А. Стипуляция

Среди вербальных договоров на первое место должна быть поставлена стипуляция (stipulatio). Под таким названием соответствующий договор фигурировал, когда он рассматривался со стороны кредитора. Взятый же со стороны должника, он выступал под наименованием sponsio (обещание)[3].

Каким образом появилась эта форма договора в Риме – этот вопрос и доныне остается спорным, вызывая самые разнообразные гипотезы. Наиболее правдоподобным является предположение о происхождении sponsio из этих древних клятвенных обещаний (И.А. Покровский и др.).

Процедура заключения стипуляции состояла в том, что будущий кредитор задавал вопрос.Он спрашивал, например, spondesne (или promittisne, fidepromittisne) decem? («обещаешь дать десять сестерциев?). И если тут же следовал ответ— spondeo - обещаю (или promitto, fidepromitto), то это означало, что договор заключен.

«Стипуляция есть словесная формула, вкоторой лицо, которому задается вопрос, отвечает, что он даст или сделает то, о чем его просили» (Д. 45. 1. 51). Гай дает еще более ясное представление о стипуляции: «Вербальное (словесное) обяза­тельство возникает посредством вопроса и ответа, например, обещаешь ли дать? обещаю; дашь ли? дам; ручаешься ли? ручаюсь; сделаешь ли? сделаю» (Гай, 3. 92).

На основании stipulatio возникает обязательство строго односторонее: кредитор – только кредитор и должник – только должник.В этом сходство stipulatio с обязательствами старого цивильного права (nexum). Далее, это обязательство stricti juris (строгого права): кредитор может требовать только того, что было обещано, без всяких дополнений; он не может требовать ни возмещения убытков, происшедших от неисполнения, ни процентов. Обязательство подлежало строго буквальному толкованию. Так, еще Гай считал стипуляцию недействительной, если на вопрос кредитора: «обе­щаешь ли 10?», должник отвечал: «обещаю 5».

По каким причинам или, выражаясь юридическим языком, всилу какого основания будущий должник принимал на себя соответствующее обязательство,- это для действительности стипуляции не имело ровно никакого значения. Связующее действие ей придавало соблюдение строго установленной формы, а основание (causa) в расчет вовсе не принималось.Специфическое качество стипуляции в том именно и состояло, что она была абстрактным договором, действительность которого зависела не от основания, а от соблюдения установленной формы. Следовательно, основание не входило в состав не только существенных, но и случайных- элементов стипуляции, что отличало ее от подавляющего большинства других договоров римского права, которые при отсутствии основания не приобретали юридической силы и потому могли бы быть названы каузальными договорами.

В отличие от обязательств старого времени, стипуляция не имела непосредственной исполнительной силы. В случае неисполнения кредитор не может прямо приступить к manus injectio («наложение руки»), а должен предварительно предъявить иск и получить в свою пользу решение.

Благодаря чрезвычайной простоте и гибкости своей формы, stipulatio скоро приобрела широкое распространение: любое содержание могло быть облечено в форму вопроса и ответа. Вместе с тем, эта форма в высокой степени облегчала и доказывание долга в процессе: для обоснования иска достаточно было только доказать факт stipulatio. Понятно поэтому, что stipulatio сохранила свое первое место в контрактной системе даже после того, как получили признание все другие контракты – консенсуальные, реальные и т. д.: во многих отношениях она представляла для деловых людей незаменимые удобства (вроде современного векселя). Часто ради этих удобств (доказывания, строгости иска и т. д.) стороны и другие обязательства (например, долг из купли-продажи) превращали в обязательство стипуляционное (novatio), – совершенно так же, как в наше время облекают в форму векселя. И можно даже определить stipulatio в этом отношении как устный вексель.

Но применяясь в течение долгого времени, stipulatio, конечно, не осталась без некоторых, и притом довольно существенных, изменений. Важнейшие из них состоят в следующем.

а) Прежде всего, с течением времени наблюдается ослабление требований, предъявляемых к устной форме stipulatio. Обычные в прежнее время выражения: "spondes-spondeo", "promittis-promitto" и т. д. с их непременным соответствием друг другу перестают рассматриваться как юридическая необходимость. Император Лев в указе 472 г. санкционирует в качестве stipulationes всякие вербальные соглашения, в каких бы выражениях они ни совершались. Все это, конечно, облегчает заключение stipulatio, но, с другой стороны, затушевывает границу, отделяющую ее от контрактов консенсуальных и даже от pacta nuda.

К этому привходит обстоятельство другого рода. Уже очень рано для того, чтобы еще больше облегчить доказывание stipulatio, стали после ее устного совершения составлять письменный документ – так называемый cautio – о происшедшем, например: «Тиций подписал, что я принял от Публия Мэвия 15 взаймы и П. Мэвий получил обещание, что эти 15 будут отданы честно и надлежащим образом через месяц, обещал я, Л. Тиций».

b) Не менее существенно и другое изменение – именно, ослабление абстрактного характера stipulatio.Как было указано, stipulatio порождала строгое обязательство, зависящее только от того, что verba были произнесены; внутренняя causa обещания значения не имела. Ввиду этого, если должник произнес свое "spondeo", потому что рассчитывал получить от стипулянта деньги взаймы, но стипулянт их не дал и promissio оказалась таким образом данной впустую, – то должник, несмотря на это, все же считался обязанным и по иску из стипуляции должен был платить Он мог только, уплатив, потребовать уплаченное обратно посредством condictio sine causa (иск из неосновательное обогощения), но это был уже другой процесс: сейчас он должен был платить, так как никакое возражение ex causa (из основания)http://rome.webzone.ru/publik/pokrov/pokr01-p.htm - 676 не принималось.

С течением времени, однако, это было признано несправедливым, и претор стал давать должнику против иска из stipulatio exceptio doli. Но при этом должник, предъявляющий эту exceptio, должен был доказать отсутствие causa (то есть неполучение денег от кредитора), так как предположение все же было против него.

Возможность противопоставить иску из stipulatio возражение ex causa и тем заставит истца доказывать эту causa иными средствами, разумеется, в корень подорвала значение stipulatio как сделки абстрактной и тем лишила ее значительных преимуществ в обороте.

Таким образом, ясная и чистая юридическая фигура классической stipulatio в праве абсолютной монархии во многих отношениях затуманивается и обесценивается.