Император Павел I

По сложившейся традиции в дореволюционной историографии недолгий период царствования Павла I (1796–1801) противопоставлялся «блестящему веку» Екатерины II и на этом фоне представлялся мрачными годами, сравнимыми даже со временем Ивана Грозного. Причину этому усматривали, прежде всего, в отрицательных чертах характера Павла, вплоть до утверждения о его психической неполноценности. При этом оставалось в стороне главное – его государственная деятельность, а также умалчивались особенности его биографии до воцарения.

Будущий император России Павел I родился в 1754 г., лишь через 10 лет после вступления в брак его родителей – Петра III и Екатерины II. Один из первых его воспитателей, Н. Порошин, отмечал у него характер деятельный, а также то, что ребенку присуща быстрая смена настроений и привязанностей. С 6 лет его воспитанием и обучением руководил Н.И. Панин – один из самых незаурядных людей придворного окружения. Усвоивший идеи французских просветителей, он к тому же был горячим патриотом своей страны и видел в наследнике человека, способного осуществить идеалы. Павел был, по‑существу, первым из российских императоров, получивших систематическое образование, направленное на подготовку к государственной деятельности.

Екатерина II, оказавшись у власти, манифестом, возвестившим о ее вступлении на престол, обязывала подданных «верно и нелицеприятно служить и во всем повиноваться новой императрице, цесаревичу и великому князю Павлу Петровичу, законному всероссийского престола наследнику». Среди ближайшего окружения были те, кто полагал, что на престол следовало возвести малолетнего Павла с тем, чтобы мать, вплоть до его совершеннолетия, оставалась регентшей, но Екатерина, опираясь на приведшие ее к власти гвардейские полки, не намерена была расставаться с властью.

Мысль о том, что его лишили законной власти, с годами все более укреплялась и становилась фактором, определявшим характер взаимоотношений между матерью и сыном. Перед глазами Павла проходила галерея фаворитов, среди которых Григорий Орлов, претендовавший на роль супруга царствующей персоны. Уже это, да и вся придворная обстановка вызывали у наследника активное осуждение. Оно распространялось и на всю государственную деятельность императрицы. Павлу исполнилось 18 лет, но его совершеннолетие осталось подчеркнуто незамеченным. Между тем, движимый чувством ответственности перед Россией, он передает императрице Записку, озаглавленную: «Рассуждение о государстве вообще, относительно числа войск, потребного для защиты оного и касательно обороны всех пределов». Содержание, однако, было шире, нежели заявлено в названии. Здесь критиковалась не только внешняя политика (завершалась победоносная война с Турцией, давшая России выход к Черному морю), но и основные направления государственной деятельности Екатерины.

Павел посетил Берлин, где имел «долгие прочувствованные беседы с королем Фридрихом II, сопровождавшиеся слезами с обеих сторон». Видя в Павле наследника престола Великой империи, союз с которой был выгоден, прусский король не скупился на показ того, что считал положительным в своем государстве, и не ошибся в своих расчетах. Его армия с ее жесткой дисциплиной, выучкой, парадным обликом, строгий, сдержанный этикет двора, четкая регламентация всей государственной жизни произвели на Павла неизгладимое впечатление. Он увидел во Фридрихе II идеал государственного деятеля, а в Пруссии – идеал государственного устройства, и это возобладало над теми принципами, которые лежали в основе воспитательной программы, намеченной когда‑то Н.И. Паниным.

Важным этапом в формировании личности и мировоззрения Павла стала длительная поездка по странам Западной Европы, где также его принимали в качестве законного наследника великой империи.

По возвращении в Петербург Павлу пожалована была мыза – Гатчина. Расположенная недалеко от Петербурга, она в течение 12 лет стала главным местом пребывания наследника, той маленькой территорией, где он, отстраненный от власти, от государственных дел, мог ощущать себя самодержцем. Здесь без постороннего вмешательства была им создана своеобразная «гатчинская Россия» – прообраз того, что он хотел видеть в России подлинной. В противовес Петербургу вся жизнь здесь была подчинена строго установленному порядку. Везде царил дух дисциплины, ведь первостепенную роль играли здесь военные, составлявшие заметную часть населения. Павел лично занимался обучением солдат. Святая‑святых были вахт‑парады. Спрос был строгим до беспощадности, подчинение – беспрекословным. Но зато суммы, назначенные на довольствие солдат, расходовались строго по назначению. Состав офицеров был своеобразным. Все они были из числа тех, кто по тем или иным причинам не нашел себе места в регулярных воинских подразделениях.

Вместе с тем наследник был в курсе всего того, что происходило в России и за ее пределами. Революционные события во Франции вызвали у него глубокую неприязнь. Он был потрясен казнью Людовика XVI и Марии‑Антуанетты.

Одновременно с войной против Турции Россия вынуждена была воевать со Швецией. Положение Петербурга усугублялось близостью к границам в условиях, когда основные силы армии были далеко на юге. К руководству военными действиями здесь привлечен был и Павел. Перед отъездом в армию он составил завещание, адресованное детям. В нем, как прежде в «Рассуждении о государстве вообще…» он изложил свои взгляды на важнейшие проблемы России. Их основные положения совпадали, что свидетельствует о том, что он, будучи еще наследником престола, имел выношенную программу главных направлений в области внутренней и внешней политики России.

Между тем Екатерина II замышляла в обход своего сына передать трон старшему внуку Александру. Она даже высказала эту идею на заседании Императорского совета, состоящего из преданных ей лиц. Но многоопытные царедворцы уклонились от выражения своих мнений. Есть свидетельство, что Екатериной заготовлен был указ, объявлявший наследником престола Александра. Юридическим обоснованием его правомерности был знаменитый закон Петра I, согласно которому царствующая персона назначает себе преемника по собственному волеизлиянию. Полагают, что его намеревались обнародовать в день тезоименитства Екатерины. Но за три недели до назначенного срока Екатерина поражена была апоплексическим ударом (инсульт), впала в бессознательное состояние, и, как образно сказал историк, счастье Павла заключалось в том, что она лишилась дара речи. Таков был завершающий аккорд в истории воцарения Павла‑наследника. Таковы были обстоятельства, под влиянием которых складывались его характер и взгляды.

Ожидание престола растянулось для Павла на десятилетия. Он вступил на престол в возрасте 42 лет, преисполнен неприятия того, что видел вокруг себя. Поэтому первым порывом Павла‑императора стало стремление изменить все то, что осталось от прежнего, вплоть до частностей.

Главенствующую роль стали играть новые доверенные лица. Дворец наводнили гатчинцы, и среди них генерал А.А. Аракчеев, изгнанный прежде из кадетского корпуса за жестокое обращение с воспитанниками, бывший камер‑лакей Павла И.П. Кутайсов, возведенный теперь в графское достоинство, и князь А.Б. Куракин.

Но прежде надо было покончить с траурной церемонией. Ей был придан вызывающий характер. С опозданием на тридцать с лишним лет осуществлен был акт коронования отца, Петра III. Останки его перезахоронены были в кафедральном Петропавловском соборе рядом с могилой его супруги, Екатерины II. В день похорон Павел беседовал с Н.И. Новиковым, освобожденным из Шлиссельбургской крепости. Выходит на свободу герой польского восстания Т. Костюшко. Отдается распоряжение о возвращении из ссылки А.Н. Радищева.

Но деятельность самодержца не могла ограничиться отрицанием того, что было. Следовало решать задачи, оставленные от прошлого в области как внешней так и внутренней политики и в тех конкретных условиях, которые сложились ко времени его воцарения. Преемственности было не избежать. Влияние же личности Павла более всего сказалось на путях и методах решения этих неотложных государственных задач.