Эфиопия

1270 год ознаменовал начало новой эры в истории эфиопского государства, которая лучше предыдущей освещена в хрониках и документах: к власти пришел Иекуно Амлак, первый из династии, которая, храня преемственность по отношению к правящему дому Аксума, претендовала на происхождение от Менелика, сына Со­ломона и царицы Савской * (* Дело было не столько в преемственности, как таковой, сколько в стрем­лении представить законным и оправдать переворот, в результате которого Иекуно Амлак пришел к власти, свергнув последнего государя из династии Загве.). В историографии и преданиях это со­бытие получило название реставрации Соломоновой династии. Действительно, с конца XIII в. укрепляется центральная власть, создается аппарат внутреннего управления, благодаря системати­ческим воинским наборам удается покорить соседние племена.

Хотя Иекуно Амлак (1270—1285) короновался в Аксуме как «царь царей», он перенес центр своего государства в провинцию Шоа. Подобно всем другим правителям раннефеодальных госу­дарств, например европейским Каролингам, эфиопские цари и впредь часто меняли местонахождение своей резиденции и только в XVII в. окончательно обосновались в Гондэре, к северу от озера Тана. До этого же двор со всеми сановниками, военачальниками и церковными прелатами часто переезжал с места на место. В стране с труднопроходимыми горными дорогами это была един­ственная возможность утвердить верховную власть и вершить высший суд в отдельных провинциях, а главное — и самое слож­ное — добиться поступления налогов и податей и выполнения тру­довой повинности. В источниках, относящихся к этому времени, упоминаются пять провинций — Тигре, Амхара, Ласта, Годжам и Шоа, — которые составляли ядро средневековой Эфиопии. Она занимала, несмотря на проводимую негусами политику экспансии, лишь половину территории современной Эфиопии, за пределы ко­торой в конце XIX в. вышел Менелик.

В XIV и XV вв. ускоренными темпами происходило объедине­ние и укрепление центральной власти на основе упрочения пози­ций христианской монофизитской церкви. Эти меры были вызва­ны сепаратизмом данников негуса — вассальных племен и ранне-мусульманских султанатов на восточной границе провинции Шоа (Ифат, Харэр, Адаль, или Зейла). Мусульманские княжества бо­гатели на торговле с Аравийским полуостровом и даже с Индией за счет доступа к морю и в силу своего экономического превос­ходства очень скоро стали тяготиться политической зависимостью от христианских правителей Эфиопии, с главными провинциями которой их связывали лишь незначительные экономические ин­тересы.

В начале XIV в. султану Ифата Хак эд-Дину удалось освобо­диться от господства Эфиопии. Султанат Адаль-Харэр также пы­тался в вековой борьбе, шедшей с переменным успехом, разбить войска негуса и завладеть эфиопскими землями, но в XV в. цент­ральной власти еще удавалось остановить это наступление. Зара Якоб (1434—1468) даже приглашал в Эфиопию мусульманских купцов, желая оживить торговлю с районом Красного моря. Но уже при его преемнике прежде победоносные войска негуса по­терпели поражение в Данакильской пустыне.

Тем временем в важный хозяйственный и культурный центр превратилась область Харэр. К нападению на Эфиопию готовился и султанат Адаль. В 1527 г. его султан Ахмед Грань (Левша) захватил все восточные и центральные провинции Эфиопии, раз­рушил Аксум и Годжам и уничтожил царскую семью. Негус Да­вид II со свитой был вынужден отступить в горы. Фоном для этих событий послужило усиление Турции. В 1517 г. ее провинцией стал Египет; турецкие войска очень быстро продвинулись до по­бережья Красного моря и установили контроль над Зейлой и Массауа. Остальным мусульманским княжествам и эмиратам на Красном море Турция поставляла огнестрельное оружие и воен­ных инструкторов и всячески подстрекала их к войне против Эфиопии. Но в конце концов заново организованные эфиопские войска и призванные им на помощь подразделения португальцев разбили Ахмеда Граня. Тем не менее прибрежные эмираты под­пали под власть турок. Лишившись самостоятельности, они утра­тили какое бы то ни было значение.

В период относительной стабилизации центральной власти в Эфиопии в XIII—XV вв. очень усилилось монашество. Основан­ные в это время монастыри не только были центрами культурной жизни, но и укреплялись экономически. Необычайно многочислен­ное и сильно разветвленное эфиопское духовенство стало одним из могущественнейших землевладельцев и получило в собствен­ность третью часть всех обрабатываемых площадей. С этими зем­лями и огромными доменами негуса и светской знати была свя­зана система всемерного внеэкономического принуждения, уси­ленная в этот период введением сложных юридических норм, в соответствии с которыми оседлое крестьянское население обязыва­лось нести барщину, военную службу, облагалось натуральными поставками и прочими налогами. Кроме того, во многих областях экономики военнопленные по-прежнему применялись в качестве рабов для возведения роскошных зданий, обелисков, церквей. «Цари-реформаторы» Амда Сион (1314—1344) и Зара Якоб уси­ливали влияние духовенства и поощряли историографию, служив­шую возвеличению правящей Соломоновой династии и аристокра­тии. При Амда Сионе в монастыре Дабра-Либанос была состав­лена «Фетха Нагаст», хроника легенд во славу царского дома.

Другие монастыри переводили труды коптов по истории иуде­ев и христиан. Эта литература представляет для нас особый ин­терес, так как некоторые работы, например «Всемирная история» Иоанна Никиусского, написанная в VII в., «История евреев» Иоси­фа бен Гуриона, сохранились только в геэзском варианте. Упоми­навшийся неоднократно император Зара Якоб, один из наиболее выдающихся эфиопских правителей, в середине XV в. сам написал пособия по теологии и христианской морали, где трактовал вопро­сы определения причастия и разграничения христианских и язы­ческих обычаев. Видя, что Эфиопию окружают мусульманские султанаты и государства, он стремился установить связи с папой римским. В 1439 г. делегация эфиопской церкви, еще признавав­шей тогда верховенство каирского патриарха* (* Эфиопская церковь признавала главенство коптского патриарха в Каире до 1959 г.), приняла непосред­ственное участие во Флорентийском соборе.

Зара Якоб вошел в контакт также с королем Португалии, и в результате в 1490 г. португальское посольство во главе с Педру Ковильяном совершило сложное путешествие в Аден, а оттуда на арабских судах добралось до противоположного берега и предстало перед императором Эфиопии Александром. Готовясь предпринять поиски морского пути в Индию, португальцы вняли просьбам эфиопских правителей о помощи в борьбе против усиливавшихся турок и наступавших прибрежных султанатов. Они усмотрели в этом благоприятную возможность мирным путем и без особых усилий захватить огромную добычу и надежный опорный пункт. В 1541 г. в красноморский порт Массауа вошла португальская эскадра под командованием племянника Васко да Гамы. На ее кораблях находилось 400 португальских солдат. Прежде всего они атаковали грозного султана Адаля, захватив­шего значительную часть территории Эфиопии, но потерпели по­ражение. Только несколько лет спустя объединенным силам пор­тугальцев и эфиопов удалось одержать победу в этой войне. Од­нако после реставрации Соломоновой династии Португалия не смогла достигнуть своей цели и оказывала на Эфиопию лишь кос­венное влияние, в том числе через иезуитов.

Хотя формально Эфиопии удалось отстоять свой суверенитет, в последующие века ее раздирали усиливавшиеся внутренние раздоры и распри влиятельных правителей и высшей знати. К на­чалу XIX в. центральной власти по сути дела уже не было, ибо провинции Тигре, Амхара, Шоа, Годжам и другие стали самостоя­тельными княжествами. Распаду средневекового эфиопского госу­дарства с конца XV в. немало способствовали набеги и завоева­ния кочевых ллемен галла, которые в конечном счете захватили весь юг Эфиопского плоскогорья, образовав выдававшийся на север до озера Ашанге анклав. В этническом составе населения над амхара численно возобладали галла, которые в это время лишь частично переходили к земледелию и только начинали об­разовывать первые племенные союзы. Серьезным препятствием на пути развития Эфиопии были, кроме того, ее изолированное поло­жение и удаленность от центров заморской торговли, находивших­ся на побережье Красного моря.