Политика и общечеловеческие ценности
Конец XX столетия характеризуется обилием высказываний, теоретических работ и публицистических статей о том, что на первом месте должны находиться так называемые общечеловеческие ценности, под которыми подразумевают прежде всего жизнь каждого человека, которая рассматривается как высшая ценность, с чем нельзя не согласиться. Далее к общечеловеческим ценностям относили соблюдение прав человека, с чем тоже нельзя не согласиться, борьбу с терроризмом и т. д. Но в политике, как уже отмечалось, есть интересы и только интересы, и если им угрожает какая-либо опасность, то политик их обязан защищать. Поэтому с точки зрения политикине приходится говорить об общечеловеческих ценностях.
С точки зрения моралиможно говорить об общечеловеческих ценностях, хотя они проявляются через отдельное или единичное. Иными словами, понятие общечеловеческих ценностей имеет абстрактный характер, и только в конкретной действительности проявляются любые ценности. Кроме того, их следует рассматривать диалектически, т. е. в развитии. То, что было ценностью для одной эпохи, может не подходить для другой. Скажем, рабство в античном мире было явлением нормальным (Аристотель раба называл говорящим орудием), и никто его ни морально, ни политически не осуждал. Поэтому для жителя греческого полиса было естественным видеть на рынке рабов, которых продавали, как скот. Такое отношение к человеку в наше время вызвало бы не просто резко моральное осуждение, но и привлечение к уголовной ответственности торговцев людьми. Возьмем терроризм. С точки зрения морали нет никаких сомнений в том, что террор нужно осуждать, а террористов привлекать к уголовной ответственности. Но с точки зрения политики вопрос гораздо сложнее, чем может показаться. Если подходить к террору как политическому, а не просто уголовно наказуемому явлению, то следует выяснить его причины, побудительные мотивы террористов. Известно, что в России в конце XIX в. террор приобрел широкий размах1. Достаточно сказать, что террористами был убит император Александр II в 1881 г. Кстати, небезынтересно процитировать в связи с гибелью русского царя известного революционера П. А. Кропоткина, охранявшего в свое время Алек-
См.: История терроризма в России в документах, биографиях, исследованиях / авт.-сост. О. В. Будницкий. Ростов-на-Дону, 1996.
сандра И. «Так кончилась трагедия, — писал Кропоткин, — Александра И. Многие не понимали, как могло случиться, чтобы царь, сделавший так много для России, пал от руки революционеров. Но мне пришлось видеть первые реакционные проявления Александра II и следить за ними, как они усиливались впоследствии; случилось также, что я мог заглянуть в глубь его сложной души, увидать в нем прирожденного самодержца, жестокость которого была только отчасти смягчена образованием, и понять этого человека, обладавшего храбростью солдата, но лишенного мужества государственного деятеля, — человека сильных страстей, но слабой воли, — и для меня эта трагедия развивалась с фатальной последовательностью шекспировской драмы. Последний ее акт был ясен для меня уже 13 июня 1862 г., когда я слышал речь, полную угроз, произнесенную Александром II перед нами, только что произведенными офицерами, в тот день, когда по его приказу совершились первые казни в Польше»1. Террор — это следствие проводимой правящим режимом политики. Поэтому правящий режим должен проводить такую политику, которая бы исключала всякий террор. То же самое касается международного терроризма. Игнорирование интересов тех или иных народов нередко приводит к террористическим актам, уносящим жизни ни в чем не повинных людей. Терроризм и реакционная политика — две стороны одной медали. Поэтому наряду с борьбой с терроризмом необходимо бороться и против политики, вследствие которой совершаются террористические действия.
Таким образом, политика и мораль являются двумя автономными сферами общественной жизни. Они, как и все в мире, взаимосвязаны, но, тем не менее, выполняют разные функции, смешение которых может пагубно сказаться как на морали, так и на политике. Но чтобы политика содействовала моральному совершенствованию общества, необходимо проводить такую политику, которая отвечала бы интересам большинства членов этого общества.
20. Что такое свобода? Ее общая характеристика
Трудно найти такое слово, которое бы так часто употреблялось, как понятие свободы. Но каждый человек в него вкладывает свой собственный смысл, имеющий чисто субъективный характер, поскольку речь идет, как правило, о личной свободе, якобы не предполагающей никаких ограничений. Такое представление о свободе вписывается в рамки обыденного сознания, но ни в коем случае не может претендовать на какую-то научность. Научный анализ требует всестороннего рассмотрения свободы в контексте социальной действительности, объективной характеристики ее параметров и познавательных возможностей. Именно в этом аспекте многие философы анализировали свободу. Гольбах, например, утверждал, что «свобода — это возможность делать ради своего счастья все, что не вредит счастью других членов общества»2. Коллинз же
Кропоткин П. А. Записки революционера. М., 1988. С. 418. 2 ГольбахП.А. Избр. произв.: В 2 т. Т. 1. М., 1963. С. 118. 72
понимал свободу как «способность человека поступать так, как он желает или предпочитает»1.
Прежде всего, следует подчеркнуть, что свобода есть социальное понятие. У животных нет никакой свободы. Они — часть природы и не испытывают никакой нужды в свободе. «Животное, — писал Маркс, — непосредственно тождественно со своей жизнедеятельностью. Оно не отличает себя от своей жизнедеятельности. Оно есть эта жизнедеятельность. Человек же делает свою жизнедеятельность предметом своего сознания... Сознательная жизнедеятельность непосредственно отличает человека от животной жизнедеятельности»2. Человек осознает свободу, потому что его действия носят сознательный характер. Свобода возникает в процессе совместной деятельности людей. Поэтому основа всякой свободы — свобода жизнедеятельности человека. С одной стороны, человек находит свою свободу только в обществе, а с другой — общество как бы ему мешает делать то, что он хочет, т. е. человек в обществе как бы не свободен, ибо, как писал Ленин, жить в обществе и быть свободным от общества нельзя. Но такова диалектика жизни, и в данном случае мы встречаемся с одним из противоречий социума, которое решается путем компромисса: общество предоставляет индивиду определенную свободу, но и индивид в свою очередь сознательно ограничивает свои требования к обществу относительно свободы.
Нельзя свободу путать с волей. Свобода предполагает действия человека в рамках юридических и моральных норм и законов. Человек должен понимать, что в обществе есть определенные законы, нормы, принципы, традиции, которые нужно соблюдать и в пределах которых можно и нужно свободно действовать. «Нравственный человек сознает содержание своей деятельности чем-то необходимым, имеющим силу в себе и для себя, и этим так мало наносится ущерб его свободе, что последняя даже, наоборот, лишь благодаря этому сознанию становится действительной и содержательной свободой...»3 Иначе общество как целостное и самодостаточное образование погибнет. Если каждый будет поступать по своему усмотрению, то это приведет к хаосу и, в конечном счете, к гибели социума. Абсолютизация личной свободы нередко оборачивается трагедией для окружающих. Так, например, на Западе абсолютизация свободы приводит к росту насилия (убивают просто прохожих на улице, в учебных заведениях своих коллег, причем убивают как взрослые, так и дети). Таким образом, свобода предполагает деятельность социальных групп, слоев, классов, индивидов при обязательном соблюдении общепринятых моральных и юридических норм и принципов.
Английские материалисты XVIII в. Собр. произв.: В 3 т. Т. 2. М., 1967. С. 7. 2 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 42. С. 525.
Гегель. Энциклопедия философских наук. Т. 1. Наука логики. М., 1974. С. 337.
Что касается воли, то она не ограничивает себя никакими законами морального или юридического характера. Вольный человек в отличие от свободного человека уважает только самого себя, потому что он постоянно покушается на свободу других людей. Вольный человек — это эгоистический человек, потому что он стремится лишь к удовлетворению личных интересов. Воля есть другое выражение произвола. Заметим, что анархизм как политическое течение, не признающее государственной власти, предпочитает волю свободе. Но не только анархисты не любят свободу. Даже некоторые сторонники демократии под свободой понимают не соблюдение законов, а волю, особенно когда это касается деятельности таких демократов. Свобода есть условие проявления своих физических и духовных возможностей.
Свобода есть процесс, а не застывшее состояние. Иными словами, по мере продвижения общества по восходящей линии человек становится все более и более свободным в экономическом, политическом, духовном и других аспектах. Процесс этот носит очень противоречивый и порой даже драматический характер, но тем не менее эмпирически можно показать, как на протяжении истории расширяются свободы человека. Человек первобытной эпохи, например, не был свободен ни в отношении своего рода, ни в отношении природы. Ему приходилось бороться со стихийными силами на каждом шагу, чтобы прокормиться. Не давали свободы родовые связи и отношения. Человек по отношению к ним проявлял рабскую покорность и не представлял свою жизнь за пределами рода или племени. Его поступки и поведение регулировались традициями и обычаями рода и племени. Возможность решать самому те или иные жизненные вопросы, в том числе личного характера (женитьба, например), либо вовсе отсутствовала, либо была крайне ограничена. «Племя, — пишет Энгельс, — оставалось для человека границей как по отношению к иноплеменнику, так и по отношению к самому себе: племя, род и их учреждения были священны и неприкосновенны, были той данной от природы высшей властью, которой отдельная личность оставалась безусловно подчиненной в своих чувствах, мыслях и поступках. Как ни импозантно выглядят в наших глазах люди этой эпохи, они неотличимы друг от друга, они не оторваны еще, по выражению Маркса, от пуповины первобытной общности»1. Всюду человека подстерегала опасность, физически он рано изнашивался и умирал в сравнительно молодом возрасте.
Иную картину мы наблюдаем в рабовладельческом обществе. Да, жизнь раба полностью зависела от его хозяина: он мог убить его или продать, он обращался с ним как с вещью. Но тем не менее раб обладал большей свободой, чем первобытный человек, потому что он освободился от «пуповины первобытной общности». Он уже отличает себя от других, может вести самостоятельный образ жизни. Кроме того, — и это самое главное — в рабовладельческом обществе жили не только рабы, но
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 99.
и рабовладельцы, свободные граждане и т. д., которые принимали непосредственное участие в делах государства, особенно демократического. Так, в Афинах эпохи Перикла была развитая рабовладельческая демократия, суть которой выразил Перикл следующим образом: «В нашем государстве мы живем свободно и в повседневной жизни избегаем взаимных подозрений: мы не питаем неприязни к соседу, если он в своем поведении следует личным склонностям, и не выказываем ему хотя и безвредной, но тягостно воспринимаемой досады. Терпимые в своих частных взаимоотношениях, в общественной жизни не нарушаем законов, главным образом из уважения к ним, и повинуемся властям и законам, в особенности установленным в защиту обижаемых, а также законам неписаным, нарушение которых все считают постыдным»1.
Первобытный человек не протестовал против существующих порядков. Да ему и в голову не могла прийти мысль не покориться родовым и племенным обычаям, ослушаться вождя. Рабы же организовывали восстания, шли на войну со своими эксплуататорами, потому что осознавали свое рабское положение. Конечно, среди рабов были люди, которые довольствовались своим положением, верой и правдой служили хозяевам и не нуждались ни в какой свободе. О таких рабах Гегель писал, что «раб, довольный своим положением раба, не мыслит себя, так как свобода не является его целью, следовательно, он не хочет своей всеобщности, он не хочет только того или другого»2.
Именно при рабовладельческом строе одна часть общества получила возможность заниматься философией, наукой, культурой, т. е. духовным производством, которое в первобытном обществе было непосредственно вплетено в материальную жизнь. Выделение духовного производства в самостоятельную сферу представляет гигантский прогресс в развитии человеческого общества, в расширении свободы людей. Нелишне напомнить и то, что генезис цивилизации связан по времени с рабовладельческим строем, когда создается фундамент цивилизации — общественное богатство - и когда социальные связи начинают доминировать над природными. Таким образом, человек эпохи рабства, даже если он раб, обладал большей свободой, чем человек эпохи первобытного строя.
Еще большей свободы человек добивается при феодальном способе производства. Рабов уже нет, человека нельзя продать, купить или убить. Крестьянин имеет возможность владеть землей, орудиями производства. У него есть семья, и он относительно свободно распоряжается своей собственностью. Конечно, при этом нельзя забывать, что сохраняется крепостная зависимость, ибо крестьянин без разрешения или без выкупа не мог покинуть деревню и помещика, на которого он был вынужден работать. «Средневековое общество, — пишет Фромм, — в отличие от совре-
Историки античности. Т. 1. Древняя Греция. М., 1988. С. 304. Гегель. Философия права. М., 1990. С. 392.
менного характеризовалось отсутствием личной свободы... Человек почти не имел шансов переместиться социально — из одного класса в другой — и едва мог перемещаться даже географически, из города в город или из страны в страну. За немногими исключениями, он должен был оставаться там, где родился. Часто он даже не имел права одеваться, как ему нравилось, или есть, что ему хотелось. Ремесленник был обязан продавать за определенную цену, а крестьянин — в определенном месте, на городском рынке»1.
С возникновением капиталистического строя человек приобретает полную политическую независимость в том смысле, что его никто ни к чему не принуждает, и он абсолютно свободен в рамках существующих юридических законов и норм. Буржуазия разрушила феодальные общественные отношения, провозгласила лозунг свободного предпринимательства и формального равенства всех перед законом, упразднила сословные привилегии и сословные титулы. Классическая французская буржуазная революция 1789—1794 гг. приняла «Декларацию прав человека и гражданина», в которой было провозглашено: «1. Люди рождаются и остаются свободными и равными в правах. Общественные отличия могут основываться лишь на соображениях общей пользы. 2. Цель каждого политического союза составляет обеспечение естественных и неотъемлемых прав человека. Таковы свобода, собственность, безопасность и сопротивление угнетению. 3. Источник суверенитета зиждется по существу в нации. Никакая корпорация, ни один индивид не могут располагать властью, которая не исходит явно из этого источника. 4. Свобода состоит в возможности делать все, что не приносит вреда другим...»2
В буржуазном обществе человек формально свободен. Он может работать или не работать, заниматься бизнесом, вкладывать свой капитал в различные сферы экономики, путешествовать и т. п. Но он может и ничего не делать, ведя, например, паразитический образ жизни. Получается, что человек абсолютно свободен и может руководствоваться принципом: «Что хочу, то и ворочу». Однако суровая экономическая необходимость заставляет его, если можно так выразиться, крутиться и вертеться, так как ему надо выжить в условиях жесточайшей конкуренции. Если у него ничего нет, кроме рабочей силы, то он вынужден продавать ее либо частному лицу, либо государству. Поэтому свободу нельзя понимать как свободу от добывания средств существования, от принятых в обществе законов, от существующих принципов, от сложившихся традиций и т. д. Свобода человека в условиях капитализма выражается прежде всего в том, что в отличие от предыдущих эпох человек полностью распоряжается собой, он — юридически свободная личность и является собственником своего «я».
Фромм Э. Бегство от свободы. 2-е изд. М, 1995. С. 44.
Документы истории Великой французской революции: В 2 т. Т. 1. М., 1990. С. 112. 76
Но парадокс буржуазной свободы состоит в том, что все свободны, и вместе с тем никто не свободен: не свободен трудящийся, так как боится потерять работу и не уверен в завтрашнем дне. Не свободен и капиталист, ибо боится обанкротиться, не выдержать конкуренции и т. д. Одним словом, дамоклов меч висит над всеми. И все же повторим, что человек эпохи буржуазии пользуется большими свободами, чем во все предыдущие времена. Но еще больше свободы он получит в посткапиталистическом обществе, в котором свободное развитие каждого будет условием свободного развития всех.
Свобода непосредственно связана со знаниями. Чем больше знает человек о законах объективного мира, об окружающей природной и социальной действительности, тем большей свободой он обладает, ибо может принимать такие решения, которые в рамках конкретных условий для него будут наиболее оптимальными. Поэтому нельзя не согласиться с Энгельсом в том, что свобода воли «есть не что иное, как способность принимать решения со знанием дела»1.
Свобода детерминируется социальными и природными условиями жизни человека, и поэтому, на мой взгляд, неверно утверждение Сартра о том, что человеческая свобода ничем не детерминирована. «Детерминизм, — пишет он, - умиротворяющ: человек, для которого знание сводится к знанию причин, способен и действовать посредством причин, и потому, между прочим, все усилия моралистов и по сей день направлены на то, чтобы доказать нам, будто мы — всего лишь рабочие детали, поддающиеся манипуляциям с помощью подручных средств»2.
Но человек не может выскочить за пределы тех условий, в которых ему приходится жить и работать. Первобытный человек, например, был так придавлен социальными и природными обстоятельствами, что, как уже отмечалось, фактически не имел никакой свободы. Другой вопрос — степень свободы. Она зависит от общего уровня развития общества, от его цивилизованности, от интеллекта человека, от уровня знаний, от богатства, социального или политического положения индивида и т. д. Но можно согласиться с Сартром в том, что у человека всегда есть свобода выбора. В концлагере, например, можно выбрать свободу погибнуть за Родину, или не выдать своих товарищей, или, наоборот, выбрать свободу предать всех и тем самым спасти свою шкуру.
Нельзя не обратить внимания еще на один аспект свободы. Речь идет о потребности в свободе. В какой мере она проявляется в тех или иных жизненных ситуациях? Вот что по этому поводу говорит Гете: «Свобода — странная вещь. Каждый может легко обрести ее, если только он умеет ограничиваться и находить самого себя. И на что нам избыток свобо-
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 116.
Бодлер Ш. Цветы зла. Стихотворения в прозе. Дневники. Жан-Поль Сартр. Бодлер. М., 1993. С. 337.
ды, который мы не в состоянии использовать? Посмотрите эту комнату и соседнее с ней помещение, в котором вы через открытую дверь видите мою кровать. Комнаты эти невелики, кроме того, они загромождены разнообразными мелочами, книгами, рукописями и предметами искусства. Но для меня этого достаточно; я прожил в них всю зиму и почти никогда не заходил в передние комнаты. Какую пользу я имел от моего просторного дома и от свободы ходить из одной комнаты в другую, когда у меня не было потребности использовать эту свободу?
Если кто-либо имеет достаточно свободы, чтобы вести здоровый образ жизни и заниматься своим ремеслом, то этого достаточно, а столько свободы имеет каждый. И потом все мы свободны только на известных условиях, которые мы должны выполнять»1. Люди очень дифференцированы, и они нуждаются в свободе разной степени. Человеку, работающему в науке, литературе, философии, живописи и т. д., нужна одна свобода, а ремесленнику, пастуху, земледельцу и т. д. — другая свобода. Бывают ситуации, когда есть свобода, но нет интересных творческих произведений. Многие наши творческие работники в советскую эпоху жаловались на отсутствие свободы, на невозможность свободного творчества. Советской эпохи давно нет, но нет и не только великих, но просто талантливых произведений, хотя сейчас никто никому не запрещает творить свободно, писать о чем угодно и печататься где угодно. Пушкин не был свободен, но создавал великие произведения, без которых мировая культура немыслима. Следовательно, нужна не только свобода, нужен еще талант, способный творить и создавать эпохальные труды.
Дата добавления: 2015-11-18; просмотров: 686;