Экономический кризис

Вот уже почти два года, как тянется торгово-промышленный кризис. И он, все разрастается, захватывая новые отрасли промышленности, распростра­няется на новые районы, обостряется новыми банковскими крахами. Пора поставить общий вопрос о причинах и значении это­го явления.

Для России такой кризис сравнительно нов, как нов и весь наш капитализм. В старых же капиталистических странах, в которых большинство продуктов производится на продажу, в которых большинство рабочих не имеет ни земли, ни орудий труда и продает свою рабочую силу, нанимаясь к собственникам, владеющим землей, фабриками, машинами и проч., – кризис явление старое, повторяющееся от времени до време­ни, как припадок хронической болезни. Кризисы поэтому можно предсказывать, и, ко­гда в России стал особенно быстро развиваться капитализм, в социал-демократической литературе был предсказан и теперешний кризис.

От чего же зависит эта ужасная хроническая болезнь капиталистического общества, возвращающаяся так пра­вильно, что ее можно предсказывать?

Капиталистическое производство не может развиваться иначе, как скачками. Капиталистическое производство есть производство на продажу, производство товаров на рынок. Распо­ряжаются производством отдельные капиталисты, каждый поодиночке, и никто не мо­жет в точности знать, сколько именно и каких именно продуктов требуется на рынке. Производят наугад, заботясь только о том, чтобы перегнать друг друга. Вполне естест­венно, что количество произведенного не соответствует потребности рынка.

Когда рынок внезапно расширяется на новые области, начинается недавно пережитое нами «процветание» промышленности. Капиталисты всей Ев­ропы протянули лапы к населенной сотнями миллионов Азии, в которой до тех пор только Индия да небольшая часть окраины была связана со всемир­ным рынком. Закаспийская дорога стала «открывать» для капитала Среднюю Азию, «Великая Сибирская дорога» (великая не только по своей длине, но и по безмерному грабежу строителями казенных денег, по безмерной эксплуатации строивших ее рабо­чих) открывала Сибирь, Япония стала превращаться в промышленную нацию и попробовала пробить брешь в китайской стене, открывая такой лакомый кусок, который сразу ухва­тили зубами капиталисты Англии, Германии, Франции, России и даже Италии.

По­стройки гигантских железных дорог, расширение всемирного рынка и рост торговли – все это вызвало неожиданное оживление промышленности, рост новых предприятий, бешеную погоню за рынком для сбыта, погоню за прибылью, основание новых об­ществ, привлечение к производству массы новых капиталов. Неудивительно, что эта бешеная всемир­ная погоня привела к громадному краху.

Чтобы ясно представить себе эту гонку, надо принять во внимание, какие колоссы участвовали в ней. Когда говорят: «отдельные предприятия», «одиночные капитали­сты», то часто забывают, что в сущности эти выражения неточны. В сущности, отдель­ным и одиночным осталось только присвоение прибыли, а само производство стало общественным. Гигантские крахи только потому и стали возможны и неизбежны, что в подчинении у шайки богачей, ищущих одной наживы, оказались могучие обществен­ные производительные силы.

Поясним это примером из русской промышленности. В последнее время кризис распространился и на рынок нефти. В этой промышленно­сти ворочают такие, предприятия, как «Товарищество нефтяного производства бр. Нобель». В 1899 г. товарищество продало 163 млн. пуд. нефтяных продуктов на сумму 53,5 млн. руб., а в 1900 г. уже 192 млн. пуд. на сумму 72 млн. руб. В один год увеличение производства в одном предприятии на I8,5 млн. руб.! Т-во Нобель получило чистой прибыли в 1899 г. – 4 млн. руб., а в 1900 г. – 6 млн. руб., из которых акционеры получили по 1300 руб. на пай в 5000 руб., а пять членов правления получили награды 528 000 руб.!

Такое «одно пред­приятие» держится объединенным трудом десятков и сотен тысяч рабочих, занятых до­быванием, переработкой, и доставкой нефти, занятых постройкой необходимых для этого машин, складов, материа­лов, барж, пароходов и пр. Все эти десятки тысяч рабочих работают на все общество, а распоряжается их трудом горсточка миллионеров, которая присваивает себе всю прибыль, приносимую этим организованным трудом масс. Если несколько таких предприятий бросаются в бе­шеную гонку для захвата места на неведомом рынке, то удивительно ли наступление кризиса?

Чтобы получилась прибыль, надо продать товары, найти покупателей. И покупателем должна быть вся масса населения, потому что громадные предприятия производят горы и горы продуктов. А во всех капиталистических странах девять десятых населения состоит из нищих: из рабочих, получающих самую скудную заработную плату, из крестьян, живущих в массе еще хуже рабочих. И вот, когда круп­ная промышленность во время процветания размахивается произвести как можно больше, она выбрасывает на рынок такую массу продуктов, что за них не в состоя­нии заплатить неимущее большинство народа. Количество машин, орудий, складов, железных дорог и проч. все возрастает, но это возрастание от времени до времени пре­рывается, потому что масса народа, для которого в конце концов предназначено все это, остается в бедности, доходящей до нищенства.

Кризис показывает, что современное общество могло бы производить несравненно больше продуктов, идущих на улучшение жизни всего трудящегося народа, если бы земля, фабрики, машины и проч. не были захвачены кучкой частных собственников, извлекающих миллионы из народной нищеты.

Кризис показывает, что рабочие не мо­гут ограничиться борьбой за отдельные уступки со стороны капиталистов: во время оживления промышленности такие уступки можно завоевать (и русские рабочие своей энергичной борьбой не раз завоевывали себе уступки в 1894-1898 гг.), – но приходит крах, и капиталисты не только отбирают назад данные ими уступки, но и пользуются беспомощностью рабочих для еще большего понижения платы. И так неизбежно будет продолжаться до тех пор, пока армии социалистического пролетариата не низвергнут господства капитала и частной собственности.

Кризис по­казывает, как близоруки были те социалисты (называющие себя «критиками», должно быть, на том основании, что они без критики перенимают учения буржуазных экономи­стов), которые два года тому назад шумно заявляли о том, что крахи становятся теперь менее вероятными.

Уроки кризиса, разоблачающего всю нелепость подчинения общественного произ­водства частной собственности, так назидательны, что теперь и буржуазная печать тре­бует усиления надзора – напр., над банками. Но никакой надзор не помешает капита­листам основать во время оживления такие предприятия, которые неминуемо потом банкротятся.

Алчевский, бывший основателем обанкротившихся земельного и торгово­го банков в Харькове, доставал себе правдами и неправдами миллионы рублей для ос­нования и поддержки горнопромышленных предприятий, суливших золотые горы. И заминка в промышленности погубила эти банки и горные предприятия.

Что означает «гибель» предприятий в капиталистическом обществе?

Это означает, что слабые капиталисты, вытесняются более солидными миллионерами. Харьковского миллионера Алчевского заменяет московский миллионер Рябушинский, который, как более богатый капиталом, будет еще сильнее давить на рабочего.

Замена второстепенных богачей первостепен­ными, увеличение силы капитала, разорение массы мелких собственников (напр., мел­ких вкладчиков, теряющих с крахом банка все имущество), страшное обнищание рабо­чих – вот что ведет за собой кризис.

Напомним еще описанные в «Искре» случаи, когда капиталисты удлиняют рабочий день и стараются при расчете заменить сознательных рабочих более покорными сермягами.

В России действие кризиса неизмеримо сильнее, чем в какой-нибудь другой стране. К застою в промышленности присоединяется голодовка крестьян. Безработных рабочих высылают из городов в деревни, но куда будут высылать безработных крестьян?

Вы­сылкой рабочих хотят очистить от беспокойного народа города, но, может быть, высы­лаемым удастся пробудить хоть часть крестьян от их вековой покорности и поднять их на заявления не одних только просьб, но и требований?

Рабочих и крестьян сближает теперь не только безработица и голод, но также и тот полицейский гнет, который отни­мает у рабочих возможность соединения и защиты, отнимает у крестьян даже прихо­дящую к ним от доброхотных жертвователей помощь. Тяжелая полицейская лапа ста­новится во сто раз тяжелее для миллионов народа, потерявшего всякие средства к жиз­ни. Жандармы и полиция в городах, земские начальники и урядники в деревнях ясно видят, что ненависть к ним растет, и они начинают бояться не только деревенских сто­ловых, но и газетных объявлений о сборе пожертвований. Боязнь пожертвований! И вправду, верно, на воре шапка горит. Когда вор видит, что обокраденному им человеку прохожий протягивает подаяние, – вору начинает казаться, что они подают друг другу руки, чтобы общими силами расправиться с ним.