Перенос и функция Эго

Реакции переноса демонстрируют силы и слабости пациента в понятиях функций Эго. Как утверждалось ранее, невротические явления переноса показывают, что пациент имеет стабильные Я-представления, которые четко отличаются от его объектных представлений. Это предполагает, что его раннее развитие Эго было успеш­ным, он имел «достаточно хорошее» материнство, и он мог поддерживать отношения с людьми (Винникот, 1955, 19566). Когда он «неправильно понимает настоящее в [204] понятиях прошлого», неверное понимание является лишь частичным и временным. Регрессия в функции Эго ог­раничена и лимитирована определенными аспектами его отношения к фигуре переноса. Более того, верно и об­ратное.

Пациент в таком состоянии уходит в свои чувства и фантазии. Он позволяет себе регрессировать в понятиях своих объектных отношений и функций Эго. Он отказывается от некоторых своих функций про­верки реальности, но лишь частично и временно. Это отличается от наигранности и притворства. В случае, приведенном выше, реакция переноса моби­лизовалась, когда я не ответил на один из его вопро­сов. Это мое действие моментально перевесило все мои качества, которые были в противоречии к его обвине­нию, что я некомпетентен, нескрупулезен и черств. «Функция проницательности» Эго была ослаблена у па­циента во время этой фазы лечения. Я становился его строгим и требовательным отцом, когда молчал. Па­циент был способен работать после того, как стал по­нимать эту реакцию, когда его наблюдающее Эго и ра­бочий альянс были восстановлены.

Существуют и другие механизмы, показывающие регрессию функций Эго в реакциях переноса, но они являются дополнением к механизму перемещения. Про­екция и интроекция могут иметь место, но они не явля­ются основными процессами в невротическом переносе. Они могут действовать как добавочные к перемещению. Я хочу подчеркнуть этот момент, потому что последова­тели Клейн интерпретируют все явления переноса на основе проекций и интроекций (Клейн, 1952; Ракер, 1954; Зегал, 1964). Они отрицают перемещение от прош­лых объектных отношений и, следовательно, в какой-то степени игнорируют исторический опыт пациента. [205]

Я полагаю, что отчасти это связано с их неудачной по­пыткой отличить проекцию от интроекции и перемеще­ния, а отчасти — с неточным использованием терминов «проекция» и «интроекция».

Рискуя показаться педантичным, я кратко определяю эти термины так, как они используются в классической психоаналитической литературе. Понятие «перемеще­ние» относится к смещению чувств, фантазий и т. д. от объекта или объектного образа в прошлом на объ­ект или объектный образ в настоящем. Когда личность проецирует, она «извергает» из своего Я-образа нечто в или на другую личность. Интроекцией является вклю­чение чего-то из внешнего объекта в Я-образ. Проекция и интроекция могут иметь место во время анализа, но они являются дополнением к перемещению. Они явля­ются повторениями проективных и интроективных меха­низмов, которые когда-то имели место по отношению к прошлым объектам исторической важности (Якобсон, 1964).

Позвольте мне привести пример проекции как невро­тической реакции переноса. Профессор X. (см. также секции 2.64 и 2.652), который страдал от периодических страхов, часто жаловался во время анализа, что он чув­ствует — я насмехаюсь над ним, смеюсь над ним за его спиной, высмеиваю его, когда делаю интерпретации. Для такой реакции в истории пациента было много определя­ющих моментов. Было известно, что его отец любил подразнить, он находил садистическое удовольствие в смущении пациента, особенно перед компанией. Паци­ент развил очень требовательное Суперэго и строго бичевал себя за ту деятельность, которую считал смеш­ной. В круге анализа его чувство стыда претерпело превращение, он стал считать, что я бы стал стыдиться его, если бы узнал, что он сделал. Пациент проецировал части своего Суперэго на меня. Его фантазии об уни­жении мной были не только болезненны, но содержали также и мазохистское, и эксгибиционистское удо­вольствие. Это было привнесено им из детства, из отно­шений с отцом, которые были насыщены сексуальными и агрессивными фантазиями. Однако один важный ас­пект его фантазии унижения основывался на проекции.

На одном из сеансов он со стыдом рассказывал, что пил весь уик-энд и развлекал собравшихся друзей пародиями [206] на тему: «Отвратительный Гринсон, великий психоаналитик». Его поразило, как долго он был спосо­бен заставлять свою аудиторию смеяться над его ана­литиком. На сеансе он осознал, что, бывало, делал это и дома, имитируя некоторые мои выражения или жесты, когда там были люди, знавшие меня. Пациент испугал­ся, когда говорил это; он чувствовал себя так, «будто обвалился потолок». Эта фраза привела его к пересказу ранее забытого воспоминания о том, как его поймал как-то отец, когда он пародировал его речи. Отец из­бил его немилосердно и затем довел до слез. Этот эпи­зод прекратил попытки пациента имитировать своего отца и, в конце концов, послужил причиной периодичес­ких страхов.

Мне казалось ясным, что частично пациент прое­цировал на меня свое стремление быть униженным. Это была защита против его враждебности, способ избе­жать тревоги. Но эта проекция была дополнением к ос­новному, определяющему моменту его чувства униже­ния — истории с отцом, который унизил его и которого он стремился унизить в отместку.

Отыгрывание или появление реакций переноса явля­ется показателем других регрессивных черт в функци­ях Эго при переносе. Отношение переноса к памяти бу­дет обсуждаться более детально в следующих секци­ях, посвященных повторению и регрессии.