Ситуация в Спарте

Война с персами повысила престиж Спарты, но до крайности обострила внутреннюю ситуацию. Спартанские вооруженные силы – и спартиаты, и периэки, и илоты – сражались одинаково доблестно и стойко; спартанские полководцы, возглавлявшие греческую армию и флот – Леонид, Эврибиад, Павсаний и Леотихид, – блестяще справились с командованием многоплеменным войском, приведя его к победе. Решительность Спарты служила примером для других государств; даже ее медлительность порой препятствовала опрометчивости, а ее армия, насчитывавшая под Платеей 45 тысяч человек, намного превосходила армию любого другого греческого государства. Однако она понесла самые большие потери, за исключением Афин, а потери в рядах спартиатов – вероятно, 500 погибших в боях и множество раненых – были еще серьезнее, поскольку этот привилегированный класс и без того многократно уступал в численности подчиненным сословиям. Спартанские государственные институты были превосходно приспособлены для поддержания традиционного порядка в Лаконии и Мессении, за границы которых их обитатели редко выбирались. Но во время Персидской войны спартиаты, периэки и илоты сражались за границей и подвергались влиянию греков с иным жизненным опытом и иным мировоззрением; их искушали богатство и роскошь, особенно после того, как победители разделили добычу, а военачальники вкусили сладость командования, не находящегося под постоянным надзором гражданских властей. Наиболее заметно это отразилось в обеих царских семьях. Карьеры Клеомена, Демарата, Леотихида и Павсания оказались погублены из‑за коррумпированности и амбициозности, не связанных с изменой и коллаборационизмом, и их пример, должно быть, пагубно сказался на лояльности многих спартиатов. Излишества и надменность этих полководцев оттолкнули союзников, в частности ионийцев, что стоило Спарте морской гегемонии в 478 г., от которой спартанскому правительству пришлось отказаться без борьбы.

Эти события повлияли на внутреннюю стабильность Спарты и ее лидерство в Спартанском союзе. Согласно спартанским установлениям, система двойного царствования уравновешивалась институтом эфоров. Когда царские семейства утратили свой престиж, а трон перешел к малолетним Плистарху и Архидаму, власть эфората возросла, и политика Спарты стала менее авантюристической. В то же время Герусия освободилась от влияния царей и взяла в свои руки контроль над государством. Ее члены, которым было не менее 60 лет (кроме юных царей), в отношении к спартанским институтам стояли на консервативной точке зрения и старались подавить всякий индивидуализм, порожденный службой за границей. Результатом явилось ужесточение спартанской системы, усилившееся притеснение периэков и илотов и пресечение либеральных тенденций, заносившихся из‑за границы вместе с торговлей и искусством. Как лидер Спартанского союза, Спарта проявляла гегемонию в более авторитарной форме, чем в роли вождя Общегреческого союза. В ходе войны члены Спартанского союза составляли большинство в Общегреческом союзе, имея больше возможностей отказаться от лидерства Спарты и заметить недостатки ее руководства. В первую очередь бросалось в глаза, что Спарта поддалась нажиму Афин и согласилась на Саламинское сражение и Беотийскую кампанию тогда, когда пелопоннесские члены Спартанского союза предпочли бы оборонять Пелопоннес. Спартанские вожди подверглись унижениям; Фемистокл перехитрил ее правительство; возникла новая грозная сила в лице Афин и ее союза. Даже сам успех Спарты в защите общегреческого дела повредил интересам Эгины, Коринфа и Фив и вызвал недовольство в Элиде и Мантинее, которые с опозданием отправили свои войска на Платейскую битву.

В 478 г. Спарта уступила ведение дел в северной Греции и Эгейском море Афинам. Вероятно, в 475 г. Герусия и народное собрание обсудили будущее своих взаимоотношений с Афинами. В обоих органах многие высказывались за войну с целью ниспровержения Афин и восстановления Спарты в роли морского лидера Общегреческого союза. Но член Герусии Этемарид отговорил спартанцев от такого решения, сказав, что Спарте не пристало демонстрировать морскую мощь. Он был, безусловно, прав в том смысле, что морское владычество несовместимо с традиционными спартанскими институтами. В итоге начался период двойного лидерства, когда Спарта и Афины, возглавляя собственные союзы, сами являлись союзниками (homaikhmia) и в греческом мире наблюдалось равновесие сил.

Союз Спарты и Афин осуществлялся в рамках Общегреческого союза, принципам которого оба полиса сохраняли верность. Когда Павсаний бежал из Византия в троадские Колоны и начал интриги с Персией, вероятно, именно Афины сообщили о его деятельности в Спарту, после чего эфоры отозвали его и посадили в тюрьму. Павсаний организовал свое освобождение, а затем пожелал предстать перед судом, но у эфоров отсутствовали неопровержимые доказательства, хотя осведомители и сообщали, что он готовит восстание илотов. Наконец, слуга Павсания, которому тот доверил письмо к великому царю, отправился к эфорам и передал им письмо. Тогда эфоры подстроили разговор Павсания со слугой, подслушали его и получили доказательства его виновности. Когда они явились арестовать его, он бежал в храм Афины Меднодомной. Его заперли там, оставив умирать от голода. Но перед самой смертью эфоры выволокли его из храма. За такое святотатство дельфийский оракул наложил на Спарту проклятие. Одновременно Спарта обратилась к Афинам за содействием в аресте Фемистокла, которого изобличало письмо Павсания, и афиняне откликнулись на их призыв. В том году, по‑видимому в 471‑м, Фемистокл уже подвергся остракизму в Афинах и жил в Аргосе. Он сумел улизнуть от спартанских и афинских эмиссаров, и те не смогли доставить его на суд Общегреческого союза.

Спарта, сохраняя союз с Афинами, делала все, чтобы укрепить свое руководство в Спартанском союзе. Вероятно, именно по ее настоянию Элида и Мантинея изгнали своих полководцев, когда их войска вернулись из‑под Платеи. Правительства этих полисов хранили верность Спарте, когда Аргос в очередной раз, по‑видимому в 472 г., подверг ее испытанию на прочность. В то время как Спарта понесла серьезные потери в Персидской войне, Аргос оправился от своего поражения под Сепеей около 495 г. Аргос также заручился поддержкой Тегеи, чьи гоплиты славились своей доблестью. Решающая битва произошла под Тегеей и закончилась спартанской победой. В 471 г., возможно, под влиянием Фемистокла, который активно действовал на Пелопоннесе, небольшие общины Элиды (damoi) объединились в один город (synoikismos), который стал столицей более централизованного государства, и, вероятно, приняли демократическую форму правления. Спарта, защитник пелопоннесских олигархий, с подозрением следила за этим процессом.

В 469 г. восстали мессенийцы; они сопротивлялись в гористой Итоме вплоть до 460 г. В первые годы этой так называемой 3‑й Мессенийской войны несколько землетрясений наполнили сердца спартанцев ужасом; эти стихийные бедствия считались возмездием Посейдона, так как спартанские эфоры незадолго до того предали смерти людей, пытавшихся найти убежище у алтаря Посейдона на мысе Тенарон. Замешательство в Спарте дало надежду ее врагам. В 468 г. Аргос, Клеоны и Тегея разрушили знаменитые Микены. Кроме того, Тегею, вышедшую из Спартанского союза, поддержали все аркадские полисы, кроме Мантинеи. Решающая битва произошла у Дипеи, вероятно, в 466 г. Спартанцы, вынужденные отправить свои резервы против мессенийцев в Итоме, настолько уступали аркадцам числом, что выстроились в тонкую линию. Но доблесть спартанских гоплитов снова решила исход борьбы. В последующую тяжелую пору аркадцы сохраняли верность Спарте, а Аргос, не сумевший прийти аркадцам на помощь, начал терять влияние. Все эти события подтвердили разумность совета Этемарида не бросать вызов афинской гегемонии на море, так как все силы Спарты были заняты отражением угрозы со стороны восставших мессенийцев и пелопоннесских государств[35].