Января. Падение Порт-Артура

Порт-Артур капитулировал. Рушится моральная сила могучей империи, выносится приговор целой политической системе.

Значение произошедшего краха нельзя ослаблять. Вся европейская буржуазия встревожена крахом русской военной силы, которая долго считалась надежнейшим оплотом европейской реакции[34]. Она так привыкла отожествлять моральную силу России с военной силой европейского жандарма твердо охраняющей современный «порядок», царской властью. Неудивительно, что катастрофа правящей и командующей России кажется всей европейской буржуазии «страшной» – эта катастрофа означает гигантское ускорение всемирного капиталистического развития, ускорение истории, а буржуазия хорошо знает, что такое ускорение есть ускорение социальной революции пролетариата.

Да, европейской буржуазии есть чего пугаться. Пролетариату есть чего радоваться. Катастрофа нашего злейшего врага означает не только приближение русской свободы. Она предвещает также новый революционный подъем европейского пролетариата.

Военный удар непоправим. Решен вопрос о преобладании на море – главный и коренной вопрос настоящей войны. Русский тихоокеанский флот, вначале бывший не менее, если не более, сильным, чем японский, уничтожен окончательно. Считают, что материальная потеря России на одном только флоте составляет сумму в триста миллионов рублей. Но еще важнее потеря десятка тысяч лучшего флотского экипажа, потеря целой сухопутной армии. Число пленных достигается, по последним английским данным, 48 000 человек, а сколько тысяч еще погибло.

Самодержавное правительство решило продолжать войну во что бы то ни стало и послать 200 000 войска Куропаткину. Очень может быть, что война протянется еще долго, но ее безнадежность уже очевидна, и все оттяжки будут только обострять те неисчислимые бедствия, которые несет русский народ за то, что еще терпит у себя на шее самодержавие.

Военный крах, понесенный самодержавием, приобретает еще большее значение, как признак крушения всей нашей политической системы.

Безвозвратно канули в вечность те времена, когда войны велись наемниками, теперь войны ведутся народами, и потому особенно ярко выступает великое свойство войны – разоблачение на деле, перед глазами десятков миллионов людей несоответствия между народом и правительством.

Критика самодержавия со стороны всех передовых русских людей, со стороны русской социал-демократии, со стороны русского пролетариата подтверждена теперь критикой японского оружия, подтверждена так, что невозможность жить при самодержавии чувствуется все более даже теми, кто не знает, что значит самодержавие, даже теми, кто знает и всей душой хотел бы отстоять самодержавие.

Несовместимость самодержавия с интересами всего общественного развития, с интересами всего народа (кроме кучки чиновников и тузов) выступила наружу, как только пришлось народу на деле, своей кровью, расплачиваться за самодержавие. Своей глупой и преступной колониальной авантюрой самодержавие завело себя в тупик, из которого может высвободиться только сам народ и только ценой разрушения царизма.

Падение Порт-Артура подводит один из величайших исторических итогов тем преступлениям царизма, которые начали обнаруживать с самого начала войны и которые будут обнаруживать теперь еще шире, еще более неудержимо.

Генералы и полководцы оказались бездарностями и ничтожествами. Вся история кампании 1904 г. явилась, по авторитетному свидетельству одного военного обозревателя (в «Times[35]«), «преступным пренебрежением элементарными принципами морской и сухопутной стратегии».

Бюрократия гражданская и военная оказалась такой же тунеядствующей и продажной, как и во времена крепостного права.

Офицерство оказалось необразованным, неразвитым, неподготовленным.

Темнота, невежество, безграмотность, забитость крестьянской массы выступили с ужасающей откровенностью при столкновении с прогрессивным народом в современной стране.

Военное могущество самодержавной России оказалось мишурным. Царизм оказался помехой современной организации военного дела.

Военный крах поэтому не мог не оказаться началом глубокого политического кризиса. Дело борьбы русского пролетариата за социализм много выиграло от военного краха. Революционный пролетариат должен неутомимо агитировать против войны, всегда помня, что войны неустранимы, пока держится классовое господство вообще.

Не русский народ, а русское самодержавие начало эту колониальную войну, превратившуюся в войну старого и нового буржуазного мира.

Не русский народ, а самодержавие пришло к позорному поражению. Русский народ выиграл от поражения самодержавия. Капитуляция Порт-Артура есть пролог для капитуляции царизма.

Война далеко еще не кончена, но всякий шаг в ее продолжении необъятно расширяет брожение и возмущение в русском народе, приближает момент новой великой войны, войны народа против самодержавия, войны пролетариата за свободу.

«Прочно укоренилось мнение, – пишет один из органов немецкой буржуазии, – что взрыв в России вещь совершенно невозможная. Ссылаются на неподвижность русского крестьянства, на его веру в царя, зависимость от духовенства. Говорят, что крайние элементы среди недовольных представлены лишь маленькой горсткой людей, которые могут устроить мелкие вспышки, но никак не вызвать общее восстание. Широкой массе недовольных не хватает организации, оружия, а главное – решимости рисковать собой. Русский же интеллигент настроен обыкновенно революционно лишь до тридцати лет, а затем он прекрасно устраивается в уютном гнездышке казенного местечка, и большая часть горячих голов проделывает превращение в дюжинного чиновника. Но теперь целый ряд признаков свидетельствует о крупной перемене. О революции в России говорят уже не одни революционеры, а такие совершенно чуждые «увлечений», солидные столпы порядка, как князь Трубецкой. Боязнь революции в России имеет фактические основания. Правда, никто не думает, что русские крестьяне возьмутся за вилы и пойдут бороться за конституцию. Но разве революции делаются в деревнях? Носителями революционного движения в новейшей истории давно стали крупные города. А в России именно в городах идет брожение с юга до севера и с востока до запада».

Самодержавие ослаблено.

В революцию начинают верить самые неверующие – всеобщая вера в революцию есть уже начало революции.

О ее продолжении печется само правительство своей военной авантюрой.

О поддержке и расширении серьезного революционного движения позаботится русский пролетариат.