ГЛАВНОЕ ОТКРЫТИЕ
«ГЕНЕТИЧЕСКАЯ СОЛИДАРНОСТЬ»
«Вашим барышням неизмеримо нужнее научиться по-христиански вести себя в мире и мудро управлять своей семьей, чем строить из себя ученых или героинь; женщины всегда остаются полузнайками, и то немногое, что они знают, как правило, внушает им гордыню, надменность, болтливость и отвращение к надежным и основательным предметам» («Беседы о воспитании девиц», 1696).
Со времен г-жи де Ментенон, которая составила целый сборник непререкаемых рецептов касательно воспитания девушек и высказала кое-какие презрительные суждения о детях вообще, честные философы избегали этой темы. Они уступили поле деятельности монахиням, исповедникам, благовоспитанным людям, гувернанткам, няням, торговкам платьями. Поговорка «Все девицы — комедиантки» расценивалась как постулат, сотворить из девочек нечто иное, кроме как объект для мужчин, не надеялись. Гораздо больше заботились о подготовке мальчиков к активной жизни. Детство лидеров. Имелось так называемое типовое воспитание: отдавали, например, на воспитание к иезуитам.
Пусть побеждает лучший. Кто он, лучший — об этом судят взрослые. Следовательно, нужно им понравиться, а потому победителем будет либо самый хитрый, либо самый покорный, тот, кто в состоянии манипулировать людьми, обладающими властью. С иезуитами или без оных, воистину, общество — великая школа лицемерия. Особенно много вранья в речах; все слова лживы. Этот язык, основанный на посулах типа «Ты добьешься успеха благодаря своим заслугам, усилиям...» направлен исключительно на установление контроля над воспитанником. Стереотипные слова ядовиты. Сегодня мы обнаруживаем их в речи политиков, которая, правда, постепенно смягчается. Именно этим, пожалуй, характеризуется та скудость, или вернее, то относительно новое извращение, которым отмечен сегодняшний язык воспитания. Воспитание стало массовым. Раньше оно было коллективным,
основанным на передаче знания, а начиная с предподросткового возраста в воспитанниках развивали критический дух. Теперь никто не стремится дать массам образование; напротив: чём меньше они будут знать, тем легче будет ими управлять. Вместо знания прививают умение. Умение обращаться с компьютером. Все, что нужно — это обучить инструкциям по применению того или другого. Наше общество основано на праве добиться, чтобы тебя пенили. Нам далеко до общества граждан, служащих друг другу работой, которую дают другим и делают сами. Я полагаю, что многое изменилось бы, если бы в обществе каждый в самом деле сознавал, что, коль скоро ему платят, то его время и труд служат потребителям, которые пользуются ими в обмен на те самые деньги, которые он получает. Осознание этого само по себе стало бы революцией: да, это именно так — в больницах санитары и врачи состоят на службе у больных, которые им платят, и воспитательницы состоят на службе у детей тех родителей, которые им платят. В таком обществе царили бы солидарность и ответственность. Министерство солидарности правильней было бы называть министерством ответственности, потому что в слове «солидарность» есть нечто двусмысленное; в нем присутствует какой-то оттенок благотворительности, добрых дел (дать нуждающимся минимум, чтобы успокоить свою совесть). Правильнее было бы сказать, что каждый гражданин отвечает за себя и за свои поступки по отношению к другим людям. Люди — не святые. Личная этика каждого укоренена в семейном неврозе — том или ином, потому что невроз частично присутствует в каждом из нас. Я не утверждаю, что услуга, оказанная за плату, есть бескорыстный поступок. Плата есть плата. Но это жизнь. И такая коммуникация приносит взаимную, обоюдную пользу. Она приносит пользу самому работающему, но должна приносить пользу и другим. Это очень важно — соглашаться получать плату в обмен на свой труд, ибо: «Я ответственен за ту службу, за которую я получаю плату... Если я работаю бесплатно, честь мне и хвала, меня хвалят, но я не отвечаю за сделанное, а коли уж платят — обязан: на меня была возложена ответственность за мой труд. Это — справедливо».
Чувство ответственности естественным образом вытекает из осознания половой зрелости, которой достигает тело каждого из нас. Это чувство зарождается бессознательно, когда по доброй воле совершаешь поступок, который может принести плоды, может быть немедленно, а, может быть, очень не скоро, для грядущих поколений. По достижении разумного возраста, лет с восьми-девяти, каждый
ребенок может понять, что он частично или полностью отвечает за то, как воздействует его поведение на других людей. Воспитание должно помогать людям — в особенности детям — различать чувство вины и чувство ответственности. Если не развивать с самого раннего возраста в каждом ребенке критический дух и этическое понимание ответственности, путаница этих понятий неизбежна. Ответственность усваивается в силу солидарности, без которой невозможно приобщить к ее этике младших или обделенных.
Психоанализ обнаружил то, что можно называть «генетической солидарностью». Оказалось, что события, которые произошли в семье человека, пускай даже до его рождения, когда он был зародышем в материнской утробе, — если его мать страдала от них и у нее не было никого, с кем она бы могла об этом поговорить, — эти события способны вызвать у этого неродившегося младенца невроз. Этот ребенок своим телом будет выговаривать страдание, которое убила в себе его мать. Стало быть, он живет под воздействием невысказанного страдания своей матери. Психоанализ — и особенно детский психоанализ — позволяет понять солидарность поколений под пагубным воздействием некоторых травм, стрессов, или под живительным воздействием эмоциональных встрясок, успехов, радостей.
Это открытие — что в бессознательной эмоциональной сфере наследство и долги передаются от человека к человеку — по своему значению сравнимо с открытием патогенности того обстоятельства, что некоторые заболевания являются генетическими, передаются от родителей к детям. Все происходит с той же неизбежностью, с какой камень, выброшенный из окна, падает на землю, если ничто его не остановит. Это не философия детерминизма. Психоанализ открывает законы межличностного общения и оперативной динамики жизни между людьми, связанными друг с другом во времени, в пространстве и в сущностных и поверхностных связях, которые устанавливаются между ними в процессе общения в самом широком смысле этого слова.
ЭТИЧЕСКОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ БОЛЕЗНЕЙ
Никто не обращает внимания на то, от чего ребенок морально страдает. Люди заботятся о теле ребенка, о растущем организме, а не о человеке, у которого есть своя история и которому нужно
ее высказать, но у него нет для этого слов. И пока он эту историю не выразит, он сам тормозит свой рост.
Сирота остается с рождения незримо привязан к мертвому телу своего отца, если с ним об отце не говорили. Кто-то должен распознать его безмолвную скорбь и боль. Мучительную связь можно преодолеть, если ребенок о ней скажет, если он через символическое научится общаться с другими людьми.
У младенца, точь-в-точь как у взрослого, может быть убийственная депрессия. Он переводит ее в свое тело, потому что ее воздействие сказывается на соматике. Воздействие — но не причина. Причина, даже у младенца, лежит в языке. Изумительно то, что с самого рождения человек является языковым существом. Это основа основ - здоровье ребенка так же психосоматично, как его болезнь.
Его здоровье говорит на языке жизни: вчера — это вчера, а завтра готовится сегодня. Если ничто не тянет ребенка назад, он вполне здоров. Маленький ребенок проявляет чуткость к каждому событию, имеющему к нему отношение: любой опыт может оставить следы, как стимулирующие, так и снижающие его тонус.
Каждый человек от рождения наделен своей бессознательной этикой, на уровне интуиции, бессознательно он понимает: кому что на роду написано... Все происходит так, будто он наделен свободой выбора: некоторые люди в детстве предпочитают оставаться не столько больными, сколько бессловесными, обделенными — лишь бы не стать здоровыми развратниками или правонарушителями. Словно какое-то интуитивное благоразумие не дает им выйти на уровень социального преуспевания, которое позволило бы им структурировать себя по навязанным образцам и стать правонарушителями. Можно подумать, что в них существует этический стержень, укорененный куда глубже, чем мораль воспитывающей их социальной группы, у каждого есть своя потенциальная траектория. Если человека заставляют с нее свернуть, это может помешать его росту. Можно использовать его другим образом, моральным или аморальным с точки зрения общества. Например, некоторые люди в глубине души не могут стать «денежными». А бывает, что человек с рождения отмечен честолюбием, и эта черта может оказаться несовместима с ценностями «образцовых» взрослых или с влияниями, ведущими этого ребенка в сторону честолюбия.
Но больше, чем податливость некоторых детей, меня поражает сопротивление, которое дети иногда оказывают попыткам совращения со стороны людей, желающих увлечь их на определенный путь.
В каком-то смысле каждый человек, рождаясь на свет, уже обладает зрелым умом. В дальнейшем его ум деформируется и разовьется в результате общения с миром, исказив или не исказив свою этику. Многие не хотят ею поступаться и, чтобы не вступать в эту игру, становятся отсталыми или невротиками. Почему? Как?
Не забуду мальчика, от которого скрывали имя его отца. Пока этот ребенок не встретился с психоаналитиком, он отставал в развитии. Мать и бабушка приняли все меры, чтобы ребенок не проник в тайну.
То, что близкие умалчивали о факте, касающемся его рождения, мешало ему родиться по-настоящему.
Здесь мы прикасаемся к изначальному, основополагающему принципу, к желанию воплотиться. Быть представителем встречи двух людей, родителя и родительницы. Преднамеренное умолчание обременяет чувством вины.
Право жить или запрет жить выдает мужчина. Если ребенок не знает, откуда он взялся, он предпочитает быть маргиналом, он не может быть креативной личностью. Если в ответ на его вопросы ему это скажут, если за ним признают его истинную ценность, он проникается к себе уважением. Он сознательно принимает самого себя.
Он хранит свой секрет: «Не говори бабушке... Я рад, что знаю, что я твой сын... это секрет, который я раскрыл». Вот что ребенок, воспитанный женщинами, своими тетками (но не матерью — она умерла), оказался способен сказать после нескольких месяцев психоанализа своему деду, о котором с опозданием узнал, что это его инцестуозный родитель. И вместе с тем он полностью вышел из состояния пассивности и психоэмоциональной отсталости.
Дата добавления: 2014-12-18; просмотров: 987;