Литургия.Ямбы и хорей.Чугунная рука

Торжественный светлый день. В такой день забываешь о своих слабостях, неточностях, болезнях – и все хрустально-непоколебимое, вечное – как наше, новое стекло…

Площадь Куба. Шестьдесят шесть мощных концентрических кругов: трибуны. И шестьдесят шесть рядов: тихие светильники лиц, глаза, отражающие сияние небес – или, может быть, сияние Единого Государства. Алые, как кровь цветы – губы женщин. Нежные гирлянды детских лиц…Углубленная, строгая, готическая тишина.

Судя по дошедшим до нас описаниям, нечто подобное испытывали древние во время своих «богослужений». Но они служили своему нелепому, неведомому Богу – мы служим лепому и точнейшим образом ведомому; их Бог не выдумал ничего умнее, как неизвестно почему принести себя в жертву, - мы же приносим жертву нашему Богу, Единому Государству – спокойную, обдуманную жертву. Да, это была торжественная литурия Единому Государству…величественный праздник победы всех над одним, суммы над единицей..

А наверху, на Кубе, возле Машины – неподвижная, как из металла, фигура того, кого мы именуем Благодетелем. Лица отсюда, снизу, не разобрать: видно только одно, что оно ограничено строгими, величественными, квадратными очертаниями. Но зато руки…Эти тяжкие, пока еще спокойно лежащие на коленях руки заслоняют собою все. И вдруг одна из этих громадных рук медленно поднялась – медленный, чугунный жест – и с трибун, повинуясь поднятой руке, пошел к Кубу нумер…преступник идет медленно…- и вот шаг, последний в его жизни – и он лицом к небу с запрокинутой назад головой – на последнем своем ложе.

Тяжкий, каменный, как судьба, Благодетель обошел Машину кругом, положил на рычаг огромную руку…Ни шороха, ни дыхания: все глаза на этой руке…

Неизмеримая секунда. Рука, включая ток, опустилась. Сверкнуло нестерпимо острое лезвие луча – как дрожь, еле слышный треск в трубках Машины. Распростертое тело – все в легкой, светящейся дымке – и вот на глазах тает, тает, растворяется с ужасающей быстротой. И – ничего: только лужа химически чистой воды, еще минуту назад буйно и красно бившая в сердце.

Все это было просто, все это знал каждый из нас: да, диссоциация материи, да, расщепление атомов человеческого тела. И тем не менее это всякий раз было – как чудо, это было – как знамение нечеловеческой мощи Благодетеля.

Запись 40-ая.

Конспект: