Морально-нравственный аспект мира политического

Уже по своему определению политическая философия пронизана морально-этическим началом, ее изучение не может не иметь морально-нравственное или ценностное измерение. В сфере, где человек занимает центральное место, нельзя игнорировать то, что можно обозначить понятием «человеческое измерение». Политика — это результат сознательных волевых усилий людей, которые ставят перед собой определенные цели, руководствуясь при этом сложившимися у них мировоззренческими установками, нормами поведения, пониманием важнейших аспектов взаимоотношений человека со своей социальной средой. Там, где речь идет о понимании и толковании человека, человеческих целей, непременно присутствует ценностное начало. Без обращения к сфере целей и идеалов невозможно говорить об адекватном изучении мира политического в целом.

Нравственные начала, ценности и нормы, имеющие отношение к миру политического, к его институтам, политическому мировоззрению и поведению членов того или иного сообщества, в совокупности составляют политическую этику. Политическая этика — это по сути дела нормативная теория политической деятельности. Она затрагивает такие основополагающие проблемы, как справедливое социальное устройство, фундаментальные права человека и гражданина, разумное соотношение свободы, равенства и справедливости и др. Она играет

ключевую роль в легитимизации как политической власти вообще, так и различных форм правления в частности.

Легитимность современного государства основывается прежде всего на правовом фундаменте, на признании в качестве приоритетных целей обеспечения прав и свобод человека. Жизнеспособная и прочная политическая система — это власть плюс законность и эффективность, т. е. способность удовлетворить основные функции управления.

Однако как законность, так и эффективность во многом определяются тем, насколько государственные институты и сама политическая система в целом соответствуют господствующим в обществе идеалам и ценностям, где морально-этическому началу принадлежит отнюдь не последнее место. Иначе говоря, еще одной важной несущей конструкцией легитимности является морально-нравственная составляющая политической самоорганизации общества. Действительно, как учил Конфуций, «народ можно заставить повиноваться, но нельзя заставить понимать почему». Есть некое рациональное зерно в утверждении, что opus justitiae pax — мир есть продукт справедливости.

Особенность всех этических проблем политики обусловливается тем, что сама политика теснейшим образом связана с насилием. К тому же нередко политику отождествляют с корыстным интересом, а нравственность — с бескорыстием. «Кто ищет спасения своей души и других душ, — писал М. Вебер, — тот ищет его не на пути политики, которая имеет совершенно иные задачи — такие, которые можно разрешить только при помощи насилия». Отсюда возникают отнюдь не праздные вопросы: можно ли вообще говорить о политической этике как таковой; правомерно ли применение к сфере политики категории этики и морально-этических ценностей, и если нет, то можно ли говорить о человеческом измерении в политике?

Следует отметить, что в истории политической мысли на эти вопросы давались весьма неоднозначные ответы. Это вполне естественно, поскольку, например, Н. Макиавелли, допускающий любой произвол со стороны государя в интересах государства, Ж.-Ж. Руссо, озабоченный мыслью об обеспечении всеобщего блага, совершенно по-разному трактовали термин «политика». В то же время если не впадать в застывший платонизм, который признавал лишь вечные вневременные ценности, то конкретное содержание и трактовка морально-этических ценностей общества во многом зависят от реальностей каждого конкретного исторического периода. Почти все крупные мыслители, занимавшиеся проблемами политики, государства и права, начиная от Конфуция, Платона, Аристотеля и кончая современными исследователями, так или иначе затрагивали эти понятия.

Определяя в качестве главной цели политики обеспечение «высшего блага» граждан полиса и предписывая ей нравственно-воспитательную роль, Аристотель, в частности, утверждал: «Государственным благом является справедливость, то есть то, что служит общей пользе». Здесь возникает другой вопрос: какое именно содержание Аристотель вкладывал в само понятие «справедливость»?

Показательна с данной точки зрения позиция Блаженного Августина, который утверждал: «Что не было справедливым, не может быть и законом» («Non videtur esse lex quae juste non fuerit»). «Государства без справедливости — что это, как не большие банды разбойников?» — так ставил вопрос Блаженный Августин. В русле этой традиции Лейбниц, исходя из своей идеи всеохватывающей гармонии, однозначно смешивал сферы права и морали. Требуя привести политику в соответствие с требованиями высшего миропорядка и божественного закона, он высказывался за включение в правовые нормы требования об обеспечении блага всех граждан государства.

Несомненный интерес представляет позиция И. Канта, оказавшая значительное влияние на последующую этическую мысль, в том чис ле на политическую этику. Кант пришел к выводу, что источник и мерило истины находятся в самом человеческом разуме. Соответственно критерии морали и нравственности выводятся из собственной природы разума. Коль скоро политика — это одна из важнейших сфер человеческой деятельности, она по своему определению теснейшим образом связана с морально-нравственным началом.

Значительное место проблемам этики в сфере государственной жизни отводил Г. В. Ф. Гегель. Гегель разделил нравственную жизнь на три сферы: семья, гражданское общество и государство, определив их как «моменты» или «элементы» этической системы, регулирующие жизнь каждого отдельно взятого индивида. Этические нормы в действиях и отношениях людей у Гегеля актуализируются по-разному, в зависимости от того, в какой сфере они действуют. Что касается государства, то его Гегель рассматривал как «действительность нравственной идеи».

Русские философы и правоведы (например, П. И. Новгородцев, В. С. Соловьев, Л. И. Петражицкий и др.) решительно выступали против противопоставления права и нравственности, лишения права морального измерения. Эта позиция, в частности, выразилась в известной идее равнозначности правды-истины и правды-справедливости.

Но в целом если традиция, идущая от Платона и Аристотеля, рассматривает мораль и политику как единое целое, призванное реализовать

принципы справедливости, то христианская традиция различает понятия «этика» и «политика», воплощенные в «богово» и «кесарево».

Противоположной позиции придерживался Н. Макиавелли, который разработал особое политическое искусство создания твердой государственной власти любыми средствами, не считаясь с какими бы то ни было моральными принципами. Один из важнейших постулатов макиавеллизма: «цель оправдывает средства». Для пользы и в интересах государства, утверждал он, правитель должен органически сочетать в себе хитрость и силу, т. е. быть одновременно лисой и львом в одном лице. Он вправе использовать все средства, которые служат делу укрепления государства.

Как утверждал Макиавелли, человек, стремящийся делать только добро, обречен на гибель среди множества людей, чуждых добру. Для него высшая ценность — это государство, перед которым ценность отдельно взятой личности или какие-либо иные ценности должны отступить на задний план или же полностью игнорироваться. Изгнав этику из сферы политики, Макиавелли заменил ее ценностно-нейтральным подходом. Более того, эти аргументы были использованы им для обоснования тезиса о том, что в политике цель оправдывает средства.

К аналогичному выводу, хотя и прямо с противоположных исходных позиций, пришел и марксизм, особенно в его ленинистской версии. Уже в «Коммунистическом манифесте» К. Маркса и Ф. Энгельса провозглашалась идея о том, что коммунистическая революция «самым решительным образом порывает с идеями, унаследованными от прошлого», в том числе и с моралью. При всех необходимых в данном случае оговорках, нельзя не признать, что в марксистской этике центральное место занимает противопоставление «классовой морали» универсальным гуманистическим ценностям. Наиболее далеко идущие выводы из такой постановки вопроса сделали В. И. Ленин и его сподвижники и последователи. «Наша нравственность, — писал Ленин, — подчинена вполне интересам классовой борьбы пролетариата. Наша нравственность выводится из интересов классовой борьбы пролетариата». Здесь мораль по сути дела всецело поставлена на службу политическим целям, доведена до уровня элемента идеологии.

Если марксизм-ленинизм подчинил нравственность всецело так называемой классовой морали, то идеологи фашизма и нацизма пошли еще дальше, поставив во главу угла своей идеологии национальную мораль, противопоставленную как классовой, так и общечеловеческой морали. Как утверждал, например, А. Розенберг,

идея национальной морали стоит выше всякой любви к ближнему. Именно этот постулат послужил в качестве одного из краеугольных камней нацистской политической идеологии, которая возвела профессионализм в массовом истреблении людей в ранг высшей добродетели.

Тенденция к уменьшению внимания к нравственным аспектам политики усиливалась в XIX столетии с постепенным преобладанием в науке о праве и государстве историзма и позитивизма. Руководствуясь рационалистической традицией, восходящей к Р. Декарту, Т. Гоббсу и другим мыслителям Нового времени, позитивисты стремились свести политику всецело к науке создания механизма разрешения или смягчения политических конфликтов. Как, например, утверждал один из основателей позитивизма, О. Конт, нет свободы совести в математике и астрономии, не должно быть ее и в социологии.

Позже эту установку усвоили и представители других социальных и гуманитарных дисциплин, в том числе и политической науки. Считалось, что политическая наука, раскрывая причинно-следственные закономерности и связи в конкретных сферах, дает возможность определить те величины, воздействуя на которые можно достичь желаемых результатов. Наиболее далеко идущие выводы из такой постановки вопроса сделали сторонники утилитаризма. Его основатель — И. Бентам, отказавшись от постулата просветителей о том, что общее благо достигается в случае, если люди руководствуются установками естественного права и вечных законов природы, искал мерило их должного поведения в практической личной выгоде.

Постепенно торжество рационализма, сциентизма и научных методов исследования политических феноменов привело к отделению фактов от ценностей, к объективизации ценностей, нейтрализации позитивистской политологии. Провозглашенная позитивистами нейтральность, или беспристрастность политической науки, привела к тому, что нравственные аспекты политики были объявлены «личным делом» участников политического процесса, не имеющим никакого отношения к политическому анализу. Исходя из этих и подобных им установок, представители правового позитивизма (например, Г. Кельзен) решительно отвергали какую бы то ни было теорию справедливости. Эту позицию наиболее четко выразил, пожалуй, известный французский писатель А. Франс, который утверждал: «Из всех пороков, опасных для государственного деятеля, самый пагубный — добродетель, она толкает на преступление».

Следуя этой традиции, ряд современных авторов также считают необходимым отделить политику от морали. Так, по мнению польского политолога С. Запасника, после обретения независимости экономикой очередь наступила за полным отделением политики от морали. «Такое отделение стало в настоящее время необходимостью самого общественного развития», — утверждал он. Этот подход достиг своего логического завершения в постмодернизме, сторонники которого считают неправомерным вынесение моральных суждений относительно тех или иных действий, в том числе и в сфере политики. По их мнению, не существует ни правого, ни неправого, ни добра, ни зла, а последствия всех феноменов равновелики по своей значимости и незначимости.