Эволюционная психология

В заключительной главе «Происхождения видов» есть примечательная фраза. «В будущем, я предвижу, откроется еще новое важное поле исследования. Психология будет прочно основана (...) на необходимости приобретения каждого умственного качества и способности постепенным путем». Здесь Дарвин фактически предсказал развитие такой дисциплины, как эволюционная психология. А предсказания Дарвина имеют обыкновение сбываться.

Идеи Дарвина во многом опередили свое время, и развитие эволюционой психологии поначалу шло медленно. Из всех эволюционных идей именно идея об эволюционном происхождении психики вызывает самое ожесточенное сопротивление и у широкой публики.

Тем не менее эволюционный подход все-таки становится доминирующим. Но ученым, работающим в этом направлении, приходится отстаивать свои позиции от всевозможных нападок, и отголоски этой борьбы проникают даже на страницы уважаемых научных журналов. Вот, например, какое заявление недавно пришлось сделать редакции журнала Nature в ответ на антиэволюционные выступления американских политиков: «и тело, и разум человека произошли путем эволюции от более ранних приматов. Способ человеческого мышления свидетельствует о таком происхождении столь же убедительно, как и строение и работа конечностей, иммунной системы или колбочек глаза. Это относится не только к механизму работы нейронов, но и к различным аспектам нашей морали» (Evolution and the brain (Editorial) // Nature. 2007. V. 447. P. 753).

На чем основана такая уверенность? Она основана на данных нейрофизиологии, генетики поведения, этологии – науки о поведении животных, экспериментальной психологии и смежных дисциплин. Можно выделить четыре основных идеи или вывода, которые по мере развития всех этих наук становятся все более очевидными.

· Все аспекты нашей психики, включая и самые «высшие», такие как мораль, имеют вполне материальную нейрофизиологическую основу. Подобно тому, как мы можем сказать, что глаз – это орган зрения, так же есть в нашем мозге и специализированные отделы, ответственные за ключевые психические функции. Если мы согласны с тем, что глаз мог развиться эволюционным путем, то почему тогда нужно НЕ соглашаться с тем, что и отделы мозга, которые фактически являются, например «органами речи» или «органами совести», - что эти органы тоже могли развиться эволюционным путем?

· Особенности нашей психики зависят от генов. Свойства души определяются не только воспитанием, но и врожденными свойствами мозга, врожденными предрасположенностями к тем или иным чувствам, эмоциям, пристрастиям, идеям. А поскольку гены действительно влияют на все это, следовательно, эти признаки вполне могли развиваться эволюционным путем, так же как и любые другие генетически обусловленные признаки.

· У животных обнаружены многие аспекты мышления и поведения, которые традиционно считались «чисто человеческими». Исследования в этой области показали, что во многом прав был Дарвин, когда сказал, что различия между мышлением человека и других животных не столько качественные, сколько количественные. Никакой непреодолимой пропасти тут не наблюдается.

· Эволюционные модели происхождения разных аспектов нашей психики позволяют делать предсказания, то есть выводить проверяемые следствия, которые затем проверяются в ходе экспериментов. Результаты проверок часто оказываются положительными. Это, наверное, самый важный источник уверенности ученых в адекватности эволюционного подхода. С каждым подтвердившимся предсказанием вероятность ошибочности исходной теории снижается, и в настоящее время эта вероятность уже не отличается от нуля.

Быстро накапливаются факты, говорящие о том, что даже «высшие» проявления нашей психики имеют материальную основу. Например, выявляются конкретные области мозга, отвечающие за те или иные аспекты наших моральных суждений. Например, обнаружилось, что у людей с повреждением определенного участка мозга (вентромедиальной префронтальной коры) исчезает способность испытывать сопереживание и чувство вины, при полном сохранении интеллекта и всех остальных функций мозга. Такие люди на сознательном уровне прекрасно отличают добро от зла, но на практике отсутствие эмоциональной составляющей в механизме формирования моральных суждений приводит к характерным искажениям, отклонениям в работе этого механизма. Такие люди выносят моральные суждения только на основе холодного расчета: какой из двух вариантов в итоге даст максимум пользы и минимум вреда. Здоровые люди учитывают еще и свои эмоции (рассказать по слайду).

Кроме таких исследований, основанных на работе с людьми, у которых поврежден тот или иной участок мозга, важные результаты дают неинвазивные методы, такие как фМРТ, позволяющие наблюдать за работой мозга в реальном времени без всякого вмешательства в мозг и без всяких проводков торчащих из головы. При помощи таких методов сейчас ученые уже вплотную подошли к возможности чтения мыслей.

Мысли об определенных понятиях локализуются в определенных участках мозга. И поэтому можно, следя за работой мозга при помощи фМРТ, определить, что человек, например, сейчас думает о чем-то, связанном с идеей жилища, или с идеей орудий, инструментов, или он сейчас думает о еде. Такие эксперименты реально уже проводятся и дают положительные результаты. То есть мысли имеют вполне материальную основу, и их можно считывать с томограмм.

Подобные методы позволяют исследовать самые разные психические функции и явления. Даже любовь. Как это делают (методика; контроли). Эти исследования помогают понять, что любовь — комплексное явление, связанное с активностью многих отделов мозга, отвечающих за разные психические функции: чувство удовольствия, формирование привязанностей, мотивацию целенаправленного поведения и представление о самом себе.

Это еще один пример того, что можно делать при помощи томографии мозга.

Факты, добытые нейробиологами, говорят о существовании материальной, нейрологической основы у человеческой духовности. Но чтобы говорить об эволюции этих особенностей психики, нужно доказать, что они имеют хотя бы отчасти наследственную, генетическую природу, и что они подвержены наследственной изменчивости и поэтому на них может действовать отбор. Такие исследования тоже проводятся и дают интересные результаты.

Одним из мощных методов выявления связи между генами и психикой является близнецовый анализ. Он основан на сравнении множества пар однояйцевых и разнояйцевых близнецов. У однояйцевых близнецов все гены одинаковы, а у разнояйцовых только половина генов абсолютно одинакова, а во второй половине могут быть различия. Берут несколько сотен пар таких и таких близнецов и каждого из них тестируют по какому-то признаку. Например, определяют степень доверчивости или склонности к добрым поступкам. А затем смотрят на степень различий по этому признаку между близнецами в каждой паре. И если выясняется, что одонояйцовые близнецы в среднем больше похожи друг на друга по данному признаку, чем разнояйцовые близнецы, то это доказывает, что данный признак частично зависит от генов, а не только от воспитания и культуры.

Кроме близнецового анализа, применяются и другие методы. Например, берут большую выборку людей, проводят генетический анализ, а затем тестируют на какую-нибудь особенность психики – например, на доверчивость или на склонность совершать добрые поступки, или на ксенофобию, или на склонность поддерживать либералов или консерваторов и т.д. После этого статистическими методами выясняют, имеется ли корреляция между выявленными особенностями психики и генетическими характеристиками. Во многих случаях оказывается, что носители определенных генетических вариантов (аллелей) достоверно отличаются от носителей других аллелей по исследуемым признакам. А это значит, что данный признак зависит от генов.

И вот при помощи этих методов удалось показать, что в значительной мере от генов, а не от воспитания, зависят такие наши качества, как доверчивость, благодарность, склонность к кооперации, «стремление к равенству» (эгалитаризм) и даже отчасти политические взгляды. Конечно, от воспитания тоже много зависит, но и генетическую составляющую самых сложных наших психических проявлений тоже нельзя уже не принимать в расчет. А если все эти свойства зависят от генов, то, следовательно, они могут, более того – они должны эволюционировать по классической Дарвиновской схеме за счет наследственности, изменчивости и естественного отбора.

НАСЛЕДУЕМОСТЬ.

· Близнецовый анализ и др. методы позволяют разложить наблюдаемую в популяции вариабельность (по какому-то признаку) на три части: 1) вариабельность наследственная, определяющаяся генетическими различиями Var(G); 2) вариабельность, определяющаяся условиями среды, общими для близнецов из одной пары (т.е. семьей): Var(Ec); 3) вариабельность, определяющаяся условиями среды, разными для близнецов из одной пары: Var(Ed).

· Наследуемость признака ≈ отношение наследственной вариабельности к общей вариабельности.

· Если наследуемость > 0, признак может эволюционировать под действием отбора.

ЗАКОНЫ ГЕНЕТИКИ ПОВЕДЕНИЯ.

· Практически все поведенческие и психологические признаки зависят от генов (Var(G)>0) и, следовательно, имеют ненулевую наследуемость и могут эволюционировать.

· Влияние генов обычно сильнее, чем влияние семьи («общих внешних факторов»): Var(G)>Var(Ec)

· Влияние «различающихся внешних факторов», как правило, сильнее влияния генов: Var(Ed)>Var(G)>Var(Ec)

· В действительности все гораздо сложнее, потому что генетические и средовые факторы влияют на признаки не по отдельности, а комплексно (среда может влиять на характер влияния генов на признак и т.д.)

Сложные фенотипические признаки, как, скажем, политические взгляды, формируются под действием множества факторов – как генетических, так средовых. Причем эти факторы между собой сложным образом взаимодействуют. Расшифровывать такие взаимодействия ученые пока еще только начинают. Приведу один пример.

Исследование большой выборки молодых американцев позволило показать совместное влияние генов и социального окружения на такой сложный признак, как политические убеждения. У носителей варианта 7R гена DRD4 склонность к либеральным взглядам тем выше, чем больше у них было друзей в юности, тогда как у носителей других вариантов этого гена политические взгляды не зависят от числа друзей. Ранее о варианте 7R было известно, что он повышает склонность к авантюризму и поиску новых ощущений. Это пока один из немногих примеров расшифрованного совместного влияния генов и среды на такой сложный признак.

Развитие умственных способностей у приматов связано с общественным образом жизни, с необходимостью предвидеть поступки соплеменников, манипулировать ими, учиться у них, а также оптимально сочетать в своем поведении альтруизм с эгоизмом. Антрополог Робин Данбар обнаружил у обезьян положительную корреляцию между размером мозга и размером социальной группы. Приматы, в отличие от большинства стадных животных, знают всех своих соплеменников «в лицо» и с каждым имеют определенные взаимоотношения. А личные отношения – это самый ресурсоемкий вид интеллекутальной деятельности.

Характер этой корреляции таков, что можно рассчитать, какой максимальный размер группы мог быть у наших предков. Для современного человека получается, что максимальный размер группы – 150 человек. В такой группе мы способны поддерживать индивидуальные отношения с каждым членом группы, знать его репутацию и так далее. (однако нет оснований полагать, что в ходе антропогенеза шло постоянное увеличения размера групп. Возможно, личные взаимоотношения становились более сложными и/или росла способность налаживать межгрупповую кооперацию).

Люди — животные не просто социальные, а «ультрасоциальные». Только люди способны формировать принципиально разные по своей структуре коллективы, различающиеся своими традициями, нормами поведения, способами добычи пропитания, системой внутригрупповых отношений, устройством семьи и т. д.

Чтобы эффективно функционировать в сложном социальном окружении, у людей должны были развиться интеллектуальные способности совершенно определенного плана. Речь идет о способностях к эффективной коммуникации, обучению, а главное — к пониманию не только поступков, но и мыслей и желаний своих соплеменников (такое понимание называют «теорией ума»).

Каким образом появились у людей эти способности? На этот счет предложены две гипотезы. Либо они возникли в результате равномерного развития интеллекта в целом, либо это было специфическое, узконаправленное развитие именно социально-ориентированных способностей, а все прочие способности (например, к выявлению причинно-следственных связей в физическом мире) развились позже, как нечто дополнительное, вторичное. Некоторые данные свидетельствуют в пользу второй версии. Например, показано, что дети в возрасте двух с половиной лет справляются с задачами «социального» характера гораздо лучше обезьян, хотя в решении «физических» задач шимпанзе и орангутаны нисколько не уступают им.

Дарвин первый обратил серьезное внимание на сходство в выражении эмоций у человека и других животных. Сегодня мы знаем, что не только внешнее выражение эмоций, но и системы их генетической и биохимической регуляции весьма сходны у людей и других млекопитающих. Между прочим, нейробиологичесчкие исследования показывают, что при решении различных морально-этических задач у людей активизируются области мозга, которые связаны с эмоциональной сферой. Например, при решении дилемм, связанных с вопросами справедливости, равенства и общего блага. То есть наша внутрення мораль функционирует через эмоции, а эмоции мы явно унаследовали от далеких предков.

В последние годы много внимания уделяется нейрохимическим основам социального поведения и межличностных отношений. Оказалось, что у человека и других животных работают одни и те же системы регуляции этих сложнейших форм поведения. Речь идет, в частности, о роли нейропептидов окситоцина и вазопрессина в регуляции семейных и общественных отношений. Мало того, что сами эти нейропептиды практически одинаковы у разных животных, так они еще и действуют очень похоже.

У всех изученных животных эти пептиды регулируют общественное и половое поведение, хотя конкретные механизмы их действия могут различаться у разных видов.

Окситоцин у позвоночных регулирует половое поведение самок, а также их привязанность к детям и брачному партнеру. Вазопрессин влияет больше на самцов, в том числе на их агрессивность, территориальное поведение и отношения с самками.

Есть такой замечательный объект для изучения нейрохимии семейных отношений – американские полевки. Среди них есть моногамный вид, для которого характерно образование постоянных брачных пар. Самцы этого вида привязываются к своей избраннице на всю жизнь и активно участвуют в заботе о потомстве. Самки тоже на всю жизнь привязываются к своему супругу. А у близких видов того же рода нет постоянных пар, и самцы не заботятся о детенышах.

Так вот, у моногамных полевок самки на всю жизнь привязываются к своему избраннику под действием окситоцина. У самцов того же вида супружеская верность регулируется вазопрессином и дофамином.

Введение вазопрессина самцу моногамной полевки быстро превращает его в любящего мужа и заботливого отца. Однако на самцов близкого вида, для которого не характерно образование прочных семейных пар, вазопрессин такого действия не оказывает. Очевидно, нейропептиды не создают тот или иной тип поведения из ничего, а только регулируют уже имеющиеся поведенческие стереотипы.

Этого, однако, нельзя сказать про рецепторы окситоцина и вазопрессина, которые располагаются на нейронах некоторых отделов мозга. Рецепторы – это белки, которые сидят на поверхности клетки и реагируют на определенное вещество; когда появляется в окружающей среде это вещество, рецептор соединяется с ним и передает сигнал внутрь клетки.

И вот оказалось, что воздействуя на активность генов рецепторов вазопрессина в мозге самца немоногамной полевки, все-таки можно научить его быть верным мужем, то есть создать поведение, не свойственное данному виду.

У человека обнаружены очень похожие вещи. Например, оказалось, что вариабельность гена вазопрессинового рецептора у людей коррелирует с чертами характера, связанными с общественной жизнью — в том числе с альтруизмом.

Этот ген влияют и на семейную жизнь – как у полевок, точно так же и людей. Речь идет о гене вазопрессинового рецептора AVPR1A. Этот ген, разумеется, есть и людей, и у мышей – вообще по набору генов человек от мыши отличается не сильно. У мужчин – носителей одного из аллелей гена AVPR1A, возникновение романтических отношений вдвое реже приводит к браку, чем у всех прочих мужчин. Кроме того, у них вдвое больше шансов оказаться несчастными в семейной жизни. Те женщины, которым достался муж с «неправильным» вариантом гена вазопрессинового рецептора, обычно недовольны отношениями в семье.

Подобные исследования начали проводить недавно, но общая картина начинает прорисовываться. Похоже, что по характеру влияния окситоциновой и вазопрессиновой систем на отношения между особями люди не очень отличаются от полевок.

Дарвин в своих трудах иногда настолько опережал свое время, что просто диву даешься. Например, в книге «Происхождение человека и половой отбор» он прямо пишет о том, что различия между мышлением человека и животных имеют не столько качественный, сколько количественный характер. Мысль крамольная даже по нынешним временам, а тем более в 19 веке.

Однако эта мысль убедительно подвреждается данными этологии. Экспериментально показано наличие у животных многих аспектов мышления и поведения, ранее считавшихся чисто человеческими. Это зачатки логики, способность выполнять простейшие арифметические действия; способность понимать мотивы чужих поступков, разные интриги и внутригрупповые альянсы, настоящие межплеменные войны у обезьян, зачатки бескорыстной взаимопомощи и эмпатии, то есть сочувствия, и многое другое.

Есть у животных и культурное наследование – например, умение колоть орехи камнями передается из поколение в поколение в некоторых популяциях шимпанзе, причем в разных популяциях существуют разные традиционные методы колки орехов. И эти традиции передаются и сохраняются в популяциях шимпанзе тысячелетиями. И колка орехов – это не врожденное поведение, ему обучаются в первые годы жизни, причем обучаются долго и с большим трудом.

Вопросы. Письменная контрольная.