ОБРАТНЫМ КУРСОМ?

Наиболее устойчивыми стали результаты тех реформ периода оккупации, которые отвечали желаниям самих японцев. Демократическая конституция и земельная реформа оставались неприкосновенными. Но американская установка на децентрализацию рассматривалась японцами как расточительная и извращенная. Реформаторы эпохи Мэйдзи считали центры местной власти угрозой для национальной стабильности и причиной отсталости; централизованный контроль воспринимался как гарантия прогресса и стабильности. Когда американцы децентрализи‑ровали полицейскую систему, результатом стал административный беспорядок, от которого выигрывала только преступность. С 1950‑х годов централизованная система полиции, образования и местных правительств постепенно восстанавливалась. Этот «обратный курс», однако, не означал опасности для фундаментальных достижений периода оккупации. Хотя в парламенте шли шумные дебаты по поводу необходимости пересмотра конституции, ее так и не тронули. А когда в 1958 году правительство попыталось ограничить трудовой радикализм принятием нового законодательства, оно не смогло этого сделать из‑за сопротивления парламентской оппозиции, прессы и общественного мнения. Для многих людей новый эгалитаризм ознаменовал в 1959 году и символичный брак наследного принца Акихито: его невеста, Седа Митико, была родом из простой семьи.

Возможности и амбиции

Начало в 1950 году корейской войны принесло Японии неожиданные экономические выгоды в форме «специальных поставок» для американских военных сил, нуждавшихся в провизии и обеспечении. В результате к 1952 году доход от этих поставок помогал оплачивать половину японского импорта. Дополнительные деньги поступали и от американских военнослужащих, которые находились в отпуске и желали хорошенько отдохнуть и расслабиться; даже после окончания корейской войны расходы американцев в Японии доходили до $ 500 000 000 в год. С учетом этих обстоятельств, США решили прекратить прямую помощь, достигшую к 1952 году суммы в $ 2 016 000 000. К 1954 году доходы среднестатистических японцев вернулись к уровню середины 1930‑х годов – до того, как условия военного времени привели к перекосам и крайне расшатали экономику. Фундаментальные принципы национальной экономической стратегии уже были определены. С учетом недостаточности энергетических и других ресурсов было логично предположить, что Япония, вероятно, нацелится на превращение в то, чем фактически стала ее бывшая колония Тайвань, – в экспортно‑ориентированного производителя низкотехнологичных товаров легкой промышленности типа лампочек, столовых приборов и спортивных товаров. Но, еще до формального завершения оккупации, японские власти решили, что единственным способом для семидесятимиллионной нации добиться сопоставимых с Западом стандартов жизни является развитие разнообразных отраслей тяжелой – и, в конечном счете, высокотехнологичной – промышленности, с акцентом на сталелитейную промышленность и химическую отрасль. Надежды возлагались на автомобилестроение и создание международных авиалиний. Америка рассматривалась как не только самый богатый мировой рынок, но и как ключевой источник продвинутых технологий. Макартур пригласил в Японию из США специалиста по производительности, Уильяма Эдвардса Деминга – пионера внедрения статистических методов контроля качества; среди японских инженеров последний быстро нашел преданных сторонников и энтузиастов. (Премия Деминга, учрежденная его последователями, остается одной из самых престижных в Японии промышленных наград.) Для обучения экспертов на основе данных статистической таблицы, показывающей взаимозависимость отраслей промышленности, а именно – сырье каких отраслей используют другие отрасли, был создан Центр национальной производительности, выпускники которого отправлялись затем в другие страны собирать информацию о последних индустриальных достижениях. В 1955 году кабинет министров опубликовал пятилетний план экономической самопомощи, нацеленный на формирование «жизнеспособной экономики», независимой от «специальных поставок», за счет ежегодного роста ВНП на 5%.