Марксистско-ленинская философия

Полемика между «механистами» и «диалектиками»

Сразу же после смерти Ленина советские философы оказались втянутыми в дискуссию, расколовшую лагерь марксистов на две непримиримые группы. В группу «механистов», которую возглавляли Л. И. Аксельрод и А. К. Тимирязев, входили А. И. Варьяш, И. И. Скворцов-Степанов, В. Н. Сарабьянов и другие. В группу «диалектиков», которую возглавлял А. М. Деборин, ученик Г. В. Плеханова, входили Я. Э. Стэн, Н. А. Карев, Г. К. Баммель и другие.

Полемика относилась прежде всего к статусу марксистской философии, ее отношению к естественным наукам. Если для «механистов» не могло существовать отдельной и обособленной области философствования, в принципе отождествляемого ими с выводами естественных наук, то для «диалектиков» марксистская философия обладала самостоятельным статусом и специфическим содержанием как методология и теория познания.

Если «механисты» ограничивали все научное знание законами механики и той картиной мира, которая была развита прежде всего на основе классической механики, то «диалектики», апеллируя к диалектическому методу немецкого классического идеализма, главным образом к Гегелю, также не смогли подойти к осмыслению достижений естествознания конца XIX-начала XX века. И те и другие пытались реставрировать внутри философского знания компоненты уже отжившие — или механицизм, или идеалистическую диалектику.

Один из лидеров «механистов», А. К. Тимирязев, обвинял современную физику в идеализме, поскольку она отказалась от наглядных механических моделей и заменила их абстрактно-математическими построениями. Отождествив теорию относительности А. Эйнштейна с махизмом, Тимирязев называл основателя теории относительности реакционером в науке, который будто бы способствовал попятному движению научного знания. Столь же нигилистично было его отношение к квантовой механике. С отказом в ней от механистически-наглядных моделей он связывал кризисное состояние всей современной физики.

Основные усилия представителей «деборинской школы» были направлены на то, чтобы гальванизировать гегелевскую диалектику, доказать ее действенность, причем во всех ее частностях и деталях. При всей глубине философского мышления Гегеля его концепция не могла не нести на себе печать культуры начала XIX века, и в постановке, и в решениях многих философско-методологических проблем она не могла не отразить особенности науки своего времени, многократно увеличенные идеалистической критикой естествознания, развернутой Гегелем в натурфилософии. Между тем сторонники А. М. Деборина пытались уложить достижения естествознания XX века в прокрустово ложе гегельянства. Поэтому обвинения «диалектиков» в схоластике, выдвигавшиеся со стороны «механистов», были во многом заслуженными. Навязывая науке XX века гегельянские схемы-триады, «диалектики» столь же безапелляционно обвиняли в идеализме тех ученых, которые мыслили самостоятельно и развивали оригинальные методологическо-философские идеи.

Одним из центральных пунктов полемики «механистов» и «диалектиков» был вопрос о возможности свести возникновение нового качества к количественным процессам и отношениям, то есть сведения сложного к простому. Если «диалектики» подчеркивали скачкообразность перехода от низшей формы к высшей, несводимость нового качества к количественным процессам, то «механисты» полагали, что именно такое сведение составляет основную характеристику научного знания. Указанная проблема особенно обострилась при попытке объяснить сущность живого. Поэтому в процессе дискуссии вставали вопросы: можно ли свести живое к физико-химическим свойствам; достаточно ли познавательных средств механики для объяснения жизни и т. п. Трактуя качество как лишь количественное изменение, «механисты» обвиняли «диалектиков» в витализме, поскольку последние проводили мысль о несводимости живого к физико-химическим процессам.

Спор между «механистами» и «диалектиками» был далек от научной полемики. Стороны не стеснялись в средствах, обвиняя друг друга в идеализме, ревизионизме, ликвидаторстве, схоластике, эклектике, антимарксизме, философской беспомощности и т. д.

Отсутствие научных аргументов нередко компенсировалось экстремистским фанатизмом в проведении своей позиции. Каждая из полемизировавших сторон не слушала аргументы и контраргументы другой стороны.

Вторая всесоюзная конференция марксистско-ленинских научно-исследовательских учреждений в 1929 году квалифицировала «механистов» как наиболее активное философское ревизионистское направление. С этого года — года «великого перелома» — влияние «механистов» идет на убыль и окончательно побеждает программа «диалектиков». Подвести под естествознание фундамент материалистической диалектики — так мыслилась «деборинцами» основная линия философских исследований. Было создано Общество воинствующих материалистов-диалектиков, организован журнал «Естествознание и марксизм». В редакционной статье «Наши задачи» журнал подчеркивал: «Нам нужны не мнимоматериалистические формулы, не терминологический псевдомарксизм, а добросовестная, самостоятельная, включающая проникновение в самые специальные вопросы науки упорная работа, направленная на расширение области применения марксистской методологии и на выявление ее плодотворности в применении к конкретному материалу естествознания» [1]. Постепенно в Обществе воинствующих материалистов-диалектиков утвердилась линия, идущая вразрез с этой программой. Эта линия была выражена, в частности, Э. Кольманом как линия систематического пересмотра всех методологических понятий наук под углом зрения их «диалектизации», что нередко приводило к прямой вульгаризации. Так, Общество врачей-материалистов при 1-м МГУ обсуждало доклад о применении диалектического метода к проблеме классификации туберкулеза. Подверглись критике и нападкам многие ученые. «Диалектизация» естествознания, к которой взывали представители группы А. М. Деборина, закончилась прямым вмешательством И. В. Сталина в философские дискуссии и победой молодых, откровенных сталинистов.