Экспериментальные данные. Лабораторные исследования соперничества.Значительное число лабораторных исследований также подтверждает негативные следствия соперничества

Лабораторные исследования соперничества.Значительное число лабораторных исследований также подтверждает негативные следствия соперничества. Я приведу здесь обзор результатов этих исследований, два из которых представляют особенный интерес.

В одном из них Уорчел, Андреоли и Фольгер (Worchel, Andreoli & Folger, 1977) создали тщательно контролируемый лабораторный аналог полевого эксперимента М. и К. Шериф и получили в принципе сходные результаты. В той фазе этого исследования, которая представляет для нас особенный интерес, в группе испытуемых — студентов университета обоего пола — сформировалась враждебная установка к другой группе просто потому, что они считали, что те с ними соперничают.

В другом эксперименте было показано, что результаты конкуренции могут влиять на интенсивность активированных соперничеством агрессивных тенденций. В этом исследовании учащиеся первого класса Играли попарно в разные игры, часть из которых была связана с соперничеством, другая — нет. В играх, связанных с соперничеством, экспериментатор манипулировал результатами таким образом, что в каждой паре один из участников выигрывал в большинстве случаев, а другой, соответственно, большей частью проигрывал. Затем пары были разделены и каждый ребенок играл с игрушками, в то время как наблюдатели фиксировали их действия.

Дети, которые вначале играли в игры, связанные с соперничеством, демонстрировали в своих одиночных играх значительно больше агрессивности, нежели дети, которые играли в игры, не связанные с соперничеством. Разумеется, те дети, которые проигрывали в большей части игр, проявляли больше агрессивности, но даже и чаще выигрывавшие были несколько более склонны к агрессивности по сравнению с теми детьми, которые не были вовлечены в соперничество. Соперничество явно активировало у детей агрессивные тенденции, и более того, мы вновь видим, что это произошло даже при том, что соперничество с виду было справедливым и принятые правила не нарушались (Nelson, Gelfand & Hartmann, 1969).

Повышение настроения, а не «разрядка» энергии. Если существует так много свидетельств, подтверждающих, что соперничество усиливает агрессию (хотя в некоторых других исследованиях получены иные результаты), читатель вправе спросить, почему многие люди считают, что конкуренция может редуцировать агрессивные побуждения. Главной причиной подобного суждения, на мой взгляд, является то, что мы ошибочно приписываем улучшение настроения разрядке агрессивной энергии. На самом же деле мы, вероятно, испытываем эмоциональный подъем оттого, что 1) мы получили удовольствие от соперничества (может быть, потому, что выигрывали) и 2) мы были так вовлечены в соревнование, что перестали думать о тех вещах, которые нас фрустрировали, и, следовательно, перестали из-за них волноваться. В любом случае агрессивные тенденции более не активизировались.

Важно иметь ввиду эти возможности. Они свидетельствуют о том, что наше побуждение к агрессии может быть редуцировано, когда наше настроение улучшается и когда мы перестаем «пережевывать» в мыслях обиды или несправедливости, которые, как мы считаем, были допущены по отношению к нам. Я еще буду говорить об этом подробнее в части 4, при обсуждении контролирования агрессии.

Реакции гнева на депривации у детей. Другого рода свидетельства в пользу концепции «фрустрация — агрессия» также представляют для нас существенный интерес. Еще во время Первой мировой войны Джон Уотсон (J. Watson), один из отцов-основателей бихевиоризма, предположил, что гнев является врожденной реакцией на ограничение. Когда он и Б. Морган препятствовали двигательной активности маленьких детей, прижимая их ручки К туловищу и удерживая от движения ножки, то дети реагировали такими проявлениями гнева, которые исследователи обозначили как «ярость» (обычно при этом дети вырывались, пинались, наносили куда попало удары ручками и ножками). Однако в других исследованиях эти результаты не подтвердились, и многие детские психологи сомневаются в том, действительно ли маленькие дети реагируют гневом на ограничение их двигательной активности.

Стенберг и Кэмпос разрешили это противоречие, исследуя выражения лиц у детей, подвергающихся ограничениям. На протяжении ряда лет П. Экман и его сотрудники исследовали эмоциональные состояния и показали, что они сопровождаются специфическими выражениями лица, которые определенно являются врожденными, а не заученными. Когда, например, люди находятся в состоянии гнева, независимо от того, принадлежат ли они к относительно примитивному обществу или к технически высокоразвитой западной культуре, у них «опускаются и сходятся вместе брови, веки становятся напряженными, а взгляд жестким» (Ekman & Friesen, 1975). Опираясь на эти данные, Стенберг и Кэмпос (Stenberg & Campos, 1990) провели экспериментальное исследование, в котором экспериментатор прижимал ручки детей к их бокам (не дольше трех минут) до тех пор, пока дети не начинали реагировать гневом. Видеокамера фиксировала экспрессию лица и телесные реакции детей, и полученный материал тщательно анализировался.

Реакции детей зависят от их возраста.Экспрессия лица у одномесячных младенцев выражает лишь страдания и дистресс, в то время как у четырех- и семимесячных детей наблюдаются также и реакции гнева (интересно, что использованный авторами метод оценивания давал возможность исключить признаки боли и дискомфорта, так что было ясно, что дети более старшего возраста проявляли не просто общее неудовольствие).

Для нас важно то, что в этом исследовании была показана врожденная связь между фрустрацией и гневом. Полученные данные позволяют считать экспрессию лица у детей более старшего возраста признаком того, что можно назвать «чувством гнева», источником которого были ограничения, не позволяющие им делать то, что они хотели.