Культурная поддержка кампании

Необходимым условием для обеспечения благожелательной пассивности масс в ходе номенклатурной “революции” было глубокое, хотя бы и временное, изменение в сфере культуры. Нужно было на момент вырвать человека из традиций и исторической памяти, из-под влияния русской культуры, и сделать “человеком массы” – особым культурным типом, которого ранее Россия не знала. Конечно, эта большая программа перестройки культуры интенсивно выполняется и после победы “реформаторов”, однако в долговременном плане ее успех маловероятен (точнее, он преобразуется в физическое вымирание народа, а это не одно и то же). Но в конце 80-х годов идеологической машине Горбачева удалось с неожиданным успехом осуществить “толпообразование ” – превращение политически активной части многомиллионного народа в толпу.

Человек толпы утрачивает чувство ответственности, что и порождает наркотизирующее состояние свободы, необычного счастья. Под влиянием слов пошлых и некрасивых ораторов, которых он в другое время и слушать бы не стал, человек толпы легко и с радостью соглашается крушить ценности, питающие всю его материальную и духовную жизнь. Парадокс в том, что это он может делать под влиянием разожженного в нем теми же ораторами эгоизма. Главная задача ораторов – отключить в человеке способность видеть связь между “корнями и желудями”.

Массовая, если не всеобщая, утрата присущего человеку умения схватывать причинно-следственные связи, которая случилась тогда в нашем обществе, есть культурное и социальное потрясение даже более глубокое, нежели утрата рассудка немцами в момент фашистской революции. Самоубийственность проекта фашистов просматривалась лишь через три-четыре логических этапа, поначалу были видны этапы строительства и развития. В конце 80-х годов в СССР людей соблазнили проектом разрушения и деиндустриализации – проектом разрушения самих основ жизнеобеспечения.

Люди равнодушно (если не с радостью) приняли весть о прекращении капиталовложений в тяжелую промышленность и прежде всего в энергетику. Из этого прямо и однозначно вытекала массовая деградация и ликвидация рабочих мест уже через семь-десять лет, а значит, утрата людьми источника их существования. Прорывались редкие голоса (как в 1989 г. на I Съезде народных депутатов СССР), что при этом и обещанное изобилие товаров ширпотреба будет не нужно из-за исчезновения самих потребителей. Никакого отклика эти голоса не имели.

Такое изменение сознания достигалось с помощью множества “небольших” наркотизирующих инъекций – идей, разрушающих логику и здравый смысл. Вот мелкая, но принципиально важная акция – очернение и осмеяние образа И.В.Мичурина. Впечатляет сам факт, что в массовом сознании удалось осмеять и опорочить образ труженика, который всю долгую жизнь занимался выведением морозоустойчивых яблонь и продвижением садов в холодные области России. Тот факт, что образ этого человека был канонизирован в советской идеологии, не меняет дела, ибо канонизирован был именно его скромный и умелый труд – над чем же тут можно было смеяться? Замечу к тому же, что ни натурфилософия Мичурина, ни его труд не содержали ни капли антиприродного, разрушительного импульса – в противоположность пафосу западной науки, который так восхищал хулителей Мичурина.

Сам экспериментальный метод создавался отцами научной революции как “допрос Природы под пыткой”. Анри Пуанкаре писал о нем: “Сгибать природу так и эдак, покуда она не приноровится к требованиям человеческого рассудка”. Исследуя становление современного Запада, М.Фуко пишет: “Допрос был юридически-политической матрицей для того экспериментального знания, которое было быстро разблокировано в конце средневековья. Как математика в Греции родилась из процедур измерения и меры, так и науки о природе, во всяком случае частично, родились из техники дознания в конце средних веков. Великое эмпирическое познание… имеет, без сомнения, свою операциональную модель в Инквизиции – всеохватывающем изобретении, которое наша стыдливость упрятала в самые тайники нашей памяти”.

Да если от Пуанкаре вернуться на родную землю и взять к примеру духовного лидера наших демократов, А.Д.Сахарова. Ведь он, когда над Антарктидой возникла «озоновая дыра», вынашивал планы заштопать ее с помощью ядерных взрывов в верхних слоях атмосферы – при взрыве водородных бомб, мол, выделяется много озона. И на фоне этого врагом природы поклонники Сахарова выставили садовода-селекционера !

Мичурин был противопоставлен генетикам как носитель антиприродного пафоса. Но вспомним, что некоторые генетики, на которых совершил налет их конкурент Лысенко, были энтузиастами евгеники – искусственного выведения улучшенной породы людей, но за время перестройки им не было брошено ни одного упрека. А ведь тут речь идет о такой “переделке природы”, что не чета улучшению антоновских яблонь.

Поражение сознания видно в том, что главным объектом издевательств была сделана в общем-то банальная фраза Мичурина: “Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее – наша задача ”. Ведь в этой фразе не к чему придраться, ее разумность очевидна. Попробуйте переделать издевательство над этой фразой в положительные утверждения. Таковых можно сделать только два, и оба они нелепы: 1) мы можем ждать милостей от природы, брать у нее самим ничего не надо; 2) нам не нужны никакие блага от природы, мы и так без них проживем. В форме пословиц эквивалентом фразе Мичурина является “Без труда не вытащишь рыбку из пруда”, но попробуйте поиздеваться над этой поговоркой – любой удивится.

Таким образом, культурная подготовка к атаке на советские “большие программы” доходила в своем разрушительном действии до уровня “элементарных частиц” цивилизации, буквально до отрицания любого акта труда. Ибо труд и есть деятельность по “взятию милостей у природы” – целенаправленная деятельность по преобразованию природы в целях удовлетворения потребностей человека.

Вернемся к нашему объекту – программе “поворота рек”. В ходе кампании против этой программы были интенсивно использованы произведения писателей, отражавших извечную трагедию столкновения личности (“маленького человека”) с цивилизацией, с потребностями общества, вынужденного даже для своего выживания изменять окружающую среду в больших масштабах. Многие такие произведения несли в себе более или менее явный антицивилизационный мотив. При этом они не поднимались до диалектического осмысления трагедии (как это сумел сделать А.С.Пушкин в “Медном всаднике”), а концентрировали все внимание на бездушности прогресса и его носителей. В идеологических кампаниях перестройки этот мотив эксплуатировался с огромным перебором и, к сожалению, сами писатели редко охлаждали своим словом эту демагогическую страсть.

Так, на первый план тогда была выдвинута повесть В.Распутина “Прощание с Матерой”. Прекрасное произведение стало инструментом манипуляции сознанием. Само слово “водохранилище ” приобрело какой-то зловещий, антигуманный оттенок. Это стало важным подкреплением кампании против “поворота рек”, поскольку его программа сводилась к созданию каналов и водохранилищ.

Пресса, не приводя конкретных данных и даже суждений, сумела с помощью намеков и эмоциональных вскриков создать впечатление, будто в целом строительство в СССР водохранилищ было разрушительной программой и привело к затоплению огромных ценных угодий и бесчисленных культурных ценностей.

На деле в СССР было создано около 4 тыс. водохранилищ, вмещающих 1200 куб.км воды. Они позволили резко улучшить окружающую среду, построить большую систему водных путей, урегулировать сток множества рек, получать огромное количество электроэнергии и орошать 7 млн. га земли. Как сказано в одном из академических трудов, “подавляющая часть водохранилищ, как показал опыт длительной их эксплуатации и изучения, успешно выполняет свои функции, и положительный эффект на несколько порядков превосходит размеры ущерба, причиненного созданием водохранилищ”.

Что касается затопления ценных угодий, то реальность такова. При строительстве водохранилищ было затоплено 0,8 млн. га пашни из имевшихся в СССР 227 млн. га. Конечно, и 0,8 млн. га немало, но надо же ввести какую-то меру. Ею может служить тот факт, что за 80-е годы только в Нечерноземье РСФСР из-за нехватки трудовых ресурсов выбыло из оборота и заросло кустарником 4 млн. га пашни. А сколько пашни заросло кустарником в ходе нынешней рыночной реформы? По всем республикам СССР у меня данных нет, а в РФ заброшено 30 млн. га сельскохозяйственных угодий.