Предупреждение. Помните, что классический психоанализ требует длительного, скрупулезного освоения под руководством высококвалифицирован­ных профессионалов.

Помните, что классический психоанализ требует длительного, скрупулезного освоения под руководством высококвалифицирован­ных профессионалов.

Пока ваша главная задача - приобретение общей психоаналити­ческой культуры и нового (более широкого) взгляда на объяснение особенностей поведения человека и возможности его коррекции.

Помните, что, по мнению авторитетных ученых: К. Юнга, А.Адлера, Ф.Пёрлза и других, многие положения и методы клас­сического психоанализа весьма спорны и даже ошибочны. Однако все они признают, что без З.Фрейда, его классического психоана­лиза, выявления роли бессознательного, не существовало бы на­учной психотерапии в ее современном виде, включая их собст­венные школы и направления.

АНАЛИТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ К. ЮНГА

Строго говоря, с позиции самого Фрейда и его ортодоксаль­ных последователей психоанализом можно называть только клас­сический психоанализ по Фрейду. Поэтому многие оспаривают право причислять Карла Густава Юнга (1875-1961) и разрабо­танное им психоаналитическое направление к психоанализу и на­зывают его аналитической, глубинной, психологией.

Карл Юнг был одним из первых, наиболее талантливых и наи­более любимых учеников Зигмунда Фрейда, и даже, по предложе­нию самого Фрейда, был выбран первым президентом Междуна­родной психоаналитической ассоциации.

Однако после первых лет восхищения Фрейдом (действительно открывшим новые необозримые горизонты психологии и психо­терапии, чего Юнг не отрицал и впоследствии) и безоговорочного следования его теории и практике. Юнг начинает все больше про­являть никогда не поощрявшуюся Фрейдом самостоятельность (в смысле толкования и проведения психоанализа) и «психоанали­тическое вольнодумство».

С одной стороны, он поставил под сомнение некоторые из ос­новных положений классического психоанализа (считая преуве­личенной, хотя и важной, роль сексуального инстинкта; преуве­личенной, хотя и важной, роль периода раннего детства для объ­яснения причин формирования характера, неврозов и различных психологических проблем взрослых людей), счел возможным от­ступление от скрупулезно точного предписания Фрейдом прове­дения отдельных технических приемов.

С другой стороны, он «посмел» самостоятельно расширить сферу психоанализа далеко за рамки классического фрейдизма, включив в него изучение и толкование мифологии, различных, в первую очередь восточных, религий и культовых ритуалов и даже парапсихологии и алхимии, что уж было совсем неприемлемо для Фрейда, считавшего себя последовательным материалистом. Фрейд всегда подчеркивал свой атеизм, считая религию массовым неврозом (что не помешало в последующем теологам попытаться соединить фрейдизм как модное и привлекающее интеллигенцию течение с религией), а Юнг всегда был верующим человеком.

Все это послужило основанием для «отлучения отступника» от классического психоанализа, но не только не приуменьшило ав­торитет К. Юнга и его учения, а сделало его неоспоримым лиде­ром в новом психоаналитическом ответвлении, а по мнению мно­гих - и в самостоятельном научно-практическом направлении, которое получило название «глубинная психология».

Это был тот отрадный для науки случай, когда спор между двумя великими учеными и их школами не принизил авторитета ни одной из них. У каждого оставалось и росло большое количе­ство искренних приверженцев, пропагандистов и последователей.

Каждое из этих психоаналитических направлений - психоана­лиз Фрейда и глубинная психология Юнга - послужило толчком для дальнейшего развития теории и практики современной психо­логии и психотерапии и принесло не только интересные теорети­ческие находки, но и практическую пользу конкретным людям в преодолении неврозов и решении личностных и межличностных психологических проблем.

Аналитическая психология Юнга в не меньшей мере, чем пси­хоанализ Фрейда, стала неотъемлемой чертой современной обще­ственной культуры, оказав свое влияние не только на психотера­певтическую теорию и практику, но и на искусство, науки и дру­гие сферы жизни современного общества.

Карл Юнг первым ввел в психологию, психотерапию, а можно сказать - и в философию понятие «коллективное бессознательное», тогда как до него у самого Фрейда и у всех сторонников психоана­лиза речь всегда шла только об индивидуальном бессознательном.

Что же такое «коллективное бессознательное» по Юнгу?

Он считал, что индивидуальное бессознательное не существует само по себе, а как бы «плавает» в океане коллективного бессозна­тельного. Это вполне логичное предположение. Юнг обладал тем, что мы называем «космочувством», то есть постоянно присутст­вующим ощущением того, что во Вселенной «все связано со всем».

При этом мы вкладываем в слово «Космос» его изначальный смысл, который ему придавали древнегреческие философы, - «изначально установленный Порядок во Вселенной», которому подчиняется вся и все от малого до великого, а то, что эти взаи­мосвязи не всегда очевидны, не значит, что они не существуют.

Поэтому не только логично, но и вполне «материалистично» и «диалектично» предположить, что и человеческая психика, а зна­чит, уже никем не оспариваемая ее бессознательная часть, несмот­ря на ее индивидуальную неповторимость, не изолирована и под­вержена влиянию.

При этом генетическое влияние - передача определенной на­следственной информации - в наше время уже никем не оспарива­ется (дискутируются лишь степень и характер такого наследствен­ного влияния).

А с момента провозглашения Альбертом Эйнштейном единст­ва пространства и времени можно предположить, что влияние коллективного бессознательного на индивидуальное распростра­няется не только во времени (в преемственности поколений), но и в пространстве, то есть подвергаясь влиянию современного окру­жающего нас коллективного бессознательного, как и всего окру­жающего мира и тем более - ближайших и отдаленных социумов (групп и сообществ разного масштаба).

Подтверждением этому служат давно отмечавшиеся в челове­ческой истории и подробно изучавшиеся В.М.Бехтеревым явления «заражения» людей, причем иногда в больших массах, определен­ными психическими состояниями на бессознательном уровне.

Мы специально, с одной стороны, несколько превысили, а с другой - упростили в своих рассуждениях проблемы коллективно­го бессознательного по сравнению с тем, как подходил к ним Карл Юнг. Нам было важно снять нагнетаемый вокруг его учения ореол мистицизма (который иногда увлекал и его самого). Толко­вание характера и взаимовлияния этих связей действительно по­рождает много интересных гипотез и споров, в том числе у после­дователей Юнга.

Юнг прочно ввел в теорию коллективного бессознательного понятие «архетипов». Справедливости ради следует отметить, что этот термин употребляли еще Платон, Аристотель и их по­следователи.

В более позднее время к понятию архетипов обратился Иоганн Вольфганг Гёте, который был не только великим поэтом и драма­тургом, но многие годы занимался серьезнейшим изучением раз­вития жизни на Земле и собрал уникальную коллекцию растений.

Оригинальные выводы Гёте, во многом не совпадавшие с эво­люционной теорией происхождения видов Чарльза Дарвина, по­служившие Рудольфу Штайнеру основой для создания антропо­софии и встречающие в наше время много сторонников среди известных ученых, требуют самостоятельного рассмотрения, что не входит в задачу нашей работы.

Мы лишь подчеркиваем, что понятие архетипов введено не Карлом Юнгом, как пишут некоторые популяризаторы его уче­ния, но, безусловно, именно у Юнга оно обрело тот психологиче­ский (психоаналитический) смысл, который ему придается в глу­бинной психологии и психотерапии.

Научные достижения Юнга получили дальнейшее развитие в «скрещении» с гениальным открытием Фрейда важнейшей, а не­редко и доминирующей роли бессознательного. Поэтому вкратце покажем «второй корень» (первый - это фрейдовское бессозна­тельное), лежащий в основе архетипов Юнга.

Аристотель и Гёте (мы называем лишь тех, кто внес принципи­альный вклад в толкование архетипов) считали, что в природе все ее многообразие не развилось (как это впоследствии утверждал Дарвин) из какого-то одного первичного, неизвестно откуда взяв­шегося элемента жизни (кстати, сам Дарвин допускал в качестве одной из гипотез первичный толчок Бога), а каждый вид расти­тельного и животного мира имел свой архетип - идеальную модель, как бы замысел архитектора (Космоса, Высшего Разума, Бога).

Помните, Евангелие от Иоанна начинается в русском и в ряде других переводов фразой «В начале было слово». Но ведь «логос» может быть переведен не только как «слово», но и как «знание», «идея».

Так, может быть, правильнее (а с точки зрения Аристотеля и Гёте это безусловно так) перевести «В начале была идея» (замысел, план создания мира), а потом уже ее реализация. «...Каждой твари по паре...» - не есть ли это фигуральное обозна­чение архетипов всех видов, которые потом уже получили опре­деленное развитие и изменение, но именно в пределах идеи каж­дого вида, а каждый вид развивался и совершенствовался в преде­лах своего архетипа?

Эта спорная, но, по мнению многих серьезных ученых, имею­щая право на существование гипотеза безусловно оказала влияние на модификацию психоаналитических взглядов Карла Юнга, хотя он внес в понятие архетипов много принципиально нового, сво­его, именно психологического и психоаналитического.

Архетипы Юнга - это существующие у различных народов (во многих случаях весьма схожие между собой) некие общие формы мысленных представлений об отце, матери, вожде, мифологиче­ских персонажах сказаний и преданий, олицетворяющих различ­ные стихии и силы добра и зла. Разумеется, у каждого конкретно­го человека эти общеплеменные или общенациональные архетипы наполняются каким-то своим индивидуальным содержанием, но все равно какие-то общие основополагающие черты остаются и объединяют вокруг себя данные человеческие общества, их мо­ральные и нравственные ценности, являются объектами прекло­нения, надежды или страха.

Юнг провел колоссальную работу по изучению истории, ми­фологии, ритуалов и традиций разных племен и народов. На ос­новании обработки этого колоссального материала ему удалось выделить шесть принципиальных архетипов, имеющих у разных народов различные названия, но объединенных некоторой прин­ципиальной общностью черт. Поэтому названия архетипам он дал не по их народным названиям, а по типам, отражающим оп­ределенную, явно отличающую их от других, психологическую сущность.

Шесть основных архетипов: Персона, Эго, Тень, Анима и Анимус, Самость. Причем все эти типы одновременно живут в каж­дом из нас, занимая свое место и одновременно так или иначе взаимодействуя друг с другом, поддерживая или мешая, противо­реча друг другу.

Под терминомПерсона Юнг подразумевает наше видение, принятие самого себя, своего характера по отношению к внеш­нему миру. Как мы ведем себя с разными людьми, в разных мес­тах, при разных обстоятельствах. Какой свой внешний облик мы стараемся преподать другим. При этом важно помнить, что речь идет именно о нашем представлении о себе в обществе, своем внешнем облике, поведении, о том, какое впечатление мы про­изводим на других.

Это совсем не значит, что наши представления по всем этим параметрам объективны и другие действительно воспринимают нас такими. Речь идет именно о том, что это мы считаем, что про­изводим такое впечатление. Это наше мнение о себе может совпа­дать или не совпадать с реальностью и мнением о нас других.

Следующий важный архетипический термин - Эго.

Этим термином Юнг определяет центр нашего сознания, кото­рый (как мы считаем) контролирует и направляет наше поведение логично и целенаправленно в соответствии с нашими целями и объективными обстоятельствами.

Снова обращаем ваше внимание, что речь идет о том, что это мы так считаем, но это наше мнение и даже уверенность могут, как и в предыдущем случае (с Персоной), совпадать, а могут и не совпадать с реальностью.

Тень - это тоже центр, но уже не сознания, а нашего индивиду­ального бессознательного, фокус для материала, который был вытеснен из сознания. Он включает тенденции, желания, воспо­минания и переживания, которые отрицаются индивидуумом как несовместимые с ним или противоречащие социальным стан­дартам и идеалам.

ПонятиямиАнима и Анимус названы архетипические для дан­ного народа (общности) и преломившиеся через индивидуальное сознание бессознательные ориентиры на то, чему должна соответ­ствовать (и внешностью и поведением, моралью и психологией) «настоящая» женщина (Анима) и «настоящий» мужчина (Анимус).

Эти принятые в данном народе, нации, сообществе образцы, требования, экспектации (ожидания определенного типа внешне­го облика и поведения) в значительной мере дают еще один, про­изводный от них, тип взаимоотношений между мужчинами и женщинами, отношения мужчины к женщине (и ожидания от нее определенного типа отношения к себе) и наоборот.

Повторяю, эти типичные для данного социума паттерны (образцы, модели) претерпевают определенную трансформацию в индивидуальном сознании в связи с личностными особенностями и жизненным опытом каждого человека, но сохраняют общность основных черт для данного социума, и именно с позиций отноше­ний и традиций социума влияют на восприятие этих моделей каж­дым индивидуумом и в значительной мере определяют психиче­ские и поведенческие реакции на собственное или чужое отклоне­ние от принятых в данном социуме критериев.

Особое, центральное место среди выделенных Юнгом архети­пов занимает так называемаяСамость. Самость как бы организует и защищает целостность и упорядоченность личности.

Именно здесь происходит адаптационное и координационное взаимодействие бессознательного и сознания, которые находят компромиссы, по возможности устраняют или смягчают проти­воречия между неприемлемыми в данной форме или в данных ус­ловиях инстинктивными проявлениями, то есть не только прими­ряют биологические потребности и социальные нормы, но неред­ко и объединяют их усилия.

Например, агрессивность может быть трансформирована в на­пористость в достижении социально приемлемых и даже пре­стижных целей: победы в соревнованиях, первенства в искусстве, бизнесе, политике, в упорном самосовершенствовании и т.п.

На самости лежит ответственнейшая задача сохранения цело­стности личности, она примиряет и координирует сознание и бес­сознательное. Именно когда самость не справляется с этой зада­чей, и возникают различного рода внутренние конфликты, невро­зы, нервно-психические отклонения, комплексы, срывы и даже тяжелые психические расстройства.

В настоящее время в психологию и психотерапию прочно во­шли понятияэкстраверсияиинтроверсия, характеризующие различную направленность личности, а точнее - внимания, мыслей, нервно-психической энергии человека: вовне - на внешние объек­ты и действия или вовнутрь — на самопереживания, самоуглубле­ние, рефлексию.

Как уже ясно из самих названий, внимание и деятельность экст­раверта направлены вовне, а интроверта - в свой внутренний мир.

Естественно, и это подчеркивал Юнг, в природе не может су­ществовать «чистых» экстравертов и интровертов. Речь идет лишь о преобладании определенного типа психических состояний и по­веденческих реакций.

Самый яркий экстраверт, живущий внешней жизнью, периоди­чески уходит в себя, в свои переживания и размышления. Так же и наиболее самоуглубленный интроверт, если он не страдает аутиз­мом (уже не в психоаналитическом смысле одного из механизмов защиты невроза, а как классический психиатрический диагноз тя­желого психического заболевания), периодически переключает свое внимание и действия на внешние объекты.

Кстати, именно в этом часто встречается ошибка не только «не психологов», но даже некоторых начинающих психологов, в основном студентов первого курса. Уж очень хочется в резуль­тате тестирования выявить, кто же я или мой знакомый - интро­верт или экстраверт. Такое категорическое ожидание обычно приводит к сомнению в правильности тестирования при сопо­ставлении с реальными жизненными впечатлениями о себе или о другом тестируемом.

Это абсолютно нормально: у каждого экстраверта найдутся интровертивные моменты и реакции, как и наоборот. Более того, как показывает статистика исследований, проведенных американ­скими учеными на большом количестве студентов университетов, примерно у одной трети людей экстравертивные и интровертив­ные признаки ярко не выражены либо распределены равномерно. Таких людей называютамбаверты.

Типичная ошибка начинающих «тестологов» - попытка не­пременно отнести себя или другого к холерикам, сангвиникам, флегматикам или меланхоликам, к левополушарным или правополушарным, или к одному из типов личностных акцентуаций, кото­рые в чистом виде практически не встречаются.

Довольно часто личностные черты и состояния оказываются распределены достаточно равномерно, без преобладания какого-то определенного типа. Если все же на основании тестирования или наблюдения их относят к той или иной категории, то следует помнить, что речь идет лишь о преобладании какого-то типа.

При этом для серьезного анализа и тем более практических ре­комендаций следует внимательно проанализировать и учесть степень «замешанности» в данный контекст личностных черт и со­стояний других, смежных, типов и реакций.

Такое же «рассудительное» отношение должно быть и к другой разработанной К. Юнгом интересной классификации людей по типу доминирования одной из четырех психологических функций: ощущения, интуиции, эмоций, мышления.

Соответственно можно говорить об ощущающем, интуитив­ном, эмоциональном и мыслительном типе личности.

В какой-то мере это наблюдение является предтечей выводов авторовнейролингвистического программирования (НЛП), с кото­рым вы ознакомитесь позже, о преобладании у людей той или иной модальности восприятия (визуального, слухового, кинесте­тического и др.).

Вообще надо сказать, что Юнг оказался генератором идей для целого ряда последующих психотерапевтических направ­лений. Так, по Юнгу, каждый индивидуум обладает стремлени­ем киндивидуации, или саморазвитию. Он употребляет именно термин «индивидуация», а не индивидуализация, наделяя его несколько отличным содержанием. Индивидуацией Юнг назы­вал процесс формирования индивидуума как единой, целост­ной личности.

Так как каждая личность - неповторимая, обусловленная уни­кальной комбинацией биологических (врожденных) и социальных (приобретенных) воздействий, то индивидуация подразумевает не что иное как «путь к себе», становление истинным собой (или по крайней мере движение в этом направлении), то есть самореали­зацию - процесс развития целостности и как бы высвобождения личности из мешающих ее самореализации пут.

Это очень близко к тому, что составило в дальнейшем основу гуманистической терапии и особеннотеории самоактуализацииАбрахама Маслоу об изначально заложенной в человеке тенден­ции к саморазвитию, к самоактуализации, к самореализации.

Многие понятия целостности личности по Юнгу во многом пе­рекликаются с отдельными положениямигештальтпсихологии и гештальттерапии. Позже мы подробнее остановимся и на этих ин­тересных и вполне самостоятельных направлениях.

Мы лишь хотим подчеркнуть еще раз, что в классических на­правлениях психотерапии в принципиальном смысле больше общего, чем различного, а влияние таких выдающихся ученых, как Зигмунд Фрейд и Карл Густав Юнг, питало и продолжает питать идеями различные психологические и психотерапевтиче­ские направления и школы, даже те, которые возникли, подобно гештальттерапии Федерика (Фрица) Пёрлза, на основании кри­тики классического психоанализа.

Но вернемся к Карлу Юнгу в плане конкретного применения его идей в технике практической психотерапии.

Основным условием эффективной терапии по К.Юнгу являет­ся искреннее творческое сотрудничество психотерапевта и кли­ента. Причем это должно быть сотрудничество не руководителя и подчиненного, а равных партнеров, решающих общую задачу. Только их совместные усилия могут принести действительный успех.

Другими словами, от клиента, обратившегося за помощью к психотерапевту, требуются не только искренность и дисциплини­рованность, но и творческая активность, готовность вместе с пси­хотерапевтом искать (иногда на протяжении длительного времени и с периодическими неудачами) истинные причины невроза или другой психологической проблемы, с которой клиент оказался не в силах справиться самостоятельно.

Юнг, не отрицая важности серьезной теоретической подготов­ки, в то же время рекомендовал не связывать себя слишком скру­пулезным следованием теоретическим положениям и рекоменда­циям, так же как и педантично точным выполнением технических процедур (чего категорически требовал Фрейд). Юнг считал, что такой подход делает психоанализ слишком формализованным и клиент не чувствует живого творческого отношения психотера­певта, без которого невозможно наладить настоящее активное сотрудничество.

К тому же раболепие перед теоретическими схемами и скрупу­лезно расписанными (в классическом фрейдовском психоанализе) рекомендациями может привести к тому, что психотерапевт вме­сто истинных симптомов невроза будет невольно видеть те, кото­рые более соответствуют классическим теориям, что направит поиск и последующую терапию в неправильном или хотя бы в не совсем точном направлении.

Психоаналитическая терапия Юнга проходит две стадии: ана­литическую и синтетическую, с подразделением каждой из этих стадий на две части.

Первая частьаналитической стадии - так называемоепризнание:клиент с тактичной помощью психотерапевта старается признать, что истинные причины его невроза или мучающей его психологи­ческой проблемы спрятались, оказались вытесненными в сферу бес­сознательного, так как оказались неприемлемыми (непрестижными, постыдными, унизительными) для их осознания.

Психотерапевт объясняет клиенту, что, несмотря на эти ме­шающие чувства, необходимо попытаться выявить истинные при­чины, какими бы унизительными они не казались, извлечь их из подсознания, иначе они будут продолжать свое психотравмирующее действие. Надо объяснить ему, что это то же самое, что закрывать глаза на симптомы любой другой болезни, которая тем временем будет усугубляться и может стать неизлечимой.

Нельзя ждать помощи от психотерапевта, как и от любого дру­гого врача, если вы будете указывать ему не то место, которое на самом деле болит. А с психологическими проблемами дело обсто­ит еще сложнее, так как часто мы скрываем не только от врача, но и от самого себя истинные причины травмы.

Поэтому первой является трудная задача - разоблачить «само­обман», как бы это ни было болезненно для нашего самолюбия. Эта часть - «разоблачение самообмана» - может занимать раз­личное время. Иногда с помощью психотерапевта удается почти сразу выйти на верный след (хотя для конкретизации и уточнения еще потребуется время и взаимные усилия). Иногда самообман довольно долго не хочет сдаваться, но усилиями психотерапевта, убедившего клиента в необходимости этого трудного шага, в сво­ем искреннем желании помочь ему, а главное, в готовности не только не осудить, а одобрить мужество любого (самого непре­стижного на взгляд клиента) признания, - в конечном итоге ре­шают эту первую задачу.

Важно понимать, что признание - это еще не полная ясность ис­тинных причин, это признание того, что наши прежние причины -самообман, самооправдания нашего самолюбия и что мы вместе готовы искать и уточнять истинные причины по различным кос­венным признакам, словам, фантазиям, снам, поступкам, которые иногда на первый взгляд не имеют прямой связи с проблемой, ка­жутся клиенту пустяками, не стоящими внимания психотерапевта, или смешными и даже неприличными.

Вот именно для того, чтобы разобраться, какая информация из всего этого окажется нужной и важной для решения проблемы, и предназначена вторая часть аналитической стадии -толкованиерассказанного клиентом материала. Здесь применяются многие подходы классического психоанализа Фрейда, хотя, как уже гово­рилось, без скрупулезного соблюдения всех процедур и предписа­ний, что по мнению Юнга может помешать установлению равно­го творческого партнерства психотерапевта и клиента.

И вот первая, аналитическая, стадия относительно завершена. «Относительно» - поскольку аналитический процесс бесконечен, и его период должен быть определен психотерапевтом оптималь­но для решения данной конкретной задачи.

К сожалению, нередки случаи, когда даже опытные психотера­певты «копают» глубже, чем нужно для решения конкретной за­дачи, и, добиваясь более подробной (чем необходимо для устра­нения невроза) информации, излишне травмируют пациента.

Вторая стадия данной модели аналитической терапии названа Юнгомсинтетической.

Работа (причем обязательно совместная) на этой стадии состо­ит главным образом в обучении новым моделям восприятия себя и психотравмирующей ситуации и вытекающим из этого новым моделям поведения. Юнг говорит, что на этой стадии клиент, со­вершивший (совместно с психотерапевтом) психологические от­крытия, переходит к реализации их результатов в виде новых мо­делей поведения, исключающих (или последовательно умень­шающих) прошлые ошибки, порождавшие и усугублявшие психо­логические проблемы и неврозы. Такое формирование и закреп­ление моделей не только поведенческих реакций, но и восприятия психотравмирующих ситуаций и самого себя становится не чем иным, как личностным ростом.

Вторая часть второй стадии аналитической терапии К.Юнга на­зываетсятрансформация. Эту работу психотерапевта с клиентом Юнг характеризует какминииндивидуацию, илисамообучение.

В этом периоде психотерапевт, оставаясь равным партнером клиента, постепенно передает ему (клиенту) все больше ответст­венности за собственное развитие и самостоятельное преодоление психологических проблем.

Причем при правильной реализации данного процесса это выглядит в глазах клиента не как постепенное самоустранение психотерапевта, а как нарастающее чувство собственной внут­ренней силы, способности самостоятельно справляться со свои­ми проблемами, обрести мужество реально взглянуть на себя и ситуацию, уверенность в себе и освоить практические приемы решения жизненных ситуаций, которые раньше казались безвы­ходными.

Юнг первым из психоаналитиков использовал для выявления скрытых в бессознательной сфере источников неврозов не сво­бодные (в соответствии с категорическим предписанием Фрейда), а так называемыенаправленные ассоциации. То есть клиент не просто пускал свое «словотворчество» в свободный поток созна­ния, а нацеливал его (тоже, впрочем, не заботясь о строгой логич­ности и связанности) в направлении, заданном психотерапевтом.

Практически это происходит следующим образом. Психотера­певт произносит какое-то слово, а клиент начинает говорить все, что само сорвется с языка в ответ на это слово, не пытаясь осмыс­лить и тем более специально организовать логическую связь сво­их слов и предложений с заданнымстимулом. Психотерапевт на­зывает те слова, которые, на его взгляд, могут подтолкнуть ассо­циативный словесный поток клиента в нужном (хотя бы предпо­ложительно) для поиска направлении.

Успешное проведение такой процедуры требует специальной тщательной подготовки и большого практического опыта психо­терапевта. Он должен постоянно помнить, что истинные причины невроза иногда прячутся очень глубоко и снятие механизмов их защиты часто бывает весьма болезненным.

Поэтому, выбирая слова-стимулы, психотерапевт, с одной сто­роны, старается как можно ближе подойти к болевой точке, а с другой стороны, быть готовым в любой момент отступить назад или в сторону, почувствовав, что клиент не готов к обнажению этой болевой точки и может (часто бессознательно) спрятать ее еще глубже или (тоже бессознательно) защитить ее, заблокировав путь контакта с психотерапевтом.

Поэтому процедура первых сеансов начинается обычно с того, что психотерапевт называет действительно случайные слова, не имеющие прямой связи с проблемой, а затем постепенно сужает круги вокруг предполагаемой цели, с готовностью быстрого реа­гирования и отступления или смены направления поиска в зави­симости от ответных не только словесных, но и эмоциональных реакций клиента.

Система анализа полученных ответов имеет уточненные (и уточняющиеся) в процессе многолетнего опыта закономерности, хотя она и не так жестко регламентирована, как система интер­претации материала в классическом психоанализе З.Фрейда. На­пример, установлено, что в большинстве случаев ассоциативный ответ, дающийся с определенной задержкой и непроизвольной эмоциональной реакцией, показывает, что «брошенное» психоте­рапевтом слово в какой-то мере задело клиента и следует вести поиск в этом направлении. Во многих случаях такой поиск по принципу детской игры «теплее, еще теплее, горячо» помогает психотерапевту быстрее выйти на истинные причины проблемы клиента, чем классический психоанализ.

З.Фрейд возражал против такого подхода, считая, что направ­ленный психоанализ хотя и убыстряет процесс поиска, но может навязать клиенту движение не в истинном, а в невольно подска­занном психотерапевтом направлении (кстати, по той же причине Фрейд отказался от психоанализа под гипнозом, считая, что за­гипнотизированный может говорить не то, что думает, а что, по его мнению, хочет слышать от него гипнотизер).

Тем не менее метод направленных ассоциаций К.Юнга в на­стоящее время достаточно популярен и имеет аналоги не только в психотерапии, но и, например, в работе следователя с подозре­ваемым, и хотя здесь, разумеется, предполагаются не бессвязные ответы, но методы их анализа учитывают многие находкиЮнга и его последователей.

Некоторые авторы считают, что именно эта идея (задержка и непроизвольная окраска ответа) заложена в основу знаменитого детектора лжи.

К слову сказать, первый технический прибор, регистрирующий различные психофизиологические реакции на правильные и непра­вильные ответы, прославившийся (несмотря на его многочисленные неточности и ошибки) под названием детектора лжи, был разработан в лаборатории при гуБёрнскомВЧК молодым, а впоследствии зна­менитым советским психологом Александром Романовичем Лурия.

Вопросы для самопроверки

1. Что принципиально нового внес Карл Густав Юнг в психоаналитиче­ское направление психологии и психотерапии?

2. В чем Карл Юнг был не согласен с Зигмундом Фрейдом?

3. Что такое коллективное бессознательное?

4. Назовите основные архетипы по К. Юнгу и дайте им характеристику.

5. Основные психотерапевтические подходы К. Юнга.

6. Основные стадии психотерапии по К. Юнгу.

7. В чем сущность метода направленных ассоциаций?

8. Кто такие интроверты и экстраверты?

ИНДИВИДУАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ А. АДЛЕРА

Альфред Адлер (1870-1937), так же как и Юнг, был одним из первых и наиболее талантливых учеников Зигмунда Фрейда.

И Юнг, и Адлер, и многие другие знаменитые ученые и прак­тики, вышедшие из лона классического психоанализа, безогово­рочно признавали гениальность и авторитет Фрейда и готовы были развивать его основные идеи, дополняя (а иногда и обосно­ванно заменяя или корректируя) их собственными теоретически­ми и практическими поисками.

Практически никто из известных психоаналитиков (кроме Ф.Пёрлза, который не был непосредственным учеником Фрейда, хотя и считал себя им вначале) не уходил от Фрейда, «хлопнув дверью», то есть громко заявив о разочаровании в нем и об ошибочности многих основных положений классического пси­хоанализа. Все готовы были к продолжению творческого сотруд­ничества, но Фрейд, несмотря на всю свою неоспоримую гениаль­ность, страдал невероятно ранимым самолюбием и тщеславием, стремлением (во многом ему удавшимся) превратить психоанализ в современную религию и распространить его на все и вся. При этом он считал любое мельчайшее отступление от его канонов посяга­тельством на его основы и свое собственное величие, и усомнив­шийся немедленно и окончательно изгонялся.

Но нет худа без добра.

Альфред Адлер (так же как и Карл Густав Юнг), расставшись со своим учителем, полностью вышел из тени его славы и давления и создал собственное оригинальное, исключительно интересное пси­хоаналитическое направление, породив множество идей и школ.

Но сначала он (по обоюдному желанию с Фрейдом) оставил Венское психоаналитическое общество в 1911 году, отказавшись от поста его президента, и основал собственную организацию -Ассоциацию индивидуальной психологии. Уже через несколько лет эта ассоциация распространила свои идеи и организовала на­циональные ассоциации и отделения во многих странах Европы, а затем и в Америке.

Адлер внес большой научно-практический вклад в совершен­ствование системы образования и в первую очередь - в систему профессиональной подготовки самих учителей.

К основным идеям и принципам Альфреда Адлера в первую очередь следует отнести:

- принцип целостности, или холизм (от англ. whole, которое пе­реводится как целый, цельный, целостный);

- единство индивидуального стиля жизни;

- социальный интерес, или общественное чувство;

- направленность поведения на достижение цели.

В отличие от Фрейда Адлер считал, что на поведение, образ мышления и эмоциональные состояния людей влияет не столько прошлое (предыдущий жизненный опыт и тем более постоянно упоминаемый Фрейдом самый ранний период детства), сколько будущее (цели и ожидания). При этом основным мотивом, прямо или косвенно детерминирующим (причинно обусловливающим) по­ведение, мысли, чувства и ожидания человека, является явное или скрытое (даже от сознания самого этого человека) стремление к пер­венству, превосходству над другими, к расширению сферы влияния, так сказать, к завоеванию жизненного пространства, расширению (увеличению) собственности, приобретению чего-то нового.

То, что это не каждому удается, не отрицает изначальное суще­ствование этого мотива. Напротив, именно его «нереализация» и порождает неврозы и многие психологические проблемы, на пер­вый взгляд и даже по мнению самого клиента, никак не связанные с такими стремлениями.

Именно Адлер ввел в психологию и психотерапию такой по­пулярный в настоящее время (и употребляемый к месту и не к месту) терминкомплекс неполноценности, считая, что этот ком­плекс и желание компенсировать его являются мощным генератором энергии в достижении целей, в том числе самыми выдаю­щимися людьми.

Основанием такого комплекса, формирующегося обычно с дет­ства, могут быть маленький рост, отставание от сверстников в фи­зическом или умственном развитии, реальные или надуманные не­достатки во внешности, чувство социальной, национальной и дру­гой неполноценности. Именно чувство неполноценности, которое в дальнейшем может быть частично и даже полностью вытеснено в сферу бессознательного, является по Адлеру источником агрессив­ной энергии борьбы за власть в прямом и косвенном смыслах.

Адлер первым стал рассматривать агрессию не только как стремление уничтожить, разрушить фрустрирующий объект или (при невозможности сделать это) сорвать злость, нанести ущерб тому, кто и что попадется под руку. Адлер, а вслед за ним и мно­гие психологи считают агрессию важнейшим врожденным качест­вом выживания и достижения жизненных целей, она может выра­жаться в социально приемлемых и даже престижных формах, та­ких, как повышенная целеустремленность, инициативность, ак­тивность и жизнестойкость. (Как мы уже говорили, в США такое положительное понимание агрессивности употребляется повсеме­стно - в спорте, бизнесе, политике и т.д.)

При этом агрессию и волю к власти Адлер считал необходи­мыми компонентами стремления не только к превосходству над другими, но мощным генератором энергии самосовершенствова­ния, стремления побеждать самого себя, свои слабости и недос­татки, максимально реализовать свои способности.

Повторяю, что не у каждого это получается и даже просматри­вается в его поведении и личности, однако, считал Адлер, в той или иной мере такие стремления заложены в каждом и активизи­руются (хотя и не всегда очевидно и результативно) как компенсаторная реакция на реальное или воображаемое ощущение ущерб­ности, неполноценности. Как уже отмечалось, стремление к пре­восходству может иметь как положительную, так и отрицатель­ную реализацию с социальной точки зрения.

Положительная реализация происходит во взаимопонимании с другими, на благо если не общества в целом, то хотя бы отдельно­го социума (семьи, окружающих), включая здоровое стремление к саморазвитию и раскрытию способностей, формированию наибо­лее совершенного образа жизни, то есть напоминает стремление спортсмена честно победить соперников или хотя бы показать наилучший результат (при уважении к соперникам и честно со­блюдая правила соревнований).

Если же люди борются за власть и первенство над другими для эгоистического самоутверждения, в ущерб другим, под девизом «цель оправдывает средства» или «победа любой ценой», то это, согласно Адлеру, сочетание невротического извращения, когда энергия достижения, вызванная сильным комплексом неполно­ценности, сочетается с социальной незрелостью, отсутствием со­циальных интересов или их искаженностью.

В зависимости от масштабов личности и социальных условий такая социально извращенная жажда первенства может распро­страняться от желания унижать тех, кто слабее тебя (среди сверст­ников, членов семьи, в группе и т.п.), до стремления к общегосу­дарственному или мировому господству, но именно с позиции су­губо эгоистичного самоутверждения за счет унижения, подчине­ния, страха других.

Положительная или отрицательная реализация комплекса непол­ноценности во многом определяется системой личностных ценностей индивида, которые формируются уже на первых этапах воспитания.

Таким образом, первая естественная реакция ребенка, ощу­тившего комплекс (реальной или надуманной) неполноценности и порожденное им чувство неуверенности, незащищенности и стремления избавиться от них, может получить различное разви­тие в зависимости от условий воспитания.

Например, как считает Адлер, многие из таких детей впослед­ствии стали врачами, считая, часто неосознанно, что эта профес­сия лучше защищает их от страха болезней и смерти.

Как и Фрейд, Адлер считал, что дети и взрослые, страдающие теми или иными неврозами, как правило, обманывают в первую очередь себя, а затем уже и других, в истинных причинах их от­дельных поступков и моделей поведения в целом. При этом Адлер настаивал, что все эти самообманы вызваны явным, а чаще всего вытесненным из сознания сочетанием комплекса неполноценно­сти и стремления к его компенсации в виде превосходства над другими и повышения самоуважения.

Вышеупомянутый принципхолизма (целостности), ставший од­ним из основных в системе Адлера, предписывает психотерапевту постоянно помнить, что отдельные поступки, мысли и чувства ин­дивидуума, какими бы случайными и независимыми друг от друга они ни казались, обязательно объединены в уникальный для каж­дого человека жизненный стиль, который в различной степени осознанно и неосознанно, под влиянием сочетания внутренних (врожденно-биологических задатков) и внешних (социальных: от семейных до общественных) факторов, выбирает каждый человек.

Признавая роль бессознательного, Адлер в то же время при­знавал решающую роль осознанного активного и творческого начала в каждой личности и в формировании собственного жиз­ненного стиля, а также заложенные в каждой здоровой личности социальные потребности к подавляющему или зависимому, ко­оперативному (дружескому или хотя бы партнерскому) положе­нию, к взаимоподдержке и взаимопомощи.

При этом он не разделял резко биологическое и социальное в человеке. Так, социальные потребности человека он считал во многом врожденным (хотя и не всегда осознаваемым) чувством «общности со всем человечеством».

Вообще, социальному чувству, стремлению ко взаимодействию с другими, учету и развитию этих потребностей Адлер отводил очень большую роль в психотерапии неврозов, предотвращении и преодолении отклоняющегося поведения. Он считал, что именно это (социальное) чувство при его правильной реализации помога­ет преодолеть комплекс неполноценности и использовать его компенсаторную энергию на пользу (а не во вред) себе и другим.

Он так и определял ориентиры развития здорового индиви­дуума, в котором должно равно и одновременно сочетаться стрем­ление к совершенствованию (включая честную борьбу за первен­ство) и сильное общественное чувство - стремление ко взаимодей­ствию с другими.

Важно отметить, что признаком социального здоровья являет­ся именно одновременное чувство стремления ко взаимодействию и к самоутверждению, а не невротическая зависимость (стадность) от других в силу индивидуальной слабости, с одной стороны, или взаимодействие с другими с целью их подавления и самоутвер­ждения за их счет - с другой стороны.

Иногда у невротических личностей встречается одновременное присутствие этих двух негативных проявлений: стремление к дру­гим - не от здоровой социальной потребности, а от слабости (в том числе при затаенной ненависти к ним), и одновременно по­пытка самоутверждаться за счет того, кто оказался еще слабее или вынужден терпеть, как, например, члены семьи невротика, его ка­призы, а нередко и унижения от него.

Такие извращенные реакции легко тестируются бытовым на­блюдением. Типичная реакция социально зрелой личности - аде­кватность общения: чем с ним лучше обращение, тем и он лучше к вам относится. Невротическая реакция социально незрелой лич­ности, психология раба - чем с ним лучше, тем он хуже (садится на шею); чем с ним хуже (строже), тем он - лучше.

К сожалению, такая социальная незрелость встречается до­вольно часто. О таких людях Некрасов писал:

Люди холопского званья - сущие псы иногда.

Чем тяжелей наказанье, тем им милей господа.

Зная отношение Некрасова к народу, мы прекрасно понима­ем, что под словами «люди холопского званья» (как в свое время Пушкин в стихотворении «Поэт и чернь») он подразумевал не происхождение и социальное положение, а определенный пси­хологический тип социально незрелой личности, ориентирую­щейся не на внутренние критерии ответственности и долга, а лишь на страх наказания.

Это отсутствие внутренней социальной зрелости и ответствен­ности делает таких людей и их поведение чрезвычайно зависимы­ми от внешних обстоятельств и окружения. Они чаще других ста­новятсядевиантами (от англ. deviation - отклонение), то есть под влиянием обстоятельств легко сбиваются с пути самореализации на отклоняющиеся, причем не только в психоневрозы, развиваю­щиеся иногда до тяжелых форм неврастении и истерии (включая суицидные исходы), легче попадают под алкогольную и наркоти­ческую зависимости, становятся под влиянием дурных компаний правонарушителями и даже преступниками.

Основные стадии психотерапии по А.Адлеру (а соответственно и задачи психотерапевта) можно сформулировать следующим об­разом. Психотерапевт должен:

- составить четкое представление об индивидуальном стиле жизни клиента;

- помочь клиенту правильно (без самообмана) понять самого себя;

- развить и закрепить его социальное чувство.

Для выявления и уточнения индивидуального жизненного сти­ля клиента Адлер рекомендовал создавать благоприятную (макси­мально доверительную и благожелательную) атмосферу собеседо­вания, в которой, при ненавязчивых «подправлениях» хода беседы со стороны психотерапевта, клиент рассказывает о своей жизни, начиная с воспоминаний самого раннего детства.

Здесь Адлер в значительной мере согласен с Фрейдом в том, что неврозы, а точнее - невротический стиль жизни в решающей мере формируется из негативных условий раннего детства. По­этому психотерапевту очень важно тактично, но весьма детально уточнить такие негативные условия, как избалованность, с одной стороны, или отверженность - с другой. Адлер считает, что имен­но эти две крайности и порождают главным образом зачатки нев­ротического жизненного стиля, который потом может существен­но внешне модифицироваться, но по типу основных отношений к себе и другим останется все тем же.

Только после уточнения всех этих моментов психотерапевт должен переходить к следующей стадии, главной задачей которой является объяснение самому клиенту истинных причин тех проблем, с которыми он не смог справиться самостоятельно и потому обратился к психотерапевту.

Основной задачей Адлер считает осознание клиентом не отдель­ных своих чувств, поступков, а в первую очередь реальное (без са­мообмана) понимание индивидуального жизненного стиля. Тогда отдельные тревожащие клиента мысли, чувства и поступки впишут­ся в единый контекст жизненного стиля и подскажут общую (а не каждую для отдельного случая) схему их объяснения и коррекции.

Важным условием эффективной психотерапии А.Адлер считал кооперацию, сотрудничество психотерапевта и клиента как рав­ных партнеров, объединенных общей целью и промежуточными задачами (ступенями) ее достижения.

Психотерапевт должен создать максимально раскрепощенную, благожелательную и доверительную атмосферу, которая позволит клиенту ощутить то, чего ему не хватало в семье, где он либо под­вергался гиперопеке, либо недополучал внимания. Либо в резуль­тате потакания всем капризам данный индивидуум не ощущал определенных социальных (внутрисемейных) требований и, при кажущейся свободе, не получал в этих ограничениях определен­ной опоры в виде привычки делать не всегда приятные, но необ­ходимые вещи или признавать необходимость определенных ог­раничений своих желаний.

Идеи Адлера нашли широкое применение не только у профес­сиональных психотерапевтов, но и в различных сферах общест­венной жизни и, пожалуй, главным образом в воспитании детей, подростков да и взрослых людей (с целью их максимальной само­реализации).

Практический вывод прост: воспитателю необходимо пройти между Сциллой (гиперопека) и Харибдой (недоопека), что не все­гда удается реализовать.

Оптимальное воспитательное воздействие, способствующее максимальному самораскрытию личностного потенциала, проис­ходит, когда воспитуемый (ребенок, ученик, подчиненный) по­лучает самостоятельность во всех случаях, кроме тех, когда по­мощь или коррекция со стороны воспитателя (родителя, учите­ля, руководителя) действительно необходимы. Во всех осталь­ных случаях воспитатель должен создать благоприятную атмо­сферу для развития привычки к самостоятельности решений, их активной реализации и принятия полноты личной ответственно­сти за свои действия (или бездействие), а в конечном итоге и за свою судьбу в целом.

Разумеется, психоаналитическое направление не ограничивает­ся трудами З.Фрейда, К. Юнга и А.Адлера, однако именно они являются «тремя китами», на которых так или иначе держатся все остальные многочисленные и нередко исключительно интересные «ответвления».

При этом следует отметить, что, несмотря на «развод» с Фрей­дом, и Юнг, и Адлер, и все другие представители психоаналитиче­ских (да и других психотерапевтических) направлений и школ ставят во главу угла важную роль бессознательного, защитных механизмов невроза и задачу их преодоления.

И если в жизни этих выдающихся ученых так и не удалось при­мирить, то в психотерапевтической теории и практике это в опре­деленной мере было сделано Роберто Ассаджиоли, автором зна­менитого «психосинтеза».

Вопросы для самопроверки

1. В чем заключается принципиальный вклад Альфреда Адлера в психо­аналитическую психологию?

2. Что такое социальное чувство?

3. Что такое комплекс неполноценности?

4. Основные положения психотерапии по А. Адлеру.

5. В каких сферах нашли применение работы А.Адлера?

ПСИХОСИНТЕЗ Р. АССАДЖИОЛИ

Итальянский психиатр и психотерапевт Роберто Ассаджиоли (1888-1974) был последовательным учеником Фрейда и не под­вергал критике его классический психоанализ. Однако он спра­ведливо считал, что если есть анализ (разъединение), то должен быть и синтез (соединение). Это и есть некоторая попытка прими­рения Фрейда и Юнга: с одной стороны, Ассаджиоли принимает классический психоанализ Фрейда, а с другой стороны, дополняет его терапевтическим подходом Юнга, который предусматривает две стадии: сначалааналитическую, а затемсинтетическую.

Возникает вопрос: внес ли Ассаджиоли что-то новое в идеи Фрейда и Юнга и можно ли психосинтез считать самостоятель­ным направлением?

Практика чрезвычайной популярности психосинтеза ответила положительно на оба эти вопроса.

Несмотря на творческое заимствование идей своих знаменитых предшественников, Ассаджиоли создал свою теорию структуры личности (кстати, внеся в нее идею Альфреда Адлера о врожден­ном бессознательном стремлении к самосовершенствованию), ввел целый ряд новых понятий, а также разработал четкую практику психотерапевтических упражнений.

В настоящее время психосинтез широко применяется в раз­личных областях. В психотерапии (как в медицинской, так и в немедицинской) он используется для лечения психосоматических заболеваний, выявления и коррекции пограничных нервно-психических состояний, уточнения и преодоления неврозов и дру­гих личностных проблем.

Психосинтез и его отдельные элементы и упражнения приме­няются в различных системах педагогики и воспитания.

В связи с широкой популяризацией идей и приемов психосин­теза в многочисленных научных и популярных изданиях, на семи­нарах и тренингах, он стал все более распространяться как метод самопознания и самосовершенствования личности.

Мы уже говорили о том, что психосинтез опирается на психо­анализ Фрейда. Сам Ассаджиоли считал, что где классический психоанализ заканчивается (найдя причину невроза), психосинтез только начинается, помогая сложить разложенные части лично­сти в более совершенную комбинацию, при этом напоминая, что сложить «новую» личность можно лишь в пределах резервов ее личностного роста, но не более того.

Основные подходы психосинтеза Ассаджиоли лучше всего по­нять, рассматривая предложенную им структуру личности.

Структура личности по Ассаджиоли включает:

- низшее бессознательное;

- среднее бессознательное (предсознание);

- высшее бессознательное (супербессознательное);

- поле сознания;

- сознательное Я;

- высшее Я;

- коллективное бессознательное.