Кризисные явления в культуре конца ХХ столетия

Конец очередного столетия сопровождается усиливающимися разговорами о кризисе, упадке культуры. Причём тенденция критической оценки современного состояния культуры является общей как для Европы и США, так и для России. В эпицентре критики оказались Соединённые Штаты Америки, чья культура представляет собой порой весьма поверхностный синтез элементов разных культур, не имеет глубоких духовных корней и традиций и к тому же в наибольшей степени коммерциолизированна. С одной стороны, общественная культура США бюрократична и чопорна, существует целый ряд правил и установок, которые не рекомендуется нарушать, если хочешь иметь продвижение в карьере и иметь законное место под солнцем. С другой – здесь можно всё, если это приносит деньги и прибыль. С одной стороны, в уважаемых домах считается неприличным говорить, например, о певице Мадонне, с другой – изданная ею дорогостоящая книга с серией собственных непристойных фотографий продавалась в престижных магазинах и быстро раскупалась теми же людьми. За мелкую любовную интрижку со стажёром Моникой Левински президента Клинтона едва не подвергают импичменту и обливают грязью, но одновременно сама Моника зарабатывает сотни долларов на бесконечных интервью и публикациях по поводу этой весьма грязной истории, а дешевое платье, в котором она соблазнила президента, выставляется на обозрение и продаётся за огромные деньги. Нет ничего святого, а мораль весьма относительна. Именно США становятся родиной массовой и всесильной рекламы, дешёвых, давящих сознание и духовность человека фильмов ужасов, всевозможных триллеров, боевиков с бесконечными навязчивыми эротическими сценами, драками, стрельбой и т.д. Это не значит, что в США вообще не создаётся ничего значимого, но общая тенденция на коммерческую выгоду и массовый спрос доминирует. Европейские страны пытаются оказывать сопротивление засилью американской культуры, но делать это довольно сложно. Теперь уже мало кто вспоми­нает о прекрасном французском, английском, итальянском кино 50‑70‑х годов, о самобытной французской и итальянской эстраде.

Недовольство официальной культурой также впервые в ХХ в. нашло зримое воплощение в США. Именно там формируются и приобретают размах разные формы молодёжной контр-культуры, культуры протеста, противостояния официальным тенденциям. Появляются сначала в конце 50-х битники, потом в 60-е годы – хиппи. Эстетика хиппи быстро распростра­няется по Европе, проникая даже в строго контролируемую молодёжную культуру СССР. Хиппи называли себя “силой цветов” (“детьми цветов”). Их взгляды отличались пацифизмом, анархичностью, протестом против любых форм насилия над личностью, заботой об окружающей среде, отрицанием западного меркантилизма. Неповтори­мый стиль хиппи существует до сих пор: потрёпанные расклешённые джинсы, длинные непричёсанные волосы, пацифистские знаки, цветоч­ные и конопляные символы, запечатлённые на тканях и украшениях, и, конечно, музыка (певцы Боб Дилан и Джоан Баез, ансамбли “Дорс”, “Битлс” – особенно песня “Клубничные поля навсегда” – “Лав”, “Грейтфул Дэд”, “Джефферсон Эрплейн”, “Пинк Флойд” и др.). Позже, в 70-х, но уже в Англии, формируется ещё более вызывающая и эпатирующая усредненного обывателя эстетика панков. Панки не мечтали как хиппи о мире, о всеобщей любви и свободе. Назначением панков было шокировать или устрашать. Панк-рок появился в Великобрита­ниис агрес­сив­ной музыкой, основанной на трех аккордах продолжитель­ностью 3 минуты, как, например, у группы “Секс Пистолс”. Отвергающий все, что было создано до него, панкизм казался вызывающим, грубым, непри­мири­мым. Он не признавал расовых предрассудков и резко выступал против истеблишмента. Музыкальная ограниченность как резуль­тат отхода от профессионализма и желания произвести скандал способствовала падению популярности панк-рока, но некоторые его аспекты нашли развитие в хадкор (рэп и техно) и грандже (группы “Мелвинс” и “Нирвана”).

Неудивительно, что именно США стали центром “беспредметного искусства”. Именно здесь создаётся первый музей беспредметной живописи. Абстракционизм – явление и интересное, и опасное. Он прекрасен, когда отражает глубокую и оригинальную личность художника (В. Кандинский, Э. Лисицкий, П. Мондриан, К. Малевич), но его эстетика крайне легко поддаётся фальсификации, когда за абстракцией скрыва­ется пустота, бездуховность и бесталанность. “Звездой” американского абстракционизма послевоенного периода по праву считается Джэксон Поллок (1912-1956). Поллок ввел термин “дриппинг” – разбрызгивание красок на холст без применения кисти. Этот приём называется также в Америке абстрактным экспрессионизмом, во Франции – ташизмом (от слова пятно).

Антитезой “беспредметному искусству” стал поп-арт, возникший в США в середине 50-х годов. Молодые художники, ощутившие, что абс­трак­ционизм уже сказал своё слово и не может дать ничего существен­ного, предложили изображать окружающие человека обыденные предметы и городскую среду в надежде сделать искусство понятным широкому зрителю и популярным, в противовес непонятному никому абстракционизму – отсюда и сокращение “поп”, популярное в названии направления. Но если предметы, изображаемые поп-артистами, действительно популярны, то об их произведениях этого сказать с такой же уверенностью нельзя. Эти картины отпугивали публику и критиков своей пошлостью и бездуховностью. В работах поп-художников часто нет границы между живописью и скульптурой; их произведения нередко имеют три измерения или даже заполняют собою целиком выставочное помещение. Часто используются фотоснимки, коллажи, комбинации готовых предметов, необычные материалы. Картины изображают консер­вные банки, бутылки “Кока-колы”, рекламные плакаты, увеличенные картинки комиксов и тому подобные вещи. Особенно уродливы сделанные из ткани или пластиката мягкие, сплющивающиеся от нажатия гигантские телефоны, пишущие машинки, вентиляторы или фигуры людей в реальный человеческий рост. Поп-артисты устраивали также “хэппенинги” – импровизированные театрализованные представления, часто сопровождающиеся музыкой и танцами, и призванные воплощать идею коллективного спонтанного творчества.

К середине 60-х годов поп-арт сдает свои позиции искусству оп-арт (оптическому искусству). Его основоположником считается работаю­щий во Франции Виктор Вазарелли. Смысл оп-арта – в эффектах цвета и света, проведенных через оптические приборы на сложные геометрические конструкции. Оп-арт имел некоторое воздействие на художественную промышленность, прикладное искусство, рекламу.

Под кинетическим искусством подразумеваются “изобретения” с разного рода гудящими, вращающимися и прочими механизмами, композиции с магнитами и т.п. Гюнтер Юкер получил прозвище “кинетик гвоздей”, ибо его произведение искусства представляло движущуюся ткань, на которую набивались гвозди. Но художник, который как “высшее существо” призван творить эстетические этические ценности, уже пе­рестает существовать, ибо к искусству все это уже отношения не имеет. Техника здесь явно превалирует над творчеством. Оп-арт и кинетическое искусство существуют и поныне, как и гиперреализм (сверхреализм), а вернее, фотореализм, возникший в 70-х годах в Америке. Они являются своего рода символом техногенного отношения к культуре, восприни­маю­щего культуру прежде всего как продукт техники.

Конрад Лоренц, замечательный австрийский биолог и философ, лауреат Нобелевской премии в книге “Обратная сторона зеркала” насчитывает восемь различных, но тесно связанных причинными отношениями процессов, угрожающих гибелью не только нашей нынешней культуре, но и всему человечеству как виду. Это следующие процессы:

1. Перенаселение Земли, вынуждающее каждого из нас защищаться от избыточных социальных контактов, отгораживаясь от них в сущности “не человеческим” способом, и, сверх того, непосредственно возбуждающее агрессивность вследствие скученности множества индивидов в тесном пространстве.

2. Опустошение естественного жизненного пространства, не только разрушающее внешнюю природную среду, в которой мы живем, но убивающее и в самом человеке всякое благоговение перед красотой и величием открытого ему творения.

3. Бег человечества наперегонки с самим собой, подстегивающий гибельное, все ускоряющееся развитие техники, делает людей слепыми ко всем подлинным ценностям и не оставляет им времени для подлинно человеческой деятельности – размышления.

4. Исчезновение всех сильных чувств и аффектов вследствие изнеженности. Развитие техники и фармакологии порождает возрастающую нетерпимость ко всему, что вызывает малейшее неудовольствие. Тем самым исчезает способность человека переживать ту радость, которая дается лишь ценой тяжких усилий при преодолении препятствий. Приливы страданий и радости, сменяющие друг друга по воле природы, спадают, превращаясь в мелкую зыбь невыразимой скуки.

5. Генетическое вырождение. В современной цивилизации нет никаких факторов, кроме “естественного правового чувства” и некоторых унаследованных правовых традиций, которые могли бы производить селекционное давление в пользу развития и сохранения норм общественного поведения, хотя с ростом общества такие нормы все более нужны. Нельзя исключить, что многие проявления инфантильности, делающие из значительных групп нынешней “бунтующей” молодежи общественных паразитов, могут быть обусловлены генетически.

6. Разрыв с традицией. Он наступает, когда достигается критическая точка, за которой младшему поколению больше не удается достичь взаимопонимания со старшим, не говоря уже о культурном отождест­влении с ним. Поэтому молодежь обращается со старшими как с чужой этнической группой, выражая им свою национальную ненависть. Это нарушение отождествления происходит прежде всего от недостаточного контакта между родителями и детьми, вызывающего патологические последствия уже у грудных младенцев.

7. Возрастающая индоктринируемость человечества. Увеличение числа людей, принадлежащих одной и той же культурной группе, вместе с усовершенствованием технических средств воздействия на общественное мнение приводит к такой унификации взглядов, какой до сих пор не знала история. Сверх того, внушающее действие доктрины возрастает с массой твердо убежденных в ней последователей, быть может, даже в геометрической прогрессии. Уже и сейчас во многих местах индивид, сознательно уклоняющийся от воздействия средств массовой информации, например телевидения, рассматривается как патологический субъект. Эффекты, уничтожающие индивидуальность, приветствуются всеми, кто хочет манипулировать большими массами людей. Зондирование общественного мнения, рекламная техника и искусно направленная мода помогают крупным капиталистам по эту сторону “железного занавеса” и чиновникам по ту сторону весьма сходным образом держать массы в своей власти.

8. Ядерное оружие навлекает на человечество опасность, но ее легче избежать, чем опасностей от описанных выше семи других процессов.

Вряд ли целесообразно спорить с мнением ученого, столь тщатель­но изучившего природу человека и как биологического существа, и как феномена духовности.

Культуру современной России мы вполне можем воспринимать в русле американо-европейской проблематики. В советский период культура России представляла особое явление, когда исполинский творческий потенциал нации боролся с идеологическими установками и запретами. Теперь же культура, получившая свободу самовыражения, попала в зависимость от финансовой подпитки, которую раньше брало на себя государство. На гигантском киноконцерне “Мосфильм”, снимавшем в советское время более 40 фильмов в год, сейчас в лучшем случае создаётся по 4-5 полноценных фильмов, которые к тому же часто исчезают в никуда по воле финансировавших съёмки структур. В театрах теперь можно ставить всё, но вновь нет средств на полномасштабные постановки. Живопись покупается не знатоками и ценителями искусства, а в основном для украшения кухонного пространства евроотремонти­рованных квартир и уродливых загородных особняков (лишь бы по цвету подходило под обивку мебели). На экранах телевизоров бесконечные однообразные американские фильмы и латиноамериканские дешёвые сериалы. И наша русская великая культура подстраивается под эти низкосортные образцы, по детски неуклюже воссоздавая что-то подобное. В театрах бездарные актёры, нашедшие спонсоров, играют главные роли, губя спектакли. На радио и телевидение имеют доступ опять же те, кто способен платить т.д. Массовая культура– культура, идущая на поводу у обывателя, навязывающая всем стереотипы мышления толпы, повсеместно берёт верх. Очевиден и кризис фольклорной культуры. Русские деревни, хранившие и оберегавшие традиции народного творчества, выражавшие истинную душу нации, сегодня вымирают, превращаясь в скопище полуразрушен­ных изб. Народные танцевальные и хоровые коллективы, которые пестовались и прославлялись в советский период (хор им. Пятницкого, ансамбль “Березка”, ансамбль И. Моисеева и др.), сейчас также либо ветшают без финансовой поддержки, либо всё больше напоминают коммерчес­кие антрепризы, идущие на поводу у массового спроса. Налицо и всё усиливающаяся мифологизация действительности, когда посредством усилий средств масс-медиа стираются грани между вымыслом и реальностью, и человечество теряет способность отличить одно от другого.

Попытка мифологизации действительности через средства массо­вой информации предпринималась и в советский период, но тогда райский образ советской жизни, создаваемый в печати и на экранах, никто не воспринимал всерьёз. Все отдавали себе отчёт, что это лишь сказка. Теперь же все грани стёрты и в путанице мифов разобраться практически невозможно. Реклама душит и давит, беззастенчиво и часто лживо навязывая свои правила игры. Компьютер, телевидение, телефон заменяют многим реальное общение и полноценную жизнь, которая заключается в непосредственном духовном контакте между людьми.

Конечно, любые выводы и обобщения в области культурологии всегда имеют относительный характер. Хотелось бы надеяться, что начало нового тысячелетия изменит ситуацию, и состояние очевидной кризисности сменится новым взлётом, который предусматривается культурологическими концепциями К. Ясперса (новое “осевое время”) и П. Сорокина (новая идеациональная культурная сверхсистема), а также, что оправдаются те великие надежды, которые возлагали на русскую культуру Н. Данилевский и О. Шпенглер.