Общая обстановка и социально-экономическое развитие. В 2 страница

Мексика в 1990–1991 гг. начала переговоры с США о создании Североамериканской зоны свободной торговли (НАФТА) с участием Мексики, США и Канады. Договоренность об этом была достигнута в 1992 г. и вступила в силу с 1 января 1994 г.

Ряд латиноамериканских республик изъявил намерение подключиться к этой зоне через систему двусторонних и многосторонних договоров о свободе торговли с Мексикой и друг с другом и в перспективе с США. В 1991 г. были подписаны соглашения о свободе торговли Мексики и Центральной Америки, между Мексикой и Чили, а в 1993 г. между Мексикой и Венесуэлой. Зона свободной торговли должна была объединить участников «Группы трех» (Мексика, Венесуэла, Колумбия). В декабре 1992 г. аргентинский президент Менем заявил, что приоритетной целью МЕРКОСУР должна стать интеграция этой организации с Североамериканской зоной свободной торговли и создание в дальнейшем общеконтинентального интеграционного объединения. Бразилия же предпочитала не спешить с реализацией таких планов, сосредоточив усилия на укреплении МЕРКОСУР и интеграции Южной Америки, где Бразилия смогла бы играть доминирующую роль.

Развитие социально-политической борьбы в новых условиях.Сложные процессы происходили в 80-е – начале 90-х годов в общественно-политической жизни латиноамериканских государств, в партийно-политической борьбе, в развитии массовых движений. Организации трудящихся, левые и революционные силы активно участвовали в борьбе, приведшей к падению военных режимов, но не смогли стать ее ведущей силой. Сказались последствия стратегического поражения революционных движений в 70-е годы, урон от репрессий, а также изменение ситуации в регионе и в мире. Основные массы населения поддержали умеренные реформистские и демократические партии. Реформизм, ненасильственные действия, поиски национального согласия оказались эффективными в переходе к представительной демократии и укреплении конституционных институтов.

Однако негативные последствия политики капиталистической модернизации чувствительно отражались на уровне жизни и социальных правах трудящихся и стимулировали забастовочное движение. Основными центрами массовой стачечной борьбы во второй половине 80-х годов были Аргентина, Бразилия, Перу и Уругвай, где ежегодно бастовали свыше 20 млн. человек (не считая повторных выступлений). Частым явлением здесь были всеобщие забастовки. Значительными масштабами стачечной борьбы отличались также Эквадор, Доминиканская Республика, Боливия. В странах с более стабильной обстановкой, устойчивым конституционным режимом и широким влиянием идей классового сотрудничества (Мексика, Венесуэла) забастовка как форма борьбы применялась меньше.

Упорное стачечное движение в ряде случаев вело ксмягчениюсоциальной политики правительств, заставлялоих считаться с

интересами и правами трудящихся. Оно побуждало правящие круги более настойчиво сопротивляться давлению международного финансового капитала, добиваться удовлетворительного решения проблем внешнего долга. Однако нередко бастующие выдвигали экономические требования, в принципе справедливые, но завышенные по сравнению с реальными возможностями, и тогда забастовочная борьба и принятие требований рабочих усиливали дестабилизацию обстановки. Это было характерно для Боливии периода правительства левых сил (1982–1985), для Уругвая в 1988–1990 гг.

Ведущим по численности региональным профсоюзным объединением оставалась реформистская Межамериканская региональная организация трудящихся (ОРИТ). Общая численность ее профсоюзов (включая США и Канаду) в 1985 г. достигала 32 млн. человек, из них в Латинской Америке – около 13–14 млн. В нее входили крупнейшие национальные профцентры – Конфедерация трудящихся Мексики (5,5 млн. членов), Всеобщая конфедерация труда Аргентины (4 млн.). Конфедерация трудящихся Венесуэлы (1,5 млн.) и др. В латиноамериканских профсоюзах ОРИТ в 70–80-е годы получили преобладание национал-реформистское и социал-демократическое течения, хотя определенное влияние сохранила и американская АФТ – КПП. Усилилась политизация профсоюзов ОРИТ, сыгравших важную роль в борьбе против диктаторских режимов, за демократию и права трудящихся.

Более 5 млн. человек объединял Латиноамериканский профцентр трудящихся (ЛАПТ), в который входил ряд профсоюзов Бразилии, Венесуэлы, Колумбии, Гондураса, Коста-Рики и других стран. В условиях спада революционного движения с середины 70-х годов ЛАПТ стал склоняться к более умеренным позициям, в нем усилилось влияние христианско-демократического движения.

Постоянный конгресс профсоюзного единства трудящихся Латинской Америки (ПКПЕТЛА), объединявший левые профсоюзы и переживавший в середине 70-х годов трудные времена, в 1985 г. насчитывал 6 млн. членов, из которых 3 млн. приходилось на профсоюзы Кубы. Из остальных крупнейшими были Всеобщая конфедерация труда Перу (1 млн.). Боливийский рабочий центр (0,7 млн.), профсоюзы Никарагуа.

Все три профсоюзных объединения выступали в защиту интересов трудящихся, за расширение их прав, против диктатур, за демократические свободы, решение проблем внешнего долга с учетом интересов рабочего класса, участие трудящихся в планах экономического и социального развития. Но организационный и идеологический раскол мешал их совместным действиям. При этом ОРИТ и ЛАПТ делали акцент на достижении взаимопонимания между трудящимися, государством и предпринимателями, ПКПЕТЛА – на активных классовых выступлениях и радикальных решениях стоящих проблем.

Некоторые крупные национальные профцентры и отдельные федерации были автономными, что облегчило им задачу объединения трудящихся независимо от идеологических различий. Среди них были Единый профцентр трудящихся Колумбии (0,7 млн. членов), образованный в 1986 г. в результате объединения руководимой коммунистами конфедерации с автономными профсоюзами, уругвайский профцентр (250 тыс.), воссозданный под руководством коммунистов и их союзников после восстановления конституционного режима, унитарный профцентр трудящихся Чили (300 тыс.), восстановленный в 1988 г., в котором сотрудничали христианские демократы, социалисты и коммунисты. Имелись крупные автономные профсоюзы умеренного тред-юнионистского направления.

В результате осуществления жестких экономических реформ в начале 90-х годов позиции профсоюзов оказались ослабленными. Уменьшилась их численность, снизилась эффективность рабочих выступлений. Среди значительной части трудящихся росли апатия и чувство безысходности. Перестала быть центром массовых общенациональных забастовок Аргентина. Тем не менее в ряде стран политика решения экономических проблем за счет трудящихся встречала их упорное сопротивление. Всеобщие забастовки за пересмотр политики приватизации, против массовых увольнений и сокращения реальной заработной платы в 1992–1993 гг. состоялись в Боливии, Перу, Эквадоре, Сальвадоре. В Уругвае в 1992 г. прошло б всеобщих забастовок.

В сложном положении оказались левые партии после поражений и репрессий, испытанных ими в 70-е годы. Большие потери понесли крупнейшие коммунистические партии региона – Чили, Уругвая. Во второй половине 80-х годов условия деятельности левых партий почти повсюду стали более благоприятными. Но в то же время неудачи революционных попыток, определенные успехи политики модернизации, изменения в составе рабочего класса и в социальной структуре населения, переход к демократическим формам правления стимулировали реформистские настроения. К тому же с революцией и острыми проявлениями классовой борьбы связывались представления о неизбежных осложнениях и жертвах, что подтверждал накопленный опыт. Негативные аспекты развития и кризисные явления в социалистических странах на рубеже 80-х и 90-х годов подрывали веру в социализм, порождали растерянность и замешательство в рядах коммунистов. Критикуя, порой очень жестко, политику правящих кругов, в том числе реформистских правительств, неоконсервативный вариант модернизации экономики, коммунисты и другие революционные силыне сумели своевременно оценить новую обстановку в регионе и в мире и выдвинуть реалистическую альтернативу. Реформистские партии укрепили позиции и благодаря

своему участию в борьбе против диктатур, за права человека и демократические свободы.

С другой стороны, возросли удельный вес и социальная активность низов общества, многоликой и многочисленной массы безработных, жителей «поселков нищеты», трудящихся «теневой» экономики, пролетаризированных слоев мелкой буржуазии, маргинального населения, которые оказались на обочине общественного прогресса. Эти многочисленные слои были базой для проявлений бунтарства, революционного нетерпения, анархизма и могли стать разрушительной для общества силой. Но они же порой склонны были ринуться за- обещаниями умеренных или даже консервативно настроенных лидеров «харизматического» толка, как это было на президентских выборах в Аргентине и в Бразилии в 1989 г., а затем в 1990 г. в Перу, где совершенно неожиданно, опрокинув все прогнозы, победителем и президентом стал сын японского иммигранта, ректор аграрного института Альберто Фухимори, которого все считали аутсайдером. Он сумел завоевать голоса избирателей, представ перед ними выразителем воли народа, уставшего от дискредитировавших себя традиционных партий. Фухимори привлек избирателей обещаниями преодолеть коррупцию, инфляцию, терроризм и безработицу и осуществить модернизацию страны в интересах простого человека.

В итоге гамма настроений народных масс оказывалась очень пестрой, что отражалось на составе и позициях левых сил, затрудняло достижение ими единства, поиски соответствующих конкретным условиям стратегии и тактики и программных требований.

Борьба традиционных левых сил развивалась с переменным успехом. Влиятельными их позиции в 80-е годы были в Уругвае, Чили, Перу, Боливии. В Уругвае на всеобщих выборах 1984 г. Широкий фронт, в котором участвовали коммунисты, социалисты и другие левые партии, получил 21% голосов, восстановив и даже усилив свои позиции по сравнению с периодом до установления диктатуры. Во время избирательной кампании 1989 г. умеренное крыло Широкого фронта вышло из его рядов. Но и в уменьшенном составе Широкий фронт в ноябре 1989 г. вновь получил 21% голосов и победил в Монтевидео. Его кандидат стал мэром столицы.

В Боливии ход событий был иным, с более резкими перепадами. В октябре 1982 г. к власти пришло правительство блока левых сил во главе с президентом Эрнаном Силесом Суасо, участником революции 1952 г. и президентом Боливии в 1956–1960 гг., теперь стоявшим на левых позициях. В правительство вошли и коммунисты. В сложной экономической и политической обстановке, не имея твердого большинства, правительство Силеса Суасо пыталось стимулировать экономическое и социальное развитие страны, ук-

репить государственный сектор, расширить права трудящихся и привлечь их к управлению производством, бороться с наркомафией.

Однако правительству сразу же пришлось столкнуться с растущим противодействием крупного местного и иностранного, капитала, наркомафии,. нарастанием экономических трудностей, нехваткой средств. Обострились отношения правительства с профсоюзами, требовавшими радикального улучшения положения трудящихся, не считаясь с реальными возможностями властей. Профсоюзы организовали серию длительных всеобщих забастовок, парализовавших производство. Правительство пошло на уступки рабочим, которые не были обеспечены материально. Это стимулировало инфляцию, подскочившую до 25000% в год. Экономика и финансы пришли в полное расстройство. Блок левых сил распался. Коммунисты вышли из правительства (1984). Не в силах умиротворить противоборствующие стороны, отчаявшийся президент даже объявил свою голодовку и пошел в 1985 г. на досрочные всеобщие выборы, на которых левые силы потерпели поражение.

В августе 1985 г. к власти пришло правоцентристское правительство 78-летнего Виктора Паса Эстенссоро, лидера Националистического революционного движения (НРД) и революции 1952 г., президента республики в 1952–1956 и 1960–1964 гг. Крутыми мерами ему удалось нормализовать экономику и почти ликвидировать инфляцию (10–20% в 1987–1988 гг.). Но его политика вызвала новую волну забастовок. В августе 1989 г. после очередных выборов у власти оказалось правительство Паса Саморы. Новый президент являлся руководителем Левого революционного движения (МИР), в прошлом стоявшего на леворадикальных революционных позициях, затем эволюционировавшего в сторону социал-демократического курса. В 1982–1984 гг. МИР входил в правительство левых сил. Весьма необычным было то, что эта партия пришла к власти в ' союзе с Национальным демократическим действием (НДД), основанным и возглавлявшимся бывшим диктатором Уго Бансером, против которого когда-то боролся МИР, и стоявшим на правом фланге политической жизни. Такая неожиданная комбинация расширила поддержку правительства и слева, и справа. Обе стороны проявили готовность к поискам практических решений в духе взаимного компромисса и национального согласия. Это позволило сохранить экономическую и политическую стабильность в стране, вся история которой до 1985 г. отличалась особой неустойчивостью, бурными событиями, частой сменой режимов, переворотами и контрпереворотами. Во второй половине 80-х – начале 90-х годов наблюдается непривычная для Боливии консолидация демократического конституционного режима.

В Перу в 1980 г. возникла коалиция Единство левых сил (ЕЛО, получившая на муниципальных выборах 1983 г. 31% голосов и

победившая в столице. На всеобщих выборах 1985 г. коалиция набрала 23% голосов, заняв второе место после победившей апристской партии. Однако в 1989 г. среди перуанских левых усилились разногласия. От ЕЛС отделилась новая группировка – Социалистическая левая. Выступив на всеобщих выборах в апреле 1990 г. раздельно, оба левых блока в сумме получили лишь 11% голосов: разочарование значительных масс избирателей в традиционных партиях распространилось и на левые силы, оказавшиеся в кризисе.

В 1985 г. на смену умеренным буржуазным партиям к власти в Перу пришла Перуанская апристская партия, придерживавшаяся социал-демократических позиций. Ее молодой и динамичный лидер Алан Гарсиа стал президентом (1985–1990). Однако его левореформистская политика оказалась в противоречии с реальной ситуацией в стране и в мире и после первых успехов кончилась провалом и углублением кризиса. За 1990 год инфляция достигла 7650%, национальное производство с 1988 г. неуклонно падало, вне стабильной занятости оказалось большинство населения, усилился терроризм. Новому президенту Фухимори (с августа 1990 г.) досталось тяжелое наследство. Не принадлежани к одной из традиционных партий, он создал коалиционное правительство. Разработанный правительством чрезвычайный план стабилизации экономики сочетал суровые антиинфляционные меры и «либерализацию» экономики с увеличением налогов, таможенных пошлин, коммунальных платежей. Инфляция в месячном исчислении упала с 400% в августе до 8% в октябре 1990 г. Но правительственная политика вызвала дальнейшее свертывание производства и забастовки трудящихся госсектора.

В Колумбии в 1985 г. была создана коалиция левых сил – Патриотический союз, в которой ведущую роль играли коммунисты и сторонники руководимых ими Революционных вооруженных сил Колумбии (РВСК), действовавших с давних пор в районах вооруженной борьбы крестьян за землю и насчитывавших до 7 тыс. бойцов. На всеобщих выборах в июне 1986 г. Патриотический союз вышел на третье место после двух главных партий страны – либералов и консерваторов, получив 4,5% голосов и 14 мест в Конгрессе. Однако вскоре левые организации стали жертвой террора ультраправых сил, связанных с наркомафией. Погибли тысячи активистов левых партий и организаций, в том числе один за другим два руководителя Патриотического « союза. В дальнейшем влияние компартии и Патриотического союза стало падать, усилились внутренние разногласия, многие участники коалиции вышли из ее состава. На выборах в Национальную конституционную ассамблею Колумбии в декабре 1990 г. Патриотический союзполучил лишь 2,34% голосов и 2 мандата.

На первый план на левом фланге политической жизни Колумбии выдвинулось Движение 19 апреля (М-19). Это была леворадикальная вооруженная организация, возникшая в 1974 г. и названная так в память о всеобщих выборах 19 апреля 1970 г., когда оппозиционные силы, выступившие с левонационалистических позиций, едва не добились победы. М-19 предпринимало дерзкие вооруженные акции. Наибольшую известность получил захват его участниками в декабре 1985 г. Дворца правосудия, закончившийся гибелью 115 человек. В марте 1990 г. Движение 19 апреля отказалось от вооруженной борьбы и разоружилось, круто изменив свои позиции в пользу социал-демократической ориентации, выступив за неприменение насилия и демократический путь к социализму. На основе М-19 возникла новая левая коалиция, в которую перешли и многие прежние сторонники Патриотического союза. В апреле 1990 г. лидер М-19 Карлос Писарро был убит правыми террористами, но сменивший его Антонио Наварро Вольф совершенно неожиданно получил на президентских выборах 12,6% голосов, выйдя на третье место. В правительстве либерала Сесара Гавириа в августе 1990 г. А. Наварро занял пост министра просвещения. В декабре 1990 г. новая левая коалиция на выборах в Национальную конституционную ассамблею приобрела 28% голосов и 20 из 70 мандатов, заняв первое место. Но позже, на парламентских выборах 1994 г. Демократический альянс М-19 потерпел неудачу.

В Венесуэле на всеобщих выборах 1988 г. союз традиционных левых сил с участием компартии получил менее 1% голосов, зато левая партия «Движение к социализму» (МАС) добилась более 10% голосов, заняв третье место, а победила партия социал-демократического направления «Демократическое действие». В Мексике в 1988 г., в Бразилии и в Чили в 1989 г. больших успехов на выборах добились левые силы.

Во всех случаях, за исключением Уругвая, это были успехи левых, социалистических партий и движений, непосредственно не связанных с компартиями и традиционными левыми коалициями,– либо новых, недавно появившихся на политической арене, либо радикально изменивших свои прежние позиции в пользу эволюционного пути к социализму и тесной связи его с демократией как неотъемлемой его основой. Что касается компартий, то они почти везде на рубеже 80-х и 90-х годов оказались в серьезном кризисе и в большей или меньшей изоляции от основных масс избирателей. Большинство компартий не сумело освободиться от ряда догматических стереотипов и приспособиться к новым реалиям. Часть коммунистов, решившихся на радикальное переосмысление прежних взглядов, вышла их этих партий и либо присоединилась к другим левым организациям, либо создала новые. В Мексике компартия еще раньше начала отход от ортодоксальных позиций и растворилась в более широком спектре социалистических сил. В Сальвадоре компартия стала влиятельнейшим участником Фронта национального

освобождения имени Фарабундо Марти (ФНОФМ), который в 19.92 г. был реорганизован в единую левую партию. Компартия Бразилии в январе 1992 г. была преобразована в Народную социалистическую партию (НСП), приблизившись к социал-демократическим позициям. Несогласная с этим фракция во главе с 84-летним архитектором Оскаром Нимейером, творцом новой бразильской столицы, воссоздала прежнюю компартию Бразилии. Уругвайская компартия, придерживавшаяся гибких позиций, сохранила влиятельные позиции в Широком фронте и в профсоюзах. Партия коммунистов Гайаны – Народная прогрессивная партия смогла успешно адаптировать свою платформу и действия к новым реалиям и стать правящей. Ее давний лидер Чедди Джаган в октябре 1992 г. был избран президентом Гайаны, получив 55% голосов.

Важнейшей задачей для всех левых сил стала разработка конструктивной демократической, прогрессивной альтернативы неоконсервативному варианту модернизации латиноамериканского общества и интеграции стран региона в мировое хозяйство. Такая альтернатива пока практически отсутствовала, что было ахиллесовой пятой левых. Эти вопросы горячо обсуждались на совещании левых партий региона с участием коммунистов, левых социалистов и некоторых других партий в Сан-Паулу в июле 1990 г. Встречи «Форума Сан-Паулу» стали регулярными (раз в год). Дискуссии были продолжены в 1991 г. в Мехико и в 1992 г. в Манагуа. В них был представлен широкий диапазон точек зрения, от ультралевых до умеренных.

Укрепили и расширили свои позиции в рабочем и демократическом движении Латинской Америки в 70–80-е годы партии социал-демократического направления. Они выступали против диктатур и авторитарных форм правления, за демократические преобразования, политические и социальные реформы в духе «демократического социализма». Социал-демократы критиковали капитализм за дефицит социальной справедливости, а реальный «государственный» социализм – за отсутствие политических свобод. Они отрицали насильственные формы борьбы и ставили своей целью добиваться в рамках существующего общества постепенного расширения политической представительной демократии до рамок более полной социальной демократии, совмещения свободы с социальной справедливостью и создания в конечном итоге нового солидарного и кооперированного общества. На первый план выдвигалось признание самоценности демократии как непременной основы социализма. Имелось в виду достичь эффективного участия народа в разных сферах общественной жизни и на разных уровнях. Социализм понимался не как конкретное общество, которое нужно построить, разрушив капитализм, а как общая направленность движения по пути реформ, с тем чтобы постепенное накопление количественных

изменений привело в итоге на каком-то этапе эволюции к качественному преобразованию существующего общества. В этом смысле социал-демократы считали свои цели революционными. Они выступали за рыночную смешанную экономику и сочетание важной роли государства в экономическом и социальном развитии с сохранением и уважением частной собственности. Путь к социализму они связывали с приобщением трудящихся к частной и другим формам собственности. В отличие от многих нсоконсервативных политиков, специалистов-технократов, социал-демократы утверждали, что экономический и технический прогресс имеет смысл, только если он осуществляется во имя повышения материального и духовного уровня жизни большинства населения. Они выступали за политический и идеологический плюрализм, диалог с другими левыми и демократическими силами.

Латиноамериканские социал-демократы признавали важность глобальных проблем – борьбы за мир и разоружение, экологической и др. Взрывоопасную ситуацию видели они в слаборазвитости стран «третьего мира», в том числе Латинской Америки, и считали, что в решении этой проблемы должны участвовать все государства земного шара.

Заинтересованность в распространении влияния социал-демократии в Латинской Америке проявлял – Социнтерн. Финансовую поддержку и помощь местным социал-демократам оказывал Фонд Фридриха Эберта, связанный с Социал-демократической партией Германии'. При его содействии в 1974 г. в Каракасе начал издаваться журнал «Нуэва сосьедад» («Новое общество»), превратившийся, по сути, в теоретический орган латиноамериканских социал-демократов и социалистов. В 1980 г. был создан Специальный комитет Социнтерна по Латинской Америке и Карибскому бассейну. В 1986 г. конгресс Социнтерна состоялся в Южной Америке – в Лиме. К концу 80-х годов в Социнтерн входила уже 21 латиноамериканская партия. Генеральный секретарь и 7 из 28 вице-председателей Интернационала являлись латиноамериканцами.

Наиболее влиятельными партиями социал-демократического направления в регионе были находившиеся в разное время в 70–90-е годы у власти партия «Демократическое действие» в Венесуэле (1974–1979 и 1984–1993 гг.), Партия национального освобождения Коста-Рики (до 1978 г., в 1982–1990 гг. и с 1994 г.). Перуанская апристская партия (1985–1990), Доминиканская революционная партия (1978–1986), Народная национальная партия Ямайки (1972–1980 и с 1989 г.). В 1988–1992 гг. социал-демократическое

' Назван так в честь видного лидера этой партии, главы первого в истории Германии социал-демократического правительства во время революции 1918–1919 гг., президента Германии в 1919– 1925 гг.

правительство находилось у власти в Эквадоре. Значительным было влияние социал-демократических течений в правительствах Боливии 80-х – начала 90-х годов.

Социал-демократические правительства укрепляли и отстаивали демократию, пытались обеспечить экономическую и политическую модернизацию общества с учетом интересов широких слоев населения, добивались усиления роли латиноамериканских государств в решении мировых проблем. Однако успехи такой политики оказались скромными. Под бременем внешней задолженности, финансовых и экономических затруднений социал-демократические правительства часто сами оказывались вынуждены проводить политику строгой экономии, вызывавшую рост массового недовольства, уступать давлению крупного местного и иностранного капитала, не находя удовлетворительной альтернативы неоконсервативному варианту решения проблем. И тем не менее значительные массы населения предпочитали поддерживать социал-демократические партии, нежели открытых защитников неоконсервативной политики или явных революционеров с их рискованными и сомнительными проектами коренной ломки общества.

В ряде стран ведущую роль в политической жизни продолжали играть демократические либерально-реформистские и национал-| реформистские партии – Институционно-революционная партия в Мексике, Либеральная партия в Колумбии, радикалы и перонисты в Аргентине. Влиятельные позиции имели Христианско-демократическая партия в Чили и Социал-христианская партия (КОПЕЙ) в Венесуэле. Эти партии и их правительства проводили политику укрепления конституционного режима и демократических свобод.

Сравнительно новым явлением в политической жизни региона стало усиление левых социалистических партий, отчасти традиционных (социалистические партии Чили и Уругвая), но в большинстве возникших в 70-е и 80-е годы (Партия трудящихся и Демократическая трабальистская партия в Бразилии, Движение к социализму в Венесуэле, Социалистическая революционная партия в Перу, Партия демократической революции К. Карденаса в Мексике и др.). В 1986 г. более полутора десятков левых социалистических | партий объединились в Латиноамериканскую социалистическую юрдинацию (ЛАСК). В основном именно с этими партиями были язаны успехи левых сил в ряде стран в конце 80-х – начале 90-х Іюв. Большинство их участвовало в «Форуме Сан-Паулу». Харак-рной чертой эволюции партий ЛАСК в 80-е годы был быстрый, (огда резкий отход от левореволюционных, леворадикальных Виций в сторону социал-демократии. Они стали как бы ее левым нангом, также перейдя на платформу «демократического Г социализма» и эволюционного пути его достижения. Они тоже теперь делали акцент на неразрывности демократии и социализма, само-

ценности демократии как основы социализма. Социалисты ЛАСК несколько определеннее, чем собственно социал-демократы, ставили вопрос о построении социализма как нового общества, связывая его с завоеванием власти трудящимися, народом, хотя в главномихпредставления о социализме и путях его достижения были сходными. Они тоже были сторонниками смешанной рыночной экономики, сохранения частной собственности в сочетании с государственным регулированием и программированием, с участием производителей и потребителей во владении собственностью и в управлении. Но социалисты больший упор делали на развитии кооперативного, самоуправленческого сектора как приоритетного для социализма. Высшей целью нового общества они провозглашали гармоничное развитие человека, человеческой личности.

Нетрадиционно ставили латиноамериканские социалисты вопрос о власти. Суть вопроса они видели не в захвате государственной власти своей партией или блоком левых сил, а в завоевании гегемонии, влияния в гражданском обществе, в развитии общественного самоуправления снизу, расширении участия народных организаций в принятии решений на разных уровнях, в том числе в жилых кварталах и на производстве. Таким путем, утверждали они, в недрах существующего общества будет создаваться альтернативная, народная, социалистическая власть, которая со временем возобладает в масштабах всего общества. Социалисты проявляли большой интерес к Грамши и Мариатеги, подчеркивали свою приверженность к учету специфики Латинской Америки и к •автономной роли латиноамериканского социалистического движения. Сотрудничество левых и демократических сил они представляли не столько в виде единых фронтов или коалиций с общей программой, сколько в поисках соприкосновений, консенсуса, параллельных действий в одном направлении разных партий, движений и течений.

В 1979 г. была создана Постоянная конференция политических партий Латинской Америки, в рамках которой сотрудничали левые И демократические партии разных направлений – социалистические, социал-демократические, либеральные и национал-реформистские. В 1989 г. она уже объединяла 52 партии из 23 стран.

Эволюция в сторону более умеренных, реалистичных позиций была характерна и для левого радикализма и левоэкстремистских течений Латинской Америки. Многие поборники и участники вооруженной повстанческой борьбы и террористических акций, в том числе троцкисты и маоисты, по мере своих неудач, ухода со сцены военных диктатур и консолидации конституционных режимов стали отходить от вооруженной борьбы, от намерений немедленно осуществить социалистическую революцию. Они признали необходимость переходных этапов к социализму, важное значение демократии, избирательной борьбы, возможность союзов и коалиций с другими

левыми силами. Такую эволюцию в 80-е годы претерпели уругвайские «Тупамарос», аргентинские «Монтонерос», Революционная партия трудящихся и Движение к социализму (МАС) в Аргентине, Левое революционное движение (МИР) в Чили. В 1990–1991 гг. отказались от вооруженной борьбы несколько военно-политических организаций Колумбии, включившихся в легальную партийно-политическую жизнь. Повстанческая организация Эквадора «Альфаро виве» («Альфаро жив» – по имени президента-реформатора начала века, погибшего от рук реакции) в 1991 г. также пришла к выводу, что вооруженная борьба «не находит поддержки народных масс и потому потеряла всякий смысл». Отход революционеров от вооруженной борьбы на более умеренные позиции наметился и в Центральной Америке в начале 90-х годов в связи с урегулированием конфликта в субрегионе. Некоторые из бывших леворадикальных организаций, совершив крутой поворот, перешли на социал-демократические позиции и быстро завоевали влияние и даже вошли в правительства (МИР Боливии, Движение 19 апреля в Колумбии).