Широкопалая плейстоценовая лошадь

(Еquus latipes Gromova, 1949)

Лошадь - крупное стадное растительноядное животное, обитатель лесостепных и степных - как обычных, так и перигляциальных ландшафтов позднего плейстоцена. Широкие копыта были приспособлены для передвижения по мягким грунтам, не исключено поэтому, что основным биотопом, где обитали эти животные, были более увлажненные пространства речных долин. Остатки лошади встречены на многих стоянках Подесенья и Посеймья, но особенно многочисленны на поселениях Мезин, Пены (Быки 4), Быки 1, Быки 7.

Из жилища в Быках 7 происходит пока единственное палеолитическое изображение лошади в Деснинском бассейне. Это вырезанное из бивня мамонта кольцо, увенчанное близкой по стилю к фигурке носорога из Быков 1 стилизованной лошадиной головой (нарезкой подчеркнута характерная для животного грива) [Ахметгалеева, 2006]. Как и амулет Быков 1 кольцо было вонзено вертикально в яму, вырытую в полу жилища. Поделка была фрагментирована при использовании: один ее обломок найден в 3 м от основной находки, безвозвратно обломана морда животного. Высота изделия – 12,3 см, из них на диаметр кольца приходится 8,5 см при толщине 1 см (Рис.2:7). Кольцо, скорее всего, символизирует жилище, увенчанное головой животного [Чубур, 2006]. «Пространственную организацию общественной жизни можно выразить геометрически: в основном она была кольцеобразной (искусственное жилище, часто округлое в плане, и территория, осваиваемая людьми, вокруг него)» [Kabo, 2002]. При этом, согласно теории А.Д.Столяра, увенчанное головой (черепом) тотема жилище являет собой как бы гипертрофированное тело первопредка, скрывающее в себе род, семью [Столяр, 1985, С.205]. Лошадь может быть связана в мифологических системах и с солярным знаком – отсюда круг, кольцо.

Лошадь играет важную роль во многих мифологических системах Евразии. На небесной колеснице, по преданиям всех народов, Солнце объезжает небо за год. Лошади вынашивают жеребят 354 дня, что равно лунному году. Как в году сочетаются Лунное и Солнечное начала, так и лошадь сочетает в себе и лунное и солнечное качества. Конь является древним символом циклического развития мира явлений. Сравнение греческой «хозяйки коней», древнеиндийской «хозяйки благоденствующих лошадей», кельтской богини лошадей Эпоны, прусского конского божества позволяет также предположить наличие некоего предкового (чаще женского) мифологического образа, связанного с лошадью.

Отряд CARNIVORA - ХИЩНЫЕ

Особое место в пластике малых форм Деснинского палеолита занимают хищные животные. Сразу заметим, что часть изделий с памятников круга восточного граветта не совсем просто идентифицировать с конкретным видом. В первую очередь это касается подвесок подтреуголъной формы, имеющих в верхней части округ­лые или заостренные ушки. С.А.Демещенко в качестве определителя зоологического вида использует «абрис округлой или подтреугольной головы животного и характер воспроизведения ушей (конусовидные выступы у волки и округлые у льва и медведя) [Демещенко, 2004, С.54]. Однако округлые ушки и вытянутая морда встречается не только у медведя, но и у песца, останки которого намного чаще встречаются на памятниках костенковско-авдеевской культуры, острые же ушки характерны не только для волка, но и, например, для лисицы, а потому к видовому определению изображенных в треугольных «булавках-подвесках» следует подходить с некоторой осторожностью. Зато сомнений не вызывает иное: признаки хищников на подвесках и иных изделиях сочетаются с признаками человека. Антропоморфность выражается как в подтреугольной форме подвесок (ведь треугольник – не только форма морды животного, но и женский знак, отображение женского лона, лобка) [Чубур, 2001, C.105], так и в орнаменте – косом крестике, отождествляемом со швами на одежде [Гвоздовер, 1985; Демещенко 2006, С.11]: одежда свойственна только человеку.

Семейство FELIDAE - КОШАЧЬИ

Пещерный лев (Felis spelaea Goldf.)

Пещерный лев был самым крупным кошкообразным хищником всех времен, превосходя примерно на треть размерами современного африканского льва. Несмотря на название, совершенно не обязательно устраивал логово в пещере. Предположения некоторых ученых о полосатой окраске (отсюда встречающееся порой в литературе название «тигролев») надуманы и биологически не обоснованы. Цвет шерсти пещерного льва был однотонным – песчаным или серовато-песчаным, под цвет ландшафта. Полосатая окраска в условиях перигляциальной тундростепи делала бы хищника заметным, что не способствовало бы удачной охоте. Путем тщательного изучения рисунков первобытного человека было установлено, что пещерный лев некоторыми своими чертами резко отличался от современных львов, в частности, отсутствием гривы и кисточки на хвосте [Верещагин, 1972]. В Подесенье останки пещерного льва известны со стоянок Хотылево 2, Авдеево, Быки 1, Новгород-Северский, Юдиново.

Все изображения пещерного льва даются в сочетаниями с антропоморфными чертами [Заверняев, 1978; Гвоздовер, 1985; Демещенко, 2006]. В первую очередь это так называемые «лопа­точки», изготовленные из ребер мамонта (Авдеево, Хотылево 2), навершие которых часто оформлено в виде стилизованной головы льва с округлыми ушками (Рис.3: 1-3), а в одном случае – в виде двух противолежащих львиных голов (Рис.3: 3) [Gvozdover, 1995]. Напрашивается аналогия с шумеро - аккадским божеством Нергалом, изображаемым с человеческим торсом и двумя львиными головами. В египетской мифологии тоже известно божество, представляемое как пара Львов, каждый из которых тождествен Тефнут и Шу. В Египте лев был и эмблемой двух образов-антагонистов – Вчера и Сегодня. Кроме того со львом, вероятно, связаны упомянутые подтреугольные подвески (Рис.3: 4-5).

По сей день остается неясным функциональное назначение лопаточек. Осмелимся высказать на этот счет свою гипотезу. Своей формой «лопаточки» весьма напоминают колотушки для выбивания снега из одежды у многих народов крайнего севера. «Верхушка их часто украшается изображением человечьей или собачьей головы, которая в данном случае играет роль духа-покровителя, так называемого «путешествующего товарища» [Богораз, 1991, С.109, рис.98]. Колотушка считается предметом, наделенным магической силой, к примеру, чукчи именно ею копают ямки, в которые закладываются дары духам (не в этом ли, кстати, состоит назначение некоторых ямок-хранилищ с костяными поделками и кремневыми кладами?).

Мифические существа с головой льва и телом человека характерны для обширного ареала культур. В мифологических картинах лев – часто символ высшей божественной силы, мощи, власти; солнца, огня. Особую семантику несет образ львицы: она – символ материнства и воплощение сладострастия. Лев связан со многими женскими божествами Египта и античной цивилизации. В Африке его образ часто воспринимается как воплощение предка, сверхъестественного духа-патрона, тотема, считается, что колдуны могут обращаться львом. Порой лев выступает и воплощением зла и хаоса (шумеро-аккадские левоподобные демоны Угаллу и Уридимму; Нергал - божество войны) [Мифология, 1998].

Семейство СANIDAE - ПСОВЫЕ

Лисица (Vulpes vulpes L. 1799),

Песец плейстоценовый (Alopex lagopus L. 1799),

Волк (Canis lupus L. 1799)

Лисица – хотя и принадлежит к хищникам, питается разнообразно: среди пищи, которую она употребляет, выявлено больше 400 видов животных и несколько десятков видов растений. Основу питания составляют мелкие грызуны, главным образом полёвковые. Лисы заселяют все ландшафтные зоны от тундры и субарктических лесов до степи и пустынь, не смущает их и близость человеческого жилья. Отдают предпочтение открытой местности. Чаще всего селятся на склонах оврагов и холмов, выбирая участки с песчаным грунтом, защищённые от заливания дождевыми, грунтовыми и талыми водами. Популяция лис в палеолите была немногочисленна, судя по количеству останков в культурных слоях, однако широко распространена хронологически и территориально: отдельные кости лисиц встречены на стоянках Хотылево 2, Авдеево, Новгород-Северский, Быки 1, Елисеевичи 1, Мезин.

Плейстоценовый песец – один из компонентов мамонтового териокомплекса. Эта мелкая полярная лисичка вполне могла во множестве обитать даже непосредственно близ человеческого жилья, используя для своего питания, помимо прочего, пищевые отбросы. Основной пищей песцу служили полевки и лемминги, главными врагами были волки и более крупные хищники.

Останки песца присутствуют почти на всех палеолитических стоянках Подесенья и Посеймья, где сохранилась в ископаемом состоянии кость.

Волк – наиболее крупное животное в семействе: длина тела с хвостом может достигать 160 см. По данным сравнительной остеологии, плейстоценовый волк был несколько крупнее своего современного потомка. Волк – типичный хищник, добывающий пищу активным поиском и преследованием жертв. Он предпочитает степи, полупустыни, тундру, лесостепь, избегая густых лесных массивов. Может селиться недалеко от человеческого жилья. Основу питания составляют копытные животные. Останки волка встречены на большинстве палеолитических стоянок рассматриваемого региона. В Мезине череп волка украшал вход в одно из жилищ. Именно волк по данным анализа ДНК является предком современной собаки. Кости древнейших собак в палеолите Десны выделены на стоянках Елисеевичи [Саблин, 2002] и Мезин [Пидопличко, 1969]. Первым предположил наличие собаки в остеологической коллекции Елисеевичей еще И.М.Громов [Поликарпович, 1968, С.50-52], а затем В.В.Щеглова [Будько, Вознячук, 1969, С.16-22]. Все авторы отмечали укороченность морды волкообразной собаки в сравнении с диким собратом. Это явление – результат характерной для одомашненных видов неотении, то есть сохранения признаков детенышей у взрослых особей. Важно отметить, что на памятниках других регионов Восточной Европы убедительно определенные останки собаки отсутствуют. Упомянутые в литературе находки останков собаки, якобы сделанные в Авдеево, не нашли подтверждения. Деснинское население можно считать пионерами в области доместикации животных в Восточной Европе. Возможно, эксперименты по доместикации хищников в бассейне Десны были еще шире, к такой мысли позволяют склоняться наблюдения за морфологией черепа песца на стоянке Быки 1 [Чубур, 2001, С.21]. Для песцов из Быков, как и для собак из Елисеевичей и Мезина характерна неотения. Это тем интересней, что волк в Быках совершенно отсутствует.

Рис.3. Скульптурные изображения животных в Деснинскои палеолите и их реальный облик. 1-5 – пещерный лев; 6 – сурок; 7-9 – волк; 10-11 – медведь. 16 – шерстистый носорог; 7 – лошадь. 1, 7 – Хотылево 2; 2-5, 8-10 – Авдеево. 6 – Быки 1; 11 - Мезин. 1-3, 11 – кость, 6 – мергель, 4,5, 7-10 – бивень мамонта.

К изображениям волков (с гораздо меньшей долей вероятности – лисиц) могут быть отнесены уже упомянутые выше подтреугольные с острыми ушками (Рис.3: 8, 9). Еще один предмет с сочетанием звериных и человечьих черт – острие из Хотылево 2, на навершии которого изображена личина с бровями, носом, треугольной бородой, увенчанная острыми (волчьими?) ушами. Высота фигурки 14,5 см, из них на голову приходится 1,4 см (Рис.3: 7). Острие было найдено вонзенным в пол наземного жилища [Заверняев, 1978] – почти так же, как человек-носорог в полуземлянке Быков. Вероятно, мы имеем дело с изображениями тотемов. А вот стилизованные костяные фигурки из Мезина, относимые Д.А.Ветровым к изображениям волков или собак [Ветров, 2005, C.69] вряд ли таковыми являются. Одна из них, скорее всего, носит не зооморфный, а антропоморфный характер. Вторую, грубо выполненную миниатюрную, с головкой, отделенной от тела желобком [Шовкопляс, 1965, С.236], до вида определить сложно, хотя похоже, что изображен некий сидящий хищник. А.Д.Столяр увидел в ней изображение льва или медведя, находя определенные аналогии с двучастным «натуральным макетом» – ранней фазой становления изобразительного искусства [Столяр, 1985, С.207].

В мифологических представлениях многих народов Евразии и Северной Америки образ Волка связан с культом родоначальника племени (тотемические истоки). Часто в таких мифах предок-вождь выступает в образе волка или способен обращаться в него. Отсюда недалеко и до представлений об оборотнях – волколаках, вилктаках, вервольфах и др. Герой-родоначальник, вождь часто называется волком или имеющим голову волка (так прозвище грузинского царя Вахтанга – Горгослани, то есть «волкоглавый»). Ритуал переодевания в волчьи шкуры, у многих народов Европы приурочивался к осенне-зимнему сезону. У камчадалов и коряков сохранялся «волчий праздник», совершавшийся в связи с охотой на волка и представляющий собой обрядовое соответствие мифам о волке [Мифология, 1998].

Семейство URSIDAE - Медвежьи

Медведь бурый – Ursus arktos

Наиболее типичные места обитания бурого медведя – леса, перемежающиеся болотами, лужайками, водоемами. Под пологом леса медведь находит убежище, а открытые участки служат ему местами кормежки. Очень часто берлоги располагаются в ямах под защитой бурелома или корней упавших деревьев. Иногда звери роют глубокие берлоги в земле. Останки медведя представлены в крайне небольшом количестве, но на большинстве деснянских стоянок. По мнению С.А.Демещенко в число изображений данного зверя входят увенчанная головой медведя булавка из Авдеево и некоторые костенковско-авдеевские подтреугольные подвески с округлыми ушками. «Медвежья морда всегда изображалась более широкой в области предполагаемых щек, резко сужаясь в носовой части, продолжением которой являлся стержень заколки» [Демещенко, 2006, С.10]. Там же говорится, что в отличие от медведя, пещерный лев изображается с округлой плоской головой (медведь, соответственно подтреугольной). Однако, учитывая антропоморфность подвесок, их вытянутая часть, орнаментированная изображающим швы на одежде косым крестиком, должна олицетворять торс человеческого существа с головой зверя, а значит, не может быть речи о вытянутой медвежьей морде. Таким образом, уверенно соотнести с медведем на деснинских памятниках можно только булавку из второго жилого комплекса Авдеево (Рис.3:10) [Gvozdover, 1995], подтреугольные же булавки, скорее всего, являются изображениями пещерного льва (Рис.4). Вторым изображением медведя предположительно можно считать уже упомянутую небольшую фигурку сидящего хищники из Мезина (Рис.3:11).

Рис.4. Сравнение формы морды бурого медведя и пещерного льва и изображений львиной головы в искусстве палеолита бассейна Десны.

Медвежьи черты часты у богов и демиургов ряда северных народов: лабрабодских эскимосов, ненцев, илимских эвенков и др. Высший бог обских угров Нуми-Торум отправил для покровительства людям на землю сына в облике медведя. Представление о медведе-небожителе бытует и у бурят. Коми-пермяки считают медведя Оша создателем земного рельефа: плоскую землю он драл когтями, отчего возникли горы и болота. У селькупов и коми-зырян медведь творил вселенную вместе с мамонтом, у эвенков – с вороном [Мифология, 1998].

Отряд Rodentia – грызуны.

Семейство Sciuridae – БЕЛИЧЬИ

Степной сурок, байбак (Marmota bobak),

Сурок – дальний родственник белки. Зверёк имеет плотное телосложение. Встречаются экземпляры, вес которых достигает 10 кг. Шерсть короткая и мягкая. На коротких сильных передних лапах крупные когти, приспособленные к рытью нор. В палеолите крупный сурок, имевший хороший мех, жир, мясо служил объектом целенаправленной охоты и употреблялся человеком в пищу. Многочисленные останки сурка встречены на таких деснянских и посеймских стоянках, как Авдеево, Новгород-Северский, Мезин, Чулатово 1, Юдиново.

В заполнении полуземлянки стоянки Быки 1 автором обнаружена мергелевая уплощенная с боков зооморфная фигурка размером 2,2 х 1 х 0,5 см, изображающая сидящего сурка (Рис.3: 6). Несколькими надрезами на кусочке мергеля переданы голова с ушками, передние лапки, которые зверек держит перед собой, и задние, на которых он сидит. Фигурка имеет сходство с сурком – типичным представителем палеолитической фауны. Как и мамонт из Елисеевичей она находит общие черты с мобильным искусством Костенок 1-1, 11-2, 4-1 [Ефименко, 1958; Рогачев, 1955].

Сурки в различных мифологических системах рассматриваются как кровные родственники людей. Согласно традициям чувашской мифологии, сурки произошли от людей и их нельзя обижать. В монгольской легендах о сурках "Эрхий мэргэн" «Тарбаган-мeрген» происхождение сурков также антропогенизировано. Сурок-стрелок сбивает из лука лишние солнца, когда ему не удается сбить последнее – превращается в тарбагана. Мусульмане сурков считают священными животными за их человекоподобное поведение: по утрам, выходя из нор, они встают на задние лапки и, обратившись к солнцу, передними лапками "моют личики", чистят шерсть, глаза – словно совершают намаз. [Дмитриев, 2008].

Класс AVES - ПТИЦЫ

Останки птиц в небольшом количестве присутствуют на многих памятниках эпохи позднего палеолита, среди них такие виды, как лебедь-кликун, серый гусь, чирок-трескунок, белая куропатка, ворон, серебристая чайка, полярная сова.

Птица нередко встречается в мелкой пластике Восточной Европы и даже Сибири (Мальта), в гравюре и наскальной живописи западноевропейского мадлена (Powers, Stringer, 1975).

В разных традициях птицы выступают как элемент религиозно-мифологической системы, ритуала, обладающий разнообразными функциями. Они могут быть демиургами, героями, превращёнными людьми, ездовыми животными или слугами богов, шаманов, героев. Порой они выступают как «вторичный» демиург либо как помощник человека при «втором» творении. Широко распространены представления о птицах-первопредках, тотемах. Не случайны, наверное, поэтому и изображения человекоподобных птицеглавых существ в пещерах Ляско, Альтамира и других. В мифах, сказках, народных песнях, сфере гаданий суеверий, примет отмечено огромное количество примеров превращения в птиц богов, героев, людей. Весьма распространенно как в древних, так и в современных традициях представление о душе в виде птиц.

Птички, найденные автором на стоянке Быки 1, представляют собой два артефакта выполненные из одинаковых костей запястья северного оленя. Это две поделки размером 4,0 х 2,0 х 2,0 и 2,5 х 1,8 х 1,8 см. Проработаны только клювы, выполненные путем постепенного срезания (строгания) кости. У одной птички он цел, у другой - поломан в древности. Четкий переход от головы к клюву достигнут посредством строгания как в направлении кончика клюва, так и к основанию с последующей подрезкой костяной стружки по границе головы. Кроме клюва на восприятие образа работает исключительно естественная форма кости. Примеры подобного использования природных форм часты, ярчайшие из них – это слегка подработанные для придания антропоморфности метаподии мамонта и волка на памятниках виллендорфско - костенковского круга [Гвоздовер, 1985]. Несмотря на скупость обработки, ясно видно – изображен ворон. Крупные размеры и многочисленность ворона, изученного по материалам Авдеевской стоянки, заставили В.Н.Калякина предположить, что птицы питались многочисленными трупами мамонтов [Калякин, 1991]. В связи с этим нельзя вновь не вспомнить об использовании палеолитическим человеком в хозяйственных целях естественных скоплений останков мамонта – так называемых «мамонтовых кладбищ» [Чубур, 1993, 1998, 2006] – у таких скоплений чаще всего располагались базовые стоянки.

Рис.5. Изображения птиц с палеолитических стоянок бассейна Десны и их живые прототипы. 1, 2 – ворон. 3 – серебристая чайка. 1,2 – Быки 1. 3 - Юдиново 1. 1,2 –кость. 3 – рог. Масштаб относится только к артефактам.

Ворон связан с охотничьими поселениями еще с палеолита и играет значительную роль в мифологии разных народов. Он выступает в роли демиурга, первопредка, культурного героя, его связывают с миром мертвых, наделяют шаманским могуществом. Ворон нередко – посредник между мирами, летом и зимой, водой и сушей. Он – центральный персонаж мифов народов Северной Азии и Северной Америки – коряков, ительменов, чукчей, эскимосов, эвенков, якутов и многих других. Например, по представлениям ительменов, ворон Кутх с сестрой (пара воронов, как в Быках) сместил землю с неба, где и сам раньше находился, или сотворил ее из своего сына. Ворон побеждает злых духов, защищает от них людей [Легенды… 1985].

Раскопки В.Д. Будько в Юдиново принесли в 1966 г. орнаментированную сеткой ромбов и извилистыми линиями фигурку головы птички, изготовленную из рога оленя [Будько, Вознячук, 1969]. К сожалению, артефакт известен только по опубликованным фотографиям. В этом случае художник, вероятно, изобразил серебристую чайку, скорее всего – в полете, судя по вытянутой горизонтально шее. Читается характерный профиль клюва и головы, набитый зоб. Серебристая чайка, по данным В.Н.Калякина, изучавшего орнитофауну стоянки Авдеево, – второй распространенный в верхнем палеолите региона вид. По мнению исследователя, для чайки, как и для ворона, была характерна некрофагия [Калякин, 2001]. Иными словами, чайка была постоянным обитателем района «мамонтовых кладбищ», а значит – и окрестностей поселений, на которых широко использовалась мамонтовая кость.

Из мифологии народов севера чайка известна как одна из шаманских птиц, наряду с гагарой, гусем, вороном, филином, совой [Легенды, 1985].

Остановимся на вековой дискуссии на тему интерпретации орнаментированных статуэток из Мезина. С частью из них все понятно: это стилизованные женские фигурки, торс которых выполнен наподобие фаллоса. Не лишена правдоподобия версия о том, что статуэтки могли применяться при обряде инициации девушек – для ритуальной дефлорации. Речь в данном случае не об этих фигурках. Многие археологи видят в мезинской скульптуре еще и изображения птиц [см., например, Абрамова, 1962].

Сходство с птичками придает не столько реальная форма статуэток, сколько, зачастую, рисунки-развертки, сделанные с целью наглядней показать орнаментацию артефактов, но играющие с разумом злую шутку. Даже знание того, как выглядит реальный артефакт, не дает порой подсознанию избавиться от навязанного картинкой образа птицы с распахнутыми крыльями. Порой эти развертки публикуются без всякого пояснения, что рисунок вовсе не является реальным обликом статуэтки [Мартынов, 1973]. Многие исследователи в итоге видят в них исключительно отражение местной орнитофауны: «В Мезине (Украина) найдены совершенно необычные по своеобразной стилизации фигурки хищных птиц, покрытые богатым геометрическим узором» [Окладников, 1956, С.67]. Именно ростом роли птиц в охотничьем хозяйстве обитателей Мезина объяснил фигурки и П.И.Борисковский. Впрочем, тут же он осторожно предположил синкретизм образа женщины и птицы [Борисковский, 1953, С.282-283]. Идею синкретизма развил А.Д.Столяр, предположивший, что сочетание образов женщины и птицы вообще исключительно значимо и закономерно для сознания людей ледниковой эпохи. «Особенно же впечатляюще такой синкретизм фиксируют известные «птички» из Мезина, которые имеют на спине отчетливое абстрактно-знаковое обозначение женского чрева как неиссякаемого источника жизней» [Столяр, 1972, С.60-61]. Даже в статуэтках с фаллической стилизацией он видит одновременно птичек, читая смысл изваяний так: «мужчина – женщина (т.е. абстрактный человек вообще) – птица». Вторит ему В.Р. Кабо: «Скульптуры из Мезина интерпретировались то как птицы, то как фаллосы, то как изображения женщин, то как "женщины-фаллосы". Скорее всего, это синкретические образы первобытной мифологии, совмещающие в себе в нерасчлененном виде эти ипостаси» [Kabo, 2002].

Однако стоит только сравнить профили статуэток из Мезина с так называемыми клавиформами (женскими знаками) из западноевропейской пещерной росписи и с профилями других женских изваяний эпохи палеолита, никак не связанных с птицами, как все становится на места. «Крылья» превращаются в ягодицы, хвост – в торс, а знак «женского чрева» оказывается там, где ему и должно наличествовать, а не на спине несуществующей птицы. Взяв мезинскую статуэтку, мы можем увидеть, слегка напрягая воображение, округлые бедра и нанесенный нарезками на соответствующее место скульптуры характерный треугольный женский лобок. Остальное, как говорится, игры разума. Мезинские «птички», на наш взгляд, полностью совпадающий с точкой зрения исследователя стоянки Мезин И.Г.Шовкопляса, несомненно, являются стилизованной антропоморфной женской скульптурой и к орнитофауне не имеют ни малейшего отношения [Шовкопляс, 1965, С.247].

Класс РЫБЫ - PISCES

Наличие рыболовства в палеолите не вызывало сомнений с момента открытия стоянок этой эпохи, однако доказательств в пользу такого суждения никаких, помимо наличия редких изображений рыб в первобытном искусстве, не приводилось. Первым из отечественных исследователей критически подошел к рассмотрению этой стороны жизни предков П.И.Борисковский: «Рядом с охотой в ориньякскую эпоху впервые появляется рыболовство, на что указывают кости рыб, спорадически встречающиеся в ориньякских стоянках. Рыбу могли бить копьями, ловить сетками и корзинами, устраивать запруды и т.п. Но рыболовство в это время не приобрело еще существенного значения. На существование крючков нет никаких указаний. Судя по остаткам, рыбная пища не имела решающего значения... Да это и понятно, исходя из того, что копья с более или менее широкими каменными наконечниками не были особенно удобны для рыбной ловли; сети не могли найти большого применения, так как материалом для них служили в основном продукты охоты – сухожилия и шерсть животных» [Борисковский, 1932, С.22-23]. Далее исследователь говорит о росте роли рыболовства в следующую мадленскую эпоху, называя его существенной отраслью хозяйства [Борисковский, 1932, С.36]. Однако если коснуться сохранившихся материальных свидетельств этой «существенной отрасли», то выясняется, что их не так много. Так называемый «рыболовный крючок» и другие предметы из Мезина, трактуемые, как рыболовная снасть [Борисковский, 1953, С.274, Рис.36], таковыми, по всей вероятности не являются. Что касается «крючка», на его опубликованном изображении 2/3 предмета реконструировано совершенно произвольно. Костяные ланцетовидные предметы с этого же памятника могут, в сущности, быть чем угодно, например наконечниками стрел. Другие крючки по археологическим источникам региона не известны. Таким образом, говорить о специализированных орудиях рыболовства в палеолите Десны нельзя.

Изображения рыб известны нам в бассейне Десны исключительно по материалам Елисеевичей – это пресловутые пластины-«чуринги» из бивня мамонта. Чуринга 6 и, возможно 2, 3 и 5, могут являть собой изображения рыб [Поликарпович, 1968 Рис.38-42] «Сотовый» орнамент на чурингах «списан», скорее всего, с рыбьей чешуи, а на чуринге 6 проработано и изображение хвостового плавника. Функционально чуринги были ножами. Важно отметить, что только в культурном слое Елисеевичей при промывке выявлено 26 глазных хрусталиков рыб, отосящихся вероятно к отряду карпообразных [Поликарпович, 1968, С.53].

Рис.6. Рыбоподобная чуринга 6 из Елисеевичей. Бивень

Скелетные останки рыб встречены на трех стоянках. Для Чулатово 1 и Мезина не удалось определить видовую принадлежность рыб [Пiдоплiчка, 1947, 1959], а в материалах Новгород-Северского выявлены кости лосося, плотвы, язя, леща, судака, сома, окуня, налима, карповых [Никольский, 1952]. Проблема в том, что часть этих находок или все они могут быть погадками птиц, селившихся на навесе грота в древности, и к деятельности человека, в таком случае, отношения не имеют.

Итак, подведем итог (Таблица 1). Популярным объектом, вдохновлявшим древних художников Подесенья, был мамонт (4 изображения). Далее следуют три изображения птиц, два шерстистых носорога, по одному изображению лошади и сурка (рыбоподобные чуринги-ножи из Елисеевичей мы не учитываем, поскольку их зооморфизм все же остается дискуссионным). Однако, наиболее многочисленны сюжеты с хищными животными (их почти половина, причем 5 случаев из 10 - изображения пещерного льва, самого крупного хищника верхнего плейстоцена). Заметим, что хищник является сюжетом, характерным в первую очередь для памятников круга восточного граветта (виллендорфско-костенковского культурного единства), возраст которых преимущественно больше 20000 лет. В то же время изображение птиц оказывается более характерным для эпиграветтийских памятников – более поздних (15000-18000 л.н.).

Таблица 1. Зооморфная и пластика бассейна Десны

Хищники вряд ли были основным объектом охоты, а вот объектом поклонения были несомненно. Отсюда следует, что основная часть изображений (если не все они) все же не относится к предметам охотничьей магии. Это подтверждается и тем, что часть фигурок – подвески, булавки, сиречь – украшения, несущие функции амулетов, оберегов.

Понять смысловую нагрузку таких оберегов помогает тот факт, что частым явлением в палеолитическом искусстве Европы (и бассейн Десны не исключение) оказалось сочетание образа зверя и человека в одном изображении. Вероятно, антропозооморфные фигуры – это изображения тотемных первопредков. Сочетание головы зверя с телом человека встречается по всей Европе. В гравюре – «дьяволята» на «жезле начальника» в Тейжа, люди-львы и люди-медведи на гальках пещеры Ля-Мадлен, женщина-лисица из Пшедмости и др. В рисунке – «колдун-олень» и человек-бизон в композиции из пещеры Труа Фрер, человек-бизон из пещеры Шове, человек-мамонт из пещер Комбарелль и Капова и пр. В скульптуре – человек-лев со стоянки Холенштейн. В Подесенье данный сюжет представлен пока исключительно в скульптурных композициях, в большей или меньшей степени стилизованных: это зооантропоморфная булавка их Хотылево 2, треугольные подвески из Авдеево, «лопаточки с навершием» из Авдеево и Хотылево 2, фигурка-оборотень из Быков 1.

Детальное рассмотрение такого явления, как сочетание в сюжетах палеолитического искусства человеческих черт и черт животного – тема отдельной работы. Здесь же только отметим, что наличие аналогичных зооантропоморфных сюжетов на памятниках всей территории Европы позволяет говорить о единстве структуры мифологических систем позднего палеолита на огромных пространствах, об относительно общем идеологическом пространстве, то есть фактически о Единой Европе, имевшей место на древнейшем этапе человеческой истории.

Однако первые и вторые обозначают явно два различных круга памятников – мамонты и хищники относятся к поселениям, тяготеющим к восточному граветту, а птицы – к памятникам эпиграветта.