Хлеб и масло для России и Сибири

В Сибири земельные отношения были иными, чем в европейской части России: здесь отсутствовали помещичье землевладение и крепостное право; существовало «кабинетное» землевладение; господствовало общинное землепользование освоенных старожилами земель; сохранялась обширная зона для переселения; земли традиционного проживания сибирских народов, потесненных переселенцами, соседствовали с землями, освоенными выходцами из России.

Политика землепользования в Сибири в XIX в. характеризовалась отсутствием твердой и постоянной земельной нормы, а также поддержанием общинного землепользования без «утеснения» заимочной предприимчивости крепких хозяев. В период интенсивного переселения земельную норму определили в 15 десятин на мужскую душу для старожила. Для новых переселенцев первоначально она устанавливалась в тех же размерах, а потом в некоторых районах ее стали уменьшать. Казачество имело право на 30—50 десятин на душу; офицерские участки достигали 200 десятин. Особую группу (возникшую вследствие упразднения казачьих полков) образовали так называемые «крестьяне из казаков», получавшие участки из расчета 20 десятин на едока[7]. Отводились земли священнослужителям (церковному причту — 99 десятин) и школам — по 15 десятин.

Таким образом, сибирское крестьянство было представлено крестьянами-старожилами, казаками, крестьянами-переселенцами и коренным населением, занимавшимся скотоводством на юге и промысловой охотой и рыбной ловлей на севере.

Посетив Сибирь в период проведения реформы, Столыпин и Кривошеин[8] пришли к выводу, что и в Сибири следует встать на путь создания и укрепления частной собственности на землю, покончить с титулом государственной собственности для всех земель, отводимых в наделы старожилам и переселенцам, «устранить общинно -земельные порядки в Сибири», распространив на них указ 9 ноября 1906 г. и закон 14 июня 1910 г. о выходе крестьян из общины.

Переселенческое управление с 1911 г. стало подготавливать больше участков для единоличного пользования. Хуторское и отрубное землепользование как новое, так и образованное вследствие размежевания заселенных участков, способствовало упрочению «крепкого хозяйственного мужика». Наибольшее распространение хуторская форма землепользования получила в Томской губернии (33% площади пахотной земли), а отрубная — в Славгородском (19,8%), Омском (12,9), Канском (8,7) и Красноярском (6,3%) округах. Общинное землепользование, распадаясь, уступало место частной собственности на землю. В Сибири реально складывались новые экономические условия, способствующие развитию сельского хозяйства.

Низкая плотность населения определяла форму ведения хозяйства. Господствовало натуральное производство, ориентированное на самообеспечение крестьян всем необходимым. Но постепенно положение стало меняться. В селах, расположившихся вдоль Московского тракта, а также тяготевших к другим трактовым дорогам, объективно формировалось товарное производство. Росту объема производства способствовало развитие горной промышленности. Вокруг заводов складывалась ремесленно -продовольственная зона, производившая товары, предназначавшиеся для мастеровых людей. То же относится и к бассейнам крупных рек, по которым продукты земледелия и скотоводства доставлялись в отдаленные районы.

Появились предприимчивые крестьяне, оценившие новые возможности. В качестве примера можно привести деятельность крупного предпринимателя Новикова, занимавшегося не только хлебопашеством и скотоводством, но и торговлей. Он сплавлял хлеб по Томи, Оби и Иртышу в Сургут, Березов, Тобольск. Он держал 80 работников и 40 приказчиков для торговых дел. Из таких, как он, «крестьян» выросли сотни сибирских купеческих фамилий, владельцев промышленных предприятий и торговых заведений. Они вели сельскую торговлю, скупку сельскохозяйственных товаров и пушнины. В их руках были постоялые дворы, а также транспорт — лошади, речные суда и др. Деревенская беднота батрачила на них. Некоторые переселенцы, прежде чем водвориться на участок, шли батрачить к зажиточным хозяевам, чтобы приобрести опыт хозяйствования в новых условиях и сохранить ссуду, полученную на обзаведение.

Железная дорога и переселенчество послужили катализатором для развития рыночных отношений в Сибири.

Рынок труда резко расширялся по мере нарастания темпов переселения. Среди пришлого населения многие не смогли приспособиться к сибирским условиям и становились источником наемного труда для сельского хозяйства, развивающейся промышленности, торговли, транспорта, строительства. К ним добавились те, кто изначально не собирался хозяйничать на земле. Так, данные аппарата водворения показывают меньшее число желающих получить земельный участок, чем число прошедших через Челябинск переселенцев. Рост численности неземледельческого населения способствовал становлению рынка для сельскохозяйственного производства. Повышение спроса на продовольствие и, прежде всего, на хлеб приводило к расширению посевных площадей. Если взять размер посевных площадей, обрабатываемых в Акмолинской, Тобольской, Томской, Енисейской и Иркутской губерниях в 1901—1905 гг. за 100%, то в 1906—1910 гг. обрабатывалось уже 122,9, а в 1913 г. — 194,1%. За 13 лет хлебное поле возросло почти вдвое, а под пшеницей — в 2,5 раза. За этот же период по тем же районам рост валового сбора зерна составлял соответственно 129,1 и 193%, а пшеницы — 139 и 231,3%.

Сибирский хлеб в основном потреблялся в собственном регионе, так как его поток в европейскую часть России сдерживался Челябинским тарифным переломом: дешевая сибирская пшеница создала много проблем на рынке Европейской России. Помещики, владевшие большими хозяйствами, продолжали вести производство, не заботясь о его эффективности. Появление сибирской пшеницы ввергло их в панику. На их стороне был влиятельный сенатор Хвостов, требовавший не допускать сибирский хлеб в Европу. Но у сибирской пшеницы были и могущественные сторонники, в том числе такие промышленники и финансисты, как Стахеев и Путилов. Видя, что император начинает прислушиваться к противникам, А. В. Кривошеин заявил, что сибирский хлеб не составляет конкуренции российским помещикам. Он резко осудил политику противников сибирского земледелия: нельзя задерживать сибирскую торговлю, если бы она даже угрожала конкуренцией, так как Сибирь — неотъемлемая часть Российского государства. Он присоединил свой голос к сторонникам отмены Челябинского тарифного перелома. После его отмены в 1913 г. Сибирь получила реальную возможность для увеличения производства зерновых, а государство — дополнительный источник валюты.

Непосредственно с зерновым связано мукомольное производство , имевшее большое значение для сибирской экономики. В своем развитии оно прошло два этапа. Рубежом послужило проведение Сибирской железной дороги. В первый период производство муки обслуживало потребности близлежащего рынка. Центрами мукомольной промышленности были тогда Омск, Барнаул, Бийск, Томск, Красноярск, Минусинск, Иркутск. Железная дорога, создав условия для включения Сибири в продовольственный оборот страны, открыла для нее широкий рынок. Мукомольная промышленность становится сферой приложения крупных капиталов. Гарантируя высокие прибыли, она при общем дефиците капиталов не испытывала в них недостатка. Ярким доказательством этого явилось развитие Ново-Николаевска, нового центра мукомольного производства, промышленность которого возникла в 1905—1914 гг. Из валовой продукции его промышленности, достигшей в 1913 г. 8359,8 тыс. руб., 76,3% приходилось на мукомольную. Ее развитие происходило на более совершенной технической основе, позволявшей вырабатывать высокие сорта муки и обеспечивавшей возрастающие потребности российского и внешнего рынков. Сибирская мука шла на Запад. Ее в больших количествах покупал Урал, она доходила до Москвы и Петербурга, стала играть значительную роль в экспорте. Ею монопольно обеспечивался восточный рынок — Забайкалье, Дальний Восток, Монголия. Ежегодный вывоз муки из Сибири составлял в среднем 65 тыс. т.

Полутоварное мукомольное производство, вырабатывавшее муку среднего качества, проникало в глубь сельских местностей, ближе к сырью и потребителю.

Другой важной отраслью сельского хозяйства в Сибири было животноводство . Оно получило широкое развитие уже во второй половине XIX в. Крестьяне разводили в основном лошадей, крупный рогатый скот, овец, в меньшей степени свиней. Экономическое значение животноводства как источника тягловой силы, продовольственных ресурсов и сырья из года в год повышалось. Его товарность значительно возросла в связи с увеличением числа городов, рабочих поселков, особенно во время строительства железной дороги, а затем и усиления переселенчества, достигнув в 1913 г. 73% от валовой продукции сельского хозяйства.

Продукция животноводства послужила сырьевой базой для возникающей перерабатывающей промышленности. Особое место принадлежало маслоделию . Земельные просторы, хорошие естественные кормовые угодья и наличие водопоев оказались весьма благоприятными для развития в Сибири молочного скотоводства. По Московскому тракту ежегодно вывозилось до 5—6 тыс. т топленого масла. Масло изготавливалось трудоемким ручным способом. Количество его было явно недостаточно для завоевания рынка, да и отдаленные рынки для маслоторговцев, использовавших гужевой транспорт, были недоступны. За полстолетия вывоз масла возрос, но достиг в 1894 г. только 8 тыс. т., а увеличение производства масла решающее влияние оказали появление сепаратора и строительство железной дороги. Появилась возможность заводского производства масла на новой технической основе и достаточно быстрой его доставки на отдаленные, ранее недоступные рынки. В 1894 г. предприниматель Вальков открыл два маслозавода, установив на них сепараторы. В 1896 г. работало уже 15 частных и 4 кооперативных завода. По мере открытия для движения поездов участков магистрали в Сибирь хлынул поток промышленников и торговцев. Не остался в стороне и иностранный капитал. Первыми появились представители торгового капитала в форме торгово-посреднических фирм. В 1896 г. в Кургане открыл свое представительство торговый дом «Паллизен и Ко», занимавшийся скупкой экспортного масла. Иностранцы продавали взамен сепараторы и полное оборудование для маслозаводов. Продажа производилась в кредит, погашаемый маслом, что было выгодно обеим сторонам. Началось быстрое строительство маслозаводов: в 1897 г. их было 51, в 1900 г. — 275, в 1906 г. — 1474, а в 1913 г. — уже 4093. Из них 46,8% представляли кооперативные предприятия. Среди частных заводов было много маломощных, не имевших хорошего оборудования, помещений, на них подчас работали мастера-самоучки. Их продукция шла исключительно на сибирский внутренний рынок, предъявлявший больше требований к количеству, чем к качеству масла.

Кооперативные заводы были оборудованы значительно лучше. Маслоартели имели собственные, специально построенные помещения, дорогое оборудование, квалифицированных специалистов. Заводы, поставлявшие масло в столицы, в том числе к императорскому столу и за рубеж, весьма требовательно относились к качеству масла. Показатель качества масла — сухость (85,59% жира) делал его привлекательным на зарубежных рынках. За 1901—1917 гг. Сибирь заняла одно из первых мест среди стран-экспортеров сливочного масла. За 1909—1913 гг. среднегодовой вывоз масла из Дании составлял 88,7 тыс. т, Австралии — 35,1, Голландии — 34,1, Швеции — 20,8, из Сибири — 62,1 тыс. т.

Маслоделие стало основой экономического благосостояния артелей и деревень в целом. Маслозаводы опирались на поставки молока из хозяйств, которым принадлежало 81,5% всего стада коров, подбиравших его по качественным показателям, необходимым для производства масла. Вот информация «Всеобщего Русского календаря» за 1918 г.: «А тем, кто не верит в быстрое возрождение деревни, достаточно вспомнить о сибирской деревне Старой Барде Бийского уезда Томской губернии. Больше 20 лет тому назад устроили там жители маслодельную артель, через два года выросла артельная лавка, а потом появился и целый ряд кооперативных начинаний: ссудосберегательное товарищество, маслобойный завод, наконец, артельная мельница, а при ней электростанция для освещения мельницы, а заодно и деревни. И вот 12 декабря 1912 года двести пятьдесят изб этой деревни осветились электричеством, причем за освещение брали три рубля в год. Потом провели в избы и телефон, устроили примерный опытный скотный двор, опытные посевы кормовой свеклы и кормовых трав. А скоро заговорили о постройке в селе народного дома, собственном кинематографе. И жители всей округи стали приезжать в Старую Барду поучиться, как дельные люди сумели построить себе новую свободную и разумную жизнь»[9] .

Мелкое ремесленное производство в условиях слаборазвитых рыночных отношений носило местный характер, обслуживая потребителей по индивидуальным заказам из сырья заказчика. Швейное, кожевенно-обувное и другие ремесла существовали в городах, а в сельской местности чаще всего работали кустари, занятые овчинно -шубным, сапоговаляльным и другим производством. Товарным можно считать лесоперерабатывающее производство : санное, тележное, бондарное, щепное, дегте- и смолокуренное и др. Как правило, кустари сами реализовывали свой товар, так как объем производства и продаж был невелик.

К концу XIX в. в крупных городах (Томск, Омск, Барнаул, Иркутск и др.) стали возникать торговые фирмы, имевшие капиталистический характер. Они обеспечивали кустарей сырьем, орудиями труда и получали готовую продукцию — валяную обувь, овчинные черненые шубы «барнаулки», которые сбывали в городах и селах, находившихся вблизи Московского тракта. То же стало наблюдаться и в лесообрабатывающем промысле: торговые фирмы первоначально закупали изготовленную кустарями продукцию, а позже, когда спрос вырос и появились конкуренты-скупщики, эти фирмы стали заключать с кустарями предварительные договоры, чтобы обезопасить себя от конкурентов.

Размещение мелкого кустарного производства носило рассеянный характер, тяготея либо к месту производства (лесообработка), либо к местам потребления (кожевенно -обувное, шубное, швейное, мукомольное, мебельное и т. п.). Объем производства определялся численностью населения данной местности и был незначителен.

Положение изменилось с появлением столыпинских переселенцев, которые приобретали традиционную сибирскую одежду и обувь. Быстро стало развиваться овчинно-шубное и пимокатное производство. Ориентированное на внутренний рынок, оно не привлекало ни промышленников, ни торговцев из европейской части страны. Постепенно это ремесленное производство стало перерастать в промышленное с использованием наемного труда.

Возникает потребность в орудиях и машинах для обработки почвы, посева, уборки урожая и его переработки, а это обусловливало необходимость развития промышленности.