Интерпретация социальной деятельности
Антропологический подход Герца (Geertz, 1984) к сложившимся в западной культуре концепциям личности в конце концов был вытеснен исследованиями социальной когнитивной деятельности. Жителям Северной Америки в большей степени свойственно воспринимать личность — как собственную, так и чужую — как агента, действующего исходя из присущих ему склонностей и установок. Как сложился такой подход? Какие когнитивные процессы в нем задействованы? Здесь может быть полезной несложная схема интерпретации. Предположим, индивид воспринимает действия другого индивида по отношению к некоторому объекту, которые осуществляются в определенном контексте. Л priori есть несколько подходов к концептуализации и символической репрезентации данного опыта. Один из них — аналитическая стратегия, при которой наблюдатель анализирует воспринимаемое, вычленяя отдельные понятия, а затем объединяет данные понятия в Группу. То есть по мере вычленения новых понятий, они добавляются к уже аналитически выделенным из данного опыта. В рамках такой стратегии существуют две возможности. В случае применения аналитической стратегии с приоритетной ориентацией на личность субъект восприятия сначала выделяет личностную составляющую, затем действие, объект и составляющие, связанные с контекстом, а затем группирует их следующим образом «личность воздействует на данный объект в данном контексте». Применение стратегии приоритетного анализа контекста сначала вычленяется контекст и лишь потом другие составляющие, которые присоединяются к контексту по мере их вычленения.
Судя по всему, наблюдатели из Северной Америки чаще всего используют аналитическую стратегию с приоритетной ориентацией на личность. Читая отрывок, который описывает какую-либо социальную деятельность индивида, североамериканцы часто спонтанно относят действие к категории личностных характеристик данного индивида (Uleman & Moskowitz, 1994; Winter & Uleman, 1984; Winter, Uleman & Cunniff, 1985; cp. Bassili & Smith, 1986; Carlston & Skowronski, 1994,1995; обзор см. в работе Uleman, Newman & Moskowitz, 1996). Исследования, которые посвящены различным видам предрасположенности к аналогии (Gilbert & Malone, 1995), позволяют увидеть, что североамериканцы как субъекты восприятия принимают во внимание контекстуальную информацию лишь после достаточно продолжительных и напряженных предварительных размышлений (Gilbert, Pelham & Krull, 1988). Иными словами, это говорит о том, что сначала кодируется информация, связанная с личностными особенностями и установками, и лишь потом происходит обращение к информации, касающейся контекста. Некоторые современ-
ные теории объясняют это автоматизмом когнитивных процессов. Они, в частности, предполагают, что диспозициональные умозаключения требуют меньшего объема когнитивных ресурсов, чем корректировка вынесенного суждения с учетом информации о контексте. Однако интересно отметить, что жители Северной Америки, судя по всему, используют стратегию приоритетного анализа контекста, когда им предлагается вынести суждение о ситуации, в которой осуществляется деятельность (например, Krull & Ericson, 1995). В целом испытуемые из Северной Америки, судя по всему, используют аналитическую стратегию: сначала аналитически вычленяется информация, связанная с тем, что представляется узловым моментом (чаще всего в центре внимания оказывается личность), а затем осуществляется вычленение прочих составляющих (например, информации о контексте).
Существующие данные по населению Восточной Азии обладают меньшей определенностью. Одна из гипотез предполагает, что между жителями Восточной Азии и Северной Америки нет фундаментальных различий, связанных с процессом атрибуции (например, Krull et al., 1999). По существу, обе культурные группы применяют одну и ту же аналитическую стратегию. Жители Восточной Азии могут пользоваться аналитической стратегией с приоритетной ориентацией на личность, но, видимо, чаще вносят в нее свои коррективы с учетом контекстуальной информации и при этом, очевидно, чаще, чем североамериканцы, используют стратегию с приоритетным анализом контекста. Вторая гипотеза предполагает, что как североамериканцы, так и жители Восточной Азии обрабатывают информацию в ходе одинаковых аналитических процессов, но из-за различий в установках культуры жители Восточной Азии в большей степени склонны к аналитическому вычленению релевантной информации, касающейся группы, а не личности (Chiu et al., в печати; Menon et al., 1999). При таком подходе сохраняется аналитическое разграничение между личностью и ситуацией (Menon et al., 1999), которое предполагают теории атрибуции, разработанные в Северной Америке. При этом локализация агента, как сказано, воспринимается по-разному. В соответствии с третьей гипотезой предполагается, что обработка информации о личности, которая оказывает воздействие на объект в определенном контексте, жителями Восточной Азии осуществляется хотя и не явно, но фундаментально иным образом. Вероятно, речь идет о более холистическом подходе к обработке информации, при котором как информация, касающаяся личности, так и информация о контексте диалектически осмысляются как взаимно составляющие друг друга (например, Peng & Nisbett, 1999). По словам Чоя, Нисбетта и Норензаяна (Choi, Nisbett & Norenzayan, 1999), «возможно, жители Восточной Азии имеют более холистическое представление о личности, в соответствии с которым граница между личностью и ситуацией едва ли определима, а значит, допускается их взаимопроникновение» (р. 57). Достоверность этих гипотез, как и других, предстоит проверить в будущем. Возможно, еще более важными являются исследования того, как интерпретируется социальная деятельность в процессе коммуникации. В 1990 году Хилтон (D. J. Hilton, 1990) убедительно доказал, что интерпретация по своей сути носит коммуникативный характер, то есть объяснение любого события предполагает наличие аудитории.
Дата добавления: 2015-07-06; просмотров: 716;