альтернативным подходам является в свою очередь следствием некоторого изменения идеалов медицинской рациональности в последнее время. Все более развиваются направления психосоматической медицины, внедряются новейшие физические технологии, например, квантовая медицина, все боле организм человека начинает восприниматься не так упрощенно материалистически, как это было ранее.

Мы видим, таким образом, что понятие рациональности чрезвычайно значимо при построении и развитии научного знания. Научное сообщество всегда руководствуется некоторой системой эталонов рациональности-научности, с точки зрения которых ученые постоянно производят оценки возможного нового знания, определяя, способно ли оно войти в состав науки. Здесь есть и положительные и отрицательные стороны. Отнесение к эталону позволяет как охранять научное знание от разрушения, так и способно затормозить его развитие. Найти правильный баланс между этими крайностями всегда очень непросто.

§ 2. Классическая научная рациональность

В конце 19 – начале 20-го века в науке происходят крупные изменения, получившие название научной революции. Они связаны в первую очередь с возникновением квантовой физики, теории относительности, математической логики. Произошедшие в связи с этим изменения в научной рациональности оказались столь кардинальными, что стали говорить о возникновении нового – неклассического – типа научной рациональности, идущего на смену классической рациональности.

Под типом рациональности обычно имеют в виду глобальный случай процедуры рационализации Х Bas Е = a, когда 1) эталон Е представляет из себя не просто те или иные идеалы научности, но некоторую глобальную систему таких идеалов – научную картину мира, или систему научных ценностей, 2) репрезентат Х выступает также глобально – как совокупный материал культуры, который оценивается с точки зрения научной картины мира. Можно говорить об исторических типах научной рациональности, например, о пантеистических идеалах научного знания в античную эпоху и эпоху Возрождения, о новоеврепейской деистической и атеистической научной рациональности, и т.д. Особо в философии науки выделяются два типа научной рациональности, разделяющие историю новой и новейшей науки после 17-го века. Говорят о классическом и неклассическом типе научной рациональности. Первый господствовал в новой науке с 17 по конец 19-го века и был связан с механикой Ньютона. Второй тип научной рациональности, по-видимому, еще не окончательно сформирован, возникая с конца 19 – начала 20-го века и будучи связан с отмеченными выше революционными изменениями в точных науках.

В этом параграфе мы вкратце охарактеризуем классический тип научной рациональности. Речь пойдет об основных признаках классической научной картины мира и связанной с ней системой норм и ценностей. Как уже говорилось, ядром этой картины мира является классическая механика Ньютона. Мы будем характеризовать ньютоновскую картину мира не только с точки зрения устройства физической вселенной, но и в единстве с той теорией познания и системой ценностей, которые предполагаются классическим образом реальности. Выделим, в связи с этим три аспекта классического типа научной рациональности: 1) онтологический, 2) гносеологический и 3) аксиологический. Первый аспект характеризует тип рациональности с точки зрения онтологии – того образа реальности, который предполагается данным типом. Второй аспект затрагивает проблемы теории познания. Третий – представления о ценностях и идеалах научного познания.

1. Онтологическая характеристика классической научной рациональности.

Мир, согласно классической картине мира, - это в первую очередь бесконечное во все стороны пространство. У него три измерения, это пространство одинаково во всех своих точках и направлениях. Что бы ни наполняло такое пространство, оно от этого никак не изменится. Поэтому такое пространство называют абсолютным. В абсолютном пространстве течет время. Время одинаково для всех, не замедляется и не ускоряется, всегда течет равномерно и ни от чего не зависит, не имеет ни начала, ни конца. Такое время также называют абсолютным временем. Время отделено от Пространства и представляет из себя самостоятельную сущность. В абсолютных пространстве и времени существует материя, она организована в виде различных тел. Среди всех этих тел есть мельчайшие тела, которые уже нельзя разделить на более мелкие тела, - это атомы. Все другие тела состоят из атомов, т.е. представляют из себя просто скопления атомов, рано или поздно рассеивающиеся в пространстве. Между телами действуют силы притяжения и отталкивания, которые не позволяют атомам слишком удаляться друг от друга и в то же время полностью «слипаться» друг с другом. Движения атомов и тел подчиняются строгим законам, эти законы управляют всеми природными процессами. Материя сама по себе инертна и пассивна, - чтобы заставить ее изменяться, необходимо применить к ней некоторую внешнюю силу. Любое изменение в мире обязательно имеет свою причину, т.е. протекает с необходимостью, согласно некоторому закону. Случайность происходит только от незнания, за всякой случайностью скрывается непознанная закономерность. В конце концов в таком мире нет ничего, кроме атомов, закономерно двигающихся в пустом бесконечном пространстве. Все известные нам качества, например, цвет, запах, формы предметов, не говоря уже о наших чувствах, мыслях, - все это иллюзия, на самом деле всего этого нет, есть только атомы и пустота. Нет никакого Бога, есть только один материальный мир. Жизнь и человек возникают в этом мире случайно – как системы сложных скоплений атомов. Все действия, которые совершает человек, - это в конце концов более замаскированное выражение все тех же физических законов. Сознание человека, его чувства и мысли – это ничто иное как электрические импульсы в его нервной системе. У природных процессов нет цели, они просто подчиняются некоторым неизменным причинным законам, определяющих настоящее из прошлого. То же верно и для человека, и для общества, ведь человек и общество – это некоторые частные случаи природных объектов.

2. Гносеологическая характеристика классической научной рациональности.

Вся эта классическая картина мира представляется как бы в сознании некоторого всемогущего существа (Абсолютного Субъекта), в его разуме. Мысленно это существо как бы может заглянуть в любую точку бесконечного пространства и времени, повернуть время вспять, попасть в любое прошлое и будущее, увидеть за всяким процессом его «скелет», состоящий из атомов. Если бы это существо могло знать все законы мира, оно имело бы возможность совершенно точно определить любое состояние мира в любой момент времени. Возможно абсолютно точное знание одновременно обо всех параметрах познаваемого объекта.

Предполагается, что процесс познания может быть сделан совершенно нейтральным по отношению к познаваемому объекту. В отношениях между вкладами объекта и относительного, способного заблуждаться, субъекта в итоговый процесс познания предполагается возможность непрерывного перехода, позволяющего постепенно, сколь-угодно мало и контролируемо уменьшать влияние субъекта познания на объект.

Идеал объективного знания понимается как идеал объектного – для достижения подлинной объективности необходимо удалить из процесса познания все то, что относится к субъекту познания. Следовательно, и субъектное здесь отождествляется с субъективным. Такая установка объектной объективности приводит к невозможности распространения научного знания на саму науку, поскольку наука создается субъектами. Возникает несоизмеримость между наукой и философией науки. Первая опирается на идеалы объективности, вторая существенно субъектна и значит – субъективна.

3. Аксиологическая характеристика классической научной рациональности.

В классической научной рациональности происходит абсолютизация ценности истины сравнительно с другими видами ценностей (добром, красотой и т.д.). Все остальные ценности рассматриваются как подчиненные истине, так или иначе выводимые из нее. Такая ценностная установка особенно характерна для науки эпохи Просвещения. Позднее она несколько смягчается, принимая вид ценностного дуализма – истина существует сама по себе, все прочие ценности - сами по себе. Наука существует отдельно от других сфер культуры. Подлинный ученый не должен вмешиваться в политику или религию, сохраняя нейтралитет по отношению к вопросам использования научных достижений в тех или иных вненаучных целях.

Подводя итог основным определениям классической научной рациональности, можно сделать вывод, что в ее основании лежит повышенная несовместимость между различными полярными началами:

- в онтологии: между пространством и временем, между пространством и тем, что его наполняет, между необходимостью и случайностью

- в гносеологии: между относительным субъектом и объектом познания, между наукой и философией науки

- в аксиологии: между истиной и другими видами ценностей, между наукой и иными формами культуры

Такая несовместимость либо приводит к повышенному отождествлению различных определений в рамках одной полярности (например, к обратимости времени и неразличимости всех моментов времени внутри абсолютного времени), либо к повышенной несоизмеримости определений из разных полярностей, особенно из объект-субъектных полярностей, на одном полюсе которых находятся образования из физического мира, на другом – из мира психического. Даже в физических полярностях один из элементов (например, пространство или необходимость) больше тяготеет к объектному полюсу, другой (например, время или случайность) – к субъектной реальности.

§ 3. Неклассическая научная рациональность

1. Онтологическая характеристика неклассической научной рациональности

Вскоре после возникновения классической картины мира в нее стали вноситься те или иные изменения. Во-первых, постепенно наука смогла понять, что материя может быть организована не только в виде атомов и их скоплений, но и в виде как бы материальной тончайшей жидкости – материального поля, которое заполняет все бесконечное пространство и порождается материальными телами. Это поле вибрирует в виде волн, и волны могут действовать на другие волны и тела. Затем посыпалась просто лавина новых дополнений и изменений в классическую картину мира в период научной революции конца 19 – начала 20 века. Оказалось, что о материи нельзя говорить, что она - это только поле и волны или только частицы. Частицы и волны – это две стороны единой материи, и она может себя проявить в одних условиях как волна, в других условиях – как частица. Волна и частица – это что-то несовместимое с точки зрения классической картины мира, а здесь эти противоположные начала нужно было как-то объединить. В теории относительности Эйнштейна пространство и время были объединены в составе четырехмерной целостности – пространства-времени. Пространство-время позволяет пространству превращаться во время, а времени – в пространство. Далее ученые поняли, что пространство и время зависят от тех тел, которые их наполняют и в них движутся. Как движется тело, такое во многом и будет пространство и время для этого тела. Силы, действующие между телами, были представлены как искривления пространства-времени. Каждый атом оказался делимым на еще более мелкие частицы, а эти частицы вели себя уже очень странно – они, например, могли одновременно с какой-то долей вероятности находиться в любой точке пространства. Их свойства могли принимать значения только из некоторого дискретного набора, что обозначают термином «квантование величин». У физической вселенной были открыты различные конечные пороги, например, минимальный квант действия или максимальная скорость перемещения в пространстве. Элементарные частицы уже нельзя было зарегистрировать, не изменив их состояния, а сказать о том, что будет происходить с такой частицей в конкретном измерении, никогда нельзя совершенно точно. В самых основаниях мира, в элементарных частицах, из которых состоят атомы, закралась случайность и вероятность, которая лишь постепенно превращалась в необходимость только для большого количества частиц. Оказалось, что вещество и энергия (активность) могут переходить друг в друга. Материя стала рассматриваться не как только инертное начало, которое можно заставить изменяться лишь извне, но как начало активное, содержащее свою активность и закон (форму) этой активности внутри самой себя. Изменился и образ времени. Было обнаружено, что в мире есть процесс (возрастание энтропии в изолированных системах), который никогда нельзя повернуть вспять, в связи с чем время стали понимать как необратимое изменение, выражающее себя в этом процессе.

2. Гносеологическая характеристика неклассической научной рациональности

Во второй половине 20 века возникает новая наука – кибернетика, она вводит понятие «информации», которое является сегодня таким же фундаментальным, как «материя» и «энергия». Все больше становится ясным, что проникают друг в друга не только вещество и энергия, но энергия и информация. Например, в живых организмах постоянно информация превращается в энергию, допустим, когда животное реагирует (энергия) на опасность (информация), и наоборот, - энергия переходит в информацию, например, падающий на сетчатку глаза луч света (энергия) порождает зрительный образ (информация) в мозге животного. Многие природные процессы оказались обязанными своим существованием некоторой неопределенности, пытаться уменьшить эту неопределенность и точнее узнать процесс оказалось невозможным – мир перестал быть таким прозрачным для разума, как это представлялось в классической картине мира. Оказалось также, что для объектов квантовой физики невозможно одновременное и одинаково точное знание обо всех свойствах. Такое знание должно быть ограничено только некоторым «полным набором» свойств, представляющим из себя лишь часть всех свойств объекта. Свойства из разных полных наборов называют «дополнительными» – их нельзя знать одновременно и сколь-угодно точно.

Сближение энергии и информации, более активное воздействие субъекта познания на объект приводят постепенно к отходу от классического представления об объективности как исключающей все относящееся к субъектам. Рождается более синтетический образ объективного знания, включающий в себя ссылку на те или иные условия наблюдения, на субъекта познания и его отношения с объектом. Более субъектная объективность неклассической научной рациональности приводит к возможности построения более «самореферентного» (обращенного на себя) типа научного знания, что впервые может позволить сблизить науку и философию науки.

3. Аксиологическая характеристика неклассической научной рациональности

В рамках ценностных представлений неклассической научной рациональности также происходят существенные изменения. Все более начинают говорить о моральной ответственности ученых за результаты научного познания. Это означает, что теперь истина перестает рассматриваться как господствующая или нейтральная ценность относительно иных видов ценностей. Все ценности – научные, нравственные, политические – начинают рассматриваться в рамках единой ценностной системы, позволяющей со-измерять и со-относить между собою отдельные ценности и нормы. Наука начинает рассматриваться как часть культурной и общественной жизни, активно взаимодействующая с другими формами культуры. Идеал ученого постепенно изменяется от беспристрастного зрителя к активному участнику общественных процессов.

В целом произошло большое изменение классической научной картины мира, но нельзя сказать, чтобы классическая картина мира была бы теперь окончательно заменена новой (неклассической) картиной мира. Мы находимся сейчас на том промежуточном этапе, когда накоплено уже очень много изменений в старом образе реальности, и кажется, что вот-вот должны произойти большие изменения и появится новая картина мира, но все же пока этого не произошло. Все те изменения, которые добавила научная революция в классическую картину мира, связаны в конечном итоге с идеей сближения полярных начал:

- в онтологии: синтез пространства и времени в едином пространстве-времени, взаимозависимость пространства и тех тел, которые его наполняют, сближение материи и активности (формы), взаимопревращение энергии и материи, взаимная дополнительностью волн и частиц, необходимости и случайности

- в гносеологии: единство энергии и информации, субъекта и объекта, науки и философии науки

- в аксиологии: сближение истины с другими видами ценностей

Особенно следует говорить о сближении субъект-объектных полярностей – субъекта и объекта познания, информации и энергии, времени и пространства, случайности и необходимости. Сближение полярных начал между собой одновременно приводит к ослаблению отождествления разных состояний внутри каждой из ранее изолированных полярностей. Например, последовательные состояния элементарной частицы во времени уже не вытекают друг из друга непрерывно, но как бы «прорываются» от одного к другому через вероятностные скачки.

Все эти полярные определения теперь постепенно начинают осознаваться современной наукой как различные проявления одного. И это одно не есть теперь уже ни только пространство или время, энергия или вещество, закон или хаос, энергия или информация… Это одно есть некоторое материя-энергия-информация-пространство-время-закон-случай-… Это некоторое единое начало, в котором уже соединяется то, что ранее казалось несовместимым. Его уже нельзя назвать ни только материей, ни только энергией, ни только пространством или временем, ни только информацией. Это что-то совершенно особое и самостоятельное, требующее специального названия. Такого рода состояния проявляют себя, например, в таких объектах, как элементарные частицы, активное состояние вещества в процессах перехода от одной структуры к другой, в сложных развивающихся во времени природных процессах, многих процессах в живых организмах и человеческом обществе, крупных планетарных и космических процессах. Во всех этих процессах и явлениях мы видим некоторый новый образ объекта, приближающийся по многим своим признакам к живому организму, но в то же время распространяющийся и на такие объекты, которые мы сегодня живыми не считаем. Для таких объектов в современной науке еще нет одного устоявшегося названия. Их называют «самоорганизующимися системами», «неравновесными системами», «энергоинформационными системами», и т.д. Мы будем называть их «метаобъектами». Приставка «мета» означает «над». Так как образ реальности в неклассической науке оказывается синтезом крайних свойств, присущих классической картине мира, а синтез всегда логически находится над своими частями, то объекты в неклассической научной картине мира – это своего рода над-объекты, или мета-объекты, по отношению к классическому научному образу объекта.

Метаобъекты могут быть разных видов – это и элементарные частицы, и активное состояние вещества, природные процессы с развитием, и т.д. В метаобъекте синтезирована хотя бы одна пара противоположностей, например, «пространство-время», «необходимость-случайность», «энергия-информация». Другие синтезы могут либо отсутствовать, либо быть выражены не так ярко. Например, в современной науке недавно стали рассматриваться такие особые объекты, которые получили название «фракталов». О них упоминалось в главе о синергетике. Характерной особенностью этих объектов является так называемое свойство «самоподобия», выражающееся в том, что любые части этого объекта подобны целому. Таким образом, в структуре фракталов выражен синтез части и целого, приводящий к возникновению особого вида «самоподобных структур». С этой точки зрения фрактал уже можно рассматривать как метаобъект по отношению к классическому образу объекта, в котором целое и части являются несовместимыми противоположностями. В то же время фрактал можно рассмотреть только в пространстве, без учета временных изменений, в связи с чем в таком образе метаобъекта не будет выражен синтез пространства и времени. С другой стороны, можно рассмотреть и такой фрактал, который будет обнаруживать самоподобие структуры не только в пространстве, но и во времени (таковы, например, живые организмы), причем, пространство и время будут в этом случае тесно связаны в единое пространство-время. В случае такого метаобъекта мы будем иметь синтез не только для противоположностей «целое-часть», но и для пары противоположностей «пространство-время». Таким образом, возможны метаобъекты, содержащие как бы различную степень синтетичности, но, по крайней мере, в метаобъекте должна быть синтетически представлена хотя бы одна пара несовместимых противоположностей классической научной картины мира.

§ 4. Витализация образа материи в неклассической рациональности

Попробуем теперь более систематично осмотреться в неклассической картине мира, возникающей в современной науке. Начнем наше рассмотрение со структуры наиболее синтетического метаобъекта, в котором по возможности гармонично соединено как можно больше противоположностей. Такой метаобъект можно называть центральным в неклассической картине мира. Рассмотрев центральный метаобъект, можно затем от него переходить к другим метаобъектам (нецентральным), усиливая в центральном метаобъекте одни составляющие и ослабляя другие. При построении образа центрального метаобъекта мы будем исходить из таких пар противоположностей классической научной картины мира, как: 1)пространство-время, 2)пространство-тело, 3)тело-атом, 4)частица-волна, 5)вещество-поле, 6)закон-случай, 7)причина-следствие, 8)материя-энергия, 9)энергия-информация, 10)часть-целое, и др.

Всякий метаобъект, во-первых, никогда не может быть вполне выражен во всех своих определениях. Метаобъект – это всегда бесконечная возможность, которая может быть представлена с той или иной долей вероятности какой-то своей стороной. Эти стороны метаобъекта мы так и будем называть: представления метаобъекта. Метаобъект всегда вовлечен в какую-то ситуацию, например, во взаимодействия с другими метаобъектами, и выражен в этой ситуацией каким-то своим представлением. Метаобъект никогда не может быть сведен ни к одному своему представлению, но в то же время представление метаобъекта не есть что-то внешнее, не имеющее к нему отношение, - это одна из сторон метаобъекта, входящая как часть в полноту его определения. Метаобъект может с какой-то долей вероятности проявиться в форме любого своего представления, и в таком состоянии метаобъект дан полно, но потенциально, т.е. его нельзя в этом потенциальном состоянии наблюдать. Выражение или наблюдение метаобъекта предполагает уже конкретное его проявление в виде одного из своих представлений, здесь метаобъект теряет свою полноту, но зато дан не потенциально, а реально. Среди всех представлений метаобъекта можно выделять наборы совместимых представлений, которые могут одновременно наблюдаться. Представления метаобъекта из разных наборов не могут быть даны одновременно с одинаковой степенью определенности – здесь возникает принцип неопределенности: чем с большей определенностью нам известно представление из одного набора, тем с меньшей определенностью дано представление из другого набора. Сделав эти оговорки о представлениях метаобъекта, перейдем к построению образа центрального метаобъекта через систему его представлений, т.е. определения центрального метаобъекта мы будем рассматривать с самого начала как его представления.

Центральный метаобъект имеет свое пространственно-временное представление. Это значит, что у центрального метаобъекта есть свое пространство и свое время, причем, и то и другое выступает в метаобъекте как одна сверхпространственная целостность, которая не умещается сразу в рамки пространства и «считывает» себя во времени, подобно тому как кинопленка протягивается через окошко кинопроектора. Индивидуальность собственного пространства-времени тесно связана в метаобъекте с телом метаобъекта как его плотно-материальным представлением. Тело метаобъекта – это, во-первых, малое пространство-время внутри объемлющего пространства-времени, также являющегося представлением метаобъекта. Поэтому пространство-время центрального метаобъекта удвоено на телесное и объемлющее пространство-время, но и первое и второе входят в определения метаобъекта. Во-вторых, тело – это телесное пространство-время, занятое веществом метаобъекта. Вещество метаобъекта взаимопереходит в поле, которое выступает как тонкоматериальное продолжение телесного пространства-времени в охватывающее пространство-время метаобъекта. Концентрируясь как система частиц в телесном пространстве-времени, центральный метаобъект представляет себя в волновых формах в объемлющем пространстве-времени. Так противоположность «тело-среда» оказывается в метаобъекте одновременно выражением противоположностей «вещество-поле» и «частица-волна». Итак, центральный метаобъект – это не только тело объекта, но это система «пространство-тело», взятая в единстве со своей временной протяженностью. Тело центрального метаобъекта – это также некоторая целостность, не сводимая только к множеству элементов. Телесную целостность метаобъекта можно называть формой, понимая под «формой» метаобъекта не только геометрическую фигуру, но и состав, структуру, функционально-динамические определения метаобъекта. Форма метаобъекта – это такая же целостность, как и атом, но только на своем собственном уровне организации, это своего рода центральный метаобъект как «макроатом». Форма центрального метаобъекта настолько же состоит из частей, насколько входит как часть в состав более интегральных форм. Эта форма самоподобна, повторяя себя в частях, и бесконечноподобна, повторяя в себе как части форму высшего целого. В форме центрального метаобъекта «просвечивает» бесконечная иерархия форм-уровней, в которой лишь усилен собственный (центральный) уровень формы центрального метаобъекта. Эта форма также обладает своим пространством-временем, органично соединяя в себе моменты устойчивости и развития. Центральный метаобъект движется, распределяясь в пространстве-времени одновременно по множеству всех возможных траекторий и лишь в наибольшей мере концентрируясь вокруг некоторой закономерно-оптимальной траектории. Движение центрального метаобъекта вовлечено в циклы взаимодействий причин и следствий. Пространство-время взаимодействий метаобъекта содержит в себе множество источников детерминации, только часть из которых выступает в качестве причин в данный момент времени, превращаясь в следствия в следующие моменты времени. Движение центрального метаобъекта согласовано с глобальными энергоинформационными ограничениями (законами сохранения энергии и неубывания энтропии, что в целом можно назвать Законом Равновесия), но на уровне самого метаобъекта его движение может определяться локальными принципами, в той или иной мере отклоняющимися от Закона Равновесия. Чем больше такое отклонение и чем более оно устойчиво, тем больше метаобъект неравновесен с точки зрения среды. Так как среда – одно из представлений центрального метаобъекта, то согласование локальных и глобальных принципов метаобъекта – это в сущности внутреннее согласование в рамках различных представлений метаобъекта. В то же время устойчивое отклонение от глобальных принципов среды не может быть последовательным выражением только этих принципов, но вытекает из некоторого нового принципа, выражающего своего рода собственную «малую физику» центрального метаобъекта. Так устойчивая неравновесность метаобъекта оказывается проекцией в глобальное равновесие некоторого локального равновесия, выражающего «малую физику» метаобъекта. Наконец, центральный метаобъект соединяет в себе информационное и материально-энергетическое представления. Метаобъект – это естественная знаковая система, в которой потоки информации взаимодействуют с потоками энергии и вещества. Следовательно, центральный метаобъект обладает способностью образовывать знаки и знаковые системы. Знаковость предполагает информационный уровень существования метаобъекта, на котором происходит кодирование событий в каких-либо знаковых формах.

Варьируя те или иные определения центрального метаобъекта, мы можем получать различные виды других метаобъектов, система которых образует совокупную реальность неклассической картины мира и также может быть определена как метаобъект. Одним из пределов центрального метаобъекта является метаобъект-пространство-время. Он может быть получен из центрального метаобъекта одновременным расширением и «разряжением» материально-телесной составляющей центрального метаобъекта. В этом случае пространство-время образуется как метаобъект с максимально разряженным глобальным телом. Пространство-время остается метаобъектом, соединяющим в себе все представления центрального метаобъекта, хотя плотно-материальная составляющая здесь выражена своеобразно. Другим пределом центрального метаобъекта является элементарный метаобъект, полученный из центрального метаобъекта пространственной минимизацией телесной составляющей центрального метаобъекта. Это метаобъект с наименьшим телом. Заметим, что и в этом случае охватывающее пространство-время по-прежнему будет входить в определение этого вида метаобъекта. Между двумя этими пределами метаобъекта-пространство-время и элементарными метаобъектами будут располагаться промежуточные по своим телам метаобъекты, в той или иной мере отклоняющиеся от центрального метаобъекта. Можно варьировать центральный метаобъект по измерению «равновесие-неравновесие», образуя, с одной стороны, метаобъекты, практически полностью определяемые Законом Равновесия (равновесные метаобъекты), и метаобъекты, устойчиво определяемые локальными принципами, существенно отклоняющимися от Закона Равновесия, с другой стороны (неравновесные метаобъекты). Выделяя в форме метаобъекта составляющие структуры (статики) и функции (динамики), можно выделять структурные и функционально-динамические метаобъекты, предполагающие усиление в своем определении соответствующего представления метаобъекта. Усилением полярности необходимости или случайности в форме метаобъекта (как в статике, так и в динамике) образуются соответственно детерминированные или стохастические метаобъекты. Крайним выражением стохастического метаобъекта является метаобъект-хаос. Наконец, усиливая или ослабляя информационную составляющую метаобъекта, мы можем получить спектр метаобъектов с разной степенью выраженности семиотического метаобъекта. Не все из перечисленных крайних форм метаобъектов могут оказаться независимыми. Например, по мере пространственного удаления от центрального метаобъекта, по-видимому, нарастает неравновесность метаобъектов. Такого рода взаимосвязи предполагают идею универсального метаобъекта, являющегося системой всех возможных метаобъектов. Особое положение в составе универсального метаобъекта занимают живые метаобъекты. Известные нам живые организмы могут быть охарактеризованы как метаобъекты с макротелом, как ярко выраженные неравновесные и функционально-динамические метаобъекты, промежуточные с точки зрения крайностей детерминированных и стохастических метаобъектов, и, наконец, как существенно семиотические метаобъекты.

Все метаобъекты могут быть получены в конечном итоге из центрального метаобъекта применением к нему тех или иных принципов варьирования. Но ни в одном метаобъекте не исчезает полностью ни одно определение центрального метаобъекта, оно может лишь предельно ослабляться. В связи с этим все метаобъекты подобны друг другу, они содержат в себе одну структуру, наиболее гармонично и равновесно представленную в центральном метаобъекте. Это относится к метаобъекту-пространство-время, элементарным метаобъектам, универсальному метаобъекту, и т.д. Таким образом, неклассическая картина мира движется к новому образу мира, похожему на Космическую Голограмму, в которой всякая часть воспроизводит в себе целое и в то же время остается частью этого целого. Можно надеяться, что неклассическая картина мира преодолеет голый материализм классической науки, в которой нет места человеку и живым существам, где все мертво и бессмысленно, в бесконечном бездушном пространстве есть только бесцельные, хотя и строго закономерные, движения атомов. В рамках структуры метаобъекта в качестве важнейшей полярности должна будет выступить дополнительность живого и мертвого, субъекта и объекта, сознания и материи, цели и причины.

Нам кажется таким образом, что смысловым «ядром» неклассической рациональности, манифестируемой в том числе и в вышеприведенных принципах, является идея витализации образа материи (от латинского vita - жизнь), т.е. понимания материи как активного, деятельного начала, в котором со-измеряются друг с другом вещество, энергия и информация; материя становится не только пассивным передатчиком активности, но и сама порождает эту активность, обретает бóльшую индивидуальность и выделенность из фона, уподобляется мировому целому, несет в себе свои пространство и время, свою историю, сама себя организует, содержит в себе эквиваленты финальности и целестремительности. Таким образом, в самой материи заложено некоторое начало активности, сближающее ее с живым, витализирующее материю. По-видимому, степень витализации в материи и неоднородна, и непостоянна. Имея в виду повышенный удельный вес неклассической рациональности именно в физических науках о микромире (квантовая физика) и мегамире (релятивистская физика, астрофизика), можно предполагать увеличение витализации материи по мере масштабного удаления от макромира в сторону микро- и мегамира. Поэтому, как это ни покажется странным, развитие неклассической физики все более должно сближать физику с биологией. Именно живым организмам удается витализировать материю в рамках макромира, в связи с чем состояние «живого вещества» должно быть подобным состоянию витализированной материи на нижней (микромир) и верхней (мегамир) границах Вселенной.

Вполне естественно, что «косная материя» должна быть более простой, нежели витализированная, и развитие физики началось именно с изучения и построения теорий наиболее угашенных и инертных состояний физической материи. Однако, по мере расширения области исследования (в частности, с проникновением физики в микромир и мегамир), физика все более начала сталкиваться с более активным, витализированным, состоянием материи и вынуждена была переосмыслить многие аксиомы косноматериальной картины мира. Это переосмысление еще не закончено, можно говорить скорее о накоплении определенной критической массы в процессе смены физической картины мира. Дело осложняется еще и тем, что новая картина мира потребует, по-видимому, глубоких мировоззренческих перестроек сознания ученых, связанных с отказом от механистического материализма и принятием гораздо более виталистических представлений о мире.