Афинские поражения и Никиев мир, 424–421 гг

Летом 424 г., когда афинская армия вернулась из Мегариды, полководцы откликнулись на авансы некоторых демократов в городах Беотии, которые просили о помощи ради установления демократического режима по всей Беотии. Было запланировано нападение с трех сторон. Изгнанники их северобеотийского Орхомена, которым помогали их сторонники из Фокиды, должны были захватить Херонею у границы Фокиды и Беотии. Демосфен, отбывший с 40 кораблями в Навпакт, должен был занять Сифы на юго‑западном побережье Беотии, ворота которых откроют ему заговорщики. Главной афинской армии ставилась цель захватить святилище Аполлона в Дельфах в юго‑восточной Беотии и создать там укрепленную базу для беотийских инсургентов. Три эти атаки должны были произойти в один день, чтобы беотийские силы оказались разделены. В начале ноября план начали исполнять, но афиняне не подозревали, что врагу известны их замыслы. Демосфен прибыл слишком рано вследствие ошибки в расчетах, и Сифы ему не сдались. В Херонее также ничего не случилось. Тем временем Гиппократ приближался к Делиону с армией, набранной из граждан, метеков и иностранцев. Прибыв на место, он в течение двух дней возводил временные фортификации вокруг святилища, а на третий день отправил армию обратно в Аттику, сам же делал последние приготовления, чтобы разместить в укреплении гарнизон. В этот день вся армия беотийцев, включая и силы, вернувшиеся из Сиф и Херонеи, незаметно собралась в Танагре. После получения известия, что афиняне возвращаются в Аттику, десять беотархов выступали за то, чтобы не вмешиваться, но одиннадцатый беотарх, Пагонд Фиванский, который в тот день осуществлял командование, решил атаковать и вдохновил своих людей на наступление. К концу того же дня Пагонд направил отдельный отряд, чтобы запереть афинян в Делионе, а свою армию в боевом порядке отвел за кряж, где его позиции не мог видеть противник. Фиванцев он построил на правом фланге в двадцать пять шеренг, а остальных гоплитов (всего их насчитывалось 7 тысяч) – в обычный строй глубиной в восемь шеренг. Фланги защищали тысяча конников, 500 пелтастов и более 10 тысяч легких пехотинцев.

Гиппократ, узнав о приближении врага, оставил гарнизон и 300 конников в Делионе и вернулся к армии. Легкая пехота уже ушла вперед, но конницы и гоплитов у него было столько же, сколько у беотийцев. Когда Пагонд вывел свою армию на гребень кряжа, он увидел, что Гиппократ уже выстроил гоплитов в обычный строй из восьми шеренг, кавалерию разместил на флангах, а сам обходит строй, ободряя солдат перед битвой. Пагонд немедленно повел беотийцев вниз по склону, пока у них было преимущество, выбрав участок, где фланги его коротких шеренг защищали овраги. Гиппократ приказал наступать ускоренным маршем, чтобы опередить намерение врага. Но фиванцы на правом фланге своей массой смяли афинян и в итоге прорвали их строй. Тем временем беотийцев на левом фланге и в центре отбили со значительными потерями, однако Пагонд отправил со своего фланга два кавалерийских эскадрона, которые незаметно прошли за кряжем, неожиданно обрушились на победоносных афинян и повергли их в панику. Вся афинская армия обратилась в бегство. Ее преследовали беотийская конница и локрийская кавалерия, только что прибывшая на поле боя. От полной катастрофы афинян спасло наступление ночи. Тем не менее Гиппократ и тысяча гоплитов, не считая большого числа легких пехотинцев и прислужников, лежали мертвые на поле боя. Афиняне все‑таки прислали подкрепления гарнизону Делиона, но он был вскоре разбит крупными силами беотийцев, коринфян, мегарян, малийцев и пелопоннесцев. 200 афинян попали в плен, многие полегли в бою, а оставшиеся спаслись на кораблях.

Это было единственное крупное сражение Пелопоннесской войны, в котором участвовала вся афинская армия. Сама по себе битва, возможно, не покажется решающей: беотийцы потеряли около 500 гоплитов, и победой они были обязаны скорее блестящему командованию Пагонда, чем какому‑либо превосходству в боевых качествах над афинскими гоплитами. Но провал Делионской кампании оказался решающим для стратегии войны. Афины убедились в правоте Перикла, считавшего, что ресурсами государства нельзя рисковать на суше. Сила Афин была в море, и врага следовало громить там. Для беотийцев и пелопоннесцев потери в гоплитах были несущественными, поскольку они имели огромное численное преимущество над Афинами. Для Афин же потеря более 1200 гоплитов стала тяжелым ударом, так как афинские ресурсы людских сил были полностью исчерпаны. И в этот самый момент спартанец Брасид уже начал наступление в Халкидике и Боттиее, где афиняне не сумели усмирить восставших подданных.

Успехи Афин до Делионской битвы заставили Брасида выступить в поход летом 424 г., когда Пердикка Македонский и повстанцы в Халкидике, опасаясь нападения афинян, попросили о помощи. Спарта также была заинтересована в скорейшей диверсии: опасность восстания в Лаконии и Мессении была столь велика, что спартанские власти организовали убийство 2 тысяч виднейших илотов, набрали конницу и лучников для патрулирования страны и отчаянно пытались предотвратить новые рейды и нападения на свою территорию. Поэтому спартанские власти поддержали Брасида, предложившего повести армию в Македонию. Он получил 700 освобожденных илотов (neodamodeis), выученных на гоплитов, и сумму денег, достаточную, чтобы набрать тысячу гоплитов в Пелопоннесе. Из Гераклеи в Трахиде, где к Брасиду присоединились сторонники из Фессалии, он с максимальной скоростью пересек Фессалию, которая состояла в союзе с Афинами, но формально не вела войны со Спартой, и добрался до Диона в Пиерии, прежде чем фессалийцы успели собрать войско и задержать его. Там он соединился с Пердиккой, который обеспечил половину припасов для пелопоннесской армии. Брасид отказался участвовать в войне против западного соседа Пердикки – Аррабея Линкийского и вместе с халкидянами вступил на территорию Аканфа, важного города на восточном побережье Халкидики. Не став уничтожать созревший урожай винограда, он убедил аканфян отделиться от Афин. Брасид обязался во всех отношениях уважать их свободу и от имени спартанского правительства принес аканфянам союзническую клятву. Вскоре после этого от Афин отделился Стагир, а Брасид начал переговоры с жителями Аргила. Их сородичи в Амфиполе сговорились сдать этот город Брасиду.

Поскольку первые успехи Брасида происходили одновременно с афинской кампанией в Беотии, два афинских полководца – Эвкл в Амфиполе и историк Фукидид на морской базе на Тасосе – не получили подкреплений. Зимней ночью, под снегопадом, Брасид пересек границу Халкидики, заключил союз с Аргилом и захватил мост через Стримон. На рассвете его армия вошла в южное предместье Амфиполя, лежавшее за пределами городских стен, однако заговорщики в городе не смогли открыть ворота. Эвкл немедленно отправил корабль, призывая Фукидида на помощь. Тем временем Брасид воспользовался замешательством в Амфиполе, пообещав освободить взятых им пленных, уважать собственность граждан и предоставить свободный выход из города всем, кто пожелает его покинуть, со всем имуществом. Его предложение было принято. Брасид вошел в Амфиполь за несколько часов до того, как Фукидид с семью кораблями достиг Эйона в устье Стримона. Затем Брасид безуспешно напал на Эйон, однако три города восточнее Стримона – Миркин, Галепс и Эсима – перешли на его сторону.

Падение Амфиполя имело много последствий. Доходы и лес этой области, которые раньше доставались Афинам, теперь позволили Брасиду начать строительство флота. Подданные Афин на северном побережье Эгейского моря и прилегающих островах начали замышлять восстание. Умеренность и добросовестность Брасида, как считалось, были типичными для Спарты, провозгласившей себя защитницей свободы и независимости. Афиняне выбрали в козлы отпущения Фукидида. Он был изгнан за потерю города, хотя сделал все возможное, чтобы его удержать. В течение зимы, насколько позволяла погода, Афины усилили свои гарнизоны. Но Брасид покорил ряд небольших городов между Эйоном и Халкидикой, захватил Торону и изгнал оттуда афинский гарнизон. Спарта же отказала Брасиду в подкреплениях, поскольку ее целью было добиться сносных условий мира; не обошлось и без зависти к успехам полководца. В марте 423 г. Спарта и ее союзники заключили с Афинами годичное перемирие на условиях status quo с намерением начать мирные переговоры.

Через два дня после подписания перемирия Скиона на полуострове Паллена в Халкидике перешла на сторону Брасида, который не знал о перемирии и предложил городу союз; горожане чествовали его как освободителя Греции. Через несколько дней стало известно о перемирии, и афинские представители отказались признавать, что Скиона подпадает под его условия. Брасид, уже разместивший в Скионе гарнизон, заявил протест, и спартанское правительство предложило передать спорный вопрос на рассмотрение в арбитраж в соответствии с условиями перемирия. Афины отказались. Клеон обнародовал указ о казни жителей Скионы, и афиняне начали подготовку к экспедиции, так как наступление Брасида угрожало главной афинской твердыне в Халкидике – Потидее, и, кроме того, они опасались, что Брасид может инспирировать восстание на островах. Тем временем к Брасиду, который рассматривал отказ Афин от арбитража и ряд местных инцидентов как нарушение перемирия, перешла Менда. Афины объявили жителей Менды также подлежащими казни. После этого Брасид удалил из Скионы и Менды женщин и детей и отправил отряд в 800 человек на помощь защитникам этих городов. В итоге Халкидика осталась театром военных действий, хотя в других местах перемирие соблюдалось.

Летом 423 г. Пердикка, который ничего не приобрел от побед Брасида, убедил его совместно напасть на Аррабея. После ряда первоначальных успехов македонскую армию ночью охватила паника, и она бежала, бросив Брасида посреди страны, под ударами войск Аррабея и его иллирийских союзников. Брасид вывел греческую армию из страны, проявив себя блестящим командиром: войско он построил в каре, а сам командовал отборным штурмовым отрядом. Его люди отомстили, разграбив обоз Пердикки, который со своей обычной двуличностью не разрывал союза с Афинами и передал афинянам несколько боттиейских городов. Брасид оказался отрезан от юга. Армия, посланная из Спарты, из‑за вмешательства Пердикки не смогла пройти через Фессалию и повернула обратно. Однако несколько спартиатов добрались до Брасида. Они ознакомились с ситуацией и стали губернаторами в союзных городах. Тем временем Никий, действующий с крупными силами из Потидеи, захватил Менду и осадил Скиону. В конце зимы Брасид попытался внезапным ударом взять Потидею, но потерпел неудачу. Возможностей снять осаду со Скионы у него уже не было.

Весной 422 г. срок перемирия истек. Афины потеряли желание вести мирные переговоры. Благодаря жесткому надзору Клеона общая сумма дани, налогов на капитал, пошлин и так далее в текущем году достигла почти 2 тысяч талантов. У Афин оставалась возможность вести крупномасштабные действия. Клеон убедил народ назначить его командующим армией в 300 всадников, 1200 гоплитов и большого числа войск, присланных подчиненными государствами. Быстро доставив армию морем, он штурмом с двух сторон захватил Торону, чуть‑чуть опередив Брасида, шедшего на помощь. Затем Клеон отплыл в Эйон, взял штурмом Стагир и Галепс и приказал Пердикке и фракийскому князю Поллу прислать ему войска для нападения на Амфиполь. Пока он в Эйоне ожидал их прибытия, его люди начали роптать, сравнивая опыт и энергию Брасида с неопытностью и медлительностью Клеона. Однако доселе Клеон действовал с такой скоростью, с какой только позволяло наличие флота, и не имел оснований чувствовать превосходство Брасида в этом отношении. Тем не менее недовольство в армии и личная бравада подвигли Клеона на безрассудную разведку боем под стенами Амфиполя. Брасид же следил за армией Клеона с холмов западнее Стримона. Заметив передвижение афинской армии, он разгадал намерения Клеона и вошел со своими силами в город. Численно его войско равнялось вражескому, но гоплитов первой линии у него было меньше.

Когда Клеон подошел к городу с юга, все было спокойно, на стенах не было видно защитников, ворота закрыты. Афинская колонна остановилась и повернула налево, вытягиваясь вдоль восточной стены, а сам Клеон отправился вперед, чтобы осмотреться получше. Брасид собрал свои силы за восточной стеной; главный корпус под командованием спартанца Клеарида стоял за северными воротами, а 150 отборных гоплитов под личным командованием Брасида – за южными воротами. Афиняне могли заглянуть за стены города. Они заметили, что Брасид приносит жертвы – обычная процедура перед началом битвы, а в щель под воротами можно было рассмотреть копыта лошадей и ноги множества людей. Об этом сообщили Клеону, и он, увидев все своими глазами, немедленно приказал отступать, надеясь уйти, прежде чем враг сделает вылазку. Сперва он построил левый фланг своего войска в колонну и повел ее на юг в сторону Эйона. Затем, опасаясь, что общее отступление окажется слишком медленным, построил всю армию в колонну и направился на юг, подставив своих людей под удар с правого бока, не защищенного щитами. Когда афиняне поспешно проходили мимо ворот, Брасид, указав на качающиеся над воротами наконечники копий и плюмажи, объявил своим отборным войскам, что враг не выдержит удара, открыл ворота и устремился во главе своих людей в середину афинской колонны. Одновременно Клеарид вышел из других ворот и ударил в конец колонны. Большинство афинян бросились бежать, включая и Клеона, который вскоре погиб. Лучшие войска, находившиеся в арьергарде колонны, отступили на холм и храбро сражались, пока атаки конницы и пелтастов не положили конец их сопротивлению. Погибло около 600 афинян. Из армии Брасида было убито лишь семеро, но в их числе и сам Брасид. Его похоронили в городе с военными почестями, провозгласив истинным основателем Амфиполя. Впоследствии в его память ежегодно устраивались жертвоприношения и игры.

После поражения под Амфиполем в конце лета 422 г. афиняне прекратили активные операции и начали мирные переговоры. Почти четверть афинских гоплитов полегла под Делионом и в Халкидике. Афинские финансовые резервы были практически исчерпаны. Покоренные государства видели в успехах Спарты под Амфиполем призыв к восстанию. Спарта тоже стремилась к миру – еще сильнее, чем Афины. Спартанские власти рассматривали кампанию в Халкидике не как освободительный поход, а как средство посеять в Афинах тревогу. Они хотели вернуть своих людей до того, как Спарта столкнется с новыми опасностями, так как подозревали, что союзники разочарованы и были встревожены отказом Аргоса продлить тридцатилетнее перемирие со Спартой, которое истекало в 421 г., если ему не передадут территорию Кинурии. Спартанцы надеялись добиться мира и при возможности согласия с Афинами, пока не раскололся Спартанский союз и не вступил в войну Аргос. Двух военных вождей – Клеона и Брасида – унесла смерть. Сменившие их Никий и Плистоанакс, по мнению сограждан, стремились к миру.

После ряда переговоров были определены условия так называемого Никиева мира. Афины, с одной стороны, и Спарта и ее союзники – с другой, поклялись в течение пятидесяти лет, причем ежегодно подтверждая клятву, не совершать никаких враждебных действий друг против друга и против союзников Афин, а все спорные вопросы передавать в арбитраж. Стороны гарантировали свободный доступ к национальным святилищам и независимость храма Аполлона в Дельфах и Дельфийского государства. Пленники подлежали освобождению. Обе стороны должны были вернуть те территории, которые захватили во время войны. Наконец, Афины и Спарта имели право по взаимному согласию вносить в условия мира любые изменения. Относительно мест, подлежащих возвращению, разгорелась бурная дискуссия, и окончательный их список оказался таким: Афины отказывались от притязаний на Платею, но сохраняли за собой Нисею; Спарта согласилась вывести свои гарнизоны из городов в Халкидике и Боттиее на условии, что Афины и их союзники будут уважать их независимость и нейтралитет, пока те будут платить дань, установленную Аристидом. Это соглашение не касалось трех городов, а именно Скионы, Тороны и Сермилиона, с которыми Афины могли поступить как им заблагорассудится. Возврату также подлежали со стороны Афин Пилос, Кифера, Метана, Плетеон и Аталанта, а со стороны Спартанского союза Амфиполь и Панакт – приграничный город, незадолго до этого захваченный Фивами. Такие условия были представлены Спартой на совещании ее союзников. Большинство проголосовало за то, чтобы их принять. Спарта и ее союзники по отдельности принесли клятвы и заключили мир. Однако Беотийская лига, Мегара, Коринф и Элида отказались подчиняться большинству и не стали мириться с Афинами. Этот шаг был равносилен выходу из Спартанского союза.

Встревоженная этим дезертирством, Спарта предложила Афинам заключить союз. Вскоре после этого Спарта и Афины дали на пятьдесят лет клятву, подлежавшую ежегодному возобновлению, совместно противостоять любому вторжению на территорию какой‑либо из обеих держав и не заключать сепаратного мира; кроме того, Афины обязались помогать Спарте в случае восстания илотов. Этот союз как бы уточнил суть заключительного положения договора о Никиевом мире, по которому Афины и Спарта оставляли за собой право по взаимному согласию менять его условия. Теперь стало очевидно, что две великие державы собирались поддерживать друг друга во время опасного процесса восстановления порядка в своих сферах влияния.

На этом десятилетняя война практически завершилась. Но перспективы на прочный мир не были многообещающими. Союз между Афинами и Спартой был заключен не из благородных, а из корыстных побуждений. Каждая из держав нашла прореху в броне соперника, но была слишком истощена, чтобы нанести последний удар. Сохранялась большая вероятность того, что, едва они оправятся и призовут к ответу непокорных союзников, война возобновится. В любом случае Беотийская лига, Мегара, Коринф, Элида и Аргос, пробудившийся от своего нейтралитета, представляли угрозу всеобщему миру в тот момент, когда Афины и Спарта были особенно уязвимы.