Ламийская война

Из всех, кто знал Александра, в наименьшей степени обаяние его личности затронуло материковых греков. В их глазах он был македонянином, разрушившим Фивы, царем, который отдал свои полномочия в руки способного, но безжалостного Антипатра. Они без всякой охоты участвовали в войнах Александра и не признавали существования греко‑македонской цивилизации. Многие греки и некоторые классы были благодарны за мир, принесенный Македонией, за экономические преимущества и возможности, которые предоставляла македонская экспансия; и эту благодарность выражали возвращенные изгнанники и греческие послы в Вавилоне. Присутствие Александра в Греции в сочетании с его великодушием и интересом к благосостоянию греков могло бы способствовать примирению. Но события приняли иной оборот, а соперничество полководцев, казалось, предоставляло подходящую возможность для того, чтобы вырваться из‑под власти Антипатра.

Афиняне плохо представляли себе силу Александра. Их с большим трудом убедили воздать божественные почести Александру и согласиться на возвращение изгнанников. Демосфен и Демад сперва советовали сопротивляться, а Демосфен был назначен главой делегации, отправленной на Олимпийские игры в 324 г. Но, ознакомившись с ситуацией, он посоветовал смириться, и Демад также переменил свое мнение. Однако Гиперид оставался в оппозиции. Еще до смерти Александра Ареопаг сообщил народному собранию, что часть пропавших сокровищ Гарпала осела в карманах Демосфена, Демада и прочих. Народное собрание назначило в обвинители десятерых ораторов во главе с Гиперидом. Демосфена и Демада признали виновными в том, что они получили по 20 талантов. Демосфена приговорили к штрафу в 50 талантов и посадили в тюрьму до его уплаты; Демад лишился прав, но остался на свободе. Вина Демосфена несомненна. Возможно, он руководствовался общественными, а не личными мотивами (как и в 336–335 гг.), но даже в таком случае Демосфен едва ли мог быть оправдан, пока был жив Александр, владелец похищенных богатств. Демосфен бежал из тюрьмы, поселился в Калаврии и безуспешно просил о помиловании.

Весть о смерти Александра одним из первых узнал Леосфен, афинянин на наемной службе, командовавший 8 тысячами наемников – беженцами из Азии – в Тенароне в южной Лаконии. Леосфен начал тайные переговоры с Афинским советом, который выдал ему 50 талантов и оружие и отправил делегацию в Этолию. Когда в смерти Александра уже никто не сомневался, Гиперид выступил в народном собрании в поддержку предложения организовать антимакедонское восстание, и к этому же призывал Демосфен в своих посланиях из Калаврии. Зажиточные классы и осторожный Фокион выступили против этого предложения, но бедные граждане с энтузиазмом решили встать на защиту «свободы всей Греции» и изгнать македонские гарнизоны. Благодаря финансовому гению Ликурга (который умер в 324 г.) ресурсы государства превышали даже уровень 431 г.; ежегодные поступления составляли 1200 талантов, в резервных фондах было накоплено 18 тысяч талантов. Номинально во флоте числилось 400 кораблей, а молодежь, по крайней мере с 334 г., проходила военную подготовку. Афины тратили большие деньги не только на гражданское строительство, но и на оборонительные сооружения. В итоге народное собрание решило снарядить 240 кораблей и отправить из Аттики экспедиционные силы в 500 всадников, 2 тысячи наемников и граждан‑гоплитов из семи триб, не достигших 40‑летнего возраста, на самом деле вышедший позже отряд насчитывал 5 тысяч человек.

Решение народного собрания поддержали не все классы. За период мира и процветания не было сделано ничего для улучшения положения беднейших классов, как советовал Аристотель; вероятнее всего, пропасть между богатыми и бедными даже углубилась, так как богатым предоставлялось больше возможностей для спекуляций, а цены на хлеб для бедняков выросли. О подозрениях, ходивших среди бедных, можно судить по изданному в 336 г. указу, обещавшему суровые наказания любому афинянину и любому члену Ареопага, замышляющему или одобряющему свержение демократии и замену ее тиранией или олигархией. Афиняне были потрясены поражением при Херонее, и опасность того, что командир наемников или македонский агент совершит переворот, казалась весьма реальной. В то же время, возможно, представительство беднейшего класса в народном собрании по сравнению с 338 г. уменьшилось; многие бедняки, вероятно, в поисках работы уехали в Азию или Египет, а другие в 325/24 г. отправились в новую колонию на адриатическом побережье. Как показали события, Афинам не хватало людей, чтобы обеспечить командами 240 кораблей. Но противостояние партий обострялось, и демократические вожди призывали к войне, как нередко бывало, не сделав серьезной оценки шансов на успех. Многих афинян и метеков – среди них и Аристотеля – обвинили в промакедонских симпатиях; одних осудили, другим пришлось бежать из Аттики. Наконец, жребий был брошен. Народное собрание постановило выдать Демосфену 50 талантов, чтобы он смог оплатить свой штраф, и вызвало его в Афины.

В октябре 323 г. Леосфен привел наемную армию в Этолию, получил от Этолийской лиги 7 тысяч бойцов и совместно с отрядами Фокиды и Локриды занял Фермопилы. Афинская армия выступила ему навстречу, но дорогу ей преградили беотийцы, которым помогали небольшие македонские и эвбейские силы, и Леосфену пришлось прийти на помощь, чтобы афиняне смогли прорваться. Тем временем афинские послы объезжали греческие государства, сколачивая коалицию. Антипатр, отправивший значительное подкрепление Александру, обладал лишь небольшими силами; он требовал немедленной помощи от Кратера, от Киликии, где находились 10 тысяч македонских ветеранов, и от Леонната, сатрапа Геллеспонтийской Фригии. Однако еще до того, как успели собраться силы коалиции, Антипатр выступил на юг с 600 всадниками и 13 тысячами пехотинцев, возможно, при поддержке флота в 110 трирем, который незадолго до того вернулся в Македонию для несения конвойной службы; были вызваны также фессалийские отряды. Но неподалеку от Фермопил фессалийская конница перешла на сторону греков. С ее помощью армия Леосфена, насчитывавшая 22 500 человек, разгромила Антипатра, который укрепился за крепкими стенами Ламии. После этого в коалицию вступило большинство горных племен центральной Греции, Левкас и Карист; но афинский флот не сумел ни захватить остальную часть Эвбеи, ни перерезать коммуникации между Македонией и Азией. Аргос, Сикион, Элида и Мессения заявили о присоединении к коалиции, но прочие государства Пелопоннеса и острова энтузиазма не проявили.

Члены коалиции называли эту войну Греческой войной. Каждая союзная армия имела собственного командующего, которые собирались на совет, а Леосфен был назначен верховным главнокомандующим. Инициатива на суше оставалась за ним, но он не сумел взять Ламию штурмом и осадил ее. Когда Антипатр предложил начать переговоры, Леосфен потребовал безоговорочной капитуляции, но Антипатр отказался. С наступлением зимы этолийцы отправились домой улаживать какие‑то политические дела, а в их отсутствие Леосфен погиб в одной из стычек. Сменивший его на посту главнокомандующего афинянин Антифил не смог обеспечить единство союзных сил. На море Афины также действовали безуспешно. Македоняне даже заняли Рамнон на побережье Аттики, откуда их выгнал Фокион. Афинский флот отправился в Геллеспонт, но не сумел найти там союзников. Лисимах, командовавший македонскими силами во Фракии, был отвлечен восстанием одрисийцев, однако подкрепления с Востока могли прибывать беспрепятственно.

Весной 322 г. Леоннат переправился со своей армией через пролив, в Македонии довел ее численность до 2500 всадников и 20 тысяч пехотинцев и направился в Фессалию. Антифил по‑прежнему осаждал Ламию. Этолийцы к нему так и не вернулись, и его силы насчитывали 3500 всадников и 22 тысячи пехотинцев. Сняв осаду, он в одиночку атаковал Леонната на равнине и благодаря преимуществу в коннице разгромил его армию; Леоннат погиб. Однако македоняне могли маневрировать среди гор. Они соединились с армией Антипатра и отступили в Македонию. Антипатр стал ждать прибытия Кратера с третьей армией. Теперь ситуацию мог спасти лишь греческий флот. Но второй македонский флот под командованием Клита одержал решающую победу при Абиде, сохранил контроль над проливом и соединился с флотом Антипатра. Афинский флот в 170 кораблей лишился численного преимущества.

Летом 322 г. афинский флот был разгромлен у Аморгоса. Война на море практически закончилась, и Афинам угрожала блокада. В сентябре Кратер присоединился к Антипатру, который принял командование соединенными силами – 5‑тысячной конницей, более 40 тысячами тяжелой пехоты и 3 тысячами легких пехотинцев, тысячу из которых составляли персы. Греческая армия таяла, поскольку отдельные ее отряды уходили домой, и перед решительной битвой при Кранноне в Фессалии в ней было 3500 всадников и 25 тысяч пехотинцев. Антифил разместил свою сильную конницу перед строем пехоты, надеясь разбить конницу врага и окружить его пехоту; но, как только кавалерийские силы вступили в сражение, Антипатр повел фалангу в атаку и загнал греческую пехоту на пересеченную местность, где конница не могла прийти ей на помощь. Ни одна из сторон не понесла тяжелых потерь, но греки были загнаны в ловушку: они не могли ни покинуть пересеченную местность, ни удержать ее с помощью полевых укреплений. На следующий день Антифил и командир фессалийской конницы предложили мир. Антипатр отказался вести переговоры с коалицией в целом, и Антифил прервал переговоры. Тогда Антипатр стал захватывать один за другим фессалийские города и заключал мир на выгодных условиях с каждым государством по очереди, пока Афины и Этолия не остались в одиночестве.

Когда этолийцы отправились домой защищать свою страну, Афины оказались в безнадежном положении и на суше и на море. Сложилась гораздо более тяжелая ситуация, чем в 338‑м и 335 гг., так как Афинам противостояли не Филипп или Александр, стремившиеся к примирению и сотрудничеству, а македонский полководец, намеренный покорить город. Антипатр сосредоточил свои силы в Беотии. Афины вернули гражданство Демаду и отправили его, Фокиона и прочих вести мирные переговоры. Антипатр обещал не вводить войска в Аттику, если Афины безоговорочно капитулируют. Народное собрание приняло его предложение. В середине сентября 322 г., в день начала Элевсинских мистерий, македонский гарнизон прошел мимо города и занял Мунихию. Ороп был отнят у Афин и передан Беотии. Будущее Самоса предстояло решить Пердикке; тот изгнал оттуда афинских клерухов и вернул самосцев. Афины должны были возместить военные издержки. Антипатр установил олигархическое правление, при котором политические права получили лишь владельцы капитала в 20 мин; их было 9 тысяч. Остальные 22 тысячи афинян лишились всяких политических прав. Антипатр потребовал также выдать ему ораторов, ответственных за подстрекательство к войне. По предложению Демада народное собрание приговорило Гиперида, Демосфена и других, уже бежавших из города, к казни за измену. Приговор был приведен в исполнение людьми Антипатра. Демосфена обнаружили в храме Посейдона в Калаврии. Он принял яд, попытался выйти из храма, чтобы не осквернить его своей смертью, но упал замертво около алтаря. Таким образом, в 322 г. афинская свобода погибла еще более трагически, чем в 404 г.

Антипатр отправился из Афин на Пелопоннес, в государствах которого к власти пришли промакедонские партии. Афинский оратор Динарх был поставлен в Коринфе в качестве македонского губернатора всего Пелопоннеса. Его умеренность вызвала большие похвалы, но само его присутствие означало установление македонского протектората. Этолийцы сопротивлялись упорнее афинян. Их гражданское ополчение в 10 тысяч человек отступило в горы и отбило нападение армии втрое большей численности. Зимой 322/21 г. Антипатр пытался уморить этолийцев голодом, но его отвлекли передвижения Пердикки в Азии. Он заключил с Этолийской лигой мир на умеренных условиях, и на этом Ламийская война завершилась.