Основные модели государственного регулирования экономики

Представлены четы­ре «крайние» модели государственного хозяйства — «социали­стическая», характеризующаяся высокой долей государствен­ной собственности и существенными объемами перераспреде­ления; «скандинавская» модель (иногда называемая государ­ством всеобщего благосостояния); «латиноамериканская» мо­дель (основанная на внешнеторговом протекционизме и им­портозамещающем росте) и «либеральная» модель. Последняя модель к концу XX века стала исключительно редкой и в более или менее чистом виде представлена лишь в двух государствах - Гонконге и Сингапуре.

Большинство стран с рыночной экономикой лишь тяготе­ют к тому или иному полюсу, но в целом занимают промежу­точное положение. Подобная классификация является упро­щенной и поэтому не учитывает ряд более специфических моделей, реализованных в отдельных странах (например, из­раильскую или югославскую).

Сложно представить более наглядно все разнообразие институ­циональных условий и целей экономической политики государств, чем сравнивая практически полярные системы государственного ре­гулирования рыночной экономики, реализованные в Гонконге, Бра­зилии и в Швеции. Первая является одним из воплощений предель­но либеральной модели государственной экономической политики, вторая - образцом форсированной индустриализации за высокими внешнеторговыми барьерами, а третья – одной из наиболее «огосу­дарствленных» среди рыночных экономик.

Успехи Гонконга во многом определялись экономической поли­тикой. Гонконгская модель, основные элементы которой остались в силе и после объединения с Китаем, основывается на принципе невмешательства в работу рынка. Внешняя торговля полностью осво­бождена от пошлин и валютного контроля. Правительство Гонконга воздерживается от какой-либо промышленной или структурной политики: ни бюджетные субсидии, ни льготный режим налогообложения не применяется для поощре­ния перспективных отраслей хозяйства. Система социальной защиты проста и адресована лишь самым малоимущим и обездоленным. Политика на рынке труда направлена на переобучение, система пособий по безработице практически отсутствует. Доля ВВП, перераспределяемая через бюджет, не превышает 20% и является одной из самых низких среди стран-членов ОЭСР.

Вместе с тем, неверно было бы считать Гонконг бастионом «чи­стого капитализма». Государство сосредоточилось на тех «провалах рынка», которые оно считает наиболее опасными. В Гонконге при острой ограниченности земли таким несовершенным рынком ока­зался рынок жилья. Поэтому значительную долю жилищного фонда составляют государственные дома, строительство которых финанси­руется из бюджета. Кроме того, государство финансирует крупные инвестиционные проекты, обеспечивающие развитие инфраструкту­ры в соответствии с развитием города.

Полную противоположность Гонконгу представляет собой Шве­ция, где доля государственных расходов в ВВП выше более чем в три раза и достигает 65%. Налоговая система в Швеции является одной из самых сложных, ставки налогов – очень высокими, а на­логовая служба — высокоэффективной. Шведская экономика — одна из самых открытых в Европе: уровень экспорта по отношению к ВВП составляет 32%. Государство проводит гибкую политику валютного курса, руководствуясь соображениями конкурентоспособности экс­порта. Большая часть государственных расходов направляется на со­циальную поддержку широких слоев населения.

Ни одно из предприятий, производящих рыночные блага, не находится в государственной собственности (за исключением железных дорог и пассажирских авиаперевозок). Конституция запрещает органам влас­ти любого уровня организовывать производство рыночных благ или субсидировать частные фирмы. Однако доля общественных благ (об­разование, здравоохранение и т.д.), производимых в основном госу­дарством, в ВВП — одна из самых высоких в мире и достигает 25%. Еще 25% ВВП составляют трансферты.

Ярким примером реализации латиноамериканской модели госу­дарственного сектора является Бразилия. Она представляет собой полную противоположность Швеции в отношении трансфертов и социальной сферы, а Гонконгу – с точки зрения «открытости» тор­гового режима. Доля трансфертов в ВВП составляла лишь около 5%, а доля экспорта в ВВП 13%. За этими внешними отличиями скрываются принципиальные особенности этой модели взаимоотношений государства и рынка. В рамках бразильской модели государство играет очень существенную роль в инвестиционном процессе. Многие современные производства создаются и управляются государством. Глав­ный импульс ускоренного экономического роста исходит именно от государственных предприятий. В то же время государство сравнительно слабо вовлечено в производство традиционных общественных благ: доля государственных расходов на социальную сферу (образование и здравоохранение) никогда не пре­вышала 7% ВВП. В результате распределение доходов в Брази­лии отличается крайним неравенством.