Легитимность

Было бы чистейшей воды лукавством утверждать, что государство в одинаковой мере служит интересам, потребностям, нуждам всех слоев, классов, групп, категорий населения. Никогда нельзя забывать ту банальную истину, что общество — не гомогенное образование, оно состоит из разнородных конфликтующих социально-политических сил, обладающих разными весом и влиянием, потребностями и интересами, разными, так сказать, весовыми категориями.

Поэтому при любой форме государственного правления, в том числе и демократической, будут члены общества или граждане, более и менее равные. Даже применительно к демократии нельзя в буквальном смысле трактовать тезис, постулирующий, что власть принадлежит народу. Сторонники буквалистского толкования принципа народовластия, отстаивая формулу «пусть народ решает сам», в должной мере не учитывают тот факт, что сначала необходимо установить, из кого именно этот самый народ состоит. Народ, взятый сам по себе, — это абстрактная категория; в качестве таковой он ничего не может решать, он не правит и не может сам собой править. Это противоречит самой природе власти. Всякие рассуждения о народной власти, народовластии и прочем представляют собой не более чем политические и идеологические лозунги.

Власть имеет иерархическую природу, и на протяжении всей истории она часто служила интересам отдельных личностей, групп, классов, кланов, династий. Как полагают, еще в 430 г. до Р.Х. Перикл утверждал

что «лишь немногие могут творить политику, но судить о ней могут все». В том же духе более чем через две тысячи лет Ш. Монтескье говорил: «Хотя все пригодны для того, чтобы выбирать, не каждый пригоден быть избранным».

И действительно, ни один народ не может обойтись без людей, способных управлять и властвовать, он просто нуждается в них. По-видимому, были правы В. Парето, Г. Моска и другие авторы, которые считали, что ведущие позиции в структурах власти, особенно в ее верхних эшелонах, при любом политическом режиме занимают представители элиты. Фактом является то, что при любом режиме существуют относительно компактные и более или менее организованные группы лидеров, из среды которых выдвигаются руководители государства, политических партий и движений. В совокупности они составляют так называемый политический класс.

Но при этом необходимо отметить, что институциональные, социокультурные, идейно-политические и иные факторы и особенно сам тип политической системы оказывают глубокое влияние на роль элит в различных политических режимах. Правящая или политическая элита по-разному реализует властные функции при демократических, авторитарных и тоталитарных режимах. Что касается демократической формы правления, то она отличается от других форм не отсутствием элит, а наличием множества элит, конкурирующих друг с другом в борьбе за голоса избирателей.

Поэтому любая власть не может не испытывать потребность в системе легитимизации, сущность которой состоит в обосновании и оправдании права на властвование существующей в данной стране формы правления. Эта проблема теснейшим образом связана с другим кардинальным вопросом об источниках и пределах власти. Устойчивость и жизнеспособность любой социально-политической системы или формы правления зависят от готовности ее субъектов жить в соответствии с определенными законами и правовыми нормами. А это в свою очередь зависит в большей степени от уважения к власти и закону со стороны если не всех, то во всяком случае большинства граждан, признания ими законности или легитимности этой системы, чем от страха применения к ним тех или иных санкций. Обеспечение легитимности, или легитимизация, — это форма обоснования, которая призвана интегрировать разрозненные институты, отношения, процессы, подсистемы и т. д., придавая тем самым смысл всему социальному порядку.

Политическая легитимизация — это признание по меньшей мере большинством общества правомерности господства, действующего

в данный конкретный период политического режима. Даже самые тиранические режимы прошлого и наших дней претендуют на легитимность своей власти и считают нужным всячески подчеркивать ее. Как показывает исторический опыт, такую легитимность невозможно обеспечить одними только насильственными средствами. К примеру, Римская империя основывалась не только на силе и страхе применения принудительных санкций, но и на согласии, доброй воле и уважении ее подданных. Если этого нет, то презумпции законности режима и справедливости его законов бросается вызов.

Симптоматично, что доверию и уважению народа к правителям еще Конфуций придавал огромное значение. Так, отвечая на вопрос одного из своих учеников, Цзы Гуна, о сущности истинного управления, он говорил, что в хорошо управляемом государстве должно быть достаточно продовольствия, вооружения и народ должен верить правителям. Причем, утверждал он, в случае крайней необходимости можно отказаться от вооружения, продовольствия, но не от доверия народа, поскольку «без доверия [народа] государство не сможет устоять». Многие могущественные мировые державы, которые казались вечными и незыблемыми, распадались и становились достоянием истории именно вследствие потери большинством их граждан веры в способность государства обеспечить народу безопасность, благополучие и справедливость.

Система легитимизации власти прошла длительный и сложный путь формирования и эволюции. В течение всей истории человечества вплоть до Нового времени определяющую роль в этом отношении играли мифология и религия. Их роль и функции состояли в обосновании идеи божественного происхождения власти вообще и власти того или иного князя, царя, императора, династии в частности. Нужно учесть, что в той или иной форме эта «божественная идея» прошла через историю почти всех существующих на Земле народов, способствуя их консолидации в самые трудные времена.

Более того, многие идеи, ценности, установки, связанные с мифологией и религией, составляли саму инфраструктуру общественного сознания различных сообществ людей, племен и народов. Мифы и религия, будучи частью исторической традиции того или иного народа, пронизывают его культурное наследие и не могут не отразиться на характере общественного сознания. В большинстве мифов древних народов настойчиво подчеркивался божественный характер власти верховных правителей. Считалось само собой разумеющимся, что цари, фараоны, императоры, короли прошлого получали власть как бы прямо из рук богов или же сами объявляли себя верховными божествами.

В большинстве мифов древних народов божества, от которых правители получают власть, являются, как правило, воплощениями справедливости, правды и добродетели, например шумерский бог Ша-маш, древнеегипетская богиня Маат. Божественный характер власти фараонов означал, что она соответствует естественному божественному порядку справедливости — богине Маат. Эти представления отражены почти во всех известных древних законах.

В древнекитайском мифе о божественном происхождении власти вся власть сосредоточена в личности императора Поднебесной, который является звеном, связывающим народ с Небом. В системе государственного устройства Конфуция роль высшей направляющей силы отводилась Небу, определяющему, по его мнению, судьбу как самой Поднебесной, так и всех ее жителей. Поэтому неудивительно, что Небо изображается как страж основных догматов учения самого Конфуция, одно из центральных мест в котором занимает идея о цзюнь-цзы.

Согласно Священному Писанию законы еврейского народа получены Моисеем прямо от Бога. Бог передал власть людям, но в экстремальных случаях он действует непосредственно сам, например через откровения, разного рода чудеса и т. д. В соответствии с подобными установками легитимность власти объявляется волей божией и выводимым из нее естественным правом.

Показательно, что и в наши дни нередко формирование той или иной нации, ее вступление на общественно-историческую арену пытаются объяснить ссылками на божественное провидение. В поисках аргументов часто обращаются к Библии, особенно к тем ее местам, где говорится, что Бог не только правит миром, но и избирает из среды всех народов только один, наделяя его своей благодатью. Крайние формы этого мифа отводят другим народам и странам лишь роль фона, на котором разворачивается история того или иного богоизбранного народа. История предоставляет нам множество свидетельств того, что идея величия и богоизбранности была присуща чуть ли не каждому великому народу, особенно в период его восхождения.

Легитимность власти нередко достигалась — и этот способ отнюдь не стал достоянием истории — путем ее персонификации. Здесь личность носителя власти в глазах подданных становится воплощением власти и даже самой властью, человек отождествляется с властью, он сам по себе как бы приобретает атрибуты власти. Этот феномен проявляется, в частности, в таком признаке, как приверженность харизматическому лидеру. Речь идет о том, что то или иное лицо, облеченное властью или домогающееся ее, обосновывает свои притязания

собственными достоинствами: мужеством, храбростью, героизмом в бою, решительностью в действиях, мудростью при принятии тех или иных решений, какими-либо физическими и духовными качествами. Нередко именно личные качества давали возможность их носителям вознестись к вершинам власти и, более того, навсегда «прописаться» в качестве главных героев в анналах истории. Это первые племенные вожди, воины, «основатели» наций, городов-государств, империй, религий, «спасители отечества», люди, подобные Цезарю, солдатские императоры в поздней Римской империи периода упадка, Наполеон и др.

Ярко выраженная персонализация политической жизни и государственной власти характерна для России. Она способствует тому, что установки, симпатии и антипатии россиян ориентированы скорее на личности конкретных политиков, нежели на политико-идеологические программы. В этом контексте облик и судьбы российской истории на различных ее этапах определяли Иван Грозный, Петр I, Екатерина II, В. И. Ленин, Б. Н. Ельцин и другие личности. По сравнению с остальной Европой в России отделение власти над людьми и власти над вещами, государственной власти и собственности, государственной или политической сферы и экономической, социальной и иных сфер произошло значительно позже и в весьма несовершенной форме.

Чтобы доказать законность своей власти или подчинить людей своей воле, государи во все времена использовали самые ухищренные средства. Среди них центральное место занимал запрет на информацию, которая каким-то образом способна подорвать господствующую форму правления. Именно этой цели с самого начала служила цензура, призванная скрывать от широкой общественности неугодные правящему режиму факты и сведения, не допускать ее к так называемым подрывным идеям и концепциям.

Верность этого суждения доказывается множеством примеров из истории человечества от Античности до наших дней. Самые, казалось бы, светлые головы античности в лице Гераклита, Платона и других призывали запретить, например, Гомера, Гесиода. Как известно, пресловутая практика «изгнания философов» широко применялась в самых что ни на есть демократических Афинах. Именно там институт остракизма стал одним из важнейших средств защиты спокойствия и целомудрия рядовых граждан. Для достижения данной цели не брезговали и цикутой, как это было с Сократом.

Особенно широкие масштабы цензура во всех ее формах и проявлениях приняла с институционализацией христианства в качестве государственной религии Римской империи. Рассматривая величайших

мыслителей древности как исчадия ада и на этой основе санкционировав уничтожение большинства их творений, Отцы Церкви и христианские мыслители по сути дела способствовали фактическому обрыву античной традиции и преданию забвению на многие века духовного наследия античного мира. После принятия императором Константином христианства оно стало государственной религией Римской империи и приступило к утверждению своего верховенства в вопросах как веры, так и государственного правления, используя для этого все возможные и невозможные средства — от составления списков запрещенных книг до костров инквизиции.

Характерно, что в тех случаях, когда не хватает аргументов для обоснования законности режима или формы правления, как правило, прибегают к разного рода лжи и фальсификациям. Так, признавая за государством право внедрять мифы, способствующие сплочению общества, Платон оправдывал обман и ложь, если они служат интересам государства. Однако, говорил он, ложь может быть исключительным правом правительства: должна быть «одна царская ложь».

Классическим примером такой лжи, построенной на фальсификации, являлся так называемый «Константинов дар» — грамота, составленная в папской канцелярии примерно в середине VIII в., с помощью которой римские папы в течение многих столетий обосновывали свои притязания на светскую власть в Западной Европе. В ней, в частности, утверждалось, что еще император Константин, принявший христианство и сделавший его государственной религией Римской империи в IV в., передал собственноручно папе Сильвестру I верховную власть над западной частью империи, в том числе над Италией. Подложность грамоты удалось доказать только Лоренцо Балле в XV в.

При всем том государство, как и любой другой общественный институт, считается легитимным, если оно служит благу всей совокупности его граждан. Главное требование, предъявляемое к властителям, — это гарантия справедливости правления. Принцип справедливости служит оправданию власти независимо от того, как трактуется само это понятие. Здесь как нельзя лучше подходит максима: «salus populi suprema lex», т. е. благо народа — высший закон. Однако остается нерешенным вопрос о том, что есть благо, интерес, воля народа. Именно по критерию справедливости и несправедливости и соответственно легитимности и нелегитимности проводилось разграничение между различными формами правления.

Намного более сложную систему легитимизации мы имеем в современном мире. Она сложилась в процессе возникновения и институционализации современного светского национального государства

со всеми его атрибутами и сущностными характеристиками, такими, как суверенитет, конституционализм, парламентаризм, правовое начало, разделение властей и др.

Большой интерес с данной точки зрения представляют типы легитимизации, предложенные М. Вебером. Вебер полагал, что правители могут претендовать на легитимность своего правления, а управляемые — принять его законность на следующих трех основаниях.

Первое — это «авторитет вечно вчерашнего», нравов, «традиционное» господство в том виде, «как его осуществляли патриарх или патримониальный князь старого типа».

Здесь легитимность основывается на общепринятой убежденности в святости традиций и необходимости подчинения правителям, осуществляющим власть согласно традициям. Вебер рассматривал это как самый универсальный и самый примитивный вариант власти. Однако и современные системы в значительной мере черпают свою легитимность из своих традиций. Так, многие аспекты политической системы Великобритании, например монархия, принимаются ее гражданами в силу их традиционности.

Второе — исключительные личные качества правителей, например героизм, принципиальность, смелость, решительность и т. д., объединяемые понятием харизмы.

Третье — «господство "легальности", в силу веры в обязательность легального установления (Satzung) и деловой компетентности, обоснованной рационально созданными правилами, т. е. ориентации на подчинение при выполнении установленных правил». Здесь законность власти определяется по признакам ее соответствия принципам рациональной организации, эффективности и права. То, что делается на законных основаниях, рассматривается как легитимное. Отсюда Вебер выводил следующие типы власти: традиционную, харизматическую и правовую.

В современных системах легитимизации в той или иной мере сохраняют актуальность и значимость все названные Вебером типы. Например, одной из опор, на которых держится английская государственно-политическая система, являются традиционные институты монархии и палаты лордов. Еще большее значение для ее сохранения, жизнеспособности и эффективного функционирования имеют принципы рациональной организации. Среди них центральное место занимают принципы правления права и закона, конституционализма и парламентаризма и др.

Разумеется, помимо названных в зависимости от национально-исторических, политико-культурных и других факторов могут

быть использованы также иные средства, доводы и аргументы. Например, при легитимизации либеральной демократии с этой целью привлекаются такие важнейшие атрибуты, служащие показателями ее народности и справедливости, как принципы представительства, выборности, плюрализма и др.