Лизм. «Историческая школа» в Германии

I. Экономическое учение Сисмонда де Сисмонди.

Жан Шарль Леонар Сисмонд де Сисмонди родился в 1773 г. окрестностях Женевы. Отец Сисмонди был кальвинистским пасто­ром, семья была состоятельная и принадлежала к женевской ари­стократии. Не закончив образования, Сисмонди в восемнадцать - лет был вынужден ехать в Лион и работать там конторщиком у купца, с ко­торым был дружен его отец. В период Якобинской революции во Франции для семьи Сисмонди настало время скитаний по Европе. Она вернулась на родину после того, как Женева официально стала в 1798 г. частью Франции, где первый консул Наполеон Бонапарт «восстановил законность и порядок».

Способности и склонности молодого Сисмонди к этому време­ни достаточно определились. В 1803 г. он публикует работу по по­литической экономии «О коммерческом богатстве», в котором вы­ступает, как ученик Адама Смита и проповедник его идей.

После окончательного поражения Наполеона Сисмонди вернул­ся в Женеву, ставшую вновь частью Швейцарии. В эти годы сложи­лись социально-экономические идеи Сисмонди, которые он изло­жил в опубликованной в 1819 г. книге «Новые начала политической экономии, или о богатстве в его отношении к народонаселению». Это главный вклад Сисмонди в экономическую науку. Книга вскоре сделала его экономистом с европейской известностью. В 1827 г. Сисмонди выпустил ее второе издание, где еще более заострена его полемика со школой Рикардо в Англии и школой Сэя во Франции. Экономический кризис в 1825 г. он считал доказательством свой правоты и ошибочности представлений о невозможности общего пе­репроизводства. Книга эта, как писал Сисмонди, возникла не столь­ко в результате углубленного изучения трудов других ученых, сколько выросла из жизненных наблюдений, которые убедили его в неверности самих основ «ортодоксальной» науки.

Сисмонди заявил, что производство не самоцель, что нацио­нальное богатство, в сущности, не богатство, т. к. от него подав­ляющему большинству населения достаются жалкие крохи. Путь крупной промышленности гибелен для человечества. Сисмонди тре­бовал, чтобы политэкономия видела за своими абстрактными схе­мами живого человека. Книга Сисмонди была исполнена благород­ного гуманизма и резкой критики пороков капитализма.

В 1819 г. Сисмонди женился на молодой англичанке. Детей у них не было. Остаток жизни он мирно прожил в своем имении под Женевой, погруженный в работу над грандиозной «Историей фран­цузов». Было выпущено 29 томов, но он так и не довел до конца свой труд. Сисмонди опубликовал ряд других исторических и поли­тических сочинении. При жизни Сисмонди считался больше историком, чем экономистом. Умер Сисмонди в 1842 году.

Сисмонди оппонент французской классической буржуазной

политэкономии стоял на позициях теории трудовой стоимости.

О деньгах Сисмонди высказал ряд правильных положений, счи­тая, что деньги - это такой же продукт труда, как и другие товары, и являются общей мерой стоимости. В отличие от Рикардо он понимал и подчеркивал различие между бумажными и кредитными деньгами. Но генезис денег, их сущность и функции остались непонятыми ему.

Сисмонди рассматривал капитал как производственный запас, включающий преимущественно средства производства. Он сформу­лировал более четко, чем Смит и Рикардо, тезис о прибыли как вы­чете из продукта труда рабочего. Сисмонди, подчеркивая эксплуа­таторскую сущность прибыли как нетрудового дохода, говорил об ограблении рабочего капиталистом и экономическом бедствии про­летарского населения. Сисмонди указывал на концентрацию капи­тала, на нищету пролетариата. Характерной чертой капитализма он считал сосредоточение богатства в руках крупных капиталистов и полунищенское положение трудящихся. Сисмонди говорил, что ра­бочие считаются «творцом богатства». Для него было важно отличить трудовые доходы от нетрудовых. Рассматривая прибыль, зарплату и ренту, Сисмонди объяснял появление прибыли и земель­ной ренты ограблением рабочих. Он указывал на обогащение круп­ных собственников и положение трудящихся, которые «принуждены ограничиваться самым необходимым». Сисмонди считал, что зара­ботная плата должна быть равной всей стоимости продукта труда рабочего. Вместе с тем он воспроизводил представления о прямом и автоматическом взаимодействии между ростом зарплаты и ростом населения. В этом вопросе его взгляды складываются из со­четания экономического романтизма и мальтузианства.

В анализе ренты Сисмонди повторял идеи Смита и выдвигал положение, будто рента - дар земли. Однако он считал, что и худ­шие участки должны приносить ренту.

Сисмонди поставил в центр своего учения проблему реализации и кризисов. Целью капиталистического производства он считал по­требление, а не получение прибыли. Сисмонди сделал вывод о том, что производство должно соответствовать потреблению, а потребле­ние определял доходами. Согласно Сисмонди, для реализации про­изведенного товара необходимо, чтобы производство полностью со­ответствовало доходам общества. Он не видел производственного накопления, не различал капитал и доход с общественной точки зрения, личное и производственное потребление.

Сисмонди выдвинул тезис об определении годового производ­ства доходом. Согласно Сисмонди, если производство превышает сумму дохода в обществе, продукт реализован не будет. Он игно­рировал развитие производительных сил и утверждал, что невоз­можности реализовать сверхстоимость без внешних рынков. По его мнению, капитализм сужает внутренний рынок, ибо сокращается доход рабочих, рабочие предъявляют все меньше и меньше спроса на товары. Из теории Сисмонди о тождестве национального дохода с годовым производством, его заключения о том, что производство превышает потребление рабочих и капиталистов, и, часть «сверх­стоимости» остается нереализованной, вытекала его теория кризи­сов.

Сисмонди сделал шаг вперед по сравнению со своими совре­менниками, рассматривая кризисы как общее перепроизводство, яв­ляющееся результатом нарушения равновесия экономической сис­темы, объясняя их сокращением рынка вследствие сокращения по­требления мелких производителей.

Заслугой Сисмонди является признание им пропорциональной взаимосвязи между производством и потреблением и важности проблемы личного потребления в теории воспроизводства, а также, неизбежности кризисов.

С теорией кризисов Сисмонди связана концепция «третьих лиц». Для Сисмонди, «третьи лица» - это, прежде всего, промежу­точные классы и слои, мелкие производители - крестьяне, кустари, ремесленники. Спасения от кризисов он искал в искусственном со­хранении мелкого производства, «третьих лиц». Таким образом, причиной кризисов Сисмонди считал разорение мелких производи­телей, а средством для предотвращения кризисов - сохранение «третьих лиц».

Практическая программа Сисмонди носила мелкобуржуазный, утопический характер и выражала интересы мелких производителей, мелкой буржуазии. После вторичного посещения Великобритании (1815) Сисмонди выступил как критик фритредерства и требовал широкого вмешательства государства в экономическую жизнь.

Средства устранения пороков и зол капитализма (кризисы, безработица, голод и др.) он искал в функциях буржуазного государства (сохранение старых порядков, мелкого товарного производства и «третьих лиц», недопущение концентрации производства и богатст­ва, создание системы, напоминающие старые ремесленные цехи, мелкую земельную собственность).

Подвергая критике капитализм, Сисмонди в своей программе противопоставлял крупному капиталистическому производству на­туральное крестьянское хозяйство и ремесло, идеализировал мелкое производство.

Сисмонди стремился остановить развитие крупного капитали­стического машинного производства. Он нападал на политэконо­мию Смита и Рикардо и пытался сформулировать новые принципы политэкономии, отличные от английской буржуазной классической политэкономии и выступал против применения абстракций в полит­экономии. Сисмонди считал политэкономию «нравственной», «мо­ральной» наукой, имеющей дело с человеческой природой. Он положил начало мелкобуржуазной критике капита­лизма. Но мелкобуржуазный характер критики капитализма со сто­роны Сисмонди не следует понимать примитивно. Едва ли лавочник или кустарь представлялся Сисмонди венцом творения. Но он не знал другого класса, с которым мог бы связать свои надежды на лучшее будущее человечества. Сисмонди выступил в эпоху, когда формировались идеи утопического и мелкобуржуазного социализма. И хотя он не был социалистом, эпоха придала сисмондистской кри­тике капитализма социалистический характер. Сисмонди оказался родоначальником мелкобуржуазного социализма, прежде всего во Франции, и в известной мере в Англии. Маркс и Энгельс отмети­ли это уже в 1848 г., в «Манифесте Коммунистической партии».

В противовес школе Смита - Рикардо, считавшей мировой проблемой капитализма накопление и игнорировавшей проблему реализации, Сисмонди выдвинул на передний план противоречие между производством и потреблением, а в связи с этим проблему рынка и реализации. Для Рикардо и его последователей экономиче­ский процесс был бесконечной серией состояний равновесия, а пе­реход из одного такого состояния к другому совершался путем ав­томатического «приспособления». Сисмонди напротив фиксировал внимание на этих переходах, т. е. экономических кризисах. Как из­вестно, тезис об автоматическом приспособлении спроса к предло­жению и невозможности общего перепроизводства получил в исто­рии политэкономии название «закона рынков Сэя» или просто «за­кона Сэя». Сисмонди был решительным его противником.

Модель капитализма у Сисмонди заключается в следующем:

поскольку движущей силой и целью производства является при­быль, капиталисты стремятся выжать как можно больше прибыли у своих рабочих. В следствии естественных законов размножения, предложение труда хронически превышает спрос, что позволяет удерживать зарплату на голодном уровне. Покупательная способ­ность пролетариев крайне низка и ограничивается предметами пер­вой необходимости. Между тем их труд способен производить все больше и больше товаров. Внедрение машин лишь усиливает дис­пропорцию: они повышают производительность труда и одновре­менно вытесняют рабочих. В результате неизбежно получается, что все больше общественного труда занято производством предметов роскоши богатых. Но спрос последних на предметы роскоши огра­ничен и неустойчив. Отсюда, почти без промежуточных звеньев, Сисмонди выводит неизбежность кризисов перепроизводства.

Общество, в котором существует более или менее «чистый» ка­питализм и преобладают два класса - капиталисты и наемные рабо­чие, обречено на жестокие кризисы. Спасение Сисмонди ищет, по­добно Мальтусу, в «третьих лицах» - промежуточных классах и сло­ях. Только для Сисмонди, в отличие от Мальтуса, - это, прежде всего мелкие товаропроизводители - крестьяне, кустари, ремесленники. Кроме того, Сисмонди полагал, что развитие капиталистического производства невозможно без обширного внешнего рынка, который он трактовал односторонне (как сбыт товаров более развитых стран в менее развитые). Наличием внешних рынков объяснял он то, что Англия еще не задохнулась под бременем богатства.

Сисмонди отвергал положение А. Смита о том, что обществен­ный интерес будет наилучшим способом обеспечен, если каждому члену общества предоставить возможность максимально свободно преследовать свою личную экономическую выгоду. Свободная кон­куренция, указывал Сисмонди, имеет гибельные экономические и социальные последствия: обнищание основной массы населения при концентрации богатства в руках немногих; тяжелые экономиче­ские кризисы. В связи с этим он выступал с программой социальных реформ, для проведения которых требовал «только постепенных и косвенных мер со стороны законодательства, только осуществление полной справедливости в отношении между хозяином и рабочим, которая возлагала бы на первого всю ответственность за зло, кото­рое он причиняет второму». Реформы, которые рекомендовал Сисмонди, сводятся к ведению социального обеспечения за счет пред­принимателей, ограничению рабочего дня, установлению минимума заработной платы. Он писал также об участии рабочих в прибыли предприятия. Для своего времени эти меры были прогрессивны, а порой казались опасно-социальными.

Но во многом Сисмонди смотрел не вперед, а назад. Спасения от бед капитализма он искал в искусственном сохранении старых порядков, в недопущении концентрации богатства в руках немногих лиц. Сисмонди не хотел, конечно, возвращения к средним векам, к феодализму, но он желал, чтобы бесчеловечное шествие капитализ­ма было остановлено путем насаждения общественных институтов, которые под видом нового вернули бы «добрые старые имена». Что­бы создать рабочим обеспеченность, он предлагал ввести систему, напоминающую старые ремесленные цехи. Он хотел бы возродить мелкую земельную собственность. Этот экономический романтизм был утопическим и по сути реакционным, т. к. он отрицал прогрес­сивное существо развития капитализма и черпал свое вдохновение в прошлом.

В конце XIX в. имя и идеи Сисмонди оказались в центре борьбы, которую вели русские революционеры марксисты во главе с В. И. Лениным против либеральных народников. Эта борьба сыграла важную роль в формировании русской революционной социал-демократии. Народники утверждали, что капитализм в России не имеет оснований для развития, поскольку он не сможет разрешить проблему реализации: народ слишком беден, чтобы покупать те массы товаров, которые способна производить крупная капитали­стическая промышленность. В отличие от других стран, ранее сту­пивших на путь капиталистического развития, Россия не может рас­считывать и на внешние рынки, которые давно уже захвачены. На­родники выступали за особый путь развития для России, минуя ка­питализм, к общинно-крестьянскому «социализму».

Идеи Сисмонди используются и современной экономической наукой. Следы его взглядов, известное сходство «духа», в котором рассматриваются социально-экономические явления, можно видеть у буржуазных авторов, выступавших в конце XIX и начале XX века против ортодоксальных доктрин классической политэкономии. Од­ни выступления содержали более или менее острую социальную критику самого буржуазного строя; другие - ограничивались крити­кой взглядов «неоклассической» школы на экономические кризисы и выдвигали эту проблему на передний план. В некоторых случаях оба эти критические направления сочетались. Важнейшим приме­ром такого сочетания может служить экономическая теория англи­чанина Дж. Гобсона.

Гобсон выступил с серьезной критикой капитализма рубежа XIX - XX вв. и официальной политической экономии этой эпохи, прежде всего английской. Подобно Сисмонди, Гобсон отмечает, что капиталистическое производство ни в коей мере не подчинено цели улучшения благосостояния массы населения, а ведет к увеличению богатства, плодами которого эта масса не может пользоваться. Он хотел, чтобы производство и богатство оценивались с позиций «че­ловеческой полезности». Гобсон выступал с программой социаль­ных реформ, среди которых, наряду с установлением минимума за­работной платы и высоких прогрессивных налогов на капиталистов, был жесткий государственный контроль над монополиями.

Известное родство с идеями Сисмонди можно видеть и в теории кризисов Гобсона, где он утверждал, что кризисы общего перепро­изводства в капиталистической экономике не только возможны, но и неизбежны. Причиной кризиса у Гобсона выступают вытекающие из социальной структуры буржуазного общества постоянное стрем­ление к чрезмерному накоплению и столь же постоянное отставание покупательской способности.

В более широком плане, объективно обусловленная эволюция экономической мысли последних десятилетий идет в направлении, известные черты которого были прозорливо отмечены Сисмонди.

2. Экономическая концепция Прудона.

Пьер Жозеф Прудон (1809-1865) - французский публицист и мелкобуржуазный экономист. Родившись в Безансоне в семье бед­ного кустаря, он должен был с ранних лет зарабатывать себе кусок хлеба. Из-за материальных лишений Прудон не смог закончить уче­бу в колледже. Он усердно занимался самообразованием, рассмат­ривал овладение наукой, прежде всего как способ выбиться из нуж­ды. Будучи сначала корректором в типографии, а потом типограф­щиком, он весь свой досуг посвящал чтению книг. Зрелище соци­альных зол живо волновало Прудона и отразилось в его произведе­ниях, блещущих образным стилем и полных "вызывающей дерзо­сти". Произведение быстро сделавшее Прудона известным, появилось в 1840 году под заглавием “Qu’ est-ce que la propriete?” ( «Что такое собственность?»).

Как и у всех социалистов, у Прудона исходным пунктом явля­ется критика права собственности.

Прудон пытается исправить пороки частной собственности и в то же время не впасть в то, что он называет «неизлечимой глупостью» социализма. И выход, как ему казалось, был найден – защита интересов мелкой буржуазии. Прудон мечтал увековечить мелкую частную собственность и режим абсолютной свободы, который для неё характерен.

С первой же страницы он бросает своим читателям знаменитую фразу, резюмирующую всю книгу: "Собственность - это кража". Что нужно понимать под этим? Признает ли Прудон всякую собственность продуктом кражи? Осуждает ли он присвоение само

по себе, как единственный факт владения? Широкие круги общества так именно и поняли это высказывание. Частная собственность, свободное рас­поряжение плодами своего труда и сбережения есть в его глазах "существо свободы", это по существу "автократия человека над са­мим собой"'. Что же он ставит в упрек собственности? Только пра­во, которое она дает собственнику на получение нетрудового дохо­да. Не собственности самой по себе, а «droit daubaine» ("праву до­бычи") собственников.

Ибо вместе со всеми социалистами, его предшественниками, Прудон признает производительным только труд. Без труда и земля, и капиталы остаются непроизводительными. Отсюда следует, что «собственник, требующий премии за свои орудия труда и за продук­тивную силу своей земли, предполагает наличие абсолютно не­правильного положения, что капиталы сами могут что-нибудь про­изводить, и, заставляя других вносить ему этот воображаемый про­дукт, он буквально получает кое-что ни за что". Вот в этом заключается кража. Поэтому он определяет собст­венность как "право по своей воле пользоваться и распоряжаться благом других, плодом ремесла и труда других".

Прудон отождествлял капитал и продукт. Движение всего капи­тала сводил к движению той его части, которая приносит процент. Движение ссудного капитала Прудон рассматривал как сделку меж­ду заимодавцем и заемщиком. Присвоение капиталистом части про­дукта он объяснял тем, что к издержкам производства необходимо добавлять процент за используемый капитал. В теоретической сис­теме Прудона процент выступает как основная форма эксплуатации труда.

По его мнению, между хозяином и рабочим происходит посто­янная ошибка в счете. Хозяин уплачивает каждому рабочему цен­ность его индивидуального труда, но оставляет для себя продукт коллективной силы всех рабочих. Этот продукт выше того, что могла бы доставить сумма всех их индивидуальных сил. Это дополнение и есть прибыль.

Прудон находит ассоциацию и коллективную организацию тру­да противными свободе трудящегося и отвергает их. "Экономическое совершенство состоит в абсолютной независимости трудящих­ся, равно как политическое совершенство - в абсолютной независи­мости граждан". Свобода - вот вся моя система говорит он в 1848 г. в обращении к своим избирателям, свобода совести, печати, труда, торговли, образования, конкуренции, свободное распоряжение пло­дами своего труда и своего ремесла, свобода бесконечная, абсолют­ная, повсюду и всегда.

Не менее энергично отвергает Прудон коммунизм как юридиче­ский строй. Речь идет у него не об уничтожении собственности как необходимого стимула труда, условия семейной жизни, необходи­мой для всякого прогресса. Речь идет только о том, чтобы сделать ее безвредной, и, даже еще лучше, о том, чтобы предоставить ее в распоряжение всех. Коммунизм был бы лишь строем "собственно­сти навыворот". Общность есть неравенство, но в смысле обратном тому, в каком существует ныне неравенство в строе частной собст­венности. Собственность есть эксплуатация слабого сильным, а общность собственности есть эксплуатация сильного слабым. Это все то же воровство. "Общность имуществ, восклицает он, есть ре­лигия нищеты". "Между строем частной собственности и комму­низмом я воздвигну иной мир".

Критика коммунизма ведет Прудона к выяснению положитель­ных основ своей системы. Они состоят, с одной стороны, в унич­тожении "нетрудового дохода" собственности, а, с другой сторо­ны, они состоят в сохранении собственности, свободы труда и тор­говли. Иными словами, нужно уничтожить основной атрибут собст­венности, но не затрагивать ни собственности, ни свободы.

Прудон, так же как и Сисмонди, выражал интересы мелких производителей. Однако система взглядов Прудона - прудонизм -отличается от сисмондизма.

Во-первых, Прудон защищал интересы мелких производителей во второй половинеXIX в., когда сложились в своей основе капита­листические производственные отношения, определилась классовая структура капитализма, а мелкая буржуазия заняла промежуточное положение, когда жизнь доказала невозможность осуществления идеалов экономического романтизма, возврата от романтизма к пат­риархальщине. Буржуазная революция 1848-1849 гг. опровергла практическую программу и проекты Сисмонди. Во-вторых, если Сисмонди был завершителем классической школы во Франции, то Прудон - одним из родоначальников анархизма и реформизма. Вся система взглядов Прудона была проникнута реформизмом и анар­хизмом. Это объясняется классовой позицией Прудона, природой мелкой буржуазии. Прудонизм - это отражение двойственности, противоречивости взглядов мелких собственников. В-третьих, подобно Сисмонди, Прудон хотел лишь улучшить капитализм. Однако он выражал интересы мелкой буржуазии в иной период време­ни, когда история доказала несостоятельность мелкобуржуазных утопий. В-четвертых, Прудон, так же как Сисмонди, является пред­ставителем мелкобуржуазного социализма, но он, по словам Мар­кса, - наиболее "чистокровный", идеолог мелкой буржуазии.

Мелкобуржуазная природа прудонизма в полной мере прояви­лась в его главном труде "Система экономических противоречий, или Философия нищеты" (1846). В этой работе отчетливо выступает утопическая и реформистская сущность прудонизма. В последую­щих трудах: «Решение социальной проблемы» (1848), "Исповедь революционера" (1849), "Теория налога" (1861) и других, Прудон пытался разработать практическую программу реформирования ка­питализма, обосновать анархические взгляды на ненужность поли­тической борьбы и ненадобность государственной власти, стремился убедить правителей Франции в своей политической лояльности.

Выдвигая свою мелкобуржуазную концепцию, Прудон излагает взгляды по широкому кругу вопросов. Разделение труда, свойства товара, заработная плата, собственность, капитал, прибыль, про­цент, стоимость и другие проблемы он активно исследует с позиций экономического романтизма. В одной из Центральных работ "Система экономических противоречии..." Прудон первоначально рассматривает разделение труда, которое, с одной стороны, способ­ствует росту богатства, с другой ведет к нищете, бедности. Его рас­суждения сводятся к тому, что надо сохранить полезные свойства разделения труда и устранить вредные. С таких же позиций Прудон "исследует" свойства товара. По его мнению, существует вечная идея стоимости, которая раздваивается на потребительную и мено­вую стоимость. Первая определяется спросом и редкостью, вторая – предложением и изобилием. В борьбе между спросом и предложением устанавливается стоимость, или цена товара. Краеугольным камнем всей своей экономической системы Прудон считал идею "консти­туированной" стоимости. Согласно Прудону, стоимость - абстракт­ная вечная категория, включающая две противоположные идеи, идею потребительной стоимости и идею меновой стоимости, потре­бительная стоимость и меновая стоимость. Противоположны друг другу, они выражают две противоположные тенденции - изобилие и редкость. Потребительная стоимость - воплощение изобилия, а ме­новая стоимость - отражение редкости. Такое противоречие может быть устранено путем установления эквивалентного обмена, то есть "конституированной" стоимости. Для этого он предлагает произво­дить столько товаров, сколько требуется. Создать такое положение, чтобы все товары реализовывались, то есть превращались в консти­туированную стоимость. Прудон утверждал, что "конституирован­ная" или "синтетическая" стоимость - это стоимость, которая возни­кает в обмене, санкционируется рынком. Всякий избыток Прудон не включал в состав богатства и не считал "конституированной" стои­мостью.

В качестве первых товаров имеющих "конституированную" стоимость, Прудон называет золото и серебро.

Прудон предлагал реорганизовать обмен, выдвинув утопиче­ский проект безденежного товарного хозяйства. Он идеализировал мелкое товарное хозяйство, выступая против денег «против дурной стороны» товарного хозяйства. Проект организации товарного обме­на без денег - это утопия, ибо Прудон хотел сохранить товарное хо­зяйство, товар, стоимость, цену, прибыль, но без денег. И в данном случае задача сводится к тому, чтобы сохранить хорошую сторону, устраняя дурную. Для облегчения мелким производителям реализа­ции их продукции следует учредить специальный национальный банк. С этой целью Прудон выдвинул идею обменного (народного) банка, который принимал бы от товаропроизводителей товары, вы­давал взамен удостоверения - трудовые талоны, указывающие ко­личество труда, затраченное на производство того или иного товара ("рабочие деньги"). За каждым признается то количество труда, ко­торое затрачено на производство товара. По этим трудовым талонам обменный банк должен был отпускать товары. Таким образом, Прудон рассчитывал ликвидировать нетрудовые доходы, утвердить в обществе равенство и справедливость. Он полагал, что отмена денег исключит капитал и эксплуатацию. Тем более что фонд беспроцентного кредита для выдачи рабочим и мел­ким кустарям при национальном банке устраняет возможность от­давать деньги в ссуду ради получения процента.

Основу эксплуатации и бедственного положения трудящихся он видел в существовании процента. В проекте реформирования обмена Прудон предполагал устранить процент. Для этого, наряду с орга­низацией народного банка и обмена без помощи денег, Прудон вы­двинул идею о "даровом кредите". Основой "дарового кредита" яв­лялся народный банк, который, согласно Прудону, будет предостав­лять "даровой кредит" рабочим и мелким производителям.

Революция 1848 г во Франции не застала Прудона врасплох. Но она пришла, по его мнению, слишком рано.

Но раз революция свершилась, Прудон не чувствовал за собой права отставать. Он резко критиковал существующий строй, считал своим долгом помочь практическому решению вопросов, неожи­данно поставленных перед обществом. И почти вопреки своей воле Прудон создает утопию - банк обмена, который благополучно про­валился. Он ошибочно полагает, что если бы исчезла форма ссуды, то исчезла бы и эксплуатация.

Наряду с концепцией взаимного кредита имеется в его системе еще одна основная идея, которая выгодно отличает ее от всех форм авторитарного социализма, возникших до и после Прудона, - это глубокое чувство безусловной необходимости индивидуальной свободы как двигателя экономической активности. Лучше, чем кто-либо из его предшественников, он понял, что экономическая свобода есть основное завоевание современных обществ, и всякая глубокая реформа должна опираться на эту свободу. Его страстная любовь к справедливости объясняет его ненависть к собственности, а стрем­ление к свободе вызвала враждебное отношение к социализму. И до настоящего времени социальная проблема ставится в тех же рамках, в каких поставил ее Прудон: реализовать справедливость в свободе.

4. Утопический социализм К. Сен - Симона, Ш. Фурье и

Р. Оуэна.

Социализм - это теория, в основе который лежит равенство материальных благ, объёма прав и обязанностей и общность собст­венности. Социалистическое течение ставило целью достижение счастливой и справедливой жизни общества.

В ранних социалистических утопиях, начиная с сочинений Пла­тона и кончая произведениями Томаса Мора, Томмазо Кампанеллы и других, речь шла о критике частной собственности, как правило, с позиции морали. Из сути их утопических концепций было очевидно тяготение к примитивному идеалу общественного устройства на принципах равенства потребностей и равенства способностей.

Однако в первой половине девятнадцатого века, под влиянием трудов представителей классической политической экономии, док­трины социалистов-утопистов претерпели существенные качествен­ные изменения. Для утопического социализма данный период, свя­занный с завершением промышленного переворота, знаменателен осмыслением новых экономических реалий, которые нашли своё от­ражение в разработках лидеров нового поколения этой школы эко­номической мысли, и, прежде всего, К. Сен - Симона и Ш. Фурье во Франции и Р. Оуэна в Англии.

Клод Анри Де Рубруа Сен-Симон (1760-1825) - французский социалист - утопист, в силу своих политических убеждений, отказавшийся от графского титула и дворянского звания, является одним из ярких авторов данного направ­ления экономической мысли. Его перу принадлежат значительные научные произведения, в числе которых «Письма Женевского оби­тателя к современникам» (1803), «О промышленной системе» (1821), «Катехизис промышленников» (1823-1824) и др.

В первых работах Сен - Симон, вышедших до 1814-1815 г.г. ут­верждается культ науки и ученых, и довольно абстрактный гума­низм.

В своих зрелых работах, написанных в последние 10 лет жизни, Сен - Симон решительно отказывается признавать капитализм есте­ственным и вечным строем и выдвигает тезис о закономерной смене его новым общественным строем, где сотрудничество придёт на смену антагонизму и конкуренции. Эта смена произойдёт путём мирного развития «общества индустриалов», в котором будет лик­видирована экономическая и политическая власть феодалов и пара­зитических буржуа-собственников, хотя и сохранится частная собст­венность. Сен - Симон всё более склонялся к защите интересов са­мого многочисленного и самого угнетённого класса.

Он считал, что современное ему общество состоит из двух классов - праздных собственников и трудящихся индустриалов. Первый класс состоит из крупных землевладельцев и капиталистов-рантье, не участвующих в экономическом процессе, а также из воз­высившейся за годы революции и империи военной и судейской бю­рократии. Индустриалы - все прочие, составляющие вместе с семь­ями до 96 % всего населения французского общества. Сюда входят все люди, занимающиеся любой общественно полезной деятельно­стью: крестьяне и наёмные рабочие, ремесленники и фабриканты, купцы и банкиры, учёные и художники. Доходы собственников (зе­мельная рента и ссудный процент) Сен - Симон считал паразитиче­скими, доходы индустриалов (прибыль предпринимателя и заработ­ную плату) - трудовыми. Таким образом, Сен - Симон возвеличивал роль индустрии.

Он считает, что официальное правительство лишь фасад. Его деятельность носит исключительно поверхностный характер. Обще­ство могло бы обойтись без него и не хуже жило бы. Между тем как исчезновение учёных, промышленников, банкиров и купцов поста­вило бы общество в беспорядочное положение, лишило бы его ис­точников жизни и здоровья, ибо только их деятельность поистине плодотворна и необходима. Это они на самом деле управляют госу­дарством, и в их руках истинная власть. Таков смысл «Параболы Сен - Симона».

Для Сен - Симона мир всецело покоиться на промышленности, и она одна достойна забот серьезных людей. Её пришествие было долгой исторической эволюцией, начинающейся, по мнению Сен -Симона, в двенадцатом веке с освобождением коммун (т.е. с так на­зываемой коммунальной революции - процесса освобождения горо­дов от феодальной зависимости) и завершающейся французской революцией. Поэтому новый стой завтрашнего дня - индустриализм, т.е. со­циальная организация, построенная исключительно в интересах ин­дустрии - « единственного источника всех богатств и благосостоя­ния».

Говоря о строе будущего, Сен - Симон предлагает исчезнове­ние классов. В нём не должно быть ни дворян, ни буржуа, ни духов­ных лиц. Существуют лишь две категории лиц: работники и без­дельники, или, как говорит Сен - Симон, пчёлы и трутни. В новом обществе вторые должны исчезнуть, останутся только первые, меж­ду которыми будет лишь то различие, которое вытекает из различия их способностей или ещё из тог, что Сен - Симон называет их «по­ложением». «Индустриальное равенство будет состоять в том, что каждый будет извлекать из общества пользу, прямо пропорциональ­ную своему общественному положению, т.е. своей положительной способности - употреблению, которое он будет делать из средств, в которые следует включить, разумеется, и капиталы». Как видно, Сен - Симон не думает об уничтожении доходов капиталистов. Он враждебен к землевладельцам.

В новом обществе не только исчезнут всякие социальные различия, кроме основанных на труде и способности, но и правительство в обычном смысле этого слова. Роль правительства в промышленном обществе должна сводиться к тому, чтобы «оградить работающих от непро­дуктивных действий праздных людей и обеспечить им охрану и сво­боду в их производственной деятельности». До сих пор индустриа­лизм Сен - Симона почти не отличался от простого индустриализма.

Но, по мнению Сен - Симона, в промышленном строе есть ме­сто только для правительства совершенно особого характера - правительство для управления над вещами, в которых нуждаются люди, а не над людь­ми. Политика не исчезает, а изменит своё существо. Она станет «по­ложительной наукой», «наукой о производстве, т.е. такой наукой, содержанием которой будет исследование наиболее благоприятного для всех родов производства положения дел».

Основные законы должны стремиться к тому, чтобы ясно установить и самым благоразумным образом комбинировать работы, которые предстоит исполнить обществу в целях физического и нравственного улучшения существования всех его членов.

Такова будет задача нового правления, где «способности» будут поставлены на место «полномочий власти», а «руководство» - на место приказаний. Оно будет применяться «к одной только группе интересов, относительно которой все люди согласны и вынуждены соглашаться, к одной группе, относительно которой им нужно со­вершаться и действовать совместно, и где, следовательно, может проявить своё действие политика - это группа интересов, касаю­щихся жизни и благосостояния».

Экономическое правительство вместо политического, управле­ние вещами вместо власти над людьми - вот новые концепции, ко­торыми Сен - Симон опережает либералов. Они сближают его с со­циализмом. Таким образом, индустриализм Сен - Симона определённо от­личается от экономического либерализма совершенно новой, возла­гаемой им на правительство ролью.

Что касается его отношения к частной собственности, то Сен -Симон в принципе не выступал против неё и не предвидел её ликвидацию в будущем обществе, а считал возможным установить над частной собственностью контроль со стороны обще­ства.

Ученики Сен – Симона - Базар, Анфантен, Родриг предали его взглядам на классы и собственность более очевидное социологиче­ское направление. Они уже не рассматривают индустриалов как единый и однородный социальный класс, а говорят, что эксплуата­ция, которой он подвергается со стороны собственников, всей своей тяжестью ложится на рабочего. «Рабочий, - пишут они,- эксплуатиру­ется материально, интеллектуально и морально, как некогда экс­плуатировался раб».

Сен - Симонисты связывают эксплуатацию с самим институтом частной собственности. В пороках общественной системы, основан­ной на частной собственности, они видят также главную причину кризисов и анархии производства, присущих капитализму. Исходя из этого, они выдвигают своё важнейшее требование - резкое огра­ничение частной собственности путём отмены права наследования. Единственным наследником должно быть государство, которое бу­дет далее передавать производственные фонды предпринимателям как бы в аренду, по доверенности. Руководители предприятий пре­вратятся в доверенных лиц общества. Так частная собственность преобразуется в общественную.

Новое слово сен - симонистов состояло также в том, что они стремились найти материальные основы будущего строя в недрах старого общества. Социализм, по их представлению, должен был возникнуть как закономерный результат развития производительных сил.

Шарль Фурье, в отличие от Сен-Симона, разработал элементы будущего общественного строя с проницательной детализацией. Он вводит понятие фаланги. Фаланга - производственно-потребительское товарищество, сочетающее в себе черты коммуны с чертами обычного акционерного общества. По-мнению Фурье, число участников фаланги вместе с детьми в разных работах колеблется от 1500 до 2000 человек. Он считал, что в таком коллективе будет не­обходимый и достаточный набор человеческих характеров для оп­тимального распределения труда как с точки зрения склонности лю­дей, так и с точки зрения полезного результата. В фаланге сочетается сельскохозяйственное и промышленное производство с преоблада­нием первого.

Исходный фонд средств производства фаланга получает за счёт взносов акционеров, поэтому в её состав должны входить капитали­сты. В фалангу также принимаются бедняки, которые первоначально могут не быть акционерами, а делать свой вклад трудом. Собствен­ность на акции является частной. В фаланге сохраняется имущест­венное неравенство. Однако капиталист, став членом фаланги, пере­стаёт быть капиталистом в старом смысле. Общая обстановка сози­дательного труда вовлекает его в процесс производства. Если он об­ладает талантом руководителя, инженера, ученого, общество ис­пользует его труд в этом качестве. Если нет, он работает по своему выбору в любой «серии» (бригаде). Но так как дети богатых и бед­ных воспитываются в одной здоровой среде, эти различия в сле­дующих поколениях могут сгладиться.

Особое внимание уделяет Фурье организации общественного труда. Отрицательные стороны капиталистического разделения тру­да он хотел ликвидировать путём частых переходов людей от одного вида труда к другому. Он считал, что нужно положить конец тому, чтобы человек трудился под угрозой существующих до сих пор трёх стимулов: принуждения, нищеты или интереса. Фурье не хотел тако­го общественного состояния, где бы человек был принужден к труду необходимостью зарабатывать свой хлеб, или стремлением к прибыли, или императивным законом общественного или религиозного долга. Он хотел, чтобы человек работал, трудился только из-за удо­вольствия и бежал на работу , говорил он, как ныне бегут на празд­ник. Каждому будет гарантирован жизненный минимум, в результа­те чего труд перестанет быть вынужденным, и появятся совершенно новые стимулы к труду: соревнование, общественное признание, ра­дость творчества.

Богатство и доход общества стремительно возрастут благодаря увеличению производительности труда. Фаланга избавится от пара­зитов (работать будут все), потерь и непроизводительных затрат, не­избежных при старом строе. Общество будущего Фурье - это под­линное общество изобилия, здоровья, естественности и радости.

В фаланге нет наёмного труда и нет заработной платы. Распре­деление продукта труда (в денежной форме) совершается путём вы­дачи членам фаланги особого рода дивидендов по труду, капиталу и таланту. Весь чистый доход делится на три части: 5/12 - «активным участникам работы», 4/12 - владельцам акций, 3/12 - людям «теоре­тических и практических знаний». Так как каждый член фаланги обычно относится сразу к двум, а иногда и к трём категориям, его доход складывается из нескольких форм.

Денежные доходы членов фаланги реализуются в товарах и ус­лугах через торговлю, которая целиком находится в руках ассоциа­ций. Общественные арбитры устанавливают цены, по которым в розничной торговле продаются товары.

Система Фурье полна противоречий и пробелов и многое оста­ётся неясным и сомнительным. Каков характер и масштабы товарно-денежных отношений внутри фаланги? Как обмениваются её под­разделения продуктами своего труда, в частности как передаются в следующие стадии производства сырьё и полуфабрикаты?

Неясно, как образуются общественные фонды предприятия, ко­торые должны играть в фаланге большую роль (школы, театры, биб­лиотеки, затраты на празднества и т.п.). В фаланге как будто нет ни отчислений из совокупного дохода на подобные цели, ни налогов на личные доходы. У Фурье есть лишь намёк, что богачи будут обиль­но жертвовать на общественные цели.

Из этих и многих других пороков системы Фурье следует два главных вывода. Во-первых, утопический социализм в силу истори­ческих условий своего возникновения не мог обойтись без мелко­буржуазных иллюзий и быть последовательным в проектах социали­стического преобразования общества. Во - вторых, заведомо обре­чены на провал все попытки предписать людям будущего обязатель­ный образ действий и поведения, подробно регламентировать их жизнь.

В основе взглядов Роберта Оуэна лежит трудовая теория стои­мости Рикардо: труд есть создатель и мерило стоимости; обмен то­варов должен осуществляться по труду. Но в отличие от Рикардо он считает, что фактически при капитализме обмен не совершается по труду, так как такой обмен предполагает, что рабочий получает пол­ную стоимость произведённого им товара, что не соответствует дей­ствительности.

Но нарушение «справедливого» закона стоимости Оуэн объяс­няет тем, что во всём виноваты деньги, это искусственное мерило стоимости, вытеснившее мерило естественное - труд.

В связи с этим он предлагает ввести трудовую единицу в каче­стве мерила ценности, обменивать товары на основе этого мерила и отказаться от употребления денег. Это, по мнению Оуэна, решит са­мые трудные проблемы общества. Рабочие будут получать справед­ливое вознаграждение за свой труд. Так как вознаграждение, полу­чаемое трудящимися, будет соответствовать истинной стоимости товаров, то станут невозможны перепроизводство и кризисы. Такая реформа выгодна не только рабочим, в ней заинтересованы также землевладельцы и капиталисты.

Экономические взгляды Оуэна были бы, очевидно, нисколько не выше мелкобуржуазных иллюзий об устранении зол капитализма путем реформы одной лишь сферы обращения, особенно путем уст­ранения денег, если бы они не были у него неразрывно связаны с его планом радикального преобразования общества. Оуэн считает, что справедливый обмен по трудовой стоимости требует ликвидации капиталистической системы. Лишь в будущем обществе без частной собственности рабочий будет отдавать свой труд по «полной стои­мости». В этом случае отпадает вопрос о капиталистах и землевла­дельцах. Они выигрывают от переустройства общества не как капи­талисты и землевладельцы, а как люди.

Оуэн, в отличие от других утопистов, свои теоретические воз­зрения попытался осуществить на практике. В 1800 г. он стал совла­дельцем и менеджером небольшого прядильно-ткацкого предпри­ятия в Нью-Ленарке в Шотландии. Спустя два года предприятие стало приносить устойчивую прибыль, а рабочие постепенно при­нуждались к чистоте, порядку и организованности. Одновременно создавались детские сады, культурный центр с библиотекой, службы санитарного надзора, социального обеспечения и страхования, по­требительская кооперация. Стала работать народная дружина по поддержанию порядка, уголовные наказания не применялись.

Кроме этого, Оуэн на полвека предупредил фабричное законо­дательство, понизив рабочий день для взрослых с 17 до 10 часов от­казавшись пользоваться трудом детей в возрасте ниже 10 лет и создав для них школы, которые впервые были абсолютно светскими, уничтожив штрафы, которые были тогда весьма обычны.

В чисто коммерческом плане предприятие процветало, и Оуэн смог даже выплатить всем рабочим полную заработную плату за пе­риод вынужденного простоя из-за хлопкового кризиса. В сознании рабочих произошёл перелом, повысилась их трудовая и социальная активность. Исчезли воровство, пьянство, драки, религиозная рознь. Посёлок стал ухоженным и красивым. Реальный доход на душу на­селения был гораздо выше, чем на других предприятиях.

Однако весь этот успех, ограниченный рамками одного посёлка, всецело зависел от неординарной личности самого управляющего. Когда после конфликта с другими совладельцами, Оуэн был вынуж­ден покинуть Нью-Ленарк, всё вернулось на круги своя. В этом смысле эксперимент Оуэна окончился неудачей.

Видя, что его пример и его промышленный успех не могут сде­лать хозяев приверженцами его идей, он попытался привлечь на свою сторону правительства - сначала правительство своей страны, а затем и иностранные - и таким образом на основании закона полу­чить те самые реформы, которые он хотел бы иметь от доброй воли правящих классов.

Обескураженный тем, что ему удалось так мало получить с этой стороны, он обратился к третьей силе - ассоциации. На неё он воз­ложил создание новой среды для разрешения социальной проблемы.

Создание социальной среды - основная идея Оуэна, осуществ­ления которой он ждал то от хозяев, то от государства, то, наконец, от кооперации.

В этом смысле можно сказать, что Оуэн был отцом того, что социологи ныне называют этиологией, т.е. приспособлением и под­чинением человека среде. Изменится среда - и человек изменится. Но Оуэн непоследователен в этом рассуждении, т.к. если человек - продукт среды, то непонятно, как он может изменить эту среду, или, другими словами , как он распростертый на земле может встать на ноги, подтягивая себя за волосы.

С нравственной точки зрения эта концепция, очевидно, клони­лась к отрицанию всякой ответственности индивида, т.к. индивид не может быть не чем иным, как тем, что он есть.

Маркс и Энгельс отличали утопию Оуэна от других утопий этой эпохи, подчёркивая её коммунистический характер.

Так, системы Сен-Симона и Фурье не были до конца социали­стическими. В их будущем обществе оставалась частная собствен­ность с теми или иными ограничениями, оставались и капиталисты, в той или иной форме распоряжающиеся средствами про-

изводства и получающие доход от капитала. Система Оуэна не только носит по­следовательно социалистический характер, но и рисует вторую, высшую фразу коммунизма, где полностью ликвидирована частная собственность и даже всякие классовые различия, существует обяза­тельность труда для всех и, на основе роста производительных сил , распределение по потребностям. При этом утопия Оуэна совершен­но лишена религиозной и мистической окраски. Её отличает извест­ный реализм, порой даже деловой практицизм.

Ячейкой коммунистического общества у Оуэна является не­большая кооперативная община. Частная собственность и классы в общинах полностью отсутствуют. Единственное различие, которое может создавать известное неравенство и в труде и в распределении, - это «различие в возрасте и опытности». Механизм распределения Оуэн почти не описывает, делая несколько неясных замечаний об обмене продуктами по труду внутри общины и ограничиваясь ука­занием, что при изобилии «каждому можно будет разрешить сво­бодное получение из общих складов всего ему потребного». Много внимания уделяет формированию нового человека, причём измене­ние психологии он связывает, прежде всего, с материальным факто­рами - ростом богатства и удовлетворением потребностей.

Выходя за пределы общины, Оуэн пытался обрисовать общест­во, объединяющее большое количество таких ячеек. Между ними существует значительное распределение труда, а взаимный обмен осуществляется на основе трудовой стоимости. Для целей этого об­мена, какой - то союз общин будет выпускать особые трудовые бу­мажные деньги под обеспечение товарами на складах. В представле­нии Оуэна это новое общество должно было в течение какого-то времени сосуществовать со «старым обществом» и его государст­вом, платить последнему налоги, и продавать этому обществу товары за обычные деньги.

Оуэн обходил важнейший вопрос о том, каким образом, от кого получат общины исходные средства производства, в том числе землю? Его иногда можно понять в том наивном смысле, что средст­ва производства будут безвозмездно переданы общинам государст­вом или разумными капиталистами. Но в другом месте он более реа­листично говорит, что членам общины придется «оплачивать про­центы на капитал, потребный для того, чтобы дать им работу. Выхо­дит, от капиталистов общинам избавиться не удастся. В лучшем случае общины могут сохранить при себе предпринимательский до­ход, поскольку сами будут управлять производством, но ссудный процент - отдай!

Система Оуэна утопична и потому полна противоречий. Оуэн не оставил школы в собственном смысле этого слова, но всё-таки у него было несколько учеников, которые стремились к проведению в жизнь его теорий. Одна из них - это Вильям Томпсон, главное про­изведение которого - «Исследования о благоприятнейших для лю­дей принципах распределения богатства» (1824г.).

Томпсон же глубже, чем Оуэн, обосновал идею, что рабочий не получает целого продукта своего труда, и таким образом, подгото­вил путь для теории «прибавочной стоимости» и «неоплаченного труда». Томпсон, подобно Оуэну, не проповедовал в качестве ме­ры против этого зла экспроприацию приобретенных богатств, а только пропагандировал организацию новых форм предприятий, в которых рабочий мог бы сохранить для себя полный продукт своего труда, а это и есть как раз программа создания кооперативов.

В отличие от классиков, социалисты - утописты эпохи про­мышленного переворота не приемлют (Р. Оуэн) либо критикуют (К. Сен-Симон и Ш Фурье) институт частной собственности, а также осуждают идею и практику экономики ничем не ограниченной сво­боды конкуренции, видя в последней причину не только эксплуата­ции человека человеком, но и неизбежной монополизации хозяйст­венной жизни и, соответственно, экономических кризисов.

Исходя из этого в качестве основной ими выдвигается задача проведения повсеместной агитации и пропаганды, направленных на достижение цели по уничтожению антагонистических классов и конкуренции при сохранении свободы и запасов производства в рамках рекомендуемых (и организуемых лично) свободных ассо­циативных образований трудящихся, в которых каждый сохранит для себя полный продукт своего труда.

Следует также отметить, что, с одной стороны, социалисты-утописты нового поколения, как и их предшественники, отрицают как возможность эволюционных социально-экономических преобра­зований к лучшему, так и необходимость революции. Но, с другой стороны, их док­трины, базирующиеся по-прежнему на агитации и пропаганде идей социальной справедливости, присущей социализму, в естественный характер которого будто достаточно поверить, чтобы всем миром сразу отказаться от несправедливого настоящего, - эти доктрины об­ретают уже существо не просто утопических, а антирыночных.

4. Историческая школа в Германии

В первой половине XIX в. Германия, в отличие от других евро­пейских стран , была только на пороге промышленного переворота и становления рыночных отношений. Она была опутана остатками феодальных отношений. Отсталая немецкая промышленность нуж­далась в таможенной защите. Необходимо было преодолеть полити­ческую раздробленность страны.

Именно в это время в Германии возникла историческая школа. Её основоположником считается Фридрих Лист (1789-1846),- немецкий экономист, публицист, политик. Его основная работа - «Национальная система политической экономии» (1841г.). Основная идея этой работы - призыв к экономическому объединению страны и превра­щение ее под опекой протекционизма в индустриальную державу. Лист выступал против промышленного господства Англии в мире. Фактически он отрицал, «космополитическую» экономическую теорию А.Смита и Д. Рикардо. Лист считал, что универсальная и схоластиче­ская концепция классиков непригодна для практического использо­вания. Экономическая система должна опираться на реальные исторические факты. Проповедь свободной торговли была выгодна, по мнению Листа, в то время лишь Англии. Германская промышленность нуждалась в протекционизме.

Ф. Лист считал, что экономика отдельных стран развивается по своим собственным зако­нам. Для каждой страны характерна своя «национальная экономия», задача которой заключается в определении наиболее благоприятных условий для развития производительных сил нации. Нет общих экономических законов. Особенные законы «национальной экономики» можно постичь, изучая историю народного хозяйства своей страны.

В «Национальной системе политической экономии» выдвинуты Ф. Листом три взаимосвязанные теории:

- производительных сил;

- стадий экономического развития;

- об активной экономической роли государства.

Создание общественного богатства достигается не только через разрозненную индивидуальную деятельность людей, связанных лишь разделением труда и обменом. Это не достаточное условие. «Чтобы достичь совершенных результатов, необходимо, чтобы раз­личные индивидуумы были объединены умственно и материально и находились во взаимодействии». Увеличение производительных сил «начинается с отдельной фабрики и затем распространяется до национальной ассоциации». Нация, объединяющая людей, представляет собой единое целое. Она результат исторического развития, открытий, усовершенствова­ний, традиций, опыта, знаний. Каждая нация производительна настолько, насколько она сумела усвоить это наследие от прежних по­колений и увеличила его собственными приобретениями.

Лист утверждал, что истинное богатство и благосостояние на­ции обуславливается, не количеством меновых ценностей, а степенью развития производительных сил страны и политическим могуществом государства. Задача государственной политики - объединить, цивилизовывать нации, обеспечить устойчивость их развития.

В этом смысле экономическое воспитание нации важнее производства матери­альных ценностей. «Способность создавать богатства бесконечно важнее самого богатства», - считал Ф. Лист.

С теорией производительных сил тесно связана концепция о стадиях развития. Все нации проходят следующие стадии: дикости, пастушескую, земле­дельческую, земледельческо-мануфактурную и земледельческо-мануфактурно-коммерческую.

Чтобы достигнуть развитой в экономическом отношении ступени, необходима система поощрения и покровительства со стороны государства. В перспек­тиве возможна свободная торговля и общемировой союз промышленно - развитых стран, но только тогда, когда будет создан достаточно развитое и самодостаточное национальное производство. Государственная власть согласует и направляет усилие отдельных звеньев национального хозяйства, во имя долгосрочных коренных интересов нации по созданию «национальной экономии».

Таким образом, под влиянием работы Листа стало очевидным, что практически использовать классическую экономическую теорию можно лишь при условии «воссоздания в качестве опосредующих звеньев» цело­го ряда соображений о месте, времени и среде», что экономическая теория нуждается в конкретизации. Исторический метод Ф. Листа удачное тому доказательство.

Вместе с Ф. Листом к исторической школе принадлежали Виль­гельм Рошер, Бруно Гильдебранд и Карл Книс. Их объединяет негативное отношение к доктринам классической школы и общее предпочтение изучать национальное хозяйство с учетом исторического развития на основе сопоставления различных форм и деталей.

Рошер предлагал дополнить общую концепцию экономического развития классической школы историей эко­номического развития, в качестве приложения к теоретическому разделу.

Гильдебранд считал, что политическая экономия призвана изучать процессы экономического развития нации. Он вообще ста­вил под сомнение существование общих экономических законов. Его основная работа - «Политическая экономия настоящего и будущего».

К. Книс, написавший книгу «Политическая экономия, рассматриваемая с точки зрения историческо­го метода», считал, что экономическая наука способна описать воз­никновение и развитие экономических процессов, но она не в со­стоянии дать, адекватные им обобщения.

Автор одного из самых популярных трудов по истории экономической мысли Б. Селегмен, считал, что теория исторической школы – это «Бунт против формализма» классической политэкономии. Историки критикуют классиков за излишнее теоретизирование. Они считают, что народное хозяйство каждой страны имеет свои особенности, свои нормы и формы отношений. Задача национальной политической экономии - изучить народное хозяйство в его конкретной реальности, историческом раз­витии. Смысл исторического подхода не в описании, а в объяснении и раскрытии экономических связей и зависимостей. Прежде чем пе­рейти к каким - либо обобщениям, историки стремились собрать разнообразный материал о событиях прошлого и настоящего. Экономическая реальность противоречива и неоднозначна. Поэтому экономические рекомендации и экономическая политика должны быть выработаны применительно к конкретным условиям.

При этом надо учитывать все многообразие и всю сложность конкретных отношений в обществе, т.е. традиции, этнические особен­ности, обычаи, национальные интересы, геополитическое положе­ние т.п.

Люди в своих действиях - это не только «экономические человеки» с их стремлением к выгоде, считали историки. Человек гораздо сложнее и много­плановое. Кроме выгоды (личной) его заботит чувство общности, семейные заботы, общественный интерес. Заслуга историков заклю­чается в том, что они положили начало экономической социологии. обосновав единство социальных и экономических отношений.

Чтобы понять действительность, ее не надо упрощать или схе­матизировать. Важно, опираясь на факты, ограниченно соединить теоретический анализ и исследование истоков экономических яв­лений, теорию и историю экономики. Такой вывод можно сделать, анализируя вклад исторической школы в мировую экономическую мысль.