Великий Четверг

6.1. Тайная вечеря

Мф. 26, 17-35; Мк. 14, 12-25; Лк. 22, 7-38; Ин. 13, 1-38

Наступили самые трагические и одновременно самые вели­кие минуты Евангельской истории!

В среду Господь оставался в Вифании среди Своих любимых учеников и друзей. Теперь Ему нельзя было открыто идти в Иеру­салим – там ожидали Его враги.

Наступил Великий Четверг, канун Святой Пасхи. Вечером этого дня иудеи должны были приготовлять пасхального агнца и есть с горькими травами и пресным хлебом, ибо эта Пасха Гос­подня была установлена еще во время выхода евреев из Египта в память освобождения их от рабства фараонам. Но никто и не по­дозревал, что в этом году евреи последний раз будут праздновать ветхозаветную Пасху, ибо во время праздника будет принесен во всемирную жертву новозаветный Агнец – Христос Сын Божий, Который Своей Крестной смертью спасет человеческий род от гре­ха, проклятия и смерти.

Время земной жизни Христа приближалось к концу... В по­следний раз хотел Иисус собраться со Своими друзьями и встре­тить праздник Пасхи, чтобы на нем установить таинство Евхари­стии и преподать апостолам Свое пречистое Тело и Свою пречис­тую Кровь, которые Он отдает за спасение всего человечества.

Местом совершения праздничной трапезы Спаситель избрал Иерусалим. Поздно вечером в четверг Он вышел с учениками из Вифании и тайно направился в дом, который был апостолами Пе­тром и Иоанном заранее приготовлен для святой трапезы. Скоро большая, устланная циновками, Сионская горница наполнилась людьми. Сюда пришел Христос со Своими двенадцатью апостола­ми. Никогда еще всемирно-историческое событие не совершалось в столь простой обстановке.

Когда стол был готов и ученики возлегли по восточному обы­чаю на низких ложах, между ними начался спор о первенстве. Пасхальный обряд повелевал омывать ноги перед святой трапе­зой, но никто из апостолов не решался выполнить обязанность слуги и омыть ноги своим товарищам. Каждый считал себя выше другого. Тогда Христос встал, снял с Себя верхнюю одежду и, взяв полотенце, препоясался. Затем Он влил воду в умывальницу и начал умывать ноги ученикам, и отирать их полотенцем, кото­рым был препоясан. Апостолы были смущены поведением их Учителя. Умывать ноги гостям была обязанность слуги, и вдруг их Учитель унижается до такой степени. Смущенные, они покор­но и молча снимали свои сандалии. Но когда Христос подошел к Петру, порывистый апостол не выдержал и воскликнул: «Гос­поди, Тебе ли умывать мои ноги?.. Не умоешь ног моих вовек!» Христос ответил ему: «Если не умою тебя, не имеешь части (обще­ния) со Мною». ¾ «Господи, воскликнул Петр, ¾ не только ноги мои, но руки и голову!»

Когда же омовение закончилось, Христос обратился к учени­кам, застывшим в молчаливом недоумении. Он объяснил им, что тот, кто хочет быть большим среди них, да будет всем слугой... После этого начался праздничный обряд вкушения Ветхозаветно­го пасхального агнца.

6. 2. Иуда покидает пасхальную трапезу

В горнице царила торжественная тишина, но что-то тревожи­ло и смущало всех. Это было присутствие за трапезой Иуды-пре­дателя. Уже при омовении ног Господь сказал апостолам: «Не все вы чисты», ¾ давая этим самым понять ученикам, что Он знает Своего предателя и призывает его к покаянию. И вот теперь, ког­да на пасхальной трапезе обряд следовал за обрядом, а Иуда, как ни в чем ни бывало, вкушал со всеми пищу и пил вино из ветхоза­ветной чаши благословения, присутствие предателя стало нестер­пимо. Вместе с радостью и торжественностью Пасхи, что-то тем­ное и тяжелое томило сердца апостолов. Это томление было и в сердце Иисуса. Возмутившись духом, Христос прямо сказал апостолам: «Истинно, говорю вам, что один из вас, ядущий со Мною, предаст Меня».

Слова Христа поразили и опечалили апостолов. Неужели сре­ди них таится предатель? Они с недоверием стали озираться друг на друга, недоумевая, о ком говорит Учитель. Опечаленные, они стали один за другим спрашивать Иисуса: «Не я ли, Господи? не я ли?» Но их вопросы остались без ответа. Тогда и Иуда, не желая оставаться в стороне, нагло спросил: «Учитель! не я ли?» На это Господь тихо ответил ему: «Ты сказал». Но Иуда сделал вид, что не расслышал. Ему бы следовало скорее уйти, но он не хотел вы­дать себя перед всеми. В его душе поднялась страшная буря по­следней борьбы. Полученные от врагов Христа деньги жгли со­весть, а прежняя любовь к Учителю волновала сердце. Иуда мед­лил, но не раскаивался. Тогда Петр сделал знак Иоанну, чтобы тот спросил Христа, кто предатель. На вопрос Иоанна Спаситель тихо ответил ему: «Тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба, подам». И, обмакнув кусок в блюдо с соусом, подал его Иуде Искариоту.

Иуда понял значение этого жеста. Борьба в его душе кончи­лась. Он взял хлеб из рук Христа, и вместе с этим куском вошел в него сатана. Встав из-за трапезы, Иуда мрачно и нагло посмот­рел на окружающих и, обуреваемый злой силой, направился к выходу. «Что делаешь, делай скорее», ¾ сказал ему Спаситель. Апостолы не поняли, в чем дело, они подумали, что Учитель по­слал Иуду купить что-нибудь к празднику. Когда Иуда вышел, была ночь. Предатель поспешил в Синедрион...

Для всей земли наступила власть тьмы. И только в Сионской горнице сиял Божественный свет Христов. Вблизи был величест­венный Иерусалимский храм, но он был пуст и обречен на гибель. Там уже не обитал Дух Божий, а здесь, в Сионской горнице, заси­яло новое солнце Божественной любви. Сионская горница стала первым христианским храмом.

6. 3. Установление таинства Евхаристии

После ухода Иуды все почувствовали облегчение и радость. Лик Христа сиял неземным светом. Ветхозаветная пасхальная вечеря кончилась. Начиналась Новая Пасха Христова.

Обращаясь к апостолам, Христос сказал: «Ныне прославил­ся Сын Человеческий, и Бог прославился в Нем. Если Бог про­славился в Нем, то и Бог прославит Его в Себе, и вскоре просла­вит Его». Христос говорил своим друзьям-апостолам о скорой по­беде над злом и смертью, которую Он совершит Своей смертью и воскресением. В торжественном молчании апостолы внимали словам своего Учителя.

Тогда Господь взял хлеб, благословил его, разломил на части и, раздавая апостолам, сказал: «Приимите, ядите; сие есть Тело Мое, Которое за вас предается». Затем, взяв чашу с вином, произ­нес слова благодарения Богу и, подавая ее апостолам, сказал: «Пейте из нее все; ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за вас и за многих изливаемая во оставление грехов. Сие творите в Мое воспоминание».

Так Господь Своею Кровью установил Новый Союз между Бо­гом и человеком. Отныне эта Чаша будет священным знамением Его присутствия среди верных Ему. Отныне искупительная Кровь Христова свяжет воедино Его Церковь, и на протяжении веков будут непрестанно звучать Его слова о Новом Завете в таин­стве Евхаристии. Кончено время жертв, приносимых человеком Богу, ныне Сам Бог приносит Себя в жертву миру.

6.4. Прощальная беседа с учениками

Ин. 13-16

Вкусив Тела и Крови Христовой под видом хлеба и вина, апо­столы почувствовали полное, неразделимое и радостное свое единство со Христом и друг с другом. В восторженном молчании, преисполненные любовью, они слушали речь своего Учителя. А Он говорил им: «Дети! недолго уже быть Мне с вами... Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас... По то­му узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою... Нет больше той любви, как если кто положит ду­шу свою за друзей своих. Вы друзья Мои, если исполните то, что Я заповедую вам».

Все поняли, что это прощальные слова.

«Господи, куда Ты идешь?» ¾ спросил Петр, охваченный му­чительной тревогой. «Куда Я иду, ты не можешь теперь идти... » ¾ ответил ему Христос.

Апостолы с тревогой слушали эти загадочные речи. А Господь продолжал, обращаясь к Петру: «Симон, се сатана просил, чтобы сеять вас, как пшеницу, но Я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя; и ты некогда, обратившись, утверди братьев твоих». Но апостол Петр хотел сейчас же немедленно идти за Христом. Он чувствовал, что путь этот ¾ путь в неведомое и грозное, но любовь его превозмогла страх.

«Я душу мою положу за Тебя», ¾ сказал он Учителю.

«Душу твою за Меня положишь?» ¾ с оттенком скорби спро­сил Иисус. «Истинно, истинно говорю тебе: не пропоет петух, как отречешься от Меня трижды». Христос знал порывистый харак­тер Петра и предвидел, что в страшный час сердце его дрогнет. Но Он видел и дальше, видел, что этот же Петр некогда обратится вновь и тогда воистину пойдет за Ним, утверждая в вере своих братьев.

С нежностью глядел Христос в последний раз на Своих дру­зей, которые бросили все и пошли за Ним, чтобы отдать свою жизнь за торжество Царства Божия на земле. Он их избрал, воз­родил и приобщил к Божественной жизни. Он просветил их све­том Своего Божественного учения и сделал их «солью земли». И теперь Христос покидает апостолов, но не оставляет их сирота­ми. Он обещает послать им от Отца Утешителя Духа, Который всегда будет пребывать с ними и наставит их на всякую истину. Прощаясь, Спаситель говорил Своим любимым ученикам о верно­сти, Божественной Любви и о Небесном Отце. «Господи, ¾ сказал Филипп, ¾ покажи нам Отца, и довольно с нас». «Столько време­ни Я с вами, и ты не знаешь Меня, Филипп, ¾ ответил Христос. ¾ Видевший Меня видел Отца... Я есмь путь и истина и жизнь; ни­кто не приходит к Отцу, как только через Меня... Я в Отце и Отец во Мне».

Не навсегда покидал Спаситель Своих верных последовате­лей, Он опять придет к ним: «Я иду, ¾ говорит Христос, ¾ приго­товить место вам. И когда пойду и приготовлю вам место, приду опять и возьму вас к Себе, чтобы и вы были, где Я.... В мире буде­те иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир».

6. 5. На пути в Гефсиманию

Между тем надо было покидать Иерусалим. С пением псалмов они покинули Сионскую горницу и направлялись в Гефсиманию на Елеонскую гору. Заметив на пути виноградники, растущие по обе стороны дороги, Христос остановился у одной виноградной ло­зы и сказал апостолам: «Я есмь истинная виноградная лоза, а Отец Мой – виноградарь. Всякую у Меня ветвь, не приносящую плода, Он отсекает; и всякую, приносящую плод, очищает, чтобы более принесла плода... Как ветвь не может приносить плода сама собой, если не будет на лозе, так и вы, если не будете во Мне. Я есмь лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего» (Ин. 15, 1-5).

Апостолы с тревогой слушали своего любимого Учителя. Ночь усиливала робость и зловещие предчувствия. Они пели псалмы, но это не придавало им бодрости. Слова Учителя о том, что теперь настало время борьбы и что нужно приобретать мечи, они поняли буквально и сказали Ему, что у них есть два меча. «Довольно, ¾ от­ветил Христос, видя их страх и непонимание. ¾ Мужайтесь, Я по­бедил мир... Да не смущается сердце ваше, веруйте в Бога и в Ме­ня веруйте». Но страх все больше овладевал ими...

Была тихая весенняя ночь. У Кедронского потока Христос ос­тановился. Прежде чем предать Себя в жертву, Христос ¾ и Веч­ная Жертва, и Первосвященник ¾ обращается к Отцу Небесному с молитвой, в которой раскрывается весь смысл и цель пришест­вия в мир Спасителя. Возведя очи Свои на небо, Христос произ­нес: «Отче! пришел час, прославь Сына Твоего, да и Сын Твой про­славит Тебя, так как Ты дал Ему власть над всякою плотью, да всему, что Ты дал Ему, даст Он жизнь вечную. Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и послан­ного Тобою Иисуса Христа. Я прославил Тебя на земле, совершил дело, которое Ты поручил Мне исполнить. И ныне прославь Меня Ты, Отче, у Тебя Самого славою, которою Я имел у Тебя прежде бытия мира... И все Мое Твое, и Твое Мое... Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас еди­но... » (Ин. 17).

Вернуть все отпавшее от Бога человечество, а вместе с ним и всю тварь в лоно Отца Небесного – вот основная задача миссии, которую должен был совершить Христос. Вся Его земная жизнь была исполнением этой задачи, и теперь наступило время завер­шить ее великим Жертвенным подвигом.

6.6. Гефсиманская молитва

Мф. 26, 36-46; Мк. 14, 32-42; Лк. 22, 39-46; Ин. 18, 1

Окончив Свою первосвященническую молитву, Христос с апостолами перешел Кедронов поток, и все они вошли в боль­шой масличный сад, залитый светом луны.

Гефсиманский сад находился на склонах Елеонской горы и спускался к долине ручья. Здесь густо росли маслины. Христос любил это уединенное прекрасное место и часто отдыхал там в бе­седах с учениками. Теперь же Гефсиманский сад должен был стать местом Его духовной муки и преддверием Крестной смерти. Наступили последние и самые трудные часы земной жизни Спа­сителя мира.

Среди причудливо изогнутых стволов олив утомленные уче­ники расположились на ночлег, а Христос, взяв с Собой Петра, Иакова и Иоанна, удалился вглубь сада.

«Душа Моя скорбит смертельно, ¾ сказал Он троим учени­кам, ¾ побудьте здесь и бодрствуйте со Мною». И отойдя немного, Он пал на землю и стал молиться в глубокой тоске. Это было вто­рое великое искушение в Его жизни. Тогда, в первый раз, среди угрюмых скал Иудейской пустыни, Он победоносно отразил диа­вола, предлагавшего Ему ложные пути для созидания Царства Божия на земле. Теперь Его человеческая природа содрогалась перед той непосильной простому смертному чашей страданий, ко­торую Он должен был испить. Агнец Божий, предназначенный в жертву еще до создания мира, стал изнемогать от тяжести гре­хов всего человечества, которые Он добровольно принял в Свою безгрешную душу. Здесь не было страха мучений и смерти. Могу­чие личности побеждают этот страх; здесь было нечто неизмери­мо большее, непостижимое. Тот, Кто незримо давал силу миллио­нам страждущих душ, сам томился в смертельной муке.

Нам никогда не постичь того, что совершилось в Гефсиманскую ночь. Наше слабое воображение бессильно перед этим незримым бо­рением, свидетелем которого был оливковый сад. Только одно от­крывается в этом борении: Он страдал за нас, Он принял на Себя всю боль и проклятие веков, всю глубину падения человеческого, весь ужас и отчаяние богооставленности. Он погружался в бездонную пропасть вечной ночи, ночи без Бога, чтобы спасти душу человечес­кую для Вечного Света. Он принял на Себя тот удар, который пред­назначался для человека, нарушившего мировую гармонию. Страшный мрак ада отовсюду сдавливал страждущий дух Иисуса. «Отче, ¾ молился Он, ¾ о, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо Меня! впрочем, не Моя воля, но Твоя да будет».

Ту мировую гармонию, которую нарушил в раю первый Адам своим непослушанием Богу, второй Адам – Христос в Гефсиман­ском саду восстанавливает в страшном борении Своего духа пол­ным послушанием воле Отца Небесного.

Измученный смертельной тоской и обессиленный духовной борьбой, Христос, как Человек, нуждался в поддержке и сочувст­вии. Но, подойдя к трем апостолам, нашел их спящими. «Симон! Ты спишь? – пытался Он разбудить верного Петра. – Не мог ты бодрствовать один час». Но, утомленные переживаниями необык­новенного дня и тревожной ночи, апостолы уже не находили в се­бе сил для духовной борьбы. Глаза у них отяжелели, и они не зна­ли, что отвечать Господу.

Так, одинокий, всеми покинутый, страдал Агнец Божий. Пот падал с Его чела, как капли крови. Несколько раз Он подходил к Своим спящим ученикам, но все было напрасно. Он страдал один и один победил искушение. Гефсиманское борение закончилось. Христос вышел победителем в этой духовной борьбе. Воля Отца Небесного была для Него превыше всего. Из Гефсиманского сада Он готов был без колебаний идти на Всемирную Голгофу, где дол­жен был завершиться Его подвиг искупления человеческого рода.

6.7. Предательский поцелуй Иуды

Мф. 26, 45-56; Мк. 14, 41-52; Лк. 22, 45-52; Ин. 18, 2-12

Окончив молитву, Христос подошел к спящим ученикам. «Вы все еще спите и почиваете? – сказал Он им. – Кончено, при­шел час: вот, предается Сын Человеческий в руки грешников. Встаньте, пойдем; вот, приблизился предающий Меня».

Апостолы пробудились. Один за другим они поднимались с земли и с тревогой вслушивались в какие-то новые звуки. Внезапно сад осве­тился фонарями и факелами, и послышался топот приближающейся толпы. Люди были вооружены: одни из них держали палки и ко­лья, другие – мечи и копья; среди народа были воины из стражи храма. Впереди всех шел Иуда. Он выдал местопребывание Иису­са Его врагам...

Ученики растерялись. Но Иисус пошел навстречу толпе. Тог­да Иуда, делая вид, что возвращается из города и ничего общего не имеет с пришедшей толпой, быстро приблизился к Спасителю, чтобы поздороваться с Ним. Но Господь кротко спросил его: «Друг, для чего ты пришел?» ¾ «Равви, ¾ ответил Иуда, и слово замерло на устах его. ¾ Равви, ¾ повторил он с принуждением, ¾ здравствуй!» И, наклонившись к Иисусу, поцеловал Его...

Христос знал предательскую цену этого поцелуя и с негодова­нием спросил изменника: «Иуда! целованием ли предашь Сына Человеческого?»

Предатель вздрогнул. Он понял, что Христос насквозь видит его подлую душу и знает его уговор с начальниками отряда: «Ко­го я поцелую, Тот и есть; возьмите Его и ведите осторожно».

Тем временем стража окружила Иисуса. Глядя на вооружен­ных людей, Спаситель с грустью сказал: «Как будто на разбойни­ка вышли вы с мечами и кольями, чтобы взять Меня. Каждый день бывал Я с вами в храме и учил, и вы не брали Меня, но теперь ваше время и власть тьмы».

Порывистый Петр вынул меч и хотел защитить своего Учителя, но Христос запретил ему это делать: «Возврати меч твой в его мес­то, ¾ повелел Он Петру, ¾ ибо все, взявшие меч, мечом погибнут».

Стража связала Христа. Ученики, видя, к чему идет дело, от страха разбежались. Так Иисус оказался в руках врагов, остав­ленный друзьями. Его осторожно вывели из Гефсиманского сада и тайно, под покровом ночи повели в Иерусалим. Только апосто­лы Петр и Иоанн следовали за своим Учителем на расстоянии.

6. 8. На допросе у первосвященника Анны. Отречение Петра

Мф. 26, 58, 69-75; Мк. 14, 54, 66-72; Лк. 22, 54-62; Ин. 18, 13-14; 19-27

Арест Иисуса совершался в глубокой тайне от народа. Во­оруженная толпа с Пленником вышла из Гефсиманского сада, спустилась в долину Кедрона, перешла поток и пошла вдоль юж­ных стен города по направлению к Сионской горе, на вершине ко­торой находился дворец первосвященника Каиафы.

Но стража не сразу повела Иисуса во дворец Каиафы. Снача­ла они привели Его к первосвященнику Анне, или Ханану, как называет его Иосиф Флавий. Вождь саддукейской партии и глава знатного семейства, из которого в то время вышло большое число первосвященников, Анна оставался влиятельным лицом в Иудее и после того, как римские власти сместили его с должности перво­священника. Этот коварный человек имел особенно большое вли­яние в то время, когда первосвященником стал его зять Иосиф Каиафа – человек жестокий, но слабовольный, ставший игруш­кой в руках Ханана.

Анна не скрывал своей радости при виде связанного Иисуса и стал расспрашивать Пленника о Его учении и учениках. Не же­лая удовлетворять коварное любопытство хитрого саддукея, Гос­подь ответил ему: «Я говорил явно миру; Я всегда учил в синаго­ге и в храме, где всегда иудеи сходятся, и тайно не говорил ниче­го. Что спрашиваешь Меня? спроси слышавших, что Я говорил им; вот, они знают, что Я говорил».

Такой ответ привел злобного старика в ярость, а слуга перво­священника ударил Христа по щеке, сказав при этом: «Так Ты от­вечаешь первосвященнику!» Иисус кротко перенес нанесенное Ему оскорбление и ответил жестокому рабу: «Если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьешь Меня?» На этом Анна прекратил свой допрос и приказал вести Узника на суд к первосвященнику Каиафе.

Христа вывели во двор. Пасхальная ночь была прохладной. Во дворе первосвященника сидели слуги и грелись у разведенно­го костра. Между ними сидел и апостол Петр, который вместе с Иоанном прошел во двор. Но галилейский говор и поведение Пет­ра выдали его. Слуги обратили на него внимание и стали допра­шивать апостола, не является ли он учеником Иисуса Назаряни­на. Петр начал клясться и божиться, что он не знает Этого Чело­века. В это мгновение он поднял голову и увидел Спасителя, сто­явшего на возвышенной части двора. Учитель взглянул на Своего ученика, и взор Его выразил упрек и сожаление. И тут же Симон услышал отдаленный крик петуха. Он вспомнил предсказание Спасителя, и, выйдя вон, горько заплакал.

6.9. Суд Синедриона

Мф. 26, 57-66; Мк. 14, 53-64; Лк. 22, 54

Тем временем во дворце Каиафы, несмотря на глубокую ночь, царило сильное оживление. Готовились к чрезвычайному заседа­нию Синедриона. Первосвященник решил во что бы то ни стало этой ночью добиться приговора Иисуса к смерти и как опасного преступника выдать его римским властям на казнь. Но для этого нужны были серьезные обвинения. Срочно искали лжесвидете­лей. Наконец Синедрион открыл свое беззаконное заседание. Явились все первосвященники, старейшины, книжники и на­чальники храма, жившие в Иерусалиме. Собрание было торжест­венным и многолюдным. Уклонились только Иосиф Аримафей­ский и, вероятно, Никодим, не пожелавшие участвовать в этом позорном для евреев деле. Председательствовал сам Каиафа.

Когда ввели Христа, все члены Синедриона сразу пришли в большое возбуждение. Какая радость и торжество! Ненавист­ный Пророк из Галилеи стоял перед ними связанный, унижен­ный и бессильный! Все наперерыв хотели задавать Ему вопросы, и Каиафа, по-видимому, с трудом удерживал порядок собрания. Один за другим стали входить лжесвидетели, которые возводи­ли на Иисуса всевозможные обвинения, но для смертного приго­вора этого было недостаточно. Христос молчал и не произносил ни слова в Свое оправдание. Это приводило Синедрион в ярость. Было ясно, что удачно начатое дело против Иисуса Назарея мог­ло кончиться ничем.

В конце концов Каиафа не выдержал. Он встал со своего почет­ного места, подошел ко Христу и с негодованием сказал Ему: «Что Ты ничего не отвечаешь? что они против Тебя свидетельствуют?» Но и на этот взрыв негодования Спаситель не отвечал ни слова. В Синедрионе воцарилась тишина. Тогда Каиафа спросил Подсу­димого в упор: «Заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий?» ¾ «Ты сказал, ¾ ответил ему Христос, ¾ ... отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных». Так униженный и оскорбленный Мессия еще раз свидетельствовал о Себе духовным руководителям ев­рейского народа, которые сами и притом первыми должны были при­знать и принять своего Мессию. Но слепые вожди духовно ослепшего Израиля не смогли увидеть в Иисусе истинного Мессию. Их глаза от­кроются лишь тогда, когда Христос во славе Отца Небесного придет судить живых и мертвых, но тогда уже будет поздно. Теперь же, ос­лепленные ненавистью к Спасителю, члены Синедриона увидели в от­вете Христа хулу на Бога, и все пришли в возмущение. В порыве при­творного негодования Каиафа разорвал переднюю часть своей одежды и воскликнул, обращаясь к судилищу: «На что еще нам свидетелей? ...Вы слышали богохульство! как вам кажется?» «Повинен смерти!» ¾ единодушно решил Синедрион. Цель сборища была достигнута.

Но Синедрион не имел права казнить преступников. Приго­вор должен был идти на утверждение римскому правителю Пон­тию Пилату. И еще было неизвестно, как римская власть отнесет­ся к их приговору.

Члены Синедриона начали расходиться, чтобы через несколь­ко часов опять собраться для завершения своего беззаконного де­яния. Связанного Христа отвели во двор, где Он, охраняемый стражей, должен был дожидаться утра. Остаток ночи Иисус тер­пел самые низкие издевательства от слуг первосвященника. Они плевали Ему в лицо, били Его по щекам и с насмешкой спрашива­ли: «Прореки нам, Христос, кто ударил Тебя?» И много иных ху­лений произносили против Него. Ни жалобы, ни упрека не было слышно из уст Спасителя.

Рано утром члены Синедриона, повторив над Христом свой страшный и беззаконный приговор, повели Его к римскому пра­вителю Понтию Пилату.

6.10. Смерть предателя

Мф. 27, 3-10

Иуда был где-то поблизости от Синедриона и следил за ходом суда над Иисусом Христом. Он, вероятно, не думал, что первосвя­щенники осудят Христа на смерть, и еще как-то оправдывал свой поступок. Но когда он увидел, что Иисуса поруганного и осужден­ного на смерть выводят из дома первосвященника, он понял весь ужас своего предательского поступка. Иуда понял, до чего довело его сребролюбие. Мучительное раскаяние овладело его душой. Терзаемый совестью, он поспешил к тем, кто предложил ему деньги за измену. «Согрешил я, предав кровь невинную», ¾ ска­зал он им. Но старейшин и первосвященников не тронуло его рас­каяние. «Что нам до того? смотри сам», ¾ услышал предатель рав­нодушные слова. Иуда им уже не был нужен. Холод отчаяния и уныния охватил его душу. Он бросил к ногам первосвященников тридцать сребреников, выбежал вон и вскоре повесился (Деян. 1, 18-19). О его смерти еще долго ходили страшные слухи.

А первосвященники решили купить на брошенные Иудой деньги участок земли для погребения странников. Так исполни­лось пророчество Иеремии, который сказал: «И взяли тридцать сребреников, цену Оцененного, Которого оценили сыны Израиля, и дали их за землю горшечника, как сказал мне Господь».