Противоречия природной организации человека

Мы уже говорили о том, что у человека нет какой-то од­ной, раз и навсегда данной ему «природы», так же как и неиз­менной «сущности». И то, и другое — исторически изменяю­щиеся его характеристики. Сказать, что человек по своей «при­роде» добр или зол, эгоистичен или альтруистичен, раб или царь, червь или частица Космоса, — значит, выразить только частичное, абстрактное знание о нем. Поэтому определения природы и сущности человека не исходный пункт для филосо­фии, а ее конечная цель. Эти понятия выражают коренное и неустранимое противоречие человеческого бытия.

Суть его — в двойственности человека, в принадлежности его к двум мирам одновременно — природе и обществу, телу и духу. Человек, так или иначе, решает эту проблему, которую можно назвать проблемой существования, экзистенции. По вы­ражению А. Кестлера, человек — это «ошибка эволюции», ибо в его природную организацию «вмонтированы» взаимоисключаю­щие тенденции. Так, вместе с добротой, это склонность к наси­лию, убийству себе подобных, чего нет в животном мире в за­метных масштабах. Человек не просто агрессивен, но избыточно агрессивен, ибо биологические механизмы, сдерживающие агрессию, у него либо отсутствуют, либо неэффективны.

В большинстве культур Востока был очень рано освещен принцип индуизма «ахимса», т. е. непричинение зла всему жи­вому и абсолютный отказ от убийства. Человек как бы выступал в двух обликах — «зверя» и «ангела», между которыми шла по­стоянная борьба. В разные эпохи выходил на первый план то один, то другой облик человека, но чаще он представлялся в виде существа, которое в муках рождается, в слезах растет, в страхе и тревоге проводит свои дни, в поте лица трудится, в грязи заканчивает свою жизнь, и ждут его черви в могиле. Он рождается, чтобы умирать, а между этими крайними точками лежит страдание, преодоление которого составило суть фило­софской мысли Востока.

Одной из самых отличительных черт первобытной общины была забота о старых и больных сородичах, что необъяснимо с точки зрения биологической целесообразности. Человеческий род как бы нес на себе все более и более тяжкий груз нетрудоспособ­ных людей. Как показывает история там, где общество стано­вилось на путь «устранения лишних ртов» и селекции людей по принципу выживания сильного, там рано или поздно наступала деградация. Немалое число гениев были в раннем детстве край­не слабыми, болезненными и явно нежизнеспособными. Пока­зательно, что в суровой, мужественной Спарте тщедушных и хилых младенцев сбрасывали со скалы по законам Ликурга, а в изнеженных аристократических Афинах им сохраняли жизнь. Спарта не дала миру ни одного гения, кроме полководцев, а Афины на века прославили античность именами Сократа и Пла­тона, Гиппократа и Аристотеля. В этом свое­образный парадокс развития человечества, загадка его бытия и существования. Современная антропология подтверждает гипо­тезу, что в первобытном обществе выживали не самые сильные, а самые умные и заботливые. Уже в первобытном обществе возникло представление о том, что в человеке надо различать тело и душу. Человеческое тело — это особая «вещь» в мире вещей. Для его существования необходим целый ряд материальных условий — оп­ределенный химический состав среды, диапазон температур и т.д. Как и у всех живых организмов, у человека есть определенные телесные потребности, без удовлетворения которых его жизнь не­возможна. Обеспечивать для себя необходимые материальные ус­ловия и средства своего существования — это естественное пра­во человека как природного существа. Но в отличие от всех других существ, человек есть не просто живой организм.

В человеке жизнь тела соединена с жизнью его души.

Под душой издавна понималась особая сила, обитающая в теле человека. В мифологическом сознании древних людей черты че­ловека переносились на предметы и им также приписывалась оду­шевленность. На этой основе сложились первоначальные политеистические религии, в которых утверждалось существование многих богов, подобных человеку, но бессмертных и более могуществен­ных.

Дальнейшее развитие религиозного сознания привело к свое­образному «оборачиванию» соотношения между человеком и бо­гами: создав «по своему образу и подобию» богов, человек затем стал думать, что это боги создали его «по своему обра­зу и подобию».

В иудаизме — первой монотеистической религии — верховное божество в сонме множества богов превращается в единственного Бога (ангелы и черти — это, так сказать, тени бывших добрых и злых божеств низшего ранга). Возникшие позже формы монотеиз­ма — христианство и затем ислам - сделали идею единого Бога, создателя мира и человека, основой религиозного мировоззрения многих народов.

Человеческая душа и Бог - это генетически связанные друг с другом понятия. У истоков религиозного мировоззрения лежит пред­ставление о сходстве между человеком и миром: аналогично чело­веку, мир имеет двойственную природу - его видимое, материаль­ное «тело» (Космос, Вселенная) скрывает под (или над?) собою невидимую, нематериальную «душу» («душа мира», «мировой дух», «высшая духовная субстанция», «Бог» - все это, при некоторых смысловых нюансах, ее наименования). И как человеческое тело есть плоть от плоти мира, так и человеческая душа есть частица божественного духа в человеке - данный ему при рождении «дар Божий».

Попытки понять человеческое бытие с этих позиций рождают религиозную антропологию, в которой человек рассматривает­ся как творение Бога. Задача постижения человека ставится как задача постижения замысла Божья относительно человека.

Душа - центральная категория религиозной антропологии. Ха­рактеристики души - нематериальность, бессмертие, способность существовать независимо от тела - обусловлены ее происхожде­нием от Божественного духовного начала. Тело человека живет, пока и поскольку в нем есть душа. Отделение бессмертной души человека от его смертного тела - конец земной жизни личности. Вопрос о дальнейшем существовании души может быть в принци­пе решен по-разному: души умерших продолжают блуждать по миру в бестелесном состоянии, (что допускает спиритическое общение с ними); они переселяются в другие тела (теория метемпсихоза или реинкарнации); душа сливается воедино с породившей ее мировой душой и прекращает свое особое, индивидуальное суще­ствование (что предполагается в некоторых восточных религиях); после смерти человека его душа переходит в мир иной - рай, ад, чистилище — и спасение ее от мук на том свете зависит от того, как жила она в земном мире (так утверждает христианство и му­сульманство).

Цель и смысл жизни индивида христианская религия связывает с выполнением заповедей Божьих, наградой, за что служит вечное блаженство души в раю. Спасти душу от греха, сохранить ее чис­тоту, стремиться к ее совершенству - главная забота человека в земной жизни. Но если душа - это «образ Божий в человеке», то как возможно возникновение в ней греховных помыслов?

Наиболее распространенная точка зрения - источником греха является тело, человеческая плоть.

Отсюда проистекает характерная для многих форм религии проповедь аскетизма - «умерщвления плоти», подавления теле­сных страстей, воздержания от плотских удовольствий (особенно сексуальных).

Другая точка зрения исходит из того, что Бог предоставляет душе свободу воли: душа сама должна делать выбор между добро­детелью и пороком.

Значит, если душа выбирает зло, то она делает это по причине своей собственной «испорченности», а потому и источник греха - в ней самой.

И с первой и со второй точки зрения жизнь человека предстает как арена постоянной борьбы души с телом, с плотскими влечени­ями.

Взаимоотношения души и тела — вопрос, который в религиоз­ной антропологии не получает удовлетворительного ответа.

Богословские дискуссии о душе и ее связи с телом носят схо­ластический характер. В аргументации, с помощью которой их участники обосновывают свои взгляды, решающее значение придается, в конечном счете, толкованию слов Священного писания, которые считаются непререкаемыми «истинами веры». Но во мно­гих случаях просто невозможно установить, какое из разных толко­ваний следует считать более правильным (не говоря уж о том, что сами «истины веры» тоже «пререкаемы»). За многие века в рели­гиозном знании о душе и теле человека никаких заметных сдвигов не произошло. Ничего удивительного в этом нет: чтобы продви­нуться в познании каких-либо объектов, недостаточно одной лишь чисто словесной полемики о них - нужно исследовать сами эти объекты, а не только по-разному истолковывать их словесные опи­сания, принятые на веру.