Глава 18. Становление и развитие современных правовых систем

Революции XVII-XVIII вв. и их роль в формирова­нии права нового типа. Становление современного права - это длительный исторический процесс, охватывающий не­сколько столетий и начавшийся еще в раннем средневеко­вье. Он протекал эволюционно и более плавно, чем соответствующие процессы в сфере политики и государства, где они нередко принимали форму общественных катаклизмов.

Историко-культурные корни современного права скла­дывались на почве рецепированного римского права, город­ского права, международного торгового права и были доста­точно глубокими и прочными. Но вместе с тем правовые системы эпохи средневековья были весьма несовершенны, а многие их положения тормозили развитие политической демократии и капиталистического предпринимательства. Эти черты средневековых правовых систем, отличавшихся к тому же отсутствием внутреннего единства, препятствовали про­грессивным изменениям в праве.

Важную роль в реформировании старого феодального права на новой основе сыграли английская революция XVII в. и французская революция XVIII в. Эти революции, особен­но французская, были серьезным испытанием на прочность оставшейся от средневековья правовой надстройки. Как вся­кие общественно-политические катаклизмы, эти революции не способствовали непосредственному укреплению право­вых начал в обществе. Наоборот, они привели во многом к неоправданному разрушению правового здания, создавае­мого веками, к ломке традиционной правовой культуры, к правовому нигилизму и волюнтаризму.

Как показал исторический опыт Франции и Англии, создание нового права происходило не только в годы рево­люционных потрясений, а, наоборот, в годы, характеризую­щиеся политической стабилизацией и духом консерватиз­ма. Тем не менее в широкой исторической перспективе эти революции, положив начало перевороту в области экономи­ки и политико-государственных структур, в конечном сче­те привели к значительным изменениям и в области права, к формированию нового правового порядка, способствовавшего становлению и быстрому развитию капитализма.

Пределы вторжения революции в средневековое пра­во, темпы обновления и переустройства правовой системы во многом зависели и от конкретных исторических условий разных стран. Там, где конфликт между интересами пред­принимателей и всего общества с феодальным правом при­нял наиболее острые формы, где в борьбу с архаичным фео­дальным правопорядком активно включились плебейские слои населения, смена средневековой правовой системы новым правом (как показывает пример Франции) произош­ла быстрее и в более радикальных формах. Там, где рево­люция не привела непосредственно к политическому гос­подству буржуазии, где последние шли к власти долгим путем и через серии компромиссов с землевладельцами (осо­бенно показателен пример Англии), послереволюционное право в большей степени было проникнуто духом традиций и сохраняло элементы средневековой правовой системы.

Таким образом, современное право в странах Запада (в первую очередь в Англии и Франции) складывалось и раз­вивалось как логическое продолжение сложившихся ранее систем средневекового (например, "общего права") и даже античного (римского) права. Новое право не могло быть чем-то существенно иным, чем предшествующее право, поскольку в своем саморазвитии оно вобрало в себя, сохранило и ис­пользовало многие его конструктивные, общественно-полез­ные элементы.

Степень правопреемства современного и предшество­вавшего ему права (например, римского, обычного) была столь велика, что, в сущности, нигде дореволюционные пра­вовые системы не исчезли бесследно. Значительная их часть вошла в обновленном виде в современное право, трансфор­мировалась в его нормы, так как и средневековое право функ­ционировало в обществе, знавшем уже и частную собственность, и рыночные отношения, и достаточно высокий уро­вень юридической техники. Отрицание средневекового пра­ва в ходе революций XVII-XVIII вв. и в последующие пе­риоды происходило главным образом применительно к той части его норм, которые игнорировали коренные интересы частных собственников, затрудняли дальнейшую эволюцию и внутреннее согласование самой правовой системы, прихо­дили в противоречие с экономическими и политическими потребностями капитализма.

Становление нового права означало большой прогресс в истории человеческого общества. Оно проходило не толь­ко путем отрицания и упразднения средневековых инсти­тутов в экономике и политике. Право обнаружило огромный созидательный потенциал, создавало необходимый простор для роста производства и торговли, для проявления личной инициативы, для всестороннего удовлетворения потребно­стей быстро развивающегося общества. На новой историче­ской ступени развития права в нем проявился ряд важных свойств и качеств.

Право нового времени, в отличие от дореволюционного, которое характеризовалось разобщенностью и правовым партикуляризмом, повсеместно рождалось в виде интегри­рованных национальных правовых систем. Именно капита­лизм, ломающий всевозможные сословные, региональные, таможенные и иные барьеры, привел к возникновению не только национальных государств, но и национальных пра­вовых систем. В новых правовых системах проявляется тот уровень развития, когда государство начинает играть ре­шающую роль в формировании самого облика правовой сис­темы. Правовая система получает новое качество, новый способ своего существования -систему законодательстваисистему права, которая практически лишь в зачаточном виде присутствовала в древнем и средневековом обществах.

Национальные правовые системы, в отличие от расще­пленных правовых систем предшествующей эпохи, приоб­ретают не только общегосударственную силу, но и новое содержание. Они вбирают в себя и правовой опыт предшествующих поколений, и действующее право, и систему пра­ва, и правовое сознание. Новые правовые системы порож­дали и новые формы существования самого права, которое вырастало в большинстве случаев не на обычаях и судеб­ной практике, а на законодательных и иных нормативных актах. Доминирующим началом, своего рода ядром в право­вых системах нового времени с самого начала становится конституционное (государственное, публичное) право, на базе которого строилось правовое здание любого общества.

Новые правовые системы сложились под воздействием формирующегося капитализма, нуждающегося и в адекват­ной правовой системе, и в едином правовом поле. Особое системообразующее значение в становлении нового права имело законодательство. Условно мировую историю права можно разделить на две большие эпохи. В древнем мире и в средние века право рождалось в основном не из установле­ний государства, а из реально существующих и признавае­мых самим обществом отношений.

В новое время право в своем саморазвитии по-прежне­му отражает внутренние потребности общества и меняю­щиеся жизненные условия. Но в нем, особенно с развитием конституционных начал, законодательство становится уже ведущим источником права. Именно оно, а не средства саморегуляции, становится стержнем правовой системы, правообразующим фактором. Законодательство выступает как важнейший инструмент развития права, придавая ему сис­темность, целостность.

В древнем мире и в средние века даже наиболее пол­ные законодательные акты (например, свод законов Юсти­ниана и др.) никогда не создавали основной массы правовых норм, отличаясь казуистичностью. Правовые нормы в эти эпохи формировались через народные обычаи и через судебную практику. Только в новое время и особенно в XX в. право, сохраняя общечеловеческую ценность, находящую выражение в доктрине "верховенства права", выступает в значительной степени в качестве предписания государст­венных органов.

Сложившиеся после революции и получившие свое раз­витие современные правовые системы наряду с принципом "верховенства права", "верховенства закона" включают в себя и другие принципы. В отличие от средневекового новое пра­во базировалось на принципах индивидуализма, отражавше­го в свою очередьраскрепощение личности, ее освобожде­ние от корпоративных, сословных и иных феодальных уз. Это нашло свое выражение уже в первых конституционных и иных законодательных актах французской революции (Дек­ларации прав человека и гражданина и др.). В центр правовых систем нового времени был поставлен именно человек, личность, а не сословно-корпоративные образования. Отсю­да и права человека в самих юридических документах стали рассматриваться как естественные, священные и неотчуж­даемые. В свою очередь они подкреплялись целой совокуп­ностью прав гражданина в публичной и частной сферах.

Важнейшим принципом новых правовых систем стала свобода. Она была не только выражением общечеловече­ского гуманистического идеала, но и выступала как состав­ной элемент гражданского общества с присущими ему сво­бодой предпринимательства, свободой торговли, свободой конкуренции и иных экономических и социальных свобод, которые в свою очередь немыслимы без свободы политиче­ской. Не менее важным принципом права в новое время ста­новится равенство, которое отразило эгалитаристские на­строения в обществе. В юридическомсмыслеравенство было необходимым элементом самой системы предприниматель­ства, ибо оно положено в основу всех договорных отноше­ний, в том числе трудовых.

Как показал сам процесс формирования послереволю­ционного права, указанные выше принципы и устои права, в том числе и политические свободы, не могли быть обеспе­чены без прочного правопорядка. Предпринимательская дея­тельность особенно нуждалась в упорядоченности и стабильности, с чем связывались представления о разумном строе. Поэтому другим основным принципом нового права стала законность. Она явилась условием реализации политиче­ских и гражданских прав, гарантией демократических ин­ститутов власти, а также стабильности всего экономическо­го оборота.

Становление англосаксонской и континентальной пра­вовых систем (семей). В XVIII-XIX вв. в связи с образо­ванием ряда новых государств в Америке (США) и в Евро­пе (Бельгия, Италия и т. д.), с завершением территориаль­ного раздела мира и образованием колониальных империй, с распространением рыночных структур по всему земному шару капитализм превратился в мировую систему, опреде­ляющую последующий ход развития человеческой цивили­зации. Интернационализация экономической и политической жизни имела своим результатом растущее взаимодействие правовых систем различных стран, преодоление их былой самоизоляции.

Особенно заметным становится воздействие права ве­дущих держав мира (прежде всего Англии и Франции) на правовую жизнь стран, которые позднее вступили на путь создания капиталистического общества. Взаимодействие правовых систем в этих условиях принимает самые разно­образные формы, а их сходство значительно увеличивает­ся. Этому содействовала широкая рецепция (заимствование) целых национальных правовых систем, насильственное вне­дрение чужеземного права, а также более мягкая транс­плантация принципов права одних стран в правовые систе­мы других стран. В немалой степени на процессы растуще­го взаимодействия и взаимовлияния отдельных националь­ных правовых систем разных стран в конце XIX - начале XX вв. повлияли и новые технические возможности капитализма - современные средства транспорта, связи, ин­формации и т. д.

В связи с широкими процессами рецепции и трансплан­тации права на базе английской и французской националь­ной правовой системы сложились так называемые мировые системы (семьи) права - англосаксонская и континенталь­ная (романо-германская). Эти структурные общности представляли собой две большие группы национальных право­вых систем, различающихся по своей внутренней структу­ре и внешним юридическим характеристикам.

Каждая из этих двух систем имеет свой "генетический код", свои исторические корни. Несмотря на то, что фран­цузская и английская правовые системы уходят своими кор­нями в средние века, возникновение мировых систем права связано именно с процессом утверждения господства капитализма. Доминирующее положение этих стран в сфере права определялось также и тем, что в XIX в. они были наиболее богатыми и развитыми, превратившись к тому времени в крупнейшие колониальные державы.

Особенно тесно связано с колониальной политикой об­разованиеанглосаксонской системы права. Большое зна­чение колониального фактора в истории этой системы во многом определяется тем, что английское право, уникаль­ное по способам своего формирования, содержанию и фор­ме, обладающее большим потенциалом саморазвития, было тем не менее слишком традиционным, национальным, а потому сложным и недоступным для рецепции, для более или менее широкого восприятия в других странах мира. В итоге англосаксонская правовая семья превратилась в мировую систему не в результате рецепции трудных для понимания английских правовых форм, а путем их трансплантации или насильственного внедрения в процессе колониальной экс­пансии.

На начальных этапах английской колониальной экспан­сии были выработаны две судебные доктрины, способство­вавшие именно трансплантации, а не рецепции английского права. Согласно первой из этих доктрин, англичанин, от­правляющийся за границу, "берет с собой" английское пра­во. Тем самым, английский суд как бы гарантировал англи­чанину, находящемуся в английских колониях ("за моря­ми"), сохранение всех свобод и демократических институ­тов, которые существовали в самой метрополии. Эта док­трина стала следствием обобщения правового опыта, накоп­ленного в первых королевских колониальных хартиях. Так, еще в королевской Хартии Виргинии от 1606 г. говорилось, что "наши подданные, все вместе и каждый в отдельности... будут иметь и пользоваться всеми Свободами, Вольностями и Иммунитетами в любом из наших владений во всех их значениях и смыслах, как если бы они родились и жили в пределах нашего королевства Англии".

Согласно второй доктрине, сформулированной в 1693 г. судьей Холтом, в случае освоения англичанами "незаселен­ных" земель местное индейское и иное туземное население не должно было приниматься во внимание как "нецивили­зованное". В этих колониях считались действующими все законы Англии. Термин "законы Англии" в колониальной практике подразумевал не только статуты, но и "общее пра­во" и "право справедливости", т. е. прецедентное право, ко­торое вводилось в судах, создаваемых английскими колони­стами.

Введение в действие положений английского права в колониях переселенцев осуществлялось не только на осно­ве указанных судебных доктрин, но и путем издания спе­циальных королевских хартий, а также законов парламен­та. Так, например, в хартии, выданной Карлом II Ост-Индской компании в 1683 г., указывалось, что судьи должны решать дела в соответствии с "правосудием, справедливо­стью и доброй совестью", то есть практически в соответст­вии с английским прецедентным правом. Специальными актами английское право было введено в североамерикан­ских колониях, позднее распространено на Канаду (кроме Квебека, где сохранило свое действие французское право), Австралию, Новую Зеландию, Южную Африку, на базе ко­торых позднее оформились английские доминионы. Норма­тивными актами королей английское право внедрялось "свер­ху" и в новых колониях в Азии и в Океании.

В конце XIX в. в связи с окончательным разделом Аф­рики английские законы, а также прецедентное право были введены специальными правительственными актами в аф­риканских колониях (в 1874 г. - в Гане, в 1880 г. - в Сьер­ра-Леоне, в 1897 г. - в Кении и т. д.).

В XIX в. законодательство, вводящее в колониях анг­лийское право, довольно четко указывало и пределы при­менения его источников. Так, например, Ордонанс 1874 г. для Золотого Берега (Гана) постановил, что в колонии дей­ствует "общее право, справедливость и статуты общего ха­рактера, которые действовали в Англии на 24 июля 1874 г.", то есть на момент издания Ордонанса. Там же указывалось, что "во всех вопросах, в которых имеется конфликт или расхождение между нормами справедливости и нормами общего права, относящимися к одному и тому же вопросу, предпочтение должно отдаваться нормам справедливости". Подобные положения предусматривались в законодательстве, изданном для других колоний. В Либерии, основанной неграми - переселенцами из США, английское "общее пра­во" первоначально было позаимствовано в его американ­ском варианте. В законе 1820 г. указывалось, что в стране вводится "общее право в том виде, в каком оно было преобразовано и действует в Соединенных Штатах". Правда, в 1824 г. новый закон говорил уже о действии "общего права и обычаев судов Великобритании и Соединенных Штатов", а в 1839 г. было постановлено, что в Либерии действуют "те части общего права, которые установлены в "Комментариях" Блэкстона, и поскольку они могут быть применены к условиям данного народа".

Обычно англичане не уничтожали в колониях полностью традиционное местное право (например, индусское, мусуль­манское, обычное и т. д.), что было просто невозможно сде­лать, но это право действовало в пределах, установленных английским законодательством или колониальными властя­ми. В таких условиях возникали и своеобразные смешанные правовые системы, состоявшие из элементов английского и местного туземного права (например, англо-индусское пра­во). Традиционное право регулировало главным образом се­мейные отношения и сохраняло свое подчиненное положе­ние по отношению к английскому праву, которое определяло развитие правовой системы в этих странах в целом. В коло­ниях и протекторатах Англии и Юго-Восточной Азии (Малайя, Сингапур, Гонконг, Бруней) английское право перепле­талось часто с элементами индусского и китайского права, которое действовало в индийских и китайских поселениях и у торговцев, а также с нормами мусульманского права, кото­рое утверждалось здесь по мере распространения ислама. В колониальных владениях Англии в Африке в определенных пределах (особенно в области семейных, наследственных и т. п. отношений) действовали нормы обычного права, но воз­действие английского права в целом шло по возрастающей линии. В результате во второй половине XX в., когда прошел процесс деколонизации британской империи, новые государ­ства, возникшие на базе английских колоний, практически оказались в сфере влияния и действия англосаксонской сис­темы права.

Своеобразно складывалась правовая система в англий­ских колониях в Южной Африке. Эти колонии расширя­лись по мере захвата бурских республик, в которых дейст­вовало голландское (так называемое римско-голландское) право. Основные черты этого права определились еще в XV- XVII вв. В начале XIX в. в самой Голландии право было преобразовано по французскому образцу (на основе кодек­сов Наполеона), но в колониях (в Индонезии, в Южной Аф­рике и т. д.) оно действовало главным образом в первона­чальном виде. Голландские власти в случае пробелов в ко­лониальном законодательстве допускали ссылки даже на римское право.

Англичане, утвердив свое господство в южноафрикан­ских колониях, сохранили действие как некоторых мест­ных обычаев, так и римско-голландского права. В 1857 г. специальная комиссия, обследовавшая состояние права в Капской земле, писала в своем отчете, что "римско-голланд­ское право... образует главную часть права колонии". По конституционному Акту об образовании Южно-Африкан­ского Союза (1909 г.), определялось, что право отдельных колоний, которое действовало к моменту создания Союза, является действующим до тех пор, пока оно не будет пере­смотрено парламентом Союза или провинциальными сове­тами. Однако в течение всего XIX и в начале XX в. южно­африканское право перерабатывалось в соответствии с ду­хом английской юриспруденции. В результате, по словам самих южноафриканских юристов, сложилась "правовая система - гибрид", где тесно переплелись элементы анг­лийского и голландского права.

Это своеобразное право было распространено англи­чанами и на другие их владения на юге Африканского континента (Южная Родезия- 1898 г., Свазиленд – 1907 г. и др.). Уже после окончания первой мировой войны, в 1919 г., право Южно-Африканского Союза было введено и в под­мандатной территории - Юго-Западной Африке. Своеоб­разная гибридная система права, хотя и с более очевидным влиянием английских доктрин, сложилась исторически и в ряде других колониальных владений Англии: на Цейлоне (англо-римско-голландское право), на острове Маврикий (англо-французское право), в Вест-Индии (англо-испанское право).

С конца XIX в. английское право оказывает все большее воздействие на правовые системы и таких стран, которые официально сохраняли независимость, но фактически попа­ли под британское влияние - Египет, Афганистан и др. Свое­образная смешанная система права возникла исторически и на самих британских островах - в Шотландии. Здесь еще в средние века применялись многие институты римского права, дополненные практикой шотландских судов, не вос­принявших в целом систему "общего права". Но после акта об Унии Англии и Шотландии 1707 г., хотя шотландское право и сохранило свой обособленный статус, оно постепен­но начало все больше тяготеть к образцам английского пра­ва. Укреплению мировых позиций английского права спо­собствовало то обстоятельство, что дела из высших колони­альных судов можно было обжаловать в судебном комитете Тайного совета в Лондоне.

Ориентация на английское право сохранилась в само­управляющихся колониях и после принятия в 1865 г. анг­лийским парламентом "Акта о действительности колони­альных законов". Формирующееся в доминионах националь­ное законодательство базировалось на основных принципах англосаксонской правовой системы, то есть на судебном прецеденте и общем праве.

Английское право было положено в основу кодифика­ции отдельных отраслей и институтов права, которая про­водилась в ряде колоний. Так, в Индии уже в 30-х гг. XIX в. специальная комиссия под руководством известного анг­лийского юриста Маколея составила проект уголовного ко­декса. Он был утвержден Законодательным советом при вице-короле Индии лишь в 1860 г., вскоре после подавле­ния национального восстания 1857 г., в связи со стремле­ниями англичан укрепить колониальный правопорядок. Этот кодекс испытал на себе известное влияние и французского законодательства, а также заимствовал ряд положений из индусского и мусульманского права, но в целом по своему духу он соответствовал английской правовой системе. В 1859 г. был принят кодекс гражданского судопроизвод­ства, а в 1861 г. - кодекс уголовного судопроизводства Индии. В 60-х гг. в Индии был принят также ряд кодифи­цированных актов в сфере гражданского права (Акт о на­следовании 1863 г., Акт о договорах 1866 г.). На основе анг­лийского права (проект Стифена) был принят в 1892 г. уголовный кодекс Канады. В конце XIX - начале XX в. ин­дийские колониальные кодексы были распространены Анг­лией на ряд других колоний (Аден, колонии в Восточной Африке - Сомали, Кения и др.).

Несмотря на большое разнообразие правовых систем, выросших на базе бывших колониальных британских вла­дений, они имеют сходство в основных моментах внутрен­ней структуры и самого юридического мышления. В силу особой системообразующей роли в англосаксонской право­вой семье общего права Англии эту систему часто называ­ют "семьей общего права". В этой семье преобладает праг­матическая концепция права, согласно которой юридиче­ская норма выступает не столько в виде общей и абстракт­ной нормы поведения, сколько в способе разрешения судеб­ных тяжб. Естественно, что важное место при этом занима­ет прецедентное, судейское право, для которого процессу­альные моменты самого ведения судебных дел (предъявле­ние и оценка доказательств, заслушивание свидетельских показаний и т. д.) имеют нередко большее значение, чем выяснение истины. Таким образом, право в англосаксонской семье приобретает процедурный и казуальный характер, а не законодательный и системно-логический. Отказ от ши­рокой рецепции римского права в этой семье имеет резуль­татом множество юридических понятий, юридических кон­струкций и терминов, имеющих корни лишь в английской правовой истории. Под влиянием английской судебной прак­тики в англосаксонской правовой семье большое внимание уделяется защите прав личности от произвола государства и общества.

Континентальная система (семья) права складывалась в отличие от англосаксонской системы под непосредственным влиянием правовой системы Франции, и особенно наполео­новской кодификации, осуществленной еще в начале XIX в.

Сам термин "континентальная система права" вошел в оборот в науке сравнительного правоведения в конце XIX в. Этот термин, как и англосаксонская система права, оказал­ся достаточно условным и неполно отражающим реальное положение вещей. Первоначально эта система (семья) вклю­чала в себя правовые системы ряда стран европейского кон­тинента, унаследовавших основные понятия, конструкции, а также общий дух римского права. К этой семье относи­лись правовые системы таких родственных "романских" государств, как Франция, Голландия, Бельгия, Испания, Италия. К этой же группе также относилась Германия, влия­ние права которой на континентальную систему становится особенно заметным с конца XIX и в первой половине XX в. Германский фактор, отразивший синтез варварского (гер­манского) и римского права, стал столь существенным, что сама континентальная система стала называться романо-германской правовой семьей.

Континентальная система права в своем развитии рано вышла за рамки Европейского континента. В силу влияния римско-испанских правовых традиций ее уже в XIX в. вос­приняли практически все латиноамериканские республики, где рецепция французского и римского права была особенно глубокой. Основные элементы структуры и отдельные поло­жения континентальной системы были трансплантированы в XIX и в начале XX в. в многочисленные африканские и ази­атские колонии Франции, Бельгии, Голландии, Германии. Во второй половине XX в., когда эти колонии получили незави­симость, их правовые системы оказались "привязанными" к романо-германской правовой семье.

Заметное влияние континентальной системы права мож­но видеть также в японских кодификациях конца XIX - начала XX в., в праве Оттоманской империи, Египта и т.д. Таким образом, континентальная система права преврати­лась к концу XIX - началу XX в. в одну из двух мировых систем права.

Романо-германская (континентальная) правовая семья имеет ряд структурных и технико-юридических особенно­стей, которые восходят еще к римскому праву и к средне­вековым правовым традициям. В странах континента в от­личие от Англии решающую роль в создании права играла не судебная практика, а законодательные и иные норма­тивные акты королей, в том числе основанные на римском праве. Революции, прокатившиеся в конце XVIII - начале XIX в. по Европейскому и Американскому континентам, со­действовали дальнейшему росту авторитета закона. Он пре­вратился в главный источник права и стал при этом основ­ным системообразующим фактором в континентальной пра­вовой семье. Именно закон, а не судебная практика высту­пил как инструмент в создании единого национального пра­вового порядка и единого режима законности.

В странах континентальной системы сложились специ­альные юридические конструкции, обеспечивающие призна­ние верховенства закона. Закон рассматривался здесь как акт верховной власти, наделенный правом устанавливать нормы, имеющие высшую юридическую силу. На законе (конституции) основывалась и иерархия всех соподчинен­ных и нижестоящих по своей правовой силе нормативных актов. Во Франции в XIX в., как и в континентальной систе­ме в целом, сложилось положение, которое сами француз­ские юристы назвали "фетишизацией писаного закона".

С формально юридической точки зрения в континен­тальной системе любое решение суда должно было основы­ваться на писаном праве, на законе, а не на предшествую­щих судебных решениях. Судьи в рамках континентальной системы могли лишь применять право, а не создавать его, как это делали их английские коллеги. Так, например, в гражданском кодексе Франции статья 5 указывала: "Судь­ям запрещается выносить решение по подлежащим их рас­смотрению делам в виде общего распоряжения". О подза­конном характере судебной деятельности свидетельствует и статья 4: "Судья, который откажется судить под предло­гом молчания, темноты или недостаточности закона, может подлежать преследованию по обвинению в отказе правосу­дия". Еще более четко принцип связанности судей при вы­несении судебного решения законом сформулирован в ст. 3 гражданского кодекса Италии 1865 г.: "При применении за­кона нельзя приписывать ему другого смысла, кроме того, который явствует из собственного значения слов во взаим­ной их связи и из намерения законодателя". Примерно та­кой же подход к пониманию соотношения закона и судеб­ной практики ("судейского права") был зафиксирован и в латиноамериканском законодательстве. В Аргентине, напри­мер, было четко установлено, что судебный прецедент и доктринальные работы являются вспомогательными в про­цессе толкования закона, но по причине отсутствия обязы­вающей силы не являются источником права.

Другая специфическая черта континентальной систе­мы - этокодификация, которая рассматривалась как не­обходимое условие отраслевой организации правовых норм. В кодификациях, осуществленных в XIX в. в рамках конти­нентальной системы права, было реализовано пожелание Вольтера, высказанное им еще в XVIII в.: "Давайте сделаем все законы ясными, единообразными и точными". В кодификационных работах особенно ярко отразился прису­щий XIX в. экономический и политический либерализм, который предполагал сначала установление общих рамок правового здания, а затем - минимальное государственное вмешательство в частную правовую сферу. Кодексы, по за­мыслу юристов XIX в., должны были дать четкое определе­ние границ запрещенного и дозволенного.

Континентальная система права отличается от англо­саксонской системы не только по своим источникам, но и по внутренней структуре, по основным правовым институтам, конструкциям, по юридической технике. Сама правовая нор­ма рассматривается как абстрактное предписание, как выс­шее правило поведения для граждан и государственных органов. Многие структурные особенности права континен­тальной системы проистекают еще из переработанного при­менительно к новым условиям римского права. Так, для стран континентальной системы, как и для римского права, ха­рактерно деление права напубличное и частное. Первое связано с публичным, общественным интересом и соединя­ет частных лиц под эгидой государственной власти в еди­ный коллектив "ради блага всего общества". Второе ориен­тировано на отдельных индивидов и связывает частных лиц в процессе защиты своих личных интересов, в том числе от не требующегося в этой сфере государственного вмешательства.

Развитие права в современном обществе. Для новей­шего периода истории характерны не только существенные изменения в политических системах, конституциях, госу­дарственном праве современного общества, но и заметная эволюция всей его правовой системы.

Обновление, которое произошло в праве стран Запада в XX в., особенно во второй его половине, затронуло как его форму, так и содержание. Оно придало ему новые перспек­тивы и возможности активно воздействовать на обществен­ную жизнь. Это обновление связано прежде всего с глубин­ными процессами развития самого современного капитализ­ма, вступившего в постиндустриальную фазу. В современ­ную эпоху право в значительно больших масштабах исполь­зуется для решения новых общественных задач, обуслов­ленных ускоряющейся информационной и научно-техниче­ской революцией, усложнившейся и модернизирующейся экономикой, поисками разрешения старых традиционных и вновь возникающих социальных противоречий. Право стран Запада на современном этапе его развития отражает также меняющееся соотношение демократических и реакционных сил на международной арене, региональную политику и набирающие силу интеграционные процессы в сфере эко­номики и политики.

В новейший период в праве западных стран отчетливо проявился ряд новых черт, не свойственных ранним этапам развития капитализма. В то же время происходит посте­пенное видоизменение некоторых классических правовых принципов и постулатов, которые в XVII-XIX вв. казались естественными, единственно возможными и непоколебимы­ми, а в настоящее время они стали не в полной мере удов­летворять потребности общественной жизни, соответство­вать возникающим в ней новым явлениям. Так, характер­ный для права в XVIII в. индивидуализм сменяется сильной социально-правовой политикой.

Основное назначение права в современных условиях состоит не только в защите той социополитической струк­туры, которая в своей основе сложилась на предшествую­щих ступенях саморазвития капиталистического общества. Оно заключается также в том, чтобы, сохраняя это общество и сложившиеся в нем демократические традиции, транс­формировать его, приспосабливая к новым общественным потребностям. Именно поэтому изменения в праве запад­ных стран в новейший период проявляются не столько в классовых, сколько, прежде всего, в общесоциальных и общерегулятивных функциях права, связанных с объектив­ным отражением в нем более высоких форм общественного сознания и производства, с необходимостью охраны окру­жающей среды и борьбы с болезнями и преступностью, с разумным осуществлением демографической политики и т. д.

Обновляющееся (особенно во второй половине XX в.) право промышленно развитых стран демонстрирует боль­шую, чем ранее, способность к целенаправленной социаль­ной политике. При этом оно сохраняет приверженность к собственному опыту и достижениям мировой цивилизации, особенно в сфере отношений собственности и регулирова­ния рыночной экономики.

Процесс развития права в одних странах характеризо­вался высокой степенью правовой преемственности, в дру­гих он ознаменовался крупными реформами законодатель­ства. Но в целом всем правовым системам современного за­падного мира присущ резкий рост самой сферы обществен­ных отношений, требующих правового регулирования, уве­личение правотворческой активности государственных ор­ганов, возрастание роли юридической формы обществен­ных отношений, ориентация на право как на общепризнан­ную и самостоятельную ценность (идея правового государства).

Демонстрируя более высокую (по сравнению с полити­ческими системами и государством) степень стабильности и преемственности, право в странах Запада в XX в. отличает­ся большой приспособляемостью, гибкостью, способностью регулировать общественные отношения при разных госу­дарственных режимах и при крутых поворотах в политике правящих кругов отдельных государств.

Изменения в источниках современного права. Резкое увеличение нормативного правового материала, новые тен­денции в развитии правовых систем привели к изменениям и в источниках права. Старые кодексы, особенно принятые в XIX в., обросли многочисленными поправками. В ряде стран им на смену пришли кодексы нового поколения, которые в большей степени соответствовали потребностям современ­ного капитализма.

Значительный рост и усложнение законодательства, появление большого числа новых правовых актов потребо­вали проведения крупных кодификационных работ. Но во многих странах произошла своеобразная "декодификация", проявившаяся в том, что значительная часть положений кодекса начинает подменяться или же вытесняться теку­щим законодательством.

Существенные изменения произошли в самой внутрен­ней структуре источников права. В XX в., несмотря на зна­чительный рост законодательства, в общей массе правового материала увеличился удельный вес актов исполнительной власти. Этому изменению в соотношении закона и актов исполнительной власти способствовали в ряде стран и кон­ституции, которые ограничили законодательные правомо­чия парламента определенными предметными рамками (на­пример, статья 34 Конституции Франции 1958 г.). Сами за­коны нередко принимаются парламентами в довольно обобщенном виде и требуют последующей нормативной конкре­тизации.

Президентские и правительственные декреты, прика­зы и регламенты министерств, как и другие виды админи­стративных актов, во всех без исключения государствах Запада стали важным инструментом практического приспо­собления содержания права к быстро меняющимся общест­венным условиям. Процесс возрастания роли правительст­венных и иных административных актов (специализирован­ных комиссий, "независимых" агентств и т. п.) ускорялся в случаях ослабления парламентской системы, выхода испол­нительного аппарата из-под фактического контроля пред­ставительных органов. В фашистских государствах (в Гер­мании при Гитлере, в Италии при Муссолини, в Чили при Пиночете и т. п.), а также при иных авторитарных режимах правительства открыто узурпировали законодательные пол­номочия, отменяя или подменяя своими актами не только парламентские акты, но и конституционные нормы.

Правительственное нормотворчество получило разви­тие в виде так называемого делегированного законодатель­ства, принятие которого осуществлялось по уполномочию парламента и при его официальном контроле. В последние десятилетия в ряде стран в связи с возрастанием роли правительственной власти и бюрократии правотворческий ха­рактер наряду с нормативными административными акта­ми приобретает и сама административная практика. Адми­нистративные решения правительственных и иных испол­нительных органов власти привели в целом ряде случаев к созданию административных прецедентов, за которыми фактически признается нормативная сила.

В ряду других источников права возрастает также и значение судебной практики. Все большее воздействие су­дебная практика начинает оказывать на развитие отдель­ных правовых институтов и в тех странах континентальной системы, где исторически судебный прецедент не признавался источником права, но решения высших судов по сво­ему фактическому значению все больше приобретали свой­ства прецедента. Наибольшую правотворческую роль игра­ет судебное решение, выносимое в связи с толкованием за­конов.

Особое место среди источников права заняли решения конституционных судов, созданных под влиянием США по­сле второй мировой войны во многих странах Европы и Азии (Италия, Япония, ФРГ, Индия и др.). Несмотря на ряд анти­демократических решений, вынесенных под давлением консервативных сил в 40-50-х гг., в целом институт судебного конституционного контроля и созданные в процессе его осу­ществления конституционные доктрины способствовали развитию права и укреплению демократических принципов политической жизни.

Эволюция системы современного права. Развитие го­сударственного регулирования экономики, особенно усилив­шееся с 30-40-х гг. и повлекшее за собой расширение пра­вительственного вмешательства в различные сферы обще­ственной жизни, привело к дальнейшей дифференциации системы законодательства и к дроблению ряда основных отраслей права (гражданского, административного и др.). В результате отпочкования ряда традиционных институтов появились новые отрасли законодательства: семейное, па­тентное, авторское, банковское, страховое и т. д.

Одновременно наметилась и другая тенденция - тес­ное переплетение гражданско-правовых (диспозитивных) и административных (императивных) методов правового ре­гулирования. Это означало стирание четких граней между административным и гражданским правом, а следователь­но, ослабление различий между публичным и частным пра­вом. В ряде стран исчезает и дуализм частного права, выражавшийся в самостоятельном развитии гражданского и торгового права (например, в Италии с 1942 г. действует единый гражданский кодекс, охватывающий все частное право).

Необходимость единообразного регулирования всей со­вокупности сложных экономических отношений привела к появлениюкомплексных отраслей права (атомное право, транспортное и т. д.). В юридической литературе входят в употребление такие правовые конструкции, как предпринимательское право, хозяйственное право, деловое право, экономическое право, право торгового оборота и т. д.

Активное развитие законодательства, связанного с ре­гулированием хозяйственной жизни, повлияло не только на усложнение национальных правовых систем, но и на усиле­ние взаимодействия правовых систем различных государств, особенно в сфере экономического законодательства и от­дельных его видов (инвестиционное, валютно-денежное, на­логовое и т. д.). Эта тенденция к сближению разных право­вых систем отражает объективные потребности развития мирового хозяйства, и особенно интересы транснациональ­ных компаний (ТНК). Такие компании осуществляют свой бизнес одновременно во многих странах мира и заинтересо­ваны в единых правовых подходах при регулировании ана­логичных экономических отношений. Интеграционные про­цессы в экономике неизбежно влекут за собой усиление еди­нообразия в праве разных стран, ведут к ослаблению бы­лых различий и контрастов между континентальной и анг­лосаксонской правовыми системами.

Одной из характерных особенностей эволюции права после второй мировой войны является значительное воз­растание (по сравнению с предшествующей эпохой) воз­действия норм международного права на внутреннее пра­во отдельных государств. Это воздействие охватывает как конституционное законодательство, так и всю правовую сис­тему в целом. Особенно заметно в последнее десятилетие увеличение числа норм международного права, затраги­вающих торговые и иные экономические отношения меж­ду различными государствами. В результате возникает своеобразное международное экономическое право. Спе­цификой норм международного права является то, что они в процессе трансформации реализуются в нормы внутри­государственные.

Реализация (имплементация) норм международного пра­ва осуществляется различными путями. Это может быть ра­тификация и официальная публикация соответствующего международного договора, как это, например, происходит во Франции и некоторых других странах. Но, например, в Ве­ликобритании имплементация достигается путем издания специального нормативного акта. Конституции ряда западноевропейских стран, принятые в послевоенный период, ис­ходят из принципа верховенства ратифицированного меж­дународного договора над внутренним законодательством. Поскольку эти государства являются участниками многих международных конвенций, регулирующих морские, воздуш­ные, железнодорожные и автомобильные перевозки, кредитно-расчетные отношения, патентные права и т. д., это потре­бовало от них внесения изменений во внутреннее законода­тельство.

Особенно важную роль в процессе унификации и гар­монизации законодательства играют международные эко­номические и политические сообщества европейских госу­дарств (Общий рынок и т. п.), в рамках которых вырабаты­ваются многосторонние договоры, например, конвенции о взаимном признании компаний (1968 г.), о патенте для Об­щего рынка (1975 г.) и др., на основе которых в свою очередь государства - участники договора принимают или коррек­тируют соответствующее национальное законодательство (акционерное, патентное, антимонопольное и т. д.). Учреди­тельные нормы международных политических и экономи­ческих сообществ нередко входят в национальное право го­сударств-участников и без принятия соответствующих нор­мативных актов, в силу самой ратификации договора (на­пример, Римского договора 1957 г. о создании ЕЭС).