Теория электоральной географии. Географические закономерности голосований

Нельзя сказать, что в электоральной географии отсутствует своя теория. Дело в другом: многие исследователи территориальных особенностей электоральных процессов не принимают эту теорию во внимание, сосредоточиваясь на описании результатов выборов в конкретных регионах и построении авторских моделей. В то же время на Западе электоральная география давно уже развивается не только как описательное направление, но и как объясняющая наука, имеющая свою структуру. Вслед за новозеландским географом А.Макфэйлом в рамках электоральной географии можно выделить три основных направления:

а) география голосований;

б) исследование географических факторов, влияющих на голосования;

в) география представительства.

География голосований представляет собой наиболее простое и развитое направление электоральной географии. Она сводится к простейшим сравнениям результатов голосований в различных регионах, построению карт, их описанию и элементарному статистическому анализу. Именно с этого направления начиналась электоральная география, и во многом она к нему сводится до сих пор, хотя нельзя не заметить, как усложняются современные электорально-географические исследования. Одним из первых авторов в электоральной географии был французский географ Андрэ Зигфрид, выпустивший в 1913 г. работу по географии выборов во Франции. Подход А.Зигфрида называют экологическим.

Углубленная интерпретация географии голосования была предложена П.Тэйлором и Р.Джонстоном на основе работ С.Роккана. Эти авторы представляют исследование выборов как аналитическую операцию, имеющую несколько стадий. Во-первых, проводится исследование базовых социально-политических конфликтов в изучаемом обществе. Во-вторых, сложившаяся в данном государстве партийная система анализируется как отражение этих конфликтов. Наконец, в-третьих, авторы изучают социокультурные и территориальные расколы, которые проявляются в процессе голосования и имеют непосредственное географическое выражение. Эту модель электорально-географического исследования называют моделью расколов, поскольку она построена на поиске противостоящих друг другу территориальных групп с противоположными типами электорального поведения. Очевидно, что электорально-географический анализ такого типа не может быть сведен к простым описаниям голосований и их ситуативным объяснениям: автор должен обладать глубокими знаниями политолога.

Приведем в качестве примера цепочку рассуждений С.Роккана, которая может считаться эталонной для электорально-географического исследования. Этот автор выделяет два фундаментальных процесса модернизации в Европе - национальную революцию, которая началась во Франции, и промышленную революцию, которая началась в Великобритании. Эти революции, по его мнению, спровоцировали четыре базовых конфликта - субъекта модернизации с доминирующей традиционной культурой, церкви с государством, промышленности с сельским хозяйством, капитала с рабочей силой. Результатом стало формирование традиционных для Европы партийных систем.

Исходя из своего политологического анализа, С.Роккан выделяет в Норвегии восемь электоральных расколов, каждый из которых имеет географическое выражение. Один раскол отделяет северную периферию страны, которая голосует преимущественно за Норвежскую рабочую партию социал-демократического толка (НРП), от юго-восточного ядра, где наибольшими симпатиями избирателей пользуется консервативная партия Хейре. Второй раскол противопоставляет юго-западную периферию страны (где голосуют за либеральную партию Венстре и Христианскую народную партию) и юго-восточное ядро (сторонники Хейре). Остальные расколы носят скорее социокультурный характер, но все они неплохо выражены на территории. Третий раскол проходит между городом (сторонники Хейре) и селом (аграрная Партия центра). Четвертый раскол разделяет носителей диалекта буксмол (Венстре) и носителей диалекта нюноршк (Хейре). Существовало исторически сложившееся противостояние сторонников сухого закона (Христианская народная партия) и его противников (Хейре). Имеется также раскол между сторонниками традиционной национальной церкви (Хейре) и “раскольниками” (Христианская народная партия). Седьмой раскол связан с конфликтом землевладельцев (Партия центра) с сельскими наемными рабочими (НРП). Аналогичный раскол имеет место в городе: городские рабочие голосуют за НРП, а промышленники за Хейре.

Аналогичная система расколов существует в любом государстве. С ее помощью возможна интерпретация географии голосований. Действительно, зная, на какие социокультурные группы опирается та или иная партия, можно легко объяснить результаты голосования в определенном районе, зная о преобладании там определенной группы, или дать прогноз. Или, наоборот, выявление районов преимущественного голосования за определенную партию позволяет предположить социокультурные характеристики населения этих районов.

Второе направление электоральной географии посвящено выявлению географических факторов, влияющих на голосования. Далеко не все можно объяснить с помощью факторов историко-культурного, социально-демографического и экономического характера, которые определяются при анализе расколов. Существуют особые местные условия, которые не вписываются в систему расколов. Поэтому при более глубоком анализе акцентируются местные условия голосований, которые можно описать с помощью географических факторов.

В западной литературе выделяют четыре базовых географических фактора голосований:

1. Эффект друзей и соседей (или голосование за кандидата). Подразумевается, что кандидат получает дополнительные голоса на своей родине (эффект малой родины) или в районах, с которыми так или иначе связан его жизненный путь. Среди избирателей распространено стремление голосовать за земляка, часто вне зависимости от его политических взглядов. Аналогично голосование за партию может объясняться географическим происхождением ее лидеров. Разумеется, связь политика со “своей” территорией должна быть положительной, т.е. подразумевается, что он пользуется авторитетом и оставил о себе хорошую память.

2. Проблемное голосование. В каждом районе существует свой рейтинг проблем, которые беспокоят избирателей. Это могут быть проблемы безработицы, мигрантов из других стран, экологии и т.д. Выстраивая стратегию своей избирательной кампании и составляя свою предвыборную платформу, каждый кандидат (или партия) делает акцент на определенном наборе ключевых проблем. В итоге избиратели данного района принимают решение голосовать за ту политическую силу, которая обещает решить их самые наболевшие вопросы. Фактор проблемного голосования означает, что кандидат (или партия) получает дополнительные голоса в тех районах, где поднятые им проблемы особенно актуальны. На Западе развит феномен политических сил, поднимающих только одну, но крайне важную проблему (например, Национальный фронт во Франции муссирует проблему нежелательных мигрантов). Таких кандидатов называют one issue candidate. Они добиваются большого успеха там, где эта проблема считается местными избирателями жизненно важной.

3. Эффект избирательной кампании. Ни одна партия, ни один кандидат не способны вести свою кампанию с одинаковой интенсивностью на всей территории. Кроме того, в этом нет необходимости. Поэтому на результат выборов оказывают влияние наличие территориальной сети организаций данной партии, география предвыборных поездок лидеров и пр. Кампания имеет свою территориальную организацию (о региональных стратегиях избирательных кампаний см. §6 настоящей главы), которая может быть разработана специалистами или сложиться спонтанно. Это значит, что кандидат (или партия) определенным образом распределяет свои ресурсы по территории, выделяет ключевые регионы, которым уделяется наибольшее внимание, в некоторых регионах у него отсутствует или слаба организационная база, блокирован доступ к СМИ и т.п. Территориальные различия в интенсивности и эффективности ведения кампании имеют свой электорально-географический результат. В тех районах, где кандидат сумел “засветиться”, он получает дополнительные голоса. Там, где кампания не велась, результат, соответственно, оказывается обратным.

4. Эффект соседства. В районах традиционной поддержки той или иной партии часто наблюдается усиление голосования по сравнению с ожидаемым результатом. Наличие явного лидера имеет кумулятивный эффект (или эффект мультипликатора): электоральное “болото” обычно принимает решение голосовать за ту политическую силу, которая пользуется особой популярностью. Можно даже говорить о принятии избирателями коллективного решения, за кого голосовать. Такие коллективные решения характерны для небольших компактных сообществ, называемых соседскими общинами (neighbourhood). Популярность определенной политической силы может усиливаться за счет эффекта мультипликатора в компактных сообществах и распространяться по территории от одного сообщества к другому (по схеме диффузии инноваций). Эти особенности географии голосований описываются как эффект соседства.

Указанные факторы характерны для голосования в любой стране мира, поскольку они вскрывают основу электорального процесса. Разумеется, в каждой стране есть свои местные факторы. Часть из них определяется с помощью метода расколов. Другие зависят от национальной специфики электорального процесса и могут рассматриваться наряду с базовыми факторами. Например, это может быть существующий в России фактор административного давления, вынуждающего избирателей голосовать за определенную политическую силу (география голосований показывает наличие этого давления и его эффективность).

Третье направление электоральной географии - география представительства. В ее рамках исследуется представленность территорий в органах управления, достигнутая с помощью выборов. География представительства напоминает географию власти (и может считаться ее частью), но речь здесь идет только об электоральном процессе и его результатах: какие территории и в каких масштабах представлены в парламенте, какую территорию представляет избранный глава государства.

Введение понятия “география представительства” позволило связать электоральную географию с теорией систем (Р.Джонстон). Теория политических систем была предложена Дэвидом Истоном и применена в электоральной географии Р.Джонстоном и П.Тэйлором. Согласно Д.Истону, политическая система функционирует по линейной схеме “вход - конверсия - выход”. По мнению политико-географов, география голосований и исследование географических факторов голосований находятся на входе в электоральную систему. Конверсия связывается с географией представительства.

Наконец, на выходе оказывается географический эффект выборов. Под этим эффектом подразумеваются последствия деятельности выборной власти для территорий, т.е. процессы регионального лоббирования, помощи конкретным территориям, усиления их политических амбиций в результате увеличения представительства во власти и т.п. В электоральной системе существует и обратная связь, которая позволяет представить модель в виде цикла. Дело в том, что избранному властному органу предстоит переизбрание со своей географией голосований и своими географическими факторами. Поэтому его деятельность строится с учетом данной перспективы, что подразумевает определенную стратегию работы депутатов парламента или президента с территориями во время исполнения полномочий (можно вспомнить политику “бочки солонины”).

Учитывая особенности избирательных систем, в рамках электоральной географии можно выделить два крупных направления, каждое из которых имеет свою методику. Во-первых, это исследование выборов по пропорциональной системе, когда избиратели голосуют за партийные списки в рамках одного округа, совпадающего с территорией страны (распределение мест в парламенте производится в соответствии с процентами голосов, поданных за партийные списки). Здесь исследуются территориальные различия в результатах голосования за тот или иной партийный список в регионах страны. Широко применяются построение карт, их описание, объяснение результатов голосований с помощью экологического подхода, метода расколов, анализа географических факторов голосований.

Особым направлением является исследование выборов по мажоритарной системе, которое пользуется своей методикой. Во многих странах выборы в парламент проводятся по мажоритарной системе: страна делится на избирательные округа, в каждом из которых большинством голосов избирается депутат - представитель определенной партии или “независимый” (возможны однотуровая и двухтуровая системы). Существует также смешанная система: часть депутатов избирается по мажоритарной системе, часть по пропорциональной.

В рамках исследований выборов в мажоритарных округах существуют две основные темы - исследование нарезки мажоритарных округов и исследование результатов выборов в округах. Нарезка округов, т.е. определение их границ имеет принципиальное значение для итогов выборов. Ясно, что различные варианты нарезки приводят к различным результатам. Поэтому в электоральной географии большое внимание уделяется изучению манипуляций границами округов. Проводятся даже специальные исследования нарезки округов, которые начал известный американский специалист Ричард Моррил.

Выделяются две основные разновидности манипуляций границами избирательных округов - непропорциональное распределение (malapportionment) и джерримендеринг (gerrymandering). Первое означает существенное неравенство округов по числу избирателей, что влечет за собой преимущества одной из политических сил на выборах. Например, границы избирательнных округов могут совпадать с границами административных единиц, которые сильно отличаются друг от друга по числу избирателей. Распространена ситуация, когда городские округа больше по числу избирателей, нежели сельские. В результате политические партии, пользующиеся популярностью на селе, получают дополнительные места в парламенте, в то время как город оказывается недопредставленным. Непропорциональное распределение использовалось националистическими силами в странах Балтии для того, чтобы увеличить представительство коренного населения (составляющего большинство на селе) и, соответственно, понизить представительство русских.

Во многих странах закон ограничивает возможности такой манипуляции, требуя, чтобы округа были примерно равными по числу избирателей (допускаются отклонения не более 10-15%). В США с непропорциональным распределением покончили в 1960-х гг., когда суды настояли на нарезке равных по числу избирателей округов. В современной России на выборах в Государственную думу сохраняются элементы непропорционального распределения, поскольку при нарезке округов используются два противоречащих друг другу принципа. С одной стороны, признается необходимость равенства округов по числу избирателей. Но с другой стороны, считается обязательным, чтобы каждый субъект федерации располагал хотя бы одним округом, а значит, нарезка привязывается к АТД. В результате завышенным оказывается представительство национальных автономий, многие из которых по числу избирателей не “тянут” на полноценный округ (все автономные округа, многие республики).

Джерримендеринг означает сознательное проведение границ избирательных округов в пользу одной партии. Название манипуляции происходит от фамилии губернатора американского штата Массачусетс Элбриджа Джерри, который в 1812 г. санкционировал нарезку округов по выборам в местную легислатуру в пользу республиканцев и в ущерб федералистам. В результате на свет появился округ странной формы, охватывающий полукольцом пригороды Бостона, который стал первым примером джерримендеринга. Стратегия оказалась успешной: федералисты получили на выборах численное большинство голосов, но эти голоса оказались распылены между округами, и в 29 округах из 40 победу одержали их противники. В знаменитом “странном” округе в окрестностях Бостона были объединены территории с наибольшей поддержкой федералистов. Технология джерримендеринга широко использовалась в штате Миссисипи, который отличается высокой долей негритянского населения. Здесь говорят о расовом джерримендеринге: округа нарезались таким образом, чтобы в каждом из них белые имели относительное преимущество. В результате возможности избрания негров в парламент были минимизированы.

Различают две основные стратегии джерримендеринга - упаковку и распыление. В первом случае речь идет о выделении небольшой группы округов, объединяющих территории с наибольшим преимуществом партии противника. В этих округах противник побеждает с огромным перевесом. Зато на остальной территории преимущество имеет партия, сторонники которой манипулируют границами округов. Так, голоса федералистов были “упакованы” в округе, с которого началась история джерримендеринга. Стратегия распыления предполагает нарезку округов таким образом, чтобы во всех или почти во всех округах партия, в чью пользу проводится нарезка, имела хотя бы небольшое преимущество. В качестве примера можно привести расовый джерримендеринг в штате Миссисипи. Обычно применяются обе стратегии одновременно. Идея джерримендеринга состоит в том, чтобы сделать голоса своих сторонников максимально эффективными, приводящими к избранию своего кандидата, и, наоборот, выхолостить голоса противников, чтобы их в каждом округе оказывалось недостаточно для победы.

В сущности любая нарезка округов дает преимущества той или иной политической силе. Анализ результатов прошлых голосований позволяет говорить об округах, более благоприятных для одной или другой партии, и уйти от этого никак нельзя, как нельзя определить, случайность это или целенаправленная операция. Изменение нарезки округов всегда можно интерпретировать с точки зрения усиления или ослабления той или иной партии, зная, какие районы включены в округ, какие из него выведены. Поэтому говорят о “невинном” джерримендеринге. В США, чтобы снять вопрос о джерримендеринге, даже проводили консультации двух основных партий по поводу границ округов. Однако в результате заговорили о “двухпартийном” джерримендеринге и договорных округах, заведомо отдаваемых той или другой партии. Поэтому тема манипуляций границами округов является “вечной”. Определить “невинность” джерримендеринга сложно. Хорошим индикатором манипуляций границами округов может быть отсутствие у округа компактности или территориальной целостности. Округа “странной” формы, тем более разорванные действительно проводятся в чьих-то интересах.

Важнейшим результатом электорально-географического исследования является электоральное районирование территории. Одно из ключевых понятий электоральной географии - электоральная структура, которой располагает всякая страна, всякая территория. Под электоральной структурой понимается деление территории на районы преимущественной поддержки различных политических партий и движений. Разумеется, не все районы ярко выражены: существуют территории, на которых определенная партия имеет очень относительное, небольшое преимущество, и есть районы, в которых хорошо выражено влияние двух и более партий, ни одна из которых не имеет видимого перевеса. Все это учитывается при анализе электоральной структуры территории. Простейшая электоральная структура складывается из группы районов преимущественной поддержки различных партий и переходных зон (если таковые можно выделить). Каждая партия располагает своим электорально-географическим ядром - территориями с наиболее высокой и гарантированной поддержкой.

Теория политического районирования предполагает выделение не только “простых”, или формальных, районов, определяемых по одному признаку (район преимущественного голосования за определенную партию или группу партий - левых, либеральных, националистических и т.п.), но и синтетических районов, каждый из которых выделяется по комплексу признаков и уникален. В случае с электоральной географией под синтетическими районами подразумеваются региональные политические (электоральные) культуры. Выделение таких культур - наиболее сложная операция в рамках электоральной географии, которая требует точного объяснения причин голосований, всех возможных факторов голосований, знания истории и культуры территорий. Каждая региональная политическая культура уникальна, она характеризуется неповторимым набором электоральных характеристик и факторов голосований. Важнейшая исследовательская операция, “венец” электорально-географического исследования - деление территории на региональные политические культуры, определение их границ.

В западных странах с демократическими традициями электоральные структуры давно определились, и результаты выборов в различных районах легко предсказуемы (что не исключает изменчивости электоральных структур). Здесь существуют региональные политические культуры, которые имеют свою историю, свои традиции. География выборов во многом зависит от историко-культурных особенностей территории (речь, таким образом, идет о группе историко-культурных расколов - между национальными, конфессиональными и др. группами). Например, в Германии начала века география голосования за национал-социалистов очень хорошо коррелировала с долей протестантов в населении, тогда как католические районы голосовали за Партию центра. Всегда выделяются районы проживания национальных меньшинств. Эти районы часто голосуют за свои национальные партии. Так, в Каталонии голосуют за блок “Конвергенция и союз”, в Стране Басков - за националистов из Баскской националистической партии и движения “Эрри Батасуна”. В Шотландии популярностью пользуется Шотландская народная партия, в Северной Ирландии - Шинн Фейн (политическое крыло Ирландской республиканской армии).

Кроме того, на географию голосований в западных странах влияют социальные различия между территориями (группа социально-экономических расколов). Характерна ситуация, когда промышленные районы с высокой долей “синих воротничков” голосуют за социалистические и социал-демократические партии. Например, в Великобритании высокая поддержка лейбористов традиционно характерна для восточных районов Лондона (Ист-Энд), южных районов Уэльса (угольный бассейн) и промышленного района Глазго. Тем временем сельские районы, особенно периферийные отдают предпочтение консервативным правым партиям, выступающим с традиционалистских позиций. Во Франции “красным поясом” с высокой популярностью социалистов и коммунистов считаются индустриальные окраины Парижа, в то время как правые партии добиваются успеха в малых городах и селах, отдаленных провинциальных районах. Устойчивым консерватизмом отличается Бретань.

Существуют и другие типы электоральных структур, появление которых объясняется особенностями формирования партийных систем. В частности в Испании оплотом социалистов стала Андалусия - южная часть страны, в которой слабее развита промышленность, очень велика безработица. Электоральная структура на Западе часто зависит от доходов населения. Например, в богатых пригородах Амстердама поддержкой пользуется Народная партия за свободу и демократию, ориентированная на классическую либеральную программу. Националисты добиваются успеха в конфликтных зонах, приграничных районах, на территориях с высокой долей мигрантов, к которым негативно относится коренное население. Ярким примером служит успех Национального фронта во Франции в городах Прованса, в которых оседает поток мигрантов из Африки.

Стабильность электоральной структуры в западных странах весьма условна. Меняется состав населения в районах поддержки той или иной партии, да и сами партии меняют свои программы и адресные группы. Даже в таких странах, как США региональные культуры могут изменить свою политическую ориентацию. Например, американский Юг, считавшийся оплотом демократов, в конце 20 в. постепенно перешел на сторону республиканцев.

Электоральные структуры и региональные политические культуры постепенно формируются и в посткоммунистических странах. Здесь центрами модернизации, поддерживающими праволиберальные партии, становятся крупные города. Тем временем консервативное село, периферия отдает преимущество левым партиям, наследникам прежних коммунистов. Такая ситуация особенно характерна для стран с православной культурой (Сербия, Болгария, Румыния). В то же время в посткоммунистических странах с западно-христианской культурой, в которых социализм не пустил глубокие корни, и представления о консервативных и модернизационных партиях не смещены (т.е. консерватизм безусловно ассоциируется с правыми партиями, а не с левыми), электоральная структура быстрее приближается к западной. Например, в Словении село голосует за христианских демократов, промышленные центры за социалистов, а крупнейшие города за либерал-демократов. Похожие электоральные структуры формируются в Чехии и Польше.

Свои географические результаты имеют и демократические выборы в постсоветских странах. И здесь многое зависит как от культурных традиций, так и от социально-экономической ситуации в регионах. Например, для Украины важнейшим является раскол между западом и востоком. Для западных районов характерны высокая популярность националистических сил, европейская ориентация. Ядром западно-украинской политической культуры служит Галичина (Львовская, Ивано-Франковская и Тернопольская области) с ее греко-католическими традициями и минимальным опытом пребывания в составе России, к тому же отягощенным сталинскими репрессиями. Во Львове находятся штаб-квартиры радикально-националистических организаций. За независимость Украины на референдуме в 1991 г. здесь проголосовали 97-99% избирателей, за трех кандидатов-националистов на первых президентских выборах (В.Чорновил, И.Юхновский и Л.Лукьяненко) от 80 до 85% (для сравнения: в следующей за тремя областями Галичины Черновицкой области этот показатель составил всего лишь 49%), на вторых президентских выборах Л.Кравчук во втором туре получил 94-95% голосов. Очевидно, что в Галичине сложилась своя региональная политическая культура, которая отличается даже от политических культур соседних регионов Западной Украины - Волыни, Подолии, Буковины и Закарпатья с их существенно меньшим национализмом. С другой стороны, для восточных районов Украины (Донбасс) и Крыма характерна высокая популярность левых сил и сторонников интеграции с Россией. Можно говорить о крымской политической культуре (учитывая, что в Крыму абсолютно преобладает русское население), донбасской политической культуре и др. Внимание привлекает западно-восточный электоральный градиент, поскольку популярность националистов с запада на восток постепенно падает, в то время как постепенно возрастает влияние левых сил.