Социальная психология в моей жизни. Имея хорошую подготовку по социальной психологии, я смог не только разобраться в ситуации на Ближнем Востоке (благодаря книге моего однофамильца Томаса

Имея хорошую подготовку по социальной психологии, я смог не только разобраться в ситуации на Ближнем Востоке (благодаря книге моего однофамильца Томаса Фридмана «От Бейрута до Иерусалима»), но и в самом себе. Социальная психология помогла мне понять, что предрассудки есть преимущественно результат невежества. Судя по всему, именно таким я и был — невежественным.

Мои представления о ближневосточном кризисе ничем не отличались от представлений, разделяемых большинством молодых американских евреев: я считал необходимым его мирное разрешение, но не учитывал интересов палестинского народа. Что мы знали о палестинцах, кроме того, что они — террористы, преисполненные ненависти к евреям и к Израилю? Прочитанная книга помогла мне взглянуть на проблему с другой стороны, я понял корни ненависти и старую, как мир, истину, что все мы люди и что между нами очень много общего.

Осознавать собственное невежество страшно, потому что при этом ты начинаешь подвергать сомнению те устоявшиеся взгляды, которые раньше казались тебе бесспорными. А это болезненный процесс. За понимание приходится платить. Но за непонимание приходится платить неизмеримо большую цену.

Эрик А. Фридман,Yale University, 1999.

---

Значит ли это, что в таких странах, как США и Канада, больше нет места расовым предрассудкам? Нет. Об их живучести свидетельствуют и 7489 преступлений, совершенных на почве расовой нетерпимости в 1998 г. (FBI, 1997), и то небольшое количество белых американцев, которые открыто демонстрируют свое презрительное отношение к чернокожим согражданам (рис. 9.1).

Рис. 9.1. Расовые установки белых американцев (1963-1997 гг.).Источники:Институт Гэллапа и Schuman et al., 1998

<На скоростных шоссе, связывающих северные штаты США, большинство дисциплинированных и недисциплинированных водителей — белые, однако полицейские чаще останавливают и обыскивают машины чернокожих водителей (Lamberth, 1998; Staples, 1999а, 1999b). По данным одного из специальных исследований, проведенных в штате Нью-Джерси, при том, что общее количество чернокожих водителей составило 13,5%, а количество водителей-лихачей — 15%, среди остановленных водителей их было 35%.>

Наличие подобных индивидов помогает объяснить, почему во время проведения очередного опроса Институтом Гэллапа половина чернокожих респондентов утвердительно ответили на вопрос «Сталкивались ли вы в течение последних 30 дней с дискриминацией?», причем у 30% это произошло в магазинах, когда они делали покупки, а у 20% — либо в ресторанах или в кафе, либо на работе (Gallup, 1997).

Вопросы, касающиеся близких отношений, и сегодня выявляют людей, не лишенных предрассудков. Согласие или несогласие с утверждением «Я, скорее всего, буду чувствовать себя неловко, танцуя с чернокожим кавалером (с чернокожей дамой) в общественном месте» дает более верное представление о расовых установках белого человека, чем согласие или несогласие с утверждением «Я, скорее всего, буду испытывать неловкость, если вместе со мной в автобусе окажется чернокожий (чернокожая)». Многие люди, вполне благосклонно относящиеся к «национальному разнообразию» на работе или в учебном заведении, тем не менее проводят свободное время в обществе людей своей расы, среди них выбирают себе возлюбленных и спутников жизни. Это помогает понять, почему, по данным опроса студентов 390 колледжей и университетов, 53% афроамериканцев ощущают себя исключенными из «социальных контактов» (Hurtado et al., 1994). (Об этом сообщили 24% американцев азиатского происхождения, 16% американцев мексиканского происхождения и 6% американцев европейского происхождения.) И проблема этих отношений большинства и меньшинства не только в том, что большинство — белые, а меньшинство — цветные. В баскетбольных командах НБА белые игроки (а в данном случае именно они и составляют меньшинство) ощущают аналогичную оторванность от своих товарищей по команде (Schoenfeld, 1995).

{Хотя в сфере интимных социальных отношений предрассудки особенно живучи, в большинстве стран количество смешанных браков возрастает. Например, в США в период между 1980 и 1998 г. количество браков между представителями разных рас увеличилось более чем вдвое. (Источник:Bureau of the Census, 1996)}

Это явление — наибольшая живучесть предрассудков в сфере самых интимных социальных отношений — представляется универсальным. В Индии люди, признающие систему каст, впускают представителей низших каст в свои дома, но о браках с ними не может быть и речи (Sharma, 1981). В результате проведения общеамериканского опроса оказалось, что на вопрос: «Стали бы вы делать покупки в магазине, принадлежащем гомосексуалисту?» — утвердительно ответили 75% респондентов, но на вопрос: «Стали бы вы лечиться у врача-гомосексуалиста?» — утвердительно ответили только 39% респондентов (Henry, 1994).

Скрытые формы предрассудков. Вспомните: в главе 4 было рассказано об эксперименте, в ходе которого белые студенты, думая, что их контролирует детектор лжи, признавались в том, что не лишены предрассудков. Другие исследователи предлагали испытуемым оценить поведение белого или чернокожего человека. Участникам эксперимента Бирта Дункана, белым студентам Калифорнийского университета, демонстрировали видеозапись спора между двумя мужчинами, в результате которого один из них несильно толкал другого (Duncan, 1976). Когда белый толкал чернокожего, только 13% испытуемых назвали его поведение «проявлением насилия». Остальные сочли поступок белого «игрой» или «шуткой». Однако если чернокожий толкал белого, оценка была совершенно иной: 73% испытуемых посчитали его действия «насильственными».

Известны и результаты экспериментов, оценивающих поведение испытуемых по отношению к белым и к чернокожим. Как станет ясно из главы 13, белые одинаково склонны к оказанию помощи и тем и другим; исключение составляют ситуации, когда нуждающийся в помощи человек находится где-то далеко (например, когда испытуемому звонил человек с негритянским акцентом, который хотел оставить сообщение, но оказывалось, что он ошибся номером). Аналогичные результаты получены и при проведении экспериментов с наказанием «учеников» электрическим током: белые испытуемые не только не проявляли по отношению к чернокожим большей жестокости, но, может быть, даже были несколько более милосердными по отношению к ним. Исключения составляли ситуации, когда «учитель» либо был очень рассержен, либо знал, что «ученик» не может ни отплатить за агрессию, ни узнать, кто именно проявил ее (Crosby et al., 1980; Rogers & Prentice-Dunn, 1981) (рис. 9.2).

Рис. 9.2. Способен ли гнев «привести в действие» скрытый предрассудок?Когда испытуемые, белые студенты, использовали электрошок якобы как часть «эксперимента по изменению поведения», по отношению к сговорчивой чернокожей «жертве» они вели себя менее агрессивно, чем по отношению к белой. Однако если «жертвы» оскорбляли их, они отвечали более агрессивно в том случае, если «жертвами» были чернокожие. (Источник:Rogers & Prentice-Dunn, 1981)

Следовательно, предрассудки и дискриминационное поведение могут быть не только открытыми, но и скрытыми за какими-нибудь другими мотивами. Во Франции, Великобритании, Германии, Австралии и в Нидерландах на смену вульгарному расизму приходят замаскированные расовые предрассудки в виде преувеличения этнических различий, менее благожелательного отношения к эмигрантам — представителям национальных меньшинств и их дискриминации по соображениям якобы нерасового характера (Pettigrew, 1998; Pedersen & Walker, 1997). Некоторые исследователи называют этот скрытый расизм «современным расизмом», или «культурным расизмом». Современные предрассудки зачастую проявляются в завуалированном, неявном виде в наших предпочтениях того, что уже знакомо, похоже на нас и не доставляет неудобств (Dovidio et al., 1992; Esses et al., 1993a).

Современные предрассудки проявляются даже в форме некой «расовой чувствительности», которая приводит к неадекватным реакциям на действия отдельных представителей меньшинств — как в форме неоправданных восхвалений их достижений, так и в форме чрезмерной критики их ошибок (Fiske, 1989; Hart & Morry, 1997; Hass et al., 1991). Расовая чувствительность проявляется и в форме покровительства. Так, Кент Харбер предлагал белым студентам Стэнфордского университета оценить плохо написанное эссе (Harber, 1998). Если студенты думали, что его автор — чернокожий, они ставили ему более высокую оценку, чем когда думали, что он — белый, и реже подвергали работу разгромной критике. Студенты, возможно, из нежелания быть обвиненными в предвзятости, демонстрировали покровительственное отношение к чернокожему автору, предъявляя к нему более низкие требования. Харбер считает, что подобная «необоснованная похвала в сочетании с нетребовательностью» способна помешать представителям меньшинств реализовать все свои возможности.

Даже если явное проявление предрассудков идет на убыль, автоматические эмоциональные реакции все еще дают о себе знать. Результаты недавно проведенных исследований говорят о том, что осознание предрассудка способно повлиять на наши импульсивные реакции (Macrae & Bodenhausen, 2000). Впрочем, по данным Патриции Девайн и ее коллег, и люди с сильными предрассудками, и люди, не имеющие предрассудков, иногда демонстрируют сходные автоматические реакции (Devine et al., 1989, 2000). Отличие между ними в том, что последние сознательно стараются подавлять в себе те мысли и чувства, к которым их подталкивают предрассудки. Девайн сравнивает такое поведение с поведением человека, который старается избавиться от дурной привычки. Однако как бы мы ни старались отогнать непрошеные мысли — о еде, о романе с избранницей друга, суждения о группе, к которой сами не принадлежим, — порой они просто отказываются покидать нас (Macrae et al., 1994; Wegner & Erber, 1992). Сказанное в первую очередь относится к пожилым людям, в определенной степени утратившим способность подавлять нежелательные мысли, а значит и старые стереотипы (von Hippel et al., 2000). Вывод, касающийся нас всех: от нежелательных (диссонантных) мыслей и чувств не так легко избавиться.

Сказанное выше — еще одна иллюстрация двойственности нашей системы установок (глава 2). Относительно одного и того же предмета у нас могут быть разные явные (осознанные) и неявные (автоматические) установки. А это значит, что с детства у нас может сохраниться привычный, автоматический страх перед теми (или неприязнь к тем), кому мы сейчас демонстрируем уважение и одобрение. Хотя явные установки могут кардинально изменяться под влиянием просвещения, неявные установки способны сохраняться, и изменяются они только тогда, когда благодаря тренировке у нас формируются новые привычки (Kawakami et al., 2000).

Огромное количество экспериментов, проведенных в последние годы в Йельском университете (Banaji & Bhaskar, 2000), в университетах штатов Индиана (Fazio et al., 1995) и Колорадо (Wittenbrink et al., 1997), а также в Вашингтонском (Greenwald et al., 2000) и в Нью-Йоркском университетах (Bargh & Chartrand, 1999), подтверждают факт существования такого феномена, как автоматические стереотипы и предрассудки. Во всех этих экспериментах группам испытуемых разного возраста, пола и расовой принадлежности предъявляли (в режиме мелькания) разные слова и лица, которые автоматически активизировали (эффект прайминга) их стереотипы. Активизированные стереотипы испытуемых в дальнейшем могли повлиять на их поведение и сделать его пристрастным, хотя сами они и не осознавали этого. Так, если в качестве активаторов использовались изображения, которые ассоциировались у испытуемых с афроамериканцами, они в дальнейшем могли более враждебно реагировать на назойливые просьбы экспериментатора. В своем остроумном эксперименте Энтони Гринвальд и его коллеги показали, что 9 испытуемым из 10 требовалось больше времени для идентификации таких слов, как «мир» и «рай», в качестве «хороших», если они ассоциировались не с лицами белых, а с лицами афроамериканцев. Не забудьте, что речь идет об испытуемых, считавших, что они лишены или практически лишены предрассудков; тем не менее и они способны проявлять их в виде неосознанных, непреднамеренных реакций.

(— Давайте на минуту забудем о том, что вы — чернокожий.)

Предрассудки порой проявляются автоматически и бессознательно, чего явно не понимает эта дама, занимающаяся оформлением ссуд

В реальной жизни любое столкновение с представителем меньшинства может аналогичным образом «дать ход» подсознательному стереотипу. И те, кто, уважает права гомосексуалистов, и те, кто относится к ним с презрением, могут одинаково неловко чувствовать себя в автобусе рядом с геем (Monteith, 1993). Случайная встреча с незнакомым афроамериканцем может насторожить даже тех, кто гордится своей толерантностью. В одном из экспериментов белым испытуемым показывали слайды с изображением белых и чернокожих людей. Испытуемые должны были вообразить, что общаются с ними, и оценить вероятность возникновения симпатии к ним (Е. J. Vanman et al., 1990). Хотя испытуемым и казалось, что они больше симпатизируют чернокожим, чем белым, их лицевые мускулы говорили совсем о другом. Оценка их состояния с помощью специальных инструментальных методов показала, что в момент появления лица афроамериканца больше напрягаются те лицевые мускулы испытуемых, которые передают не позитивные эмоции, а негативные. Аналогично реагирует и центр мозга, «ответственный» за эмоции: он функционирует более активно в тот момент, когда участник эксперимента видит изображение незнакомого человека, принадлежащего к другой расе (Hart et al., 2000). Осознавая несоответствие того, что они должны чувствовать, тому, что они на самом деле чувствуют,люди, и в первую очередь те, у кого развито самоосознание, нередко испытывают чувство вины и стараются побороть реакцию, на которую «толкает» предрассудок (Bodenhausen & Macrae, 1998; Macrae et al., 1998; Zuwerink et al., 1996).

Мораль: справиться с тем, что Девайн называет «автоматическим предрассудком», нелегко. Если и вы обнаруживаете в себе нечто подобное, не отчаивайтесь: в этом нет ничего необычного. Важно лишь то, что вы будете делать после того, как осознаете это. Вы допустите, чтобы ваше поведение полностью определялось именно такими чувствами? Или попытаетесь это предотвратить, для чего станете в дальнейшем следить за собой и корректировать свои поступки?

<Многие признавались мне в том, что хотя у них больше нет никаких предрассудков в отношении чернокожих, они, тем не менее не могут пожать руку афроамериканцу без чувства брезгливости. Эти ощущения — пережиток того, что они усвоили в детстве в своих семьях. Томас Петтигрю,1987, с. 20>

По мнению Энтони Гринвальда и Эрика Шуха, даже сами социальные психологи, изучающие предрассудки, не свободны от них (Greenwald & Schuh, 1994). Они проанализировали, кого из своих коллег преимущественно цитируют социальные психологи с нееврейскими фамилиями (Эриксон, Макбрайд и т. д.) и с еврейскими (Гольдштейн, Сигал и т. д.). Проанализировав около 30 000 цитат, в том числе 17 000 цитат из работ, посвященных предрассудкам, авторы пришли к поразительному выводу: в работах авторов с нееврейскими фамилиями было на 40% больше цитат из работ авторов с нееврейскими фамилиями, чем в работах их коллег с еврейскими фамилиями. (Гринвальд и Шух не смогли определить, чем именно это вызвано: избыточным ли цитированием авторами-евреями своих коллег-евреев, или избыточным цитированием авторами-неевреями своих коллег-неевреев, или тем и другим).

Гендерные предрассудки

Насколько распространены предрассудки в отношении женщин? В главе 5 мы уже обсуждали гендерно-ролевые нормы — представления людей о том, как должны вести себя мужчины и женщины. Сейчас же мы переходим к рассмотрению гендерных стереотипов — представлению о том, как на самом деле ведут себя и те и другие. Нормы предписывают, а стереотипы — описывают.

Гендерные стереотипы. Результаты изучения стереотипов позволяют сделать два неоспоримых вывода: существуют ярко выраженные гендерные стереотипы, и, как это часто случается, члены группы, в отношении которой они действуют, принимают их. И мужчины и женщины согласны с тем, что о человеке можно судить на основании того, что «на нем надето — брюки или юбка». На основании результатов своего исследования Мэри Джэкмен и Мэри Сентер пришли к выводу о том, что гендерные стереотипы значительно сильнее расовых (Jackman & Senter, 1981). Например, только 22% мужчин полагали, что мужчины и женщины одинаково «эмоциональны». Среди остальных 78% тех, кто считал женщин более эмоциональными, оказалось в 15 раз больше, чем тех, кто приписывал большую эмоциональность мужчинам. А что же думали по этому поводу женщины? Практически то же самое: разница между «мужскими» и «женскими» показателями не превышала 1%.

<Любое дело, которое по плечу мужчине, по плечу и женщине, и в любом из них женщина — всего лишь физически менее сильный мужчина. Платон,Республика>

Заслуживают внимания и результаты другого исследования, проведенного Натали Портер, Флоренс Гейс и Джойс Дженнингс Уолстедт (Porter, Geis & Walstedt, 1983). Они показывали студентам фотографии «аспирантов, сообща работающих над исследовательским проектом» (рис. 9.3), и интересовались их первым впечатлением, спрашивая, кто, по их мнению, вносит наибольший вклад в работу.

Рис. 9.3.Как вы думаете, кто из членов этой группы вносит наибольший вклад в общую работу? Студенты колледжа, посмотрев на эту фотографию, обычно отвечали: «Это один из двух мужчин». Когда же им показывали фотографию, на которой были изображены либо группа мужчин, либо группа женщин, они признавали лидером человека, сидевшего во главе стола

Если группа, представленная на снимке, была однородной (только мужчины или только женщины), то подавляющее большинство студентов «отдавали пальму первенства» человеку, сидевшему во главе стола. Когда предъявлялась фотография смешанной группы, с не менее значительным преимуществом называли лидером мужчину во главе стола. Однако женщину, сидевшую на том же самом месте, систематически игнорировали. Каждый из двух мужчин на рис. 9.3 признавался лидером значительно чаще, чем все три женщины, вместе взятые! Стереотипное представление о том, что лидер — это всегда мужчина, проявлялось не только одинаково безотказно у мужчин и у женщин. У феминисток оно «срабатывало» столь же «успешно», как и у тех женщин, которые не разделяли их взглядов. Результаты более поздних исследований позволяют говорить, что особенности поведения, которые ассоциируются с лидерством, воспринимаются менее благосклонно, если лидер — женщина (Eagly & Karau, 2000). Уверенность в себе воспринимается как качество, более приличествующее мужчине, нежели женщине (что затрудняет женщине путь к лидерству и к достижению успеха в этом качестве). Насколько распространены гендерные стереотипы? Чрезвычайно.

Вспомните, что стереотипы — это обобщенные представления о группе людей и что как таковые они могут быть верными, ложными и излишне обобщенными по сравнению с содержащимся в них «рациональным зерном». (Они могут быть также и самоосуществляющимися пророчествами.) В главе 5 мы отмечали, что среднестатистические мужчина и женщина действительно несколько отличаются друг от друга по таким параметрам, как общительность, эмпатия, социальное влияние, агрессивность и сексуальная инициатива, но не по интеллекту. Значит ли это, что нам следует признать гендерные стереотипы верными? Нередко они именно таковы, замечает Жанет Свим (Swim, 1994). Она нашла, что стереотипные представления студентов Университета штата Пенсильвания о нетерпеливости, чувствительности к невербальному общению, агрессивности и прочим качествам мужчин и женщин весьма близки к реально существующим гендерным различиям. Более того, эти стереотипы весьма живучи и присущи разным эпохам и разным культурам. Обобщив данные, полученные в 27 странах, Джон Уильямс и его коллеги пришли к выводу о том, что женщины повсюду воспринимаются как более сговорчивые существа, а мужчины — как более склонные «к перемене мест» (Williams et al., 1999, 2000). Живучесть и вездесущность гендерных стереотипов натолкнули эволюционных психологов на мысль о том, что они отражают данную нам от рождения, стабильную реальность (Lueptow et al., 1995).

Однако степень соответствия отдельных индивидов этим стереотипам варьируется в очень широких пределах, и нередки случаи, когда стереотипы вообще используются «не по адресу» (Hall & Carter, 1999). Более того, гендерные стереотипы нередко преувеличивают различия, которые на самом деле незначительны; к этому выводу пришла Кэрол Линн Мартин, проведя опрос посетителей Университета Британской Колумбии (Martin, 1987). Она предлагала респондентам перечень личностных качеств и просила их отметить, какие из этих качеств присутствуют у них, и сказать, сколько примерно (в процентах) североамериканских мужчин и женщин наделены каждым из этих качеств. Оказалось, что мужчины действительно несколько более, чем женщины, склонны приписывать себе уверенность в собственных силах и стремление доминировать; одновременно выяснилось, что они менее, чем женщины, склонны характеризовать себя как людей мягких и сочувствующих другим. Но стереотипные представления явно преувеличивали эти различия, ведь людям казалось, что североамериканские мужчины чуть ли не вдвое более уверены в себе, чем женщины, и примерно вполовину менее склонны к состраданию и к проявлениям нежности.

<Женщины прекрасны прежде всего потому, что их так [воспринимают]. [Мужчины] воспринимаются как превосходящие женщин по определенным деловым качествам (склонности к соревновательности и доминированию], которые рассматриваются как качества, необходимые для достижения успеха в оплачиваемой работе, особенно в тех ее сферах, в которых заняты преимущественно мужчины.>

Стереотипы (убеждения) и предрассудки (установки) — это разные вещи. Стереотипы способны подкреплять предрассудки. Однако при этом человек может не иметь предрассудков, но считать, что «хоть мужчины и женщины — разные, тем не менее они равны». Поэтому давайте посмотрим, как исследователи изучают гендерные предрассудки.

Гендерные установки. Судя по тому, как респонденты отвечают на вопросы исследователей, которые проводят опросы общественного мнения, установки относительно женщин изменились так же быстро, как и расовые установки. В 1937 г. на вопрос: «Поддержите ли вы на президентских выборах кандидата от своей партии, если этим кандидатом будет женщина?», — утвердительно ответили треть американцев; к 1988 г. готовых проголосовать «за» было уже 94% (Niemi et al., 1989; Smith, 1999). В 1967 г. 56% студентов-первокурсников американских колледжей были согласны с тем, что «замужняя женщина не должна заниматься ничем, кроме дома и семьи»; к 2000 г. количество сторонников этого тезиса уменьшилось до 22% (Astin et al., 1987; Sax et al., 2000).

По данным Элис Игли и ее коллег (Eagly et al., 1991) и Джеффри Хаддока и Марка Занны (Haddock & Zanna, 1994), отношению к женщинам не присущи столь же негативные, на уровне инстинкта, эмоции, которые проявляются в отношении некоторых других групп населения. Большинство людей больше симпатизируют женщинам, чем мужчинам. Они считают женщин более понимающими, добрыми и склонными к помощи. Следствием благоприятного стереотипа, который Элис Игли называет эффектом «женщины — прекрасны»,становится благоприятная установка.

Однако гендерные установки нередко амбивалентны. К такому выводу пришли Питер Глик и Сьюзн Фиске после того, как вместе со своими коллегами опросили 15 000 человек в 19 странах (Glick, Fiske et al., 1996, 2000). Зачастую они представляют собой смесь благосклонного сексизма («Женщины более нравственны») с враждебным («Стоит мужчине зазеваться — и он уже на коротком поводке»). И потом, привязанность вовсе не всегда означает восхищение. Можно любить бабушек и тех, кто о нас заботится (или женщин вообще), но не восхищаться ими. О многих мужчинах можно сказать, что они скорее уважают феминисток, чем восхищаются ими (MacDjnald & Zanna, 1998). Точно так же многие восхищаются достижениями евреев, немцев или японцев, но не любят ни первых, ни вторых, ни третьих (Fiske & Ruscher, 1993).

Для тех, кого огорчают предубеждения, связанные с полом, есть и хорошие новости. Одно из наиболее часто цитируемых доказательств существования предрассудков в отношении женщин получено Филипом Гольдбергом, который в 1968 г. провел следующий эксперимент: он давал студенткам колледжа штата Коннектикут несколько статей и просил оценить каждую из них. В качестве авторов одних статей указывались мужчины (например, Джон Т. Маккей), в качестве авторов других — женщины (например, Джоан Т. Маккей). Как правило, статьи, написанные женщинами, признавались ими менее ценными. В этих результатах без труда можно увидеть самоуничижение — исторически сложившийся признак подавления: отношение женщин к женщинам не свободно от предрассудков.

Горя желанием продемонстрировать латентность гендерных предрассудков, я разыскал материалы Гольдберга и повторил его эксперимент со своими студентами. Полученные результаты делают им честь: они (и мужчины, и женщины) не продемонстрировали подобной склонности к умалению достоинств «женских» работ. Стремясь получить как можно больше информации об изучении проявления гендерной предвзятости при оценке работы мужчин и женщин, мы — Жанет Свим, Юджин Борджида, Джеффри Маруяма и я — изучили всю доступную нам литературу и списались со своими коллегами (Swim, Borgida, Maruyama & Mayers, 1989). К нашему удивлению, предвзятость, которая время от времени давала о себе знать, проявлялась в равной мере как в отношении женщин, так и в отношении мужчин. Однако, проанализировав 104 исследования, выполненных при участии более 20000 человек, мы чаще всего встречались с отсутствием предвзятости.В большинстве случаев половая принадлежность автора не влияла ни на результаты сравнений работ, ни на суждения о них. Обобщая результаты изучения оценок мужчин и женщин в качестве лидеров, профессоров и т. д., Элис Игли пишет: «Эксперименты не выявили никакой общей тенденции к обесцениванию результатов женского труда» (Eagly, 1994).

Внимание, которое привлекли к себе широко популяризируемые результаты изучения предвзятого отношения к работе женщин, иллюстрирует известный тезис: нравственные ценности социальных психологов нередко проникают в их выводы. Ученые, которые провели эти исследования и опубликовали свои результаты, поступили так, как и должны были поступить. Но мы с моими коллегами с большей готовностью восприняли и опубликовали те результаты, которые подтверждали, а не опровергали наши собственные ранее сформировавшиеся пристрастия.

Можно ли сказать, что в западных культурах гендерные предубеждения быстро изживаются? Можно ли сказать, что женское движение почти справилось со своей задачей? Ситуация с гендерными предрассудками аналогична ситуации с расовыми: вульгарное женоненавистничество вымирает, а латентная предвзятость все еще дает о себе знать. Так, с помощью метода мнимого источника информации выявляется предвзятость. Как уже отмечалось в главе 4, мужчины, которые думали, что экспериментатор с помощью чувствительного детектора лжи может узнать их истинные установки, высказывались о правах женщин с меньшей симпатией. Даже при проведении письменного тестирования Жанет Свим и ее коллеги выявили латентный («современный») сексизм, идущий рука об руку с латентным («современным») расизмом (Swim et al., 1995, 1997). И тот и другой проявляются как в виде отрицания дискриминации, так и в виде неприятия усилий, направленных на достижение равноправия.

(— Да, кстати, почему мой заработок мы всегда называем дополнительным доходом?)

В наши дни гендерные предрассудки проявляются в скрытой форме

Предвзятость можно обнаружить и в поведении. Именно это и удалось сделать группе исследователей под руководством Яна Эйерса (Ayres, 1991). Члены группы побывали у 90 автомобильных дилеров Чикаго и его окрестностей и, используя единую стратегию, попытались договориться с ними о покупке по самой низкой цене новой машины, которая обошлась самому дилеру примерно в $11 000. Средние результаты переговоров белых мужчин, белых женщин, чернокожих мужчин и чернокожих женщин соответственно таковы: $11 362, $11 504, $11 783 и $12 237.

<Вопрос: «Мизогиния» — термин, обозначающий ненависть к женщинам. Назовите соответствующий ему термин, обозначающий ненависть к мужчинам. Ответ: В большинстве языков такого термина нет. [Аналогично термину «мизогиния» (греч. misos — отвращение + греч. gyne — женщина) образуется термин «мизандрия» (греч. misos — отвращение + греч. andros — мужчина) — Прим. ред.]>

То, что гендерная предвзятость существует, для большинства женщин не новость. Они убеждены в том, что большинство из них — жертвы дискриминации по половому признаку, о чем свидетельствуют их более низкие зарплаты, и в первую очередь в тех сферах, где работают преимущественно женщины, например в дошкольных воспитательных учреждениях. Люди, занимающиеся уборкой и вывозом мусора, а это преимущественно мужчины, зарабатывают больше воспитателей детских садов, подавляющее большинство которых — женщины. Ирония, однако, заключается в том, что — Фей Кросби и ее коллеги многократно убеждались в этом — большинство женщин не считают себя жертвами дискриминации (Crosby et al., 1989). По их мнению, дискриминация — это нечто такое, с чем сталкиваются другие женщины. Их собственные работодатели не способны на подобную низость. Уровень их профессионализма выше среднего. Не слыша никаких жалоб, менеджеры даже в организациях, не свободных от дискриминации, убеждают себя, что «со справедливостью у них все в порядке».

<Есть над чем подумать. В 2000 г. при проведении общеамериканского опроса женщин на вопрос «Сталкивались ли вы лично когда-либо с дискриминацией?» утвердительно ответили 22% респонденток в возрасте от 65 лет и старше и 50% респонденток в возрасте от 28 до 34 лет (Hunt, 2000). Чем можно объяснить эту разницу?>

Аналогичное отрицание личных неприятностей в сочетании с признанием дискриминации в отношении той группы, к которой они принадлежат, свойственно и безработным, лесбиянкам, не скрывающим своей сексуальной ориентации, афроамериканцам и представителям проживающих в Канаде национальных меньшинств (Dion & Kawakami, 1996; Perrott et al., 2000). Люди более чувствительны к дискриминации той группы, к которой они принадлежат, чем к ущемлению их личных интересов. Это расхождение в оценке групповой и личной дискриминации (термин предложен Дональдом Тэйлором и его коллегами — Taylor et al., 1990; Ruggiero, 1999) позволяет индивидам поддерживать представление о том, что они контролируют свою профессиональную деятельность и взаимоотношения с другими людьми. (Интересно отметить, что подобные расхождения в оценках проявляются не только в отношении дискриминации: люди склонны считать, что такие факторы, как, например, экономический спад или подорожание медицинских услуг, на них самих отразятся менее болезненно, чем на окружающих. Moghaddam et al., 1997).

В мире за пределами стран западной демократии дискриминация женщин проявляется даже в больших масштабах:

— В мире две трети детей, никогда не учившихся в школе, — девочки (United Nations, 1991).

— В Саудовской Аравии женщины не имеют права водить машину (Beyer, 1990).

— В Афганистане в конце 90-х гг. в XX в. женщины стали жертвами «самых жестоких за всю историю репрессий» (Schulz & Schulz, 1999). Неграмотные, нищие, они постоянно подвергались телесным наказаниям, жили в постоянном страхе и не имели никакой медицинской помощи.

— В некоторых странах Азии родители идут на чудовищные по своей жестокости деяния ради того, чтобы у них не было дочерей. В Южной Корее среди новорожденных мальчиков на 14% больше, чем девочек, а в Китае — на 18%. В результате прерывания нежелательных (поскольку должны были родиться девочки) беременностей и умерщвления новорожденных девочек в Китае и в Индии мир недосчитался 76 миллионов женщин... Вы только вдумайтесь в эту цифру — 76 миллионов... (Klasen, 1994; Kristof, 1993).

И все-таки гендерная и расовая дискриминация в современном мире не такое распространенное явление, каким она была еще четыре десятилетия назад (рис. 9.4).

Рис. 9.4. Рост числа сторонников равноправия гомосексуалистов в сфере труда (по данным Института Гэллапа, Emerging Trends, 1997)

Тем не менее исследователи, использующие методики, чувствительные к скрытым формам предвзятости, продолжают повсеместно выявлять ее. А в некоторых частях света гендерные предрассудки принимают поистине ужасающие формы. А это значит, что от нас требуется внимательное отношение к проблеме предрассудков и точное знание причин их возникновения.

Резюме

Стереотипы — это представления о другой группе, представления, которые могут быть верными и неверными; они могут быть также результатом чрезмерного обобщения, но одновременно могут и содержать в себе некое «рациональное зерно». Предрассудок — это предвзятая негативная установка. Дискриминацией называется неоправданно негативное поведение.Терминами расизм и сексизм обозначаются проявления предвзятых установок индивида, предвзятое поведение или репрессивная институционализированная практика (даже если следование предрассудкам непреднамеренное).

Стереотипные убеждения, установки, основанные на предрассудках, и дискриминационное поведение уже очень давно отравляют человеческое существование. Судя по тому, как американцы в течение последних 40 лет отвечают на вопросы интервьюеров во время проведения опросов общественного мнения, их предрассудки в отношении женщин и чернокожих сограждан существуют ныне в скрытых формах. Тем не менее использование чувствительных методик и косвенных способов оценки установок индивидов и их поведения все же выявляют живучие гендерные стереотипы и весьма значительное количество замаскированной расовой и гендерной предвзятости. Хоть предрассудки и утратили былую очевидность, они все еще дают о себе знать.