В начале 40-х годов иностранным компаниям, главным образом американским, принадлежало

170 тыс. кабальерий[A138] лучших кубинских земель из 640 тыс. кабальерий всей обрабатываемой площади в стране[A139] .

Накануне и в годы Второй мировой войны Куба занимала особое место во внешнеполитических планах США. «Эта страна, - подчеркивала газета «Вашингтон пост», - имеет для нас жизненно важное значение по нескольким причинам. Во-первых, она очень близко расположена от Флориды и стратегически удобна для охраны Панамского канала со стороны Атлантического океана, во-вторых, туда мы вложили инвестиций больше, чем в любую другую страну Латинской Америки, наконец, в мирное время Куба является нашим лучшим торговым партнером среди всех латиноамериканских стран[A140] .

В 1938 г. ²/₃ кубинского импорта и 75,9 % экспорта приходилось на долю доброго соседа».

В 1940 г. инвестиции США на Кубе составили 560 млн. долл. (2-е место в мире после Канады).

Из них 241 млн. долл. были вложены в сельское хозяйство, в основном в сахарную промышленность, что превышало половину всех капиталовложении США в сельское хозяйство других стран мира (432 млн. долл.).

В годы Второй мировой войны сахар стал продуктом исключительной важности как из-за своего прямого назначения, так и благодаря его использованию его для производства спирта, синтетического каучука, взрывчатых веществ. В этот период в странах Европы и Азии производство сахара сократилось почти на 10 млн. т. Прекратили поставку его в Соединенные Штаты Филиппины. В этих условиях кубинский сахар приобрел первостепенное значение для экономики и оборонной промышленности США.

С 1942 по 1947 гг. Куба поставила в США 20 млн. т. сахара, что позволило Соединенным Штатам не только удовлетворить половину своих потребностей, но и реэкспортировать 2 812 090 т. сахара в другие страны[A141] .

Американские деловые и политические круги всеми средствами старались поддерживать низкие закупочные цены на кубинский сахар. Хотя себестоимость производимого в США свекловичного сахара была выше этих цен. На каждую робкую попытку кубинских сахаропромышленников увеличить закупочные цены Вашингтон отвечал отказом, лицемерно мотивируя его боязнью инфляции на Кубе. В то же время американские бизнесмены непрерывно увеличивали цены на предметы кубинского импорта. Примером неравноправного торгового партнерства между Кубой и Соединенными Штатами служит такой факт: с ноября 1941 по май 1944 г. сахар продавался США по одной и той же цене (2,65 сентаво за фунт); между тем американцы в тот же период увеличили цены на многие импортируемые Кубой товары первой необходимости в следующих размерах: рис – на 205 %, масло сливочное – на 62, мука – на 24, горох – на 67, фасоль – 61, лук на 208, уголь – от 41 до 54, нефть – на 52 %. Возросли цены и на другие предметы импорта Кубы.

В послевоенный период Куба стала играть еще большую роль как рынок сбыта американских товаров. Так, например, в 1947 г. она занимала 6-е место в списке крупнейших импортеров после Канады, Мексики, Аргентины, Великобритании и Франции.

В 40-х годах под контролем американских компаний оказались вся горнодобывающая промышленность, телефон, телеграф, 50 % сферы обслуживания, все предприятия по выработке электроэнергии; 79 % горючего, потребляемого на острове, поставлялось американскими нефтяными концернами.

Примером безраздельного хозяйничанья США в кубинской экономике может служить история с кубинским никелем. Со вступлением Соединенных Штатов во Вторую мировую войну резко возросли потребности американской оборонной промышленности в этом важном стратегическом сырье. В начале войны американская компания «Фрипорт салфэ компани» образовала на Кубе филиал по добыче никеля «Никаро никель компани». В 1943 г в районе Никаро были подготовлены карьеры, а в следующее году США получили первые 3 тыс. т. кубинского никеля. В 1945 г. добыча никеля возросла до 16,1 тыс. т. В первом послевоенном году она сократилась, а в 1947 г. завод в Никаро был закрыт совсем. Никель Кубы оказался в стратегическом резерве правительства США. Назывались различные причины прекращения добычи никеля: и падение спроса на него, и высокая себестоимость. На самом деле причина крылась в острой междоусобице бизнесменов – поставщиков никеля на мировой рынок, в стремлении оградить от конкуренции кубинского никеля канадскую компанию «Интернэйшнл никель компани», значительная доля акций которой после Второй мировой войны в руках военно-промышленного комплекса США. Только в разгар корейской войны шахты Никаро вновь начали функционировать.

Американские компании, вкладывая свои капиталы за границей, преследовали в основном три взаимозависимые цели: 1) обеспечить долгосрочные перспективы получения прибыли; 2) укрепить позиции на рынках; 3) максимально увеличить оборот. В 40-50-х годах с наибольшим эффектом эти цели были достигнуты на Кубе. Французские экономисты К. Гу и Ж.-Ф. Ландо попытались определить степень зависимости стран мира от американского капитала. За показатель зависимости они взяли отношение суммы прямых капиталовложений США в данной стране к валовому национальному продукту этой страны. Для большего удобства классификации они установили пять степеней зависимости от капитала Соединенных Штатов. Высшую из них, «колонию» с показателем зависимости 30 % и более возглавили в 1950 г. Куба (33,2 %) и Венесуэла[A142] .

Экономическая экспансия США вела к усилению всесторонней и прежде всего политической зависимости Кубы от Соединенных Штатов.

По подсчетам известного кубинского экономиста Р. Сеперо Бонилья, доходы американских компаний на Кубе составляли 700 млн. долл. каждые восемь лет[A143] . Постоянная утечка долларов в сейфы Уолл-стрита прежде всего отражалась на положении трудового народа, увеличивала его обнищание.

Согласно переписи 1943 г., взрослое население Кубы (имеется в виду все население страны старше 13 лет) насчитывало 3 246 358 человек. Из них в промышленности, сельском хозяйстве и государственном аппарате были заняты 1 520 851 человек, которые распределялись следующим образом[A144] :

Такая пропорциональность между составными частями кубинского общества в основном сохранилась и в 50-х годах.

В годы войны и в послевоенный период, несмотря на некоторое оживление в промышленности, главным образом, горнодобывающей, кризис кубинской экономической структуры продолжал прогрессировать. Основным показателем кризиса была застывшая на уровне 1925 г. производство сахара, тогда как население страны с того времени почти удвоилось.

В середине 40-х годов вся обрабатываемая площадь Кубы была занята такими культурами, как сахарный тростник – 56 %, кукуруза – 9,1, кофе – 4,5, бананы – 4,1, табак – 3,4, фасоль – 3, юкка – 2,9, рис – 2,9, другие культуры – 14,1[A145] %. Будучи аграрной страной, Куба была далека от обеспечения своих потребностей в сельскохозяйственных особенно в рисе и фасоли, которые являются основными продуктами питания кубинцев. Более половины обрабатываемой площади под одной культурой – это не только результат огромного значения сахарного тростника для экономики страны, но и следствие очень низкого агротехнического уровня, отсутствия ирригационной системы, низкосортности кубинского сахарного тростника, который по урожайности занимал предпоследнее место в мире. Это видно из следующих показателей: 205,53 т. сахарного тростника с 1 га получали на Гавайских островах, 158,34 т. – в Перу и только 39,17 т. – на Кубе[A146] .

Монокультурный характер кубинской экономики приводил к большим импортным операциям.

По объему импорта на душу населения в 1948 г. Куба занимала 2-е место в Латинской Америке после Венесуэлы (соответственно 102,15 и 186,54 долл.), и хотя эти страны занимали те же места и по объему экспорта и по объему экспорта на душу населения, (137,47 и 246,44 долл.) было совершенно очевидно, что кризисное состояние, в котором находилась сахарная промышленность Кубы, чревато для народа тяжелыми последствиями.

Из года в год почти треть самодеятельного населения оставалась без работы. Огромной была и армия полубезработных, особенно среди сельскохозяйственных рабочих. По данным сельскохозяйственной переписи 1946 г., на Кубе имелись 53 693 постоянных и 444 251 сезонных сельскохозяйственных рабочих. Из них только 6 % работали более девяти месяцев в году.

В среднем сельскохозяйственные рабочие были заняты на производстве 123 дня. Их заработная плата колебалась от 33,90 до 59,93 песо в месяц. Но даже эти незначительные доходы могли иметь далеко

не все. В стране существовала огромная диспропорция в доходах эксплуатируемых и эксплуататоров.

В 1943 г. 300,2 тыс. человек имели годовой доход 80 песо, 343 тыс. 120 песо, и в то же время 6 тыс. 700 человек получали в год 6512 песо и выше[A147] .

В некоторых работах зарубежных ученых на все лады превозносится якобы высокий жизненный уровень кубинского народа в 40 – 50-х годах. Действительно, годовой доход на душу населения был тогда на Кубе одним из самых высоких в Латинской Америке. Например, в 1947 г. по этому показателю Куба занимала 2-е место после Аргентины (341 и 349 долл. соответственно). Но правомерно ли, сравнивая 103 песо на душу населения в 1939 г., говорить о кубинском «чуде»? Сопоставление годовых доходов с ростом показывает, что реальный доход вырос за эти годы весьма незначительно и оставался низким (в песо[A148] ):

Абсолютное большинство кубинского народа проживало в условиях крайней бедности. Это относилось прежде всего к крестьянам, сельскохозяйственным рабочим, неквалифицированным и малоквалифицированным рабочим, полубезработным и безработным.

Примерно половина детей дошкольного возраста была лишена возможности получить образование. Ощущалась острая нехватка преподавателей. В 1943 г. на 9515 учителей приходилось 1 008 254 ученика.

В провинциях Камагуэй и Ориенте на одного преподавателя приходилось от 169 до 201 учеников.

В 40-х годах на Кубе работали всего лишь 5 тыс. врачей. В отдельных районах провинции Ориенте, например, на одного врача приходилось 8500 жителей.