О сепаратном мире

Есть признаки, что поворот от империалистской войны к империалистскому миру наступил или наступает.

Несомненное сильное истощение обеих империалистских коалиций;

трудность продолжать войну дальше;

трудность для капиталистов вообще и для финансового капита­ла в частности содрать с народов еще сколько-нибудь кроме двух и более шкур, со­дранных в виде скандальных «военных» прибылей;

пресыщение финансового капитала нейтральных стран, Соединенных Штатов, Голландии, Швейцарии и др., который на­жился гигантски на войне и которому не легко продолжать дальше это «выгодное» хо­зяйство ввиду недостатка сырых материалов и съестных припасов;

усиленные попытки Германии отколоть от ее главного империалистского соперника, Англии, того или дру­гого союзника;

пацифистские выступления германского правительства, а за ним и ряда правительств нейтральных стран – вот главнейшие из этих признаков.

К тому же растет недовольство и возмущение масс – правительства боятся революции.

Не пора ли кончать первую империалистскую бойню?

Объективные условия, вынуждающие прекращение войны, дополняются таким обра­зом воздействием классового инстинкта и классового расчета обожравшейся военными прибылями буржуазии.

Имеются ли шансы на быстрое окончание войны или нет?

На этот вопрос очень трудно ответить положительно. Две возможности вырисовываются, по нашему мнению, довольно определенно:

Первая – сепаратный мир между Германией и Россией заключен, хотя бы и не в обычной форме письменного формального договора.

Вторая – такого мира не заключено, Англии и ее союзникам действительно под силу продержаться еще и год и два и т. п.

В первом случае война не теперь, так в ближайшем будущем неминуемо прекращается, и серьезных изменений в ходе ее ждать нельзя.

Во втором случае воз­можно неопределенно долгое продолжение ее.

Чтобы разобраться в вопросе о сепаратном мире, мы должны исходить из непреоборимо установленных фактов политики за последние десятилетия.

Война порождена борьбой за раздел добычи между великими державами, за то, кому скушать такие-то ко­лонии и мелкие государства, причем на первом месте в этой войне стоят два столкно­вения. Первое – между Англией и Германией. Второе – между Германией и Россией. Эти три великие державы, эти три великих разбойника на большой дороге являются главными величинами в настоящей войне, остальные – несамостоятельные союзники.

Между Россией и Англией, несомненно, есть тайный договор, между прочим, о Константинополе. Известно, что Россия надеется получить его и что Англия не хочет дать его, а если даст, то либо постарается затем отнять, либо обставит «уступку» условиями, направленными против России. Текст тайного договора неизвестен, но что борьба меж­ду Англией и Россией идет именно вокруг этого вопроса не подлежит сомнению.

В то же время известно, что между Рос­сией и Японией, в дополнение к их прежним договорам (например, к договору 1910 го­да, предоставлявшему Японии «скушать» Корею, а России скушать Монголию), заключен уже во время теперешней войны новый тайный договор, направленный не только против Китая, но до известной степени и против Англии. Это несомненно, хотя текст договора неизвестен. Япония при помощи Англии побила в 1904-1905 году Россию и теперь осторожно подготовляет возмож­ность при помощи России побить Англию.

В России в «правящих сферах» – в придворной шайке Николая Кровавого, в дворянстве, в армии и т.д. – есть немцофильская партия. В Германии за последнее время по всей линии виден поворот буржуазии (а за нею и социалистов-шовинистов) к русо­фильству, к сепаратному миру с Россией, к тому, чтобы задобрить Россию и со всей си­лой ударить на Англию. Со стороны Германии этот план ясен и не возбуждает сомнений. Со стороны России дело обстоит так, что царизм предпочел бы, конечно, сначала вполне разбить Германию, чтобы «взять» как можно больше, и всю Галицию, и всю Польшу, и всю Армению, и Константинополь, и «добить» Австрию и т.д. Тогда было бы удобнее, при помощи Японии, повернуть против Англии. Но сил, очевидно, не хва­тает. В этом гвоздь.

И царизм, и все ре­акционеры в России, и вся «прогрессивная» буржуазия (октябристы и кадеты) хотят од­ного: ограбить Германию, Австрию и Турцию в Европе, – побить Англию в Азии (от­нять всю Персию, всю Монголию, весь Тибет и т.д.). Спор идет между этими «милыми дружками» только из-за того, когда и как повернуть от борьбы против Германии к борьбе против Англии. Только из-за того, когда и как!

А решение этого, единственно спорного между милыми дружками, вопроса зависит от военных и дипломатических соображений, которые полностью известны только царскому правительству.

Отнять всю Польшу у Германии и Австрии! Царизм зa это, но хватит ли силы? и позволит ли Англия?

Отнять Константинополь и проливы! Добить и раздробить Австрию! Царизм вполне за это. Но хватит ли силы? и позволит ли Англия?

Царизм знает, сколько именно миллионов солдат уложено и сколько можно еще взять с народа, сколько именно снарядов расходуется и сколько еще можно добавить (Япония в случае грозящей и вполне возможной войны с Китаем не даст больше снарядов!). Царизм знает, как шли у него и как идут теперь тайные переговоры с Англией о Константинополе, о силе английских войск в Салониках, в Месопотамии и пр. Царизм знает все это, имеет все карты в руках и рассчитывает точно, – насколько мыслимо вообще точное знание в таких делах, где роль сомнительного, недостоверного, роль «военного счастья» особенно велика.

Если царизм убедился, что даже при всей помощи со стороны либерального общест­ва, при всем усердии военно-промышленных комитетов, при всем содействии благо­родному делу умножения снарядов от господ Плехановых, Кропоткиных и про­чей челяди, – даже при всем этом и при данном состоянии военных сил (или военного бессилия) всех возможных и втянутых в войну союзников нельзя добиться большего, нельзя сильнее победить Германию или это непомерно дорого стоит, тогда царизм не может не искать сепаратного мира с Германией.

Если «мы» погонимся за чересчур большой добычей в Европе, то «мы» рискуем обессилить «свои» военные ресурсы окончательно, не получить почти ничего в Европе и потерять возможность получить «свое» в Азии – так рассуждает царизм и рассужда­ет правильно с точки зрения империалистских интересов. Рассуждает правильнее, чем буржуазные и оппортунистические говоруны Милюковы, Плехановы.

Если нельзя взять большего в Европе, даже после присоединения Румынии и Греции (от коей «мы» взяли все, что могли), тогда возьмем, что можно! Англия «нам» сейчас ничего дать не может. Германия нам даст, возможно, и Курляндию, и часть Польши назад, и, наверное, восточную Галицию (это «нам» особенно важно, дабы удушить украинское движение, движение многомиллионного, исторически еще спавшего доны­не, народа к свободе и к родному языку) и наверное также турецкую Армению.

Беря это теперь, мы можем выйти из войны, усилившись, и тогда завтра мы при помощи Японии и Германии сможем получить, при умненькой политике и при дальнейшей по­мощи Милюковых, Плехановых, Потресовых в деле «спасения» возлюбленного «отече­ства», хороший кусок Азии при войне против Англии.

Именно так рассуждает царизм, и, повторяем, он рассуждает правильно не только с узкомонархической, но и с общеимпериалистической точки зрения. Поэтому вполне возможно, что мы завтра или послезавтра проснемся и получим ма­нифест трех монархов:

«внимая голосу возлюбленных народов, решили мы осчастливить их благами мира, установить перемирие и созвать общеевропейский конгресс мира».

Три монарха могут даже при этом недурно сострить, повторив несколько обрывков фраз из Вандервельда, Плеханова, Каутского: мы-де «обещаем» – обещания есть единственная вещь, которая дешева даже в эпоху бешеной дороговизны, – обсудить вопрос о сокращении воору­жений и о «постоянном» мире и т.п. Вандервельде, Плеханов и Каутский побегут петушком устраивать свой конгресс «социалистов» в том же городе, где будет заседать конгресс мира; добреньких пожеланий, сладеньких фраз, уверений в необходимости «защищать отечество» будет наговорено без конца на всех языках. Обстановочка будет недурная – для прикрытия перехода от империалистического союза англо-русского против Германии к такому же союзу германо-русскому против Англии!

Возможно, что сепаратный мир Германии с Россией все-таки заключен. Изменена только форма политической сделки между этими двумя разбойниками. Царь мог ска­зать Вильгельму:

«Если я открыто подпишу сепаратный мир, то завтра тебе, о мой авгу­стейший контрагент, придется, пожалуй, иметь дело с правительством Милюкова и Гучкова, если не Милюкова и Керенского. Ибо революция растет, и я не ручаюсь за ар­мию, с генералами которой переписывается Гучков, и офицеры которой из вчерашних гимназистов. Расчет ли нам рисковать тем, что я могу потерять трон, а ты можешь потерять хорошего контрагента?».

«Конечно, не расчет» – должен был ответить Вильгельм, если ему прямо или кос­венно сказана была такая вещь – «Да и к чему нам открытый сепаратный мир или вооб­ще написанный на бумаге? Разве нельзя того же добиться иным, более тонким, путем? Я обращусь открыто ко всему человечеству с предложением осчастливить его благами мира. Под сурдинку я мигну французам, что я готов отдать назад всю или почти всю Францию и Бельгию за «божецкие» уступки их колоний в Африке, – а итальянцам, что они могут рассчитывать на «кусочек» итальян­ских земель Австрии плюс кусочки на Балканах. Я в силах добиться того, что мой предложения и планы станут известны народам: смогут ли тогда англичане удержать дальше своих западноевропейских союзников? А мы с тобой разделим Румынию, Га­лицию, Армению – Константинополя же тебе, о мой августейший брат, все равно, как ушей, не увидать! Польши, о мой августейший брат, все равно, как ушей, не увидать!»

Был ли такой разговор, знать нельзя. Да это и не существенно. Существенно то, что дела пошли именно так. Если царь не согласился на доводы германских дипломатов, то «доводы» армии Макензена в Румынии должны были подействовать повнушительнее.

Как хорошо вообще устроено все в этом лучшем из миров!

Запутались мы, финансо­вые короли и коронованные разбойники, в политике империалистского грабежа, при­шлось воевать – ну, что ж? мы наживемся на войне не хуже, чем на мире, даже гораз­до лучше!

Приходит пора заключить империалистский мир? – ну что ж? Военные долги, ведь это же обязательства, гарантирующие наше священное право на взимание стократной дани с народов? А простаков для прикрашивания этого империалистского мира, для надувания народов сладенькими речами, у нас сколько угодно, возьмите хоть Турати, Каутского и прочих «вождей» всемирного социализма!

В том-то и состоит трагикомедия выступлений Турати и Каутского, что они не понимают той действительной, объективной, политической роли, которую они играют, роли попиков, утешающих народы, вместо того, чтобы поднимать их на революцию, роли буржуазных адвокатов, которые пышными фразами о всяких хороших вещах вообще и о демократическом мире в особенности затушевывают, прикрывают, прикрашивают, приодевают отвратительную наготу торгующего народами и кромсающего страны империалистского мира.

В том-то и состоит принципиальное единство социал-шовинистов (Плехановых и Шейдеманов) и социал-пацифистов (Турати и Каутского), что и те и другие объективно представляют из себя услужающих империализма: одни «служат» ему, прикрашивая империалистскую войну применением к ней понятия «защиты отечества», другие служат тому же империализму, прикрашивая фразами о демократическом мире назревающий и подготовляемый империалистский мир.

Империалистской буржуазии нужны лакеи обоих видов или оттенков: Плехановы – чтобы криками «долой завоевателей» поощрять продолжение бойни, Каутские – что­бы сладеньким воспеванием мира утешать и успокаивать слишком озлобленные массы.

Империалистская война не может кончиться никаким иным, кроме как империалистским, миром, если эта война не превратится в гражданскую войну пролетариата с буржуазией за социализм.

Каков бы ни был исход данной войны, окажутся правы те, кто говорил, что единственный социалистический выход из нее возможен в виде гражданской войны пролетариата за социализм.

Окажутся правы те русские социал-демократы, которые говорили, что поражение царизма, полный военный разгром его есть меньшее зло «во всяком случае».

Но – возразит, пожалуй, читатель – разве можно забывать, что империалистский мир «все же лучше» империалистской войны?

что если не вся, то «по возможности», «частями» программа демократического мира может быть осуществлена?

что незави­симая Польша лучше, чем русская Польша?

что присоединение итальянских земель Австрии к Италии есть шаг вперед?

Подобными соображениями и прикрывают себя защитники Турати и Каутского, не замечая, что из революционных марксистов они превращаются тем в дюжинных буржуазных реформистов.

Разве можно, не сойдя с ума, отрицать, что Столыпинские реформы «лучше» России до 1905 года? Разве на этом основании столыпинские реформы прикрашивались или хотя бы поддерживались русскими социал-демократами?

История не стоит на месте и во время контрреволюций. История шла вперед и во время империалистской бойни 1914-1916 годов, которая была продолжением империалистской политики предыдущих десятилетий. Мировой капитализм, который в 60-70-х годах прошлого века был передовой и прогрессивной силой свободной конкурен­ции, и который в начале XX века перерос в монополистический капитализм, т.е. импе­риализм, сделал за время войны изрядный шаг вперед не только к еще большей концен­трации финансового капитала, но и к превращению в государственный капитализм.

Сознательные вожди империализма говорят себе: мы не можем, конечно, осуществить свои цели без удушения мелких народов, но ведь есть два способа удушения. Бывают случаи, когда надежнее, и выгоднее, получить искренних, добросовестных «защитников отечества» в империалистской войне путем создания политически независимых государств, о фи­нансовой зависимости которых «мы» уже позаботимся! Выгоднее быть союзником (при серьезной войне империалистских держав) независимой Болгарии, чем господином за­висимой Ирландии!

Объективный ход вещей берет свое – дирижеры империалистской бойни вынуждены проводить известные государственно-капиталистические, известные национальные реформы.

А к тому же надо уступочками успокоить массы, озлобленные войной и дороговизной: почему не обещать (и не провести частично – это ведь ни к чему не обязывает!) «сокращения вооружений»? Все равно ведь война есть такая «отрасль промышленности», которая похожа на лесоводство: нужны десятилетия, чтобы подросли достаточно большие деревья... то бишь достаточно обильное и взрослое «пушечное мясо».

Мы за демократический мир. И именно поэтому мы не хотим лгать народам, как лгут – конечно, из самых благих намерений и с самыми добродетельными побуждениями! – Турати и Каутский. Мы будем говорить правду: что демократический мир невозможен, если революционный пролетариат Англии, Франции, Германии, России не свергнет буржуазные правительства.

Мы считаем величайшей нелепостью, если бы ре­волюционные социал-демократы стали отрекаться от борьбы за реформы вообще, в том числе и за «государственное строительство». Но именно теперь Европа переживает та­кой момент, когда, больше чем обыкновенно, следует помнить истину, что реформы суть побочный результат революционной классовой борьбы. Ибо на очередь дня – не по нашей воле, не в силу чьих-либо планов, а в силу объективного хода вещей – поставлено решение великих исторических вопросов прямым насилием масс, создающим новые устои, а не сделками на почве сгнившего и отмирающего старого.

Именно теперь, когда правящая буржуазия готовится к тому, чтобы мирно разору­жить миллионы пролетариев и безопасно перевести их – под прикрытием благовидной идеологии и непременно окропив их святой водицей сладеньких пацифистских фраз! – из грязных, вонючих, смрадных траншей, где они занимались бойней, на каторги капи­талистических фабрик, где они должны «честным трудом» отрабатывать сотни милли­ардов государственного долга, именно теперь получает еще большее значение, чем в начале войны, тот лозунг, с которым обратилась к народам наша партия осенью 1914 года

– превращение империалистской войны в гражданскую войну за социализм!

Карл Либкнехт, осужденный на катор­гу, присоединился к этому лозунгу, когда сказал с трибуны рейхстага: обратите оружие против своих классовых врагов внутри страны!

Революционная ситуация в Ев­ропе налицо.

Налицо величайшее недовольство, брожение и озлобление масс.

На усиление этого потока должны направить все свои силы революционные социал-демократы.

От силы революционного движения, в случае его малого успеха, будет зависеть то, какая доля из «обещанных» реформ осуществится на деле и принесет хоть сколько-нибудь пользы дальнейшей борьбе рабочего класса.

От силы революционного движения, в случае его успеха, будет зависеть победа социализ­ма в Европе и осуществление не империалистского перемирия между борьбой Герма­нии против России и Англии и борьбой России с Германией против Англии или борь­бой Соединенных Штатов против Германии и Англии и т.п., а действительно прочного и действительно демократического мира.

ПРЕДЛОЖЕНИЕ ОБ ИЗМЕНЕНИЯХ В РЕЗОЛЮЦИИ ПО ВОЕННОМУ ВОПРОСУ

Принятие обязательства представителями партии в парламенте отклонять с принципиальной мотивировкой все военные требования и кредиты. Требование демобилизации.

Никакого гражданского мира; обострение принципиальной борьбы против всех
буржуазных партий, а также против националистически-грютлианских идей в рабочем
движении и партии.

Систематическая революционная пропаганда в армии.

Поддержка всех революционных движений и борьбы против войны и собственных правительств во всех воюющих странах.

Содействие всякой революционной массовой борьбе стачкам, демонстрациям и превращение их в открытую вооруженную борьбу.

Целью революционной массовой борьбы партия объявляет социалистическое преобразование. Этот переворот является единственным и действительнейшим средством освобождения рабочего класса от ужасов дороговизны и голода, он необходим для полного устранения милита­ризма и войны.