Последняя вершина

К 1994 году я мог сказать, что успешно выполнил большую часть плана, который мы с моим богатым папой составили в 1974 году. Я достаточно уверенно мог контролировать большинство компонентов треугольника Б—И, научился разбираться в законах, чтобы разговаривать с юристом и (или) бухгалтером. Я также знал разницу между формами организации бизнеса (S- и С-корпорациями, КОО, ТОО, полными товариществами) и когда какую из них следует использовать. Я довольно уверенно мог покупать и управляться с инвестициями в недвижимость. К 1994 году наши расходы были под контролем и, где только возможно, они осуществлялись как расходы бизнеса до уплаты налогов. Наш обычный подоходный налог был небольшим просто потому, что у нас не было работы в обычном смысле слова. Большая часть наших доходов имела форму пассивного и немного — портфельного дохода в основном от инвестиционных фондов. Еще какая-то часть дохода, поступала от инвестиций в бизнес других людей.

Но в один прекрасный день, когда я изучал свой тетраэдр, мне вдруг стало совершенно очевидно, что одна из его вершин была явно слабой — она относилась к бумажным активам.

Мой тетраэдр выглядел так:

В 1994 году я был доволен моими успехами. Мы с Ким были финансово свободными и могли себе позволить не работать всю оставшуюся жизнь, оградив себя от финансовых невзгод Однако было очевидно, что одна из вершин моего тетраэдра была слабее других. Моя финансовая империя выглядела несбалансированной.

Я устроил себе отдых в горах с 1994 по 1995 годы, в течение которого много размышлял об усилении этой последней вершины — бумажных активов. Я должен был решить, действительно ли я хочу проделать всю работу, необходимую для ее усиления. В финансовом плане у меня было все в порядке, и, по моим представлениям, я не особенно не нуждался в бумажных активах, чтобы быть финансово обеспеченным. Я чувствовал себя хорошо с тем, что уже имел, и мог становиться все богаче и богаче и без бумажных активов.

После года раздумий и колебаний я решил, что вершина бумажных активов в моем тетраэдре нуждается в усилении. Если бы я не сделал этого, то изменил бы самому себе. Эта мысль не давала мне покоя.

Я также должен был решить, хочу ли я инвестировать извне, как это делает большинство людей, когда речь идет о покупке акций компаний. Другими словами, я должен был решить, хочу ли я быть покупающим акционером и инвестировать извне, или же я хочу научиться инвестировать изнутри. В обоих случаях мне предстояло многому научиться, приобрести новый опыт, почти что начинать все с начала.

Попасть внутрь сделки с недвижимостью или малого бизнеса сравнительно легко. Именно поэтому я рекомендую тем, кто имеет серьезные намерения набраться опыта в овладении десятью рычагами управления инвестора, начать с небольших сделок в инвестиции этого типа. Но попасть внутрь компании до того, как она выйдет на открытый фондовый рынок, участвуя в распределении акций до IPO, — это совсем другое дело. Обычно право быть приглашенным инвестировать в компанию до ее открытого акционирования предоставляется лишь малой группе людей, так называемой элите, а я к ней не принадлежал, поскольку был еще недостаточно богат и не настолько сильно привык к своим деньгам. Кроме того, я происходил не из "правильной" семьи и не из "правильного" университета. У меня красная кровь, а не голубая; у меня не белая кожа; и в Гарварде нет никаких сведений о том, что я когда-либо подавал заявление в это престижное учебное заведение. Я должен был научиться тому, как войти в элиту, которую приглашают инвестировать в лучшие компании до того, как они выйдут на открытый фондовый рынок.

На какое-то мгновение я почувствовал жалость к самому себе, мною овладели чувства самоуничижения, неуверенности в себе и обиды на свою судьбу. Богатого папы уже не было, и мне не к кому было обратиться за советом. Когда отчаяние прошло, я вдруг вспомнил, что мы живем в свободной стране. Если Билл Гейтс может бросить колледж, создать компанию и предложить ее людям, то почему я не могу этого сделать? Разве мы не можем быть такими богатыми или такими бедными, как хотим? Не потому ли бароны в 1215 году вынудили короля Джона подписать Великую хартию вольностей? Итак, в конце 1994 года я решил, что раз никто не приглашает меня в элитарный клуб, я сам его найду и попрошу, чтобы меня пригласили в него вступить, или же создам свой собственный клуб. Проблема заключалась в том, что я не знал, с чего начать, особенно находясь в Финиксе, штат Аризона, — за две тысячи миль от Уолл-стрит.

В день встречи нового, 1995, года, я и мой лучший друг Лэрри Кларк взобрались на вершину горы неподалеку от нашего дома. По нашей старой новогодней традиции мы обсуждали прошедший год, строили планы на будущий и записывали цели, которых должны были достичь. Так мы провели почти три часа на скалистой вершине, обсуждая нашу жизнь, прошедший год, наши надежды, мечты и цели на будущее. Лэрри и я были лучшими друзьями уже 25 лет (мы вместе начинали в компании "Xerox" в Гонолулу в 1974 году). Теперь он был моим самым близким другом, потому что на данном этапе у меня было с ним больше общего, чем с Майком. Майк к тому времени был уже очень богат, а Лэрри и я только начинали, не имея ничего, кроме сильного желания стать очень богатыми.

Мы с Лэрри много лет были партнерами — начинали совместно ряд предприятий. Многие из них потерпели крах еще на бумаге. Когда мы с ним вспоминаем о некоторых из этих предприятий, то смеемся над своей наивностью. И все же некоторые из них шли очень даже неплохо. Мы вместе начинали бизнес по производству изделий на "липучках" в 1977 году и подняли его на мировой уровень. Мы стали лучшими друзьями, вместе создавая бизнес, и остаемся ими и по сей день. Когда наш бизнес с застежками на "липучках" потерпел неудачу в 1979 году, Лэрри вернулся в Аризону и начал делать себе имя и состояние в строительном бизнесе. В 1995 году журнал "Inc." назвал его бизнес самым быстрорастущим в области жилищного строительства Америки, и он стал одним из членов престижного списка быстрорастущих предпринимателей. В 1991 году мы с Ким переехали в Финикс из-за погоды и гольфа, но еще в большей степени — ради недвижимости стоимостью в миллионы долларов, которую федеральное правительство отдавало за бесценок. Сегодня мы с Ким живем по соседству с Лэрри и его женой Лизой.

Этим ясным днем в канун 1995 года я показал Лэрри нарисованный мною тетраэдр и рассказал о необходимости усилить вершину бумажных активов. Я поделился с ним своим желанием инвестировать в компанию до ее выхода на фондовый рынок, а может, даже создать собственную компанию и самому вывести ее на открытый фондовый рынок. Когда я закончил свои объяснения, Лэрри сказал лишь "Удачи тебе". Мы закончили день, записав наши цели на небольших карточках, и пожали друг другу руки. Мы записали наши цели, потому что богатый папа всегда говорил: "Цели должны быть ясными, простыми и записанными на бумаге. Если они не записаны на бумаге и их каждый день пересматриваешь — это не цели. Это пожелания". Сидя на холодной вершине, мы обсудили цель Лэрри продать свой бизнес и уйти на отдых. В конце его объяснений я пожал ему руку, сказал: "Удачи тебе", и мы начали спускаться с горы.

Периодически я брал эту небольшую карточку и читал, что на ней написано. Моя цель была проста: "инвестировать в компанию до ее открытого акционирования и приобрести 100 тысяч акций по цене менее 1 доллара за акцию". 1995 год подошел к концу, но ничего так и не произошло. Я не достиг своей цели.

Ровно через год, уже в канун 1996 года, мы с Лэрри вновь сидели на той же горной вершине и обсуждали результаты года. Компания Лэрри вот-вот должна была быть продана, но этого еще не произошло. Так что мы не достигли наших целей на 1995 год. Лэрри был близок к достижению цели, а я — очень далек. Он спросил, не хочу ли я отказаться от своей цели и выбрать что-нибудь другое. Когда мы стали обсуждать мою цель, я начал понимать, что хотя я и записал ее, но не верил в то, что это для меня возможно. В душе я по-настоящему не верил, что был достаточно умен, квалифицирован или что кто-то хотел, чтобы я вошел" в элиту. Чем больше мы говорили о моей цели, тем больше я злился на себя за сомнения и низкую самооценку. "В конце концов, — сказал Лэрри. — Ты уже сделал свой взнос. Ты знаешь, как создавать преуспевающую частную компанию и управлять ею. Почему ты не можешь стать ценным приобретением для команды, которая выводит компанию на фондовый рынок?" Переписав наши цели и пожав друг другу руки, мы стали спускаться вниз. Я шел очень расстроенный и полный сомнений, потому что теперь хотел достичь своей цели еще больше. Но во мне теперь было больше решимости воплотить свою цель в реальность.

Прошло шесть месяцев, но ничего не изменилось. По утрам я читал свою цель, а затем шел заниматься повседневными делами, которые в то время заключались в создании игры "Денежный поток". В один прекрасный день ко мне в дверь постучалась моя соседка Мэри и сказала: "У меня есть друг, с которым, мне кажется, ты должен встретиться". Я спросил ее почему. Она ответила: "Не знаю. Просто мне кажется, что вы найдете общий язык. Он инвестор, как и ты". Я доверял мнению Мэри, поэтому согласился как-нибудь пообедать с ним.

Недели через две я договорился пообедать с ее другом в гольф-клубе в Скоттсдэйле, штат Аризона. Питер был высоким представительным мужчиной возраста моего отца, если бы тот был жив. За обедом я узнал, что Питер провел большую часть своей взрослой жизни на Уолл-стрит, где у него была своя брокерская фирма, время от времени создавая компании и выводя их на фондовый рынок. У него были собственные компании, акции которых котируются на Американской бирже, Канадской бирже, в торговой системе "NASDAQ", а также на большом табло Нью-Йоркской фондовой биржи. Он не только сам создавал активы, но и инвестировал "с другой стороны медали" на открытых фондовых рынках. Я знал, что он может ввести меня в мир, куда могут заглянуть лишь очень немногие инвесторы. Он мог провести меня в "Зазеркалье", за кулисы, расширив мое понимание самого мощного рынка капитала в мире.

Оставив работу, они с женой переехали в Аризону и теперь живут относительно уединенно в собственном имении в пустыне, вдали от суеты и шума бурно растущего города Скоттсдэйл. Когда Питер сказал мне, что за свою карьеру он участвовал в открытом акционировании почти 100 компаний, я понял, почему обедаю с ним.

Не желая показывать своей увлеченности и слишком сильно давить, я изо всех сил старался контролировать себя. Питер — человек очень сдержанный и уделяет свое время лишь очень немногим людям. (Именно поэтому я использую имя Питер вместо его настоящего имени. Он по-прежнему предпочитает анонимность.) Обед прошел в приятной атмосфере, но я так и не завел разговор о том, что мне так хотелось обсудить. Как я уже сказал, я не хотел выглядеть чересчур нетерпеливым и наивным.

В течение двух месяцев я пытался предложить встретиться еще раз. Но всякий раз, будучи джентльменом, Питер вежливо отвечал "нет" или уклонялся назначать конкретное время встречи. Наконец он ответил "да" и объяснил мне, как доехать до его дома, расположенного далеко в пустыне. Мы назначили дату, и я начал репетировать то, что собирался сказать.

И вот, после недели ожидания, я ехал на машине к его дому. Первой меня приветствовала надпись "Осторожно! Злая собака". Мое сердце бешено колотилось, пока я ехал вдоль по длинной дорожке, ведущей к дому. В конце я увидел огромный черный бугор прямо посредине дорожки. Это была собака, которой мне следовало остерегаться, и, надо признаться, очень большая собака. Я припарковал машину прямо напротив нее, потому что собака так и не сдвинулась с места. Мой мини-грузовик и парадную дверь дома разделяли примерно двадцать футов, а собака находилась посредине. Я начал медленно открывать дверцу своего мини-грузовика, когда вдруг понял, что пес спит глубоким сном. Я тихонько выбрался из кабины, но, как только моя нога коснулась земли, собака вдруг ожила. Огромный пес встал во весь рост. Он смотрел на меня, а я — на него. Мое сердце забилось еще сильнее, и я уже приготовился залезть обратно в кабину, как неожиданно пес начал вилять обрубком хвоста и пошел мне навстречу, чтобы поприветствовать меня. Пять минут я играл с этим огромным черным сторожевым псом, а он тщательно облизывал мне лицо.

Когда речь идет о бизнесе, у меня и моей жены Ким есть правило: "Никогда не имей дел с домашними животными, которым не доверяешь". В результате многолетнего опыта мы пришли к выводу, что люди и их домашние животные очень похожи. Однажды мы заключали сделку по недвижимости с одной супружеской парой, у которой было много домашних животных. Он любил маленьких собачек, которых еще называют "мопсы", а она любила разноцветных экзотических птиц. Когда мы с Ким пришли к ним в дом, их маленькие симпатичные собачки и птички сперва показались нам дружелюбными, но, когда мы подошли к ним поближе, они оказались ужасно злобными. Как только мы пытались приблизиться к ним, собаки начинали огрызаться, громко и яростно лаять, а птицы — пронзительно кричать. Через неделю после заключения сделки мы с Ким выяснили, что хозяева оказались в точности такими же, как их домашние животные, — милыми снаружи, но злобными внутри. Нас сильно "укусило" то, что было написано в контракте мелким шрифтом. Даже наш юрист пропустил один коварный укус. С инвестицией тогда все закончилось благополучно, но с тех пор мы с Ким выработали новую тактику: если у нас есть сомнения по поводу тех, с кем мы ведем дела, и у них имеются домашние животные, мы должны постараться увидеть этих животных. Люди обладают способностью представать в приятном обличье и с милой улыбкой говорить совсем не то, что думают, но их домашние животные не лгут. За многие годы мы убедились, что этот простой метод весьма точен. Мы поняли: что у человека внутри, то у его домашних животных снаружи. Поэтому моя встреча с Питером обещала быть успешной. К тому же, этого огромного черного пса звали Конфетка.

Поначалу встреча с Питером складывалась не совсем так, как мне бы хотелось. Я спросил его, можно ли мне пойти к нему в "подмастерья", чтобы научиться инвестировать изнутри. Я сказал, что буду работать бесплатно, если он научит меня тому, что знает сам о процессе вывода компании на фондовый рынок. Я объяснил ему, что свободен в финансовом отношении и мне не нужны деньги, чтобы работать с ним. В течение часа Питер был настроен скептически. Мы все время возвращались к ценности его времени и выяснению того, способен ли я к быстрому обучению и готов ли идти до конца. Он опасался, что я могу все бросить, как только пойму, насколько это трудно, — ведь моя подготовка была слабой в том, что касалось финансов и рынков капитала, таких как Уолл-стрит. Он сказал:

— Никто еще не обращался ко мне с предложением работать бесплатно только ради того, чтобы у меня учиться. Если люди и просили меня о чем-то, то разве что дать работу или денег взаймы.

Я уверил его, что все, что мне надо, — это возможность работать с ним и учиться у него. Я рассказал ему про то, как богатый папа вел меня многие годы и как я работал на него бесплатно. Наконец он спросил меня:

— Насколько сильно вы хотите научиться этому бизнесу? • Я посмотрел ему прямо в глаза и сказал:

— Я хочу научиться этому очень сильно.

— Хорошо, — сказал он. — В настоящий момент я изучаю один обанкротившийся золотой прииск, расположенный в Андах в Перу. Если вы действительно хотите учиться у меня, тогда слетайте в этот четверг в Лиму, исследуйте прииск вместе с моей командой, встретьтесь с руководством банка, узнайте, сколько они хотят за него, возвращайтесь обратно и составьте для меня отчет о своих выводах. Да, кстати, вся поездка за ваш счет.

Я был ошарашен.

— Лететь в Перу в этот четверг? — переспросил я. Питер заулыбался.

— Ну что, вы все еще хотите войти в мою команду и научиться искусству открытого акционирования компаний?

Меня прошиб холодный пот. Я знал, что это испытание моей искренности. Был вторник, и у меня уже были назначены встречи на этот четверг. Питер сидел и терпеливо ждал, пока я обдумывал варианты. Наконец тихо, очень приятным тоном, с улыбкой, он спросил:

— Так что, по-прежнему хотите учиться моему бизнесу?

Я знал, что это решающий момент. Знал, что надо либо решаться, либо отказываться. Я испытывал сам себя. Мой выбор не имел отношения к Питеру. Он касался следующего этапа моего развития как личности. В такие минуты, как эта, я повторяю про себя отрывки из поэмы, которая помогает мне. Это поэма В. Н. Мюррея под названием "Посвятив себя". Он написал ее, когда собирался в экспедицию на Гималаи. Я прикрепил ее к своему холодильнику и читаю всегда, когда ищу что-то, что вдохновило бы меня продолжать дело, когда все во мне говорит "стой!".

Именно одна из строк этой поэмы — "Тогда и Провидение вступает в дело" — в течение многих лет помогала мне сделать шаг вперед, когда все во мне восставало против этого. Толковый словарь Вебстера определяет "провидение" как "Божий промысел или Божья забота. Бога же следует понимать как силу, укрепляющую человека и управляющую его судьбой". Сейчас я не намерен читать проповедь или утверждать, что Бог на моей стороне. Я хочу сказать лишь то, что всегда, когда я подхожу к границам своего мира или когда намереваюсь сделать шаг в неизведанное, все, что у меня есть в такие минуты, — это моя вера в существование силы намного большей, чем я сам. Именно в такие минуты — минуты, когда я знаю, что должен ступить за край, — я делаю глубокий вдох и иду. Это можно было бы назвать прыжком с верой. Я называю это испытанием своей веры в силу, намного большую, чем я. Я считаю, что именно этим первым шагам я обязан тем, как складывалась моя жизнь. Поначалу результаты не всегда были такими, какими я хотел их видеть, но, по большому счету, моя жизнь всегда при этом изменялась к лучшему. Эта поэма всегда оказывала мне неоценимую помощь в трудные моменты.

Заканчивается поэма словами: "В решительности — гений, сила, волшебство".

Когда эти строки пронеслись в моей голове, я поднял глаза и сказал:

— Я буду в Перу в эти выходные.

Питер улыбнулся спокойной широкой улыбкой:

— Вот вам список людей, с которыми вы должны встретиться, и где с ними встретиться. Позвоните, когда вернетесь.