Глава пятая. Добрый король для добрых французов. 2 августа 1589 года

У смертного одра Генриха III Французского Генрих III Наваррский стал Генрихом IV, королем Франции и Наварры на основании Салического закона. Было от чего закружиться голове: возможность, питавшая его мечты последних лет, стала реальностью, самой жестокой из реальностей, из-за вмешательства ничтожного доминиканского монашка, орудия непримиримой ненависти.

Современников удивила странная скованность движений нового короля Франции. Они не привыкли видеть Генриха в сомнамбулическом состоянии. Ему нужно было время, чтобы оправиться от такого шока. И не потому, что он начал царствовать слишком молодым, как это скажет о себе Людовик XVI и как говорили о Франциске I. Ему было тридцать пять лет. Он был умудрен жизненным опытом, знал людей, их слабости и достоинства, правильно предвидел {309} события, воля и дух его окрепли в испытаниях, природный ум стал проницательнее и глубже. Но, увы, обстоятельства не могли быть хуже. Завоевание королевства рядом с законным, католическим королем только началось. Внезапный поворот судьбы мог нарушить все планы и обратить их в прах. Несомненно, теперь следовало отказаться от штурма Парижа, назначенного на следующий день, от штурма, который должен был увенчаться успехом. Что касается его, Генриха Беарнского, то он снова мог быть сослан в свои горы, возвращен к своей провинциальной судьбе большинством, которое его ненавидит, как ненавидело Генриха III, доказав, что оно ни перед чем не остановится. Жестокость произошедшего грозила еще больше воспламенить умы. Генрих III умер не от болезни, не от боевой раны, он был вероломно умерщвлен, в некотором роде приговорен к смерти и казнен «ревностными католиками». А где гарантии, что такая участь не постигнет его спорного наследника? Разве не были во цвете лет убиты отец и сын Конде? Несмотря на браваду, Генриха давно уже неотступно преследовала мысль о папистских убийцах, о кишащих вокруг него отравителях и наемных бандитах. Жак Клеман не был ни сумасшедшим, ни одиночкой, он был исполнителем низменных замыслов ожесточенного населения, считавшего своих врагов деспотами и тем самым сделавшего их мишенью для беспощадных фанатиков. Никогда столько не говорили о тираноубийстве. Слова и доктрины, напоминавшие об античности и Италии времен кондотьеров, никогда еще не были в такой моде. С 1534 года католики почитали как мученика Балтазара Жерара, убийцу Вильгельма Оранского. Генрих III тоже счел возможный {310} без суда уничтожить Гизов, которые были его персональными тиранами, но общественное мнение не признало за ним на это права. И оно наказало его: Сен-Клу — это реванш за Блуа. Что касается Генриха IV, то католическая реакция двадцать один год будет мешать ему добиться желанной цели. Еще не зная этого, он двадцать один год будет защищаться от убийц, двадцать один год завоевывать Францию, восстанавливать ее единство, сохранять мир и восстанавливать разоренное хозяйство, прежде чем погибнуть в 1610 году от последней анафемы Лиги,

В Париже событие в Сен-Клу вызвало ликование. Валуа умер, осада будет снята! Люди вынесли на улицы столы, пели, танцевали, благодарили небо. Лига не преминула этим воспользоваться. Проповедники получили указания оправдать поступок Жака Клемана как повторение подвига Юдифи, доказать незаконность прав узурпатора на корону, призвать к энергичным мерам против тех, кто осмелится стать на его сторону. 90 парижских типографий напечатали пасквили, повторяющие оскорбления и наветы прошлых лет. Генрих — не француз, а чужеземец, он — Беарнец, «рыжая беарнская лисица», распутник, трус, презренный ублюдок, рожденный Жанной д'Альбре, королевой-двоемужницей.