Отцы и сыновья: на непонятном языке

Ж: Способ, с помощью которого время от времени мой муж и сын общались между собой, был для меня тайной. Они пинали друг друга, толкали, награждали тычками. Мы с сыном боролись и щекотали друг друга, бегали друг за другом, но их игры носили со­всем другой характер, как будто у них был особый язык — с хрюканьем, фырканьем, мычанием, насмешками, подкалыванием, захватами. В мужской силе есть некоторая свирепость, которая требует: «Эй! Не зевай! Это есть. Это важно. У меня есть позитивная творческая цель». Я на­чинала понимать, что муж и сын общаются на каком-то глубинном уровне, когда они физически соприкасаются друг с другом.

Даже грубый язык и угрозы могут играть роль светс­кой болтовни, используемой в обществе для познания другого человека. Каждая семья сама определяет грани­цы допустимого в языке и поведении, но отцы и сыновья будут «стукаться лбами», дразнить друг друга и обиха­живать один другого так, как для них обоих лучше.

Однако когда подкалывание или возня становятся злобными, т. е. происходят от таких чувств, как гнев или негодование, либо возникают из-за того, что сын или отец пытаются скрыть нечто важное, — тогда они отравляют нормальные взаимоотношения. Это особенно опасно, ес­ли отравленные стрелы пускает отец.

Когда Бэрри в возрасте 14 лет стал снова жить с отцом, их взаимоотношения были почти разрушены до того, как появилась возможность начать все сначала. Бэрри забра­ли из дому из-за скандалов между отцом и матерью и из-за того, что сам он был замечен в кражах. После года труд­ной, серьезной индивидуальной работы отцу Бэрри была предоставлена возможность снова жить с сыном. Теперь отец научился контролировать свой гнев, устанавливать границы дозволенного для Бэрри и был в состоянии по-настоящему выслушать сына. Однажды Бэрри пришел на совместный консультационный сеанс злой и обижен­ный. «Я больше никогда не буду разговаривать с отцом, — заявил он. — Он насмехается над моей музыкой, как будто я идиот». Его отец ответил, что он просто пошутил и даже не представлял себе, что Бэрри может так на него рассердиться. «Знаешь, отец, — сказал Бэрри, — мне нравится, когда мы подшучиваем друг над другом. Ты самый веселый парень, которого я знаю, но то, как ты сегодня ■ насмехался надо мной, очень обидно». Отец на это отве­тил: «Жаль, что так получилось, сынок. Я так стараюсь не перетянуть гайки, но я не был честен с тобой. Если чест­но, я ненавижу твою музыку и люблю тебя. Как же нам с этим быть?» Бэрри вздохнул облегченно. Стало ясно, что нужно искать компромисс. Бэрри согласился пользоваться наушниками и не смотреть музыкальных видео­фильмов, когда отец дома.

Это может показаться противоречивым, но, если мальчики знают, за что отец в действительности недоволен limn, это придает им силы. Когда общение замутнено ядо­витыми придирками или ложью, мальчик постепенно встает в позицию «Я должен стать недостойным». И несмотря ни на что, отцы для сыновей почти что боги. Самое ко­роткое их замечание, мельчайшая деталь поведения или одежды поражают, словно удар грома среди ясного неба. Искренние уважительные отношения между отцом и сыном спускают отца с горних вершин в мир людей. Если отец может добраться до самых глубинных чувств сына и если судьба сына волнует его, то его отцовская роль заключается в том, чтобы сын приобрел и усвоил сильную и чуткую мужественность. Сын обязательно должен полу­чить от отца подтверждение: «Ты достоин того, чтобы с тобой были честны». Пусть мальчик из первых рук узна­ет, что честность делает отношения серьезнее и глубже, и научится разделять чувства другого человека.