Эдвард Шилз

Эдвард Шилз (1911-1974) — известный американский социолог, вместе с Т.Парсонсом разрабатывал основы структурно-функцио­нального анализа, сосредоточив свое внимание на макросоциоло-гических проблемах общества. Он выдвинул и обосновал мысль о самостоятельности, или самодостаточности, как важнейшем кри­терии самого существования общества. Этому критерию уделено значительное внимание в базовом пособии учебного комплекса по общей социологии (глава 1 и др.). Шилз убедительно обосновал, что самодостаточность общества обеспечивается наличием собственной территории, центральной власти и согласия населения с действиями власти ...самодостаточность обеспечивается наличием собственной территории, центральной власти и согласия населения с действиями власти, с ценностями и нормами жизни в данном обществе. Такое согласие формируется в качестве центральной культуры общества, которая легитимирует его институциональную систему, служит интегрирующим фактором общества. В этой связи Шилз особенно выделяет роль системы образования. Это хорошо демонстрируют приводимые ниже первые два разделало статьи. Другие ее разделы, посвященные проблемам центра и периферии в различных обще­ствах, приведены в четвертой части Хрестоматии.

Шилз также разрабатывал концепцию равновесия в обществе, исследовал роль интеллектуалов в современном обществе, отстаи­вал концепцию деидеологизации социальной науки, общественной

жизни. Назовем среди его работ: Парсонс Т. и Шилз Э. (ред.). К общей теории действия // Парсонс Т. О структуре социального действия. Академический проект. М., 2000; The Intellectual Between Tradition and Modernity: the Indian Situation . The Yague. 1961; The Intellectuals and the Power: Other Essays. Chicago; L., 1972.

Н.Л.

ОБЩЕСТВО И ОБЩЕСТВА: МАКРОСОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ ПОДХОД*

I

Говоря об американском обществе, об английском обществе, об арабских или африканских обществах, мы, конечно, имеем в виду что-то совсем отличное от такой добровольной ассоциации, как кооперативное общество или дискуссионное общество, или обще­ство по охране памятников старины. Не имеем мы при этом в виду и «общества» богатых, красивых, влиятельных и элегантно одетых людей, которых живописал когда-то «Тэтлер» и которых мы по сей день видим на страницах газет и журналов многих и многих стран мира. Нет, мы подразумеваем нечто «более глубокое», более посто­янное, более укоренившееся в конститутивных свойствах человече­ского бытия; мы подразумеваем нечто менее частное в своих целях, менее искусственное по своему происхождению, менее расчетливое в своих действиях, менее тривиальное, менее поверхностное. Но ведь такие качества, как глубина, основательность, постоянство и серьез­ность, присущи семьям, общинам, деревням — всем тем способам организации жизни, которые социологи называют «первичными общностями». Однако эти последние могли бы быть признаны обще­ствами только при наличии особых условий. Важнейшим из этих особых условий является самостоятельность: саморегулирование, самовоспроизводство, самозарождение.

Иными словами, социальная система является обществом только в том случае, если она не входит в качестве составной части в более крупное общество...

* Цит. по: Шилз Э. Общество и общества: макросоциологический подход// Аме­риканская социология: перспективы, проблемы, методы / Отв. ред. Г.В. Осипов. / Пер. с англ. В.В. Воронина и Е.В. Зиньковского. М., 1972. С 341-348. Цитируемый текст иллюстрирует содержание глав 1,2,3 первой части базового пособия учебного комплекса по общей социологии.

Само собой разумеется, независимость и самостоятельность относительны. Ни одна социальная система, которую мы называем обществом, не является полностью самостоятельной или независи­мой. Лишь очень немногие общества, признаваемые нами в качестве таковых, пополняют свое население исключительно за счет естествен­ного его прироста. У большинства достаточно крупных обществ нет единой истории — ее заменяет смесь историй различных народов, включенных в данное общество путем завоевания или иммиграции. У некоторых обществ нет четко очерченных территориальных границ, причем в прошлом обществ с нечетко обозначенными границами было относительно больше, чем в наше время. Ни одно современное общество не обладает культурой, которая была бы исключительно его собственной. Даже у лучших и наиболее прочно утвердивших­ся обществ Северной Америки или Западной Европы культуры не являются абсолютно самобытными. Соединенные Штаты имеют общий язык и литературу с Великобританией, Мексика — с Испа­нией. Франция имеет общий язык с отдельными частями Бельгии и Швейцарии, а также с теми странами Африки, где говорят по-фран­цузски, а культуру свою она разделяет с большей частью мира. Ни одно общество, в котором наука поставлена на современную ногу, не является независимым в научном отношении: даже самые передовые по своему научному развитию страны заимствовали и заимствуют многие из своих основополагающих научных идей у других стран.

В экономическом отношении также нет ни одного общества, которое было бы полностью самообеспечивающимся и независи­мым. Все общества осуществляют импорт из других стран и экспорт в другие страны. Они связаны друг с другом сложными взаимоот­ношениями и договорными обязательствами, которые они обычно соблюдают и нарушение которых чревато для них невыгодными последствиями (хотя и не всегда).

В наше время одним из характерных признаков общества является суверенитет по отношению к другим суверенным го­сударствам — впрочем, что-то вроде суверенитета всегда было отличительной чертой обществ даже в те эпохи и в тех культурах, которым была неведома нынешняя четкая концепция сувере­нитета. Кстати, сегодня, когда понятие суверенитета получило сравнительно четкое определение, Организация Объединенных Наций представляет собой нарушение суверенитета...

Таким образом, мы видим, что полная самостоятельность не является абсолютно необходимым предварительным условием определения социальной системы как общества. Для того чтобы

быть обществом, социальная система должна обладать своим соб­ственным внутренним «центром тяжести», то есть она должна иметь свою собственную систему власти в рамках своих собственных границ. Кроме того, она должна иметь свою собственную культуру. Какую-то часть своей культуры она по необходимости разделяет с другими обществами, от которых происходит и с которыми под­держивает отношения. Другая же часть этой культуры самобытна и принадлежит только ей. Эта культура составляется из убеждений, касающихся истории и характера данного общества, его связи с определенными идеальными или трансцендентными ценностями, его происхождения и предназначения. Сюда же входят убеждения о правомерности его существования как общества и о качествах, дающих членам общества право принадлежать к нему. Разумеется, культура включает в себя произведения искусства, литературы и от­влеченной мысли, многие из которых посвящены упомянутым убеж­дениям. Общества имеют тенденцию быть «национальными».

Современные «национальные» общества — общества, пре­тендующие на то, что они служат воплощением национального единства, и обладающие своими собственными национальными культурами, своими собственными, скорее независимыми, чем зависимыми, экономическими системами, своими собственными системами правления, своим собственным генетическим самово­спроизводством и своим собственным суверенитетом над терри­торий, обозначенной границами, — представляют собой наиболее самостоятельные из всех социальных систем, известных нам из истории человечества, самые независимые общества своих эпох.

II

Итак, мы убедились в том, что общество — это не просто со­вокупность объединившихся людей, изначальных и культурных коллективов, взаимодействующих и обменивающихся услугами друг с другом. Все эти коллективы образуют общество в силу своего суще­ствования под общей властью, которая осуществляет свой контроль над территорией, обозначенной границами, поддерживает и насаждает более или менее общую культуру. Именно эти факторы превращают совокупность относительно специализированных изначальных кор­поративных и культурных коллективов в общество.

На каждой из составных частей лежит печать принадлежности к обществу, именно к данному обществу и ни к какому другому. Одна из многочисленных задач социологии, и в частности ее конкретной

отрасли, получившей название макросоциологии, состоит в освеще­нии механизмов или процессов, в силу которых это собрание, или совокупность, изначальных корпоративных и культурных групп функционирует как общество.

Главными факторами, создающими и сохраняющими общество, являются центральная власть, согласие и территориальная целост­ность. Центральная власть формирует общество не просто через посредство осуществляемой ею фактической власти над любыми конкретными действиями в любых конкретных обстоятельствах, хотя подобные акты власти и имеют важное значение, как таковые. Конкретные акты власти, кроме того, производят остаточное дей­ствие на тех, по отношению к кому они применяются. Это остаточ­ное действие слагается из: 1) сосредоточения внимания на центре; 2) чувства отождествления с другими людьми, тоже ощущающими свою подчиненность той же власти — всеми теми, кто разделяет территорию, над которой осуществляется власть; и 3) убеждения в правомочности власти действовать так, как она действует. Вот эти-то три остаточных эффекта подчиненности общей власти и превраща­ют лиц, подчиняющихся ей, в членов данного общества, формируя их представления и убеждения. Экологическая взаимозависимость и принудительная власть еще не образуют необходимую обществу культуру, хотя и весьма способствуют ее возникновению.

Эти три остаточных эффекта входят в культуру, то есть в убежде­ния и символы членов общества. Членство в обществе, как таковое, само по себе не создает культуры общества. Культура общества яв­ляется продуктом творческих усилий и щедрой фантазии творческих личностей — религиозных пророков и святых, ученых, великих (и не только великих) писателей, художников, журналистов, фило­софов, старейшин и мудрецов, — чье миросозерцание приходится по сердцу их современникам и потомкам. Культура представляет собой продукт потребности простых, творчески менее одаренных людей иметь представление об окружающем их мире, помогающее осмыслить важнейшие события человеческого бытия, объяснить их причины и отличить хорошее от дурного. Главная культура общества и его вариантные культуры являются в известной мере самозарож­дающимися. Никогда еще не бывало, чтобы они были полностью созданием существующих центральных властей какого бы то ни было общества (да и не полностью — весьма редко).

Вместе с тем три упомянутых мною выше остаточных эффекта усваиваются культурой различных культурных групп. Происходит это в силу того, что созидатели культуры сплошь и рядом непосред-

ственно касаются в своих религиозных проповедях или философ­ских рассуждениях, в своих литературных трудах или произведениях изобразительного искусства фактов и символов центральной власти. Центральная власть занимает их мысли, и они не могут не думать о ней. Дело в том, что могущество и величие центральной власти имеют обертоны, которые конститутивно входят в мир мыслей и чувств творческих личностей. Кроме того, три остаточных эффекта центральной власти принадлежат к сфере убеждений, и в этом своем качестве они сами представляют собой часть культуры. Они к тому же не могут не соединяться и не сплавляться самыми различными способами с продуктами или содержанием самостоятельно воз­никающей религиозной, литературной, художественной и умозри­тельной или философской культуры.

Итак, вследствие этих процессов каждое общество приобретает наряду с центральной системой власти — которая, как мы убедим­ся ниже, никоим образом не сводится исключительно к власти правительственной, политической или военной — центральную культурную систему. Эта центральная культурная система слагается из тех убеждений и экспрессивных символов, которые имеют отно­шение к центральной институциональной системе и к категориям, превосходящим эту центральную институциональную систему и от­ражающимся на ней. Центральная культурная система имеет свою собственную институциональную систему: церкви, секты, школы, университеты, библиотеки, музеи и т.п. Элиты людей, управляю­щие этими культурными институтами, вступают в многообразные и тесные отношения с центральной институциональной системой и становятся ее частью. Система образования представляет собой такую часть комплекса институтов центральной власти и куль­турных институтов, которая внедряет значительные компоненты центральной культурной системы в другие секторы общества. Тем самым она способствует формированию и распространению общей культуры.

Центральная культурная система в большинстве обществ вклю­чает в себя за основную часть времени их существования многие продукты культуры, положительно ориентированные по отношению к центральной институциональной системе. Там, где центральная культурная система преимущественно отчуждается от центральной институциональной системы или же никогда не достигает единства с ней, центральная институциональная система утрачивает (либо вообще не приобретает) некоторую толику своей законности, а вме-

сте с тем и своей способности мирно и эффективно осуществлять свою власть. Это приводит к резким конфликтам и подготавливает коренные изменения.

Карл Поппер

Карл Поппер (1902—1994) — выдающийся австрийский и бри­танский философ, логик и социальный мыслитель XX столетия. В противовес эмпиризму неопозитивистов он построил свою философскую концепцию — критический рационализм. Принципу верификации он противопоставил принцип фальсификации, или принципиальной опровержимости научных утверждений; рост на­учного знания он понимает как выдвижение смелых гипотез и их опровержения («Логика научного открытия», 1934).

Следующий труд Поппера, двухтомник «Открытое общество и его враги» (1937-1943, опубликован в 1945 г.), направлен против нацизма и коммунизма, против их вождей — Гитлера и Сталина, в за­щиту демократии. Свои взгляды он развивает в форме критики мифа о предопределении и главных теоретиков «историцизма» — Платона, Гегеля, Маркса. Концептуальную ось его труда составляет дихото­мия «закрытое — открытое» общество. Закрытое общество — это племенное или коллективистское общество; оно характеризуется святостью социального порядка, который закрыт для рациональной критики и для изменений. Напротив, в открытом обществе индивиды обсуждают существующие законы, принимают рациональные реше­ния относительно их изменения; оно открыто многовариантному будущему. Переход от закрытого общества к открытому представляет собой великую революцию. Она началась две с половиной тысячи лет назад и все еще далека от завершения. Это не движение к всеобщему счастью, а рациональная социальная инженерия, которая означает постепенное, пошаговое решение наиболее тяжелых, нестерпимых социальных бед. В главе 3 базового пособия учебного комплекса по общей социологии уделено определенное внимание концепции К. Поппера. Чтобы прояснить его позиции, ниже приведено не-хколько фрагментов из его основного социоисторического труда.

В 60-80-е гг. К. Поппер разрабатывал проблемы эволюционной эпистемологии и логики социальных наук, создал метафизику «от­крытой вселенной», которая стала теоретическим обоснованием идей «открытой философии».

Н.Л.