Пути развития интуиции

Если решение какой-либо-задачи приходит к человеку интуитивно — неожиданно, спонтанно — и он не может осознать, как оно получено, то это вызывает у него удив­ление, представляется ему совершенно непостижимым и непонятным, независимо от того, предшествовали ли этому мучительные и продолжительные поиски или реше­ние далось сразу и без труда. Ощущение непостижимости результата рождает у многих убежденность в невозмож­ности осознанно научиться интуитивным способам реше­ния. Между тем для каждого человека было бы полезно владеть этими способами познания, так как они необходи­мы во многих профессиях и просто в жизненных ситуа­циях.

Например, от судьи закон требует знания не только «буквы» закона, но и его «духа». Судья должен выносить

приговор согласно «внутреннему убеждению», а не только в соответствии с заранее определенным количеством дока­зательств, т. е. в законе наряду с однозначной «буквой» предполагается и интуитивный «дух». Аналогично и опыт­ный врач, бросив мимолетный взгляд на больного и по­ставив правильный диагноз, зачастую не может не только объяснить, на какие именно симптомы он ориентировался, но даже их осознать. Накопленный профессиональный багаж проявляется у него через интуитивные решения. Роль интуиции отчетливо выявилась в исследовании, про­веденном психиатром Ирле [по 48, с. 29]. Он разо­слал психиатрам — своим коллегам — анкеты, вклю­чавшие вопрос: какое значение имеет интуиция в их прак­тической работе. И 86% ответивших заявили, что они мо­гут безошибочно диагносцировать некоторые заболевания с первого взгляда на основании интуиции — по мнению этих врачей, интуиция очень важна в их деятельности.

Во многих «скоростных» профессиях, например, таких, как летчик-испытатель, где ответственные, жизненно важ­ные решения нередко должны приниматься в жестком дефиците времени и информации, развитая интуиция — поистине неоценимый клад, поскольку присущая инту­итивным решениям полнота, идущая от учета очень многих переменных за короткое время, как раз и обеспечивает необходимую скорость и качество принимаемых решений, которые были бы невозможны при применении обыч­ных, последовательных, строго логических способов ре­шения.

Поскольку творческие компоненты присутствуют почти во всех профессиях, важность развития интуиции стано­вится очевидной. Творческое мышление заключается не в сведении новых задач к известным способам их реше­ния, а требует умения увидеть задачу в целом, подверг­нуть критике все известные методы. Человек должен уви­деть ограниченность, схематичность старого метода рас­смотрения проблемы и уметь выйти за рамки привычных, одобряемых логикой и здравым смыслом представлений. Именно такой новый, целостный взгляд на проблему достигается за счет интуиции. В жизни каждого человека необходимы интуитивные решения, особенно в обстановке дефицита времени и информации, при поиске новых под­ходов к старым проблемам и для адекватного взаимо­действия с другими людьми.

Поскольку к особенностям деятельности правого полу­шария относятся большая скорость операций, целостность, обобщенность восприятия, вовлечение непроизвольной памяти и другие черты, присущие интуитивным решениям, то обучение, направленное на их развитие, должно быть связано с раскрепощением правого полушария, с опорой на него.

Правостороннее восприятие не фиксируется на дета­лях, оно упрощает картину мира, дает представление це­лостности и вместе с тем гармоничности, соразмерности, композиционного единства, словом, имеет самое тесное отношение к эстетическому чувству, лежащему в основе восприятия человеком искусства. Здесь надо помнить, что, в отличие от науки, оперирующей понятиями, искусство имеет дело прежде всего с образами. Искусство нарушает монополию логического мышления и утверждает автори­тет чувственного постижения, постольку оно способно порождать эмоциональное, субъективное восприятие дей­ствительности, отражающееся в эстетических оценках, без которых нет творчества. Среди математиков распростра­нено представление, что одним из основных критериев правильности получаемых конструкций при переходе от подсознательно нащупанного решения к осознанному служат возникающие при этом эстетические оценки — чувство гармонии и изящества формы.

Логическое (или по другой терминологии — вертикаль­ное) мышление — часто самая короткая дорога к цели, но не каждая задача имеет логическое решение и, кроме того, для логического подхода границы решения проблемы определяются наличным научным знанием. Гипотеза, вы­двигаемая с учетом этих знаний, направляет путь реше­ния и удерживает его в пределах определенных границ. Однако принятые ограничения могут быть воображаемы­ми, а истинное решение — лежать вне их. Например, в известной истории с Маркони логическое заключение экспертов о невозможности передачи радиоволн через океан было правильным с точки зрения известных на тот момент фактов (прямолинейного распространения волн и шарообразности земли). Маркони пренебрег мнением экспертов и успешно осуществил радиопередачу через океан. Если бы он совершал только логически безупречные шаги, то вообще отказался бы от попыток, так как тогда еще не знали об отражающих способностях ионосферы.

Желание быть правым на каждом шагу, делать только логически оправданные движения воздвигает один из барьеров на пути новых идей [324].

Размышляя о целесообразности развития интуиции и специфике правосторонних способов решения проблем, не забудем о существенных межиндивидуальных разли­чиях в мере доминантности полушарий. Когда доминантность выражена ярко и человек может быть охарактери­зован как мыслительный либо художественный тип, то тем самым предопределяются и способы решения позна­вательных задач, т. е. когнитивный стиль, и вместе с тем растет вероятность продуцирования однобоких решений. У людей с ярко доминирующим левополушарным мышле­нием сознательный контроль может быть столь мощным, что способен отвергнуть свидетельства органов чувств и тем нарушить связь творческого процесса с практи­кой.

Как уже упоминалось, с нашей точки зрения, механизм интуиции связан с накоплением и обработкой информации в одном полушарии до момента, когда будет превзойден некоторый порог, и со скачком — передачей подготовлен­ного в этом полушарии полуфабриката решения для реа­лизации, завершения или осознания в другое полушарие. Ключевым моментом в развитии интуиции становится не только уяснение специфики обработки информации каж­дым полушарием, о чем уже говорилось в этой главе, но и овладение способами их развития и стимуляции.

Психологией не в равной мере изучены способы анали­за, присущие левому и правому полушариям. Левосторон­няя обработка исследована существенно полнее (мы рас­смотрели ее в главе «Мышление»): это уточнение и фор­мулирование задачи, постановка вопросов, осознанный поиск в памяти подходящей гипотезы и логические способы проверки решения на достаточность и непротиворечивость. Но часто бывает, что таким путем задача не может быть решена. Что тогда? Тогда осуществляется скачок и всту­пают в действие другие способы обработки информации — правосторонние.

Об обработке в правом полушарии известно мало и главным образом потому, что эти способы не осозна­ются, Фрейд [277] предпринял попытку выделения не­осознаваемых операций обработки информации, описав две из них — конденсацию и смещение.

Конденсация — совмещение разнородных элементов в единый образ (коллективный портрет, метафору). О кон­денсации способов взаимодействия с различными предме­тами в единую сенсомоторную схему уже упоминалось в главе «Мышление» при обсуждении развития мышле­ния у детей. Трудно переоценить и роль реального мани­пулирования с предметами (моделями) у детей и взрослых для развития пространственного воображения за счет тре­нировки в конденсировании подобных схем.

Другой тип конденсации (не в моторной сфере, а в сфе­ре восприятия) имеет место при формировании обобщен­ного портрета. Так, большинство людей представляет себе общие черты лиц различных национальностей и может отличить немца от японца, француза от китайца, а англи­чанина от итальянца. Многие, не зная, по существу, ни одного языка, кроме родного, могут отличать немецкую речь от английской, английскую от французской, фран­цузскую от испанской и т. д. Если же их попросить пере­числить общие черты внешнего облика представителей этих национальностей или соответствующего языка, при­знаки, по которым осуществляется различение, то окажет­ся что эти черты и признаки обычно не осознаются. Воз­можно, эти представления возникают при подсознательном сплавлении характерных черт внешнего облика или языка в процессе конденсации путем наложения или сжатия. Похожая правосторонняя поцедура обработки изобра­жения описана в главе «Восприятие», она рассматрива­ется как ключевая при получении схемы и названа форми­рованием скелета. Возникает предположение, что метафо­ра — существенно вербальный продукт — организуется на основе операций, сходных с конденсацией и отражает взаимосвязь между контекстами, воплощая обобщенную новую идею, и тем самым облегчает, стимулирует перенос мыслей с одного контекста на другой, т. е. способствует ассоциативному установлению новых связей между кон­текстами. В этом случае обнаруживается, усматривается (конденсируется) некая одинаковость текстов, но не в ло­гическом смысле.

Смещение — из центра на периферию — это представ­ление мыслей о значимых событиях и предметах посред­ством второстепенных эмоционально не существенных деталей, выявляющих скрытое, но личностно-значимое для человека содержание этих событий. Такое преобразо-

вание неоднозначно, так как второстепенных деталей мно­го. Особенно ярко смещение проявляется в сновидениях. В сновидениях можно обойти цензуру, выключив тормо­зящие элементы психологической защиты, если нечто вол­нующее представлено только нейтральной (незначимой) деталью. Создается впечатление, что смещение лежит в основе возникновения символьных намеков — амулетов, фетишей. Смещение в некотором смысле родственно ме­тонимии, переименованию — употреблению названия од­ного предмета вместо другого — на основании внешней или внутренней связи между ними.

Символическая трансформация — операция, в некото­ром смысле обратная смещению. Это замещение сложного содержания символом, в котором игнорируются все эмо­ционально несущественные элементы (грани информации) и гиперболизируются эмоционально значимые [333]. Со­вершенно очевидно, что подобное замещение столь же неоднозначно, как смещение. Символов, соотносимых с од­ним содержанием, может быть множество в зависимости от изменения эмоционального состояния человека и его ценностных ориентиров.

С точки зрения современного взгляда на латерализацию психических функций, конденсацию, смещение и сим­волическую трансформацию можно рассматривать как правополушарные операции обработки информации. Мы предполагаем, что именно подобные операции служат по­средниками, через которые можно воздействовать на пра­восторонние подсознательные формы творческой актив­ности.

Почему именно конденсация, смещение и символиче­ские трансформации способствуют творчеству? Для реше­ния любой проблемы прежде всего надо уметь видеть общ­ность, аналогию между отдаленными явлениями.

Как известно, аналогия есть отношение между двумя смысловыми или образными структурами. Она возможна, если хоть одно из многих отношений между элементами одной структуры имеет место и в другой. Анализ аналогии ведет к новой информации в тех случаях, когда аналогия относится к парам объектов или качеств, принадлежащих к весьма отдаленным областям, т. е. когда очевидное от­ношение в первой области позволяет «открыть» до того скрытое от исследователя существование того же отно­шения в другой области. Сравнения этих двух структур

приводят к акцентированию одного из отношении и тем самым к открытию их аналогии. Получаемый при этом познавательный выигрыш определяет возникновение чувств радости и удовлетворения, которыми сопровож­дается восприятие подобного сходства или удачных ме­тафор. Искомые аналогии могут инициироваться струк­турной схожестью, функциональным подобием и сход­ством соотношений. Что помогает усмотреть схожесть? Намеки. Они должны повести, направить образование ассоциаций. В роли таких намеков и выступают операции смещения и символической трансформации.

Смещение — намек на что-то важное посредством жестко связанной с ним, но субъективно малозначимой детали. Подобная связь позволяет проникнуть в запрет­ную зону подсознания — поля памяти, находящиеся под влиянием защитных механизмов. Символическая транс­формация — это намек другого рода. Здесь представи­телем события — символом — выступает самая волную­щая в нем деталь, намекающая на все остальное. Подоб­ный символ позволяет оптимально использовать память за счет эмоционального воздействия, подготовить (подо­греть) определенные зоны памяти и тем облегчить вспо­минание всего связанного с данной ситуацией. Когда же тем или иным способом максимально и направленно акти­визирована, подготовлена к работе память (как подсо­знательные ее зоны, так и доступные произвольному счи­тыванию), в действие вступает конденсация, позволяя выделить и усмотреть общность, пусть частичную и отда­ленную [180].

Поскольку операции конденсации, смещения и сим­волической трансформации не осознаются, то возникает вопрос: какими осознанно управляемыми вспомогатель­ными действиями можно способствовать их развитию?

Путем, ведущим к облегчению операции смещения, может служить сознательное торможение подробного, де­тального анализа задачи, выделения в ней значимой детали. Следует попытаться сместить внимание с цент­ральных на данный момент деталей и особенностей задачи на задачу в целом, сделать попытку усмотреть общие от­ношения, пропорции, композицию и провести эмоциональ­ную оценку данных.

Подобный тренинг реализуется через концентрацию внимания не на содержательных, а на эсте­тических критериях как форме скоростной целостной оценки: красиво ли, гармонично ли, приятно ли будет, если мы подойдем к этому с такой-то стороны и выберем такое-то решение? Интуитивные гипотезы чаще формулируют те ученые, которые умеют воспринять всю область своих исследований в целом и почувствовать в ней определен­ный порядок и гармоничную структуру. Известно, напри­мер, что Эйнштейн поверил в свою общую теорию отно­сительности потому, что почувствовал ее внутреннюю стройность и гармоничность.

Когда человек пристально вглядывается только в опре­деленное место, где ожидаются изменения, он скорее всего не увидит пусть еще смутных, но весьма важных преобра­зований, происходящих вне поля его внимания. Если глаза и уши сфокусированы на одной части объекта (проблемы), то трудно оценить взаимоотношения этой части с окру­жающим. Поэтому и говорят, что для активизации интуи­тивного решения человек должен стимулировать перифе­рическое (латеральное) мышление, т. е. развивать опера­ции смещения. Правильное применение его связано с не­которой отстраненностью — нельзя слишком близко под­ходить к какой бы то ни было части, чтобы не утерять представление о ее положении внутри целого. Именно периферическое восприятие способствует усмотрению того, что не ожидалось, не планировалось, что невозможно было предвидеть.

Может возникнуть впечатление, что этот совет нереали­зуем, поскольку выделение пропорций и композиции, опи­рается на предварительный логический анализ. В самом деле, долгое время считалось, что отношения как таковые не могут быть восприняты чувственно, и подобное абст­рактное описание действительности достижимо только на вершине развития психики и доступно лишь мыслитель­ному процессу. Однако психологи показали, что у ре­бенка на генетически ранних ступенях развития прежде всего воспринимается целостность и отношения — гештальт.

Для продуктивной активизации интуиции полезно не только воспринять проблему в целом, но и оперировать с ней как с монолитным объектом. Вместо обозрения проблемы по частям следует пробовать изменять, транс­формировать всю ее сразу. Одновременное представление и преобразование всего поля приложения усилий — ти­пично правосторонняя операция, она будет облегчать

конденсацию и способствовать направлению мысли в же­лаемое русло.

Значима не только концентрация на восприятии и пре­образовании задачи в целом. Полезно также отказаться от строгой, однозначной формулировки задачи на началь­ных этапах работы и использовать менее жесткие, не слишком точные формы представления желаемого реше­ния. Всякое описание изменяет, деформирует задачу, по­скольку оно зависит от знакомых терминов. Чем лучше расплывчатое неоднозначное описание? Тем, что оно про­воцирует порождение метафор, символов и тем, что спо­собствует возникновению нового взгляда на проблему и усмотрению аналогий.

Левостороннее дискурсивно-логическое мышление ос­новано на выделении отличительных признаков, верба­лизации и категоризации вещей и явлений действитель­ности, но действительность сама по себе свободна от дробления на свойства и признаки. Однако вследствие использования однозначных терминов и формулировок сознание не может воспринимать мир таким, каков он есть, а видит его расколотым на оппозиции, разделенным на индивидуальные признаки и формы, увешанным ярлыками с наименованиями, и человек воспринимает мир односто­ронне, ограниченно, принимая эту иллюзию за истинную реальность.

Как было сказано, полушария взаимно тормозят друг друга (они реципрокны). Поэтому, желая способствовать растормаживанию правого полушария, необходимо соз­давать условия торможения левого. Для этого можно постараться не выделять крупным планом какую-либо деталь задачи (проблемы). Такое акцентирование на де­тали — функция левого полушария. В этом смысле поле­зен прием обобщенного взгляда на проблему, подробно описанный в методе мозговой атаки (см. главу «Активные методы обучения»).

Поскольку правосторонние операции не осознаются, а только переживаются, возникает потребность повысить чувствительность к своим смутным ощущениям, научиться понимать их и доверять этому пониманию. Очень часто собственные переживания кажутся человеку сначала неяс­ным хаосом чувств и настроений, но в некоторый момент в его представлении на первый план выдвигаются те черты, которые более или менее похожи на то, о чем он слышал

или видел у других людей. И только тогда эти черты ста­новятся существенными для его мысли и объединяются в его сознании в нечто целое, а все остальное богатство ощущений уходит из поля внимания и мало-помалу сти­рается в сознании.

Если человек недостаточно себе доверяет, то его пере­живания незаметно обедняются и преображаются сооб­разно с теми схемами, которые он воспринял от окружаю­щих людей. Поэтому полезно научиться доверять себе больше и самостоятельно структурировать свои чувства в представления, усиливая тем самым символическую трансформацию. С этой целью можно, например, трени­роваться в отгадывании значения слова при подпороговой его экспозиции, т. е. пытаться догадаться, что это за слово еще до достижения интервала времени или яр­кости, достаточных для однозначного порогового разли­чения. Обнаружив, что он неожиданно часто правильно отгадывает эти слова, т. е. может использовать слабые сигналы, человек начинает больше доверять себе, чаще опирается на свои еще не отчетливые ощущения. Осо­бенно полезна подобная тренировка для представителей точных наук: гуманитарии и люди искусства в среднем чувствительнее к подпороговым импульсам.

Если человек расслабится, приведет себя в состояние релаксации, например настроится помечтать, то в этом состоянии будет облегчено восприятие подпороговой ин­формации вследствие активизации работы подсознания. Если перед релаксацией человека предварительно инфор­мировать и ориентировать на желаемые критерии качества решения, то это может создавать благоприятные условия для перехода подсознательно накопленной у него инфор­мации в сознание.

На начальных этапах решения полезно уяснить не столько то, что желательно получить, сколько личную зна­чимость ожидаемого результата. Повышение эмоциональ­ной вовлеченности создает оптимальные условия для сим­волической трансформации и тем самым для последующе­го поиска в памяти конкретного решения с помощью организации зоны направляющих стимулов. Выявление в первую очередь эмоциональных оценок и общего отно­шения к предмету отчетливо обнаружилось в следующем эксперименте. Опытным преподавателям предложили все­сторонне охарактеризовать студента по представленному

в их распоряжение личному делу, включавшему анкету, автобиографию, фотографию и образец письменной рабо­ты студента. Они должны были произвести анализ мате­риалов личного дела по определенной, общей для всех схеме. Все 400 преподавателей работали с одним и тем же личным делом. Существо эксперимента состояло в том, что в половину личных дел вклеили фотографию симпатич­ного, серьезного и вдумчивого молодого человека, а в дру­гую — фотографию малопривлекательного человека того же возраста. Оказалось, что, располагая массой объек­тивных данных, подавляющее большинство преподавате­лей ориентировалось лишь по фотографии. Результаты были таковы: малая часть дала нейтральное заключение, остальные разделились пополам в точном соответствии с предложенной фотографией [по 203, с. 269).

Ощущение проблемы как диссонанса между имеющим­ся и желаемым вызывает у человека определенное по­знавательное напряжение, которое может разрешиться либо отысканием логического решения (левополушарный процесс), либо внезапным усмотрением решения как новой структуры исходных данных — инсайтом (правополушарный процесс). У некоторых народов давно существуют упражнения, которые с помощью специальных, логически неразрешимых задач повышают познавательное напряже­ние до такой степени, что происходит срыв логического мышления и скачок к другому типу мышления (по нашей терминологии — к правостороннему). Так, коаны в систе­ме дзен — это специфические парадоксы, вопросы-загад­ки. Для их решения необходимо особым образом сосре­доточиться, преодолеть формально-логический подход, перейти с помощью смещения и трансформации к под­сознательно-ассоциативному мышлению. Полезно всмат­риваться в глубь проблемы до тех пор, пока не возникает ощущение слияния с миром, теряется граница «я». В этом случае сознание включается в поток конкретной ситуации и внимание сливается с объектом восприятия, что обеспе­чивает тотальную переработку информации от объекта. Возникает возможность воспринимать объективную дейст­вительность целостно, без детального ее осознания.

Оправдано стремление максимально опираться на предметы и образы, модели и картины при решении задачи, тем самым стимулируя конденсацию. Прилагая усилия для решения задачи в плане образа, человек выделяет из

каждого образа, вовлекаемого в решение, богатую до­полнительную информацию. При этом в анализ включает­ся много индивидуально неповторимых черт каждого об­раза, теряющихся в акте логического вывода, связан­ного с выбором адекватных категорий. Например, эф­фективны упражнения по сведению словесных задач, пред­ставленных в языке последовательно, в воспринимаемые одновременно, зрительно, с предметной наглядностью схемы.

Пробуждает творческую фантазию интуиции предъяв­ление задач с недостающими элементами, как если бы кто-то уже нашел решение, но оно частично потеряно или неиз­вестно полностью. Здесь снимается ряд психологических барьеров: не надо бояться войти в противоречие с закона­ми природы (существование решения доказано), не надо страшиться авторитетов (ведь кто-то уже решил). Ука­занный прием хорошо работает, когда неполное решение предлагается в неблагоприятных условиях восприятия или при дефиците времени.

В фантастическом рассказе Р. Ф. Джоунса [99, с. 341] повествуется об одном из упомянутых условий преодоле­ния психологических барьеров. Группе ученых изложили драматическую ситуацию: в процессе испытаний погиб изобретатель антигравитационного аппарата, демонстра­цию работы которого якобы наблюдало много свидетелей. Ученым предложили восстановить аппарат по его облом­кам, по сильно зашумленной магнитофонной записи объяснений изобретателя и по информации о его мастер­ской, лаборатории и библиотеке. Организаторы описывае­мого эксперимента учитывали, что к зрелым годам каждый специалист обычно приобретает способность инстинктивно отклонять все, что не соответствует известным ему зако­нам естествознания, он как бы воздвигает плотины в своем уме, строит шлюзы, через которые текут допускаемые в сознание сведения. По мере того как специалист стано­вится все более опытным и знающим, он относится к ин­формации все более избирательно — закрывает шлюзы настолько, что практически ничто новое уже не может попасть в его мозг.

Итак, весь научный опыт говорил ученым, что построе­ние антигравитационного двигателя неосуществимо, а «свидетели» и эксперты утверждали обратное. Тем, кто хотел «повторить» изобретение, необходимо было не толь-

ко внимательно присмотреться к общепризнанным посту­латам, имеющим отношение к тяготению, но и пересмот­реть некоторые из них. Участники эксперимента реагиро­вали на ситуацию по-разному. Одни сомневались в ее реальности, что лишило их возможности найти новые ре­шения. Другие поверили, что аппарат был создан и, сле­довательно, его принципы не противоречат законам при­роды. Тем самым все психологические барьеры у них были сняты, и в этих облегченных условиях было найдено принципиально новое решение. В подобных ситуациях хорошо развитое воображение, освобожденное от давле­ния многих внутренних запретов и подстегиваемое дефици­том времени, работает автоматически и может восполнить пробелы сенсорной информации.

В заключение можно добавить, что развитие описан­ных элементов интуитивных решений не только стимули­рует творческие возможности, но и дает важное преиму­щество в общении. Поведение людей, способных к интуи­тивным решениям, трудно предсказать, и поэтому ими сложнее манипулировать. И, наоборот, те, кто не обла­дает развитой интуицией, оказываются в известном про­игрыше, ими легче манипулировать, поскольку их поведе­ние направляется по высоковероятному и поэтому легко-предсказуемому пути.

Все перечисленные приемы активизируют правое полу­шарие, способствуя включению его в творческий процесс. Правое и левое полушария играют в интуиции каждое свою роль. Логика гарантирует достоверность и служит орудием доказательства. Правосторонняя обработка, спо­собствуя целостному восприятию, служит орудием изобре­тательства. Интуитивный и осознанный процессы выбора решений тесно переплетаются и представляют собой по­следовательность логических и подсознательных этапов. Плодотворной подсознательной деятельности может пред­шествовать программа поиска — ряд логических рассуж­дений, сужающих и ограничивающих интуитивный поиск. Реальный процесс открытия не всегда подчинен логике, но оформление полученных результатов в научный текст не может быть осуществлено вне логики — формулиро­вание гипотезы требует указания ее логических связей с известными законами [180].

Латеральное мышление позволяет найти новый взгляд на проблему или перескочить на новый уровень ее пони-

мания, временно пренебрегая логическими противоречи­ями. Затем можно попытаться проложить логически после­довательный мост от исходных данных к этому новому подходу. И так шаг за шагом последовательно включаются правосторонний процесс и строгий логический анализ, приближая интуитивное решение.