ПРОБЛЕМА ПОЛИМОТИВАЦИИ ПОВЕДЕНИЯ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Долгое время соотношение между мотивом и поведением (деятель­ностью) рассматривалось с мономотивационной позиции. Исходя из того что мотив является системообразующим фактором деятельности и поведения, психологи тес­но привязывают их к конкретной потребности (принимаемой за мотив). Это нахо­дит выражение в тезисе: каждому мотиву (потребности) должна соответствовать своя деятельность, и наоборот. Например, Д. Н. Узнадзе пишет: «...нет одного и того же поведения, которое могло бы иметь различные мотивы. Было бы правильнее го­ворить, что есть столько же поведений, сколько мотивов, дающих им смысл и значе­ние» (1966, с. 403).

Из такого понимания соотношений между мотивом и поведением (деятельно­стью), отмечает И. В. Имедадзе (1984), вытекают три следствия. Первое состоит в формуле: один мотив — одна деятельность. Второе — мотив именует деятельность и благодаря этому выступает критерием выделения различных видов и форм поведе­ния. Третье следствие заключается в том, что мотив определяет содержательную характеристику деятельности.

Однако в последние годы среди многих отечественных психологов стала распро­страненной точка зрения, что деятельность и поведение человека обусловлены од­новременно многими мотивами (Л. И. Божович, В. К. Вилюнас, И. В. Имедадзе, В. И. Ковалев, А. Н. Леонтьев, В. Ф. Петренко, М. М. Филиппов). А. Н. Леонтьев, например, выдвигая положение о полимотивированности деятельности, отталкива­ется от факта, что сложные формы поведения и деятельности, как правило, побуж­даются несколькими потребностями. Первый вариант полимотивации, по А. Н. Ле­онтьеву, состоит в обусловленности учебной деятельности как познавательными мо­тивами, так и социальными, придающими этой деятельности двоякий смысл. Второй вариант полимотивации — это сочетание смыслообразующего мотива, осуществля­ющего функцию побуждения, направления и смыслообразования, с мотивами-сти­мулами, которые играют роль лишь дополнительной стимуляции данной деятельно­сти.

Психологи настолько уверовали в непогрешимость постулата о полимотивиро­ванности деятельности и поведения, что считают его аксиоматичным. Например, В. К. Вилюнас пишет: «У человека одновременное проявление и действие мотиваци-онных факторов различного происхождения представляет собой практически посто­янный фон жизни. Поэтому актуальной является не сама по себе констатация поли­мотивированности человеческой деятельности, а проблема ее форм и механизмов» (1990, с. 187). Но, пожалуй, в наиболее крайнем проявлении этот взгляд выражен А. Маслоу, который полагает, что любое поведение обнаруживает тенденцию к де­терминированности скорее несколькими или всеми базовыми потребностями одно­временно, чем единственной из них.

Попытку разобраться в том, насколько состоятельна та и другая позиция психо­логов, предпринял И. В. Имедадзе (1984). Критикуя мономотивационную позицию ряда психологов, он отмечает, что при предметно-потребностной трактовке мотива

7.2. ПРОБЛЕМА ПОЛИМОТИВАЦИИ ПОВЕДЕНИЯ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ 121

требование того, чтобы у каждой деятельности был свой мотив, оборачивается по­иском специфической потребности для каждой деятельности, а это приводит к не­адекватному истолкованию того, что делает человек. Например, продолжает он,

труд, будучи особой формой деятельности, должен иметь свою потребность (потреб­ность в труде, т. е. в непосредственном процессе или результате труда). Но такая потребность, по замыслу классиков марксизма, возникнет у человека только в ком­мунистическом обществе. И получается, что современный человек может добросо­вестно трудиться всю жизнь, не имея таковой потребности и, следовательно, не осу­ществляя трудовую деятельность (исходя из формулы, что каждой потребности дол­жна соответствовать своя деятельность). Неправомерность такой интерпретации, отмечает И. В. Имедадзе, показана рядом авторов.

Таким образом, заключает И. В. Имедадзе, при отождествлении потребности и мотива становится невозможным реализовать положение «один мотив — одна дея­тельность», поскольку всем хорошо известно, что одну деятельность, как правило, побуждает несколько потребностей. В связи с этим он говорит о полипотребност­ной природе деятельности и поведения.

Мне кажется, что здесь И. В. Имедадзе несколько переусердствовал в своей кри­тике. Уже его оговорка по поводу своего тезиса («как правило...») говорит о том, что в отдельных случаях (а может быть, и значительно чаще) между видом потребности (мотива) и видом деятельности может существовать и содержательное, и семанти­ческое сходство, т. е. положение «один мотив — одна деятельность» может отра­жать действительность. Другое дело, что из названия деятельности часто не следу­ет такое же название потребности, ее обусловившей (например, упоминание о «спортивной деятельности» вовсе не говорит о наличии у человека, ею занимающе­гося, «спортивной» потребности, или что коммерческая деятельность обусловлена коммерческой потребностью). И именно в этом может проявляться несоответствие вида деятельности и вида потребности.

Кроме того, он, по существу, не отрицает и формулу: «один мотив — одна дея­тельность», а просто более правильно смотрит на структуру мотива. Так, отрицая тождество потребности и мотива, И. В. Имедадзе рассматривает его как основание поведения (деятельности) со стороны субъекта, в котором должно учитываться все содержание деятельности: как эмоционально-потребностное, так и когнитивно-си­туационное. Человек учитывает ситуацию, наличие объективных и субъективных возможностей, наличие противоположных потребностей. Поэтому, мотив в пред­ставлении И. В. Имедадзе сложная структура, не сводимая к одной какой-либо по­требности.

Он настаивает на том, что деятельность может обусловливаться многими потреб­ностями, которые, сосуществуя в рамках одной деятельности и устанавливая различ­ные взаимосвязи друг с другом, создают единый мотив, служа одной интегральной цели. В подтверждение этого можно привести высказывание Л. И. Божович: «Отмет­ка в качестве мотива учебной деятельности может воплощать в себе и потребность в одобрении учителя, и потребность быть на уровне своей собственной самооценки, и стремление завоевать авторитет товарищей, и желание облегчить себе поступление в высшее учебное заведение, и многие другие потребности» (1972, с. 27).

Надо заметить, что во многих случаях речь о полимотивации идет только потому, что за мотивы принимаются не только потребности, но и различные мотиваторы.

122 7. МОТИВ КАК СЛОЖНОЕ ИНТЕГРАЛЬНОЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ

Поэтому точнее было бы говорить о полимотиваторной природе поведения и деятель­ности. В западной психологии акцент в основном делается на одновременной обу­словленности поведения и деятельности многими целями или личностными диспози­циями (Дж. Аткинсон [J. Atkinson, 1964]; Дж. О. Рейнор [J. Raynor, 1969]; X. Хекхау-зен, 1986, и др.). Таким образом, во многих случаях авторы рассуждают, по существу, о мифическом феномене полимотивации из-за того, что мотив понимается слишком зауженно: то как потребность, то как цель, то как один из мотиваторов.

В то же время, как и И. В. Имедадзе, я считаю возможным говорить и об истин­ной полимотивации. И. В. Имедадзе по этому поводу пишет, что, в строгом смысле слова, с полимотивацией мы имеем дело только тогда, когда одновременно действу­ют несколько мотивов, в состав каждого из которых могут входить множество по­требностей. Однако в этом случае реально психологически осуществляется несколь­ко деятельностей, каждой из которых соответствует свой мотив.

Истинная полимотивация, по моему мнению, имеет место при достижении чело­веком отдаленной цели, например в процессе учебной (получение образования) или спортивной (достижение рекордного результата) деятельности, которая направля­ется долговременной мотивационной установкой. И учебная и спортивная деятель­ности связаны с рядом частных деятельностей, каждая из которых побуждается и обосновывается частными по отношению к общей направленности поведения моти­вами. Они как бы встроены в общий мотив и, являясь относительно самостоятель­ными психологическими образованиями, способствуют достижению конечной цели.

«Встроенными», по существу, являются мотивы деятельностей, связанных с за­рабатыванием денег. В этом случае тоже нет прямой связи между потребностями человека и предметами их удовлетворения. Она опосредована целым рядом деятель­ностей, имеющих свои мотивы. Таким образом, на пути достижения отдаленной по времени, но главной на данном этапе жизни человека цели может выстраиваться цепочка таких «встроенных» мотивов, реализация которых будет неуклонно прибли­жать человека к заветной цели.