Глава VIII Библейский заплыв

Следующие четыре года прошли для Артура довольно бурно и насыщенно, но он почти не вел дневников. Основные события этих лет были таковы…

Буквально через пару недель после разговора с Евгением, Артур ехал на дачу на вечерней электричке, и к нему подсел интеллигентного вида, с приятными манерами мужчина. В руках у него была Библия. Он спросил, знает ли Артур, что это за книга. Артур ответил, что очень хочет ее прочесть. Мужчина спросил, откуда такой интерес к Библии, и Артур коротко рассказал о встрече с Евгением. Тогда мужчина подарил ему эту книгу.

Мужчина не очень обрадовался тому, что Артур также планирует серьезно изучать православие. Он рассказал, что сам был православным и сильно разочаровался в этом веровании, и посоветовал Артуру учиться на чужих ошибках, а не на своих. Он привел много цитат из Библии о том, что православие идет совсем не тем путем, не так трактует Библию. Стал говорить, что среди православных священников есть офицеры КГБ, что это бизнес‑структура, которая всегда послушна правительству. «У нас проводятся встречи, Библейские занятия, недалеко от вашей дачи, – сказал мужчина, – если хотите – приходите». Артур посетил занятия в ближайшее же воскресенье, и ему очень понравилось. Приходили очень приятные, духовные люди, которые его очень тепло встречали. Среди них было несколько военных, которые тоже воевали в Афгане.

На занятия приходили разные люди: бывшие наркоманы, алкоголики, которые тоже уверовали в Христа и благодаря этому излечились. Это было одно из протестантских течений. Он втянулся и стал регулярно ходить на занятия по возвращении в Москву, а также активно помогал в благотворительных проектах, в основном разгружал пищевые посылки и ящики с Библиями.

Примерно через год приезжие американские проповедники пригласили его в проповедническое турне по России, они говорили о том, что нужно спасать людей, что в России сейчас такое время, что необходимо помочь многим людям по‑настоящему уверовать в Христа. Он ездил по городам России, помогал американским проповедникам с переводом и решал организационные вопросы. Иногда сам читал лекции, ему это очень нравилось.

Их церковь получала в те годы много благотворительной помощи, ее делили, но ему практически ничего не доставалось, в основном потому, что он и не просил, да и не имел семьи. Были и такие, кто приходил в церковь с надеждой уехать в США и желаниями что‑то получить от церкви, но ему ничего не было нужно, он знал, что пришел сюда не за материальным.

Он постоянно изучал Библию, много молился и ездил по городам, читал лекции, призывал уверовать в Христа. Иногда их группы подвергали гонению и обвиняли в сектантстве.

Впоследствии ему предложили поехать в Америку учиться и стать пастором. Он с радостью пустился в путь, мыслей же остаться там у него совершенно не было. Артуру нравилось там жить и учиться, но его несколько шокировал тот факт, что многие прихожане и местные члены церкви как‑то формально относились ко всем процедурам и обучению, не было ощущения, что сердца их горят. Да и на самом курсе они изучали не столько саму Библию, а то, как убеждать других, как правильно собирать пожертвования, как руководить приходом. Он захотел вернуться на Родину побыстрее еще и потому, что скучал по одной прихожанке из их прихода, девушке по имени Настя, ее семья недавно перебралась из Казахстана в Москву.

Вернувшись в Россию, он активно продолжил свое служение – через полгода ему обещали сан пастора. Он все больше влюблялся в Настю и понял, она его тоже полюбила, он нравился ее родителям, что было важно в их церкви – для организации свадьбы, о которой уже поговаривали как о скором событии. Ему казалось, что жизнь его просто прекрасна, да и как могло быть иначе, если он служил Иисусу, а тот его защищал от всех напастей. Каждый день он получал подтверждения того, что проповедует и те принципы, на основе которых жил сам. Ничто не предвещало дальнейших событий, которые полностью изменили его жизнь и его представления о ней.

* * *

Артура пригласили посетить несколько городов в восточной Сибири с молодежной группой с проповеднической целью. Это были небольшие городки, где жили искренние и простые люди, которые встречали их достаточно тепло. Артур был старшим, и к его большой радости в группе была и Настя. Кроме лекций и раздачи Библий, они давали концерты, пели песни на христианскую тематику.

Один парень ему запомнился особенно. Он стал прихожанином их церкви и пообещал делать все, что от него зависит. Он рассказал, что был водителем в армии, в Афганистане, видел много смертей и сам чуть не погиб, но то, что творится в России, ужасает его еще больше: спиваются целыми деревнями, многие подростки курят и употребляют наркотики, нация стремительно деградирует и исчезает, а многие православные священники и сами пьют, и почти ничего не делают для того, чтобы остановить этот ужас. «Вы хоть не пьете, не курите и не употребляете наркотиков», – говорил он.

Когда они закончили свое проповедническое двухнедельное турне, их пригласили на круиз по красивой реке в тех местах. Это был большой прогулочный катер, который в последние годы из‑за отсутствия туристов почти не использовался. Была ненастная, ветреная погода, но капитан подбадривал: «Ничего, не переживайте». На борту было несколько семей, которые взяли билеты, узнав, что намечается однодневный круиз.

Настроение у всех было хорошее, виды и правда были потрясающие. Группа Артура села на задней палубе, они начали петь христианские песни, обсуждать библейские сюжеты, делиться наиболее яркими впечатлениями последних дней. Накрапывал небольшой дождь, усиливался ветер, солнце уже клонилось к закату.

Вдруг, когда они были на середине реки, у них заглох мотор, капитан начал ругаться. Проходящий мимо матрос сказал, что это судно старое и его давно никто не проверял. Течение реки было сильным, и их несло все дальше и дальше. Вскоре появился небольшой городок, в котором они намеревались остановиться, но они проплыли мимо.

Ситуация ухудшилась еще и тем, что они попали в череду сплавляемых бревен, капитан дал команду повернуть вправо, к ближайшему берегу. Мотор, один раз обнадеживающе зарычав на несколько минут, заглох окончательно. Примерно минут через пять на корабле отключилось и электричество. А когда их корабль вдруг сел на мель в 50–70 метрах от берега, всем стало понятно, что положение более чем опасное. Судно все больше заваливалось на правый борт и начало тонуть. Вода была очень холодной, несмотря на июнь, – не больше 15 градусов.

Капитан раздал несколько спасательных кругов и сказал людям, чтобы они плыли на берег сами, кто‑то оторвал несколько досок от скамеек. Настя, любимая Артура, совсем не умела плавать, Артур взял одно из бревен, которые были вокруг их тонущего судна и сказал ей держаться за него, а он подстраховывал ее и толкал вперед.

Капитан стоял на палубе и отдавал команды и советы в рупор отплывающим людям, активно используя слова, которые обычно не используются на службе в церкви. У него был достаточно сильный и громкий голос. В тот момент, когда все отплыли, в корабль попало несколько бревен, и он стал сильно заваливаться на корму, и многие оставшиеся на нем люди, попадали в воду. Вода была ужасно холодной, все тело сводило.

Артур довольно быстро помог Насте доплыть до берега и попросил ее держаться подальше от реки. Сам же снова бросился в воду и стал помогать другим людям, пока, как ему показалось, не вышли все пострадавшие. После того как из реки вышел и сам капитан, Артур, шатаясь, вышел на берег и упал, все его тело болело, он задыхался, и его знобило от сильного холода.

Вдруг он увидел спасателей, приехавших на грузовике: оказалось, капитан успел послать сигнал SOS. Они успокаивали людей, поили горячим чаем, а мужчинам предлагали спирт «для согреву» и обещали, что за ними вот‑вот приедут машины. Они подошли к Артуру и предложили глотнуть немного спирта. Артур отказался: «Нет, не нужно».

Спасатели раздавали старые бушлаты, одеяла, полотенца. Спасенные быстро вытирались и закутывались в одеяла, страх потихоньку сменялся огромной радостью, что они спасены и успевают на завтрашний вечерний поезд в Москву. Спасенных начали сажать в машину. Подъехала еще одна, затем приехал милиционер, который сказал, что нужно во всем разобраться и найти виновных. Он подошел к Артуру и сказал: «Ты молодец, ты герой, спас нескольких человек, мы хотим разобраться, провести расследование, не испортил ли кто‑то специально мотор и не было ли кражи». Попросил никого не отлучаться, когда их привезут в школу.

Две женщины сказали, что у них пропали деньги, которые у них были с собой. Водитель второй машины прокричал «Все садитесь в машину, вас привезут в школу, там отогреетесь. Вдруг Артур вспомнил, что на корабле оставалось двое детей, которые не умели плавать. Их тетушка просила матроса вывести их на причал и отвести к родителям в городке, в который они прибудут. Артур вспомнил, что когда он бросался в воду вначале, он слышал чей‑то плач. Меньше всего ему хотелось лезть в воду, где вероятность найти детей была почти нулевой, но в машинах их не было, а матрос, который должен был их опекать, сам чуть не утонул, ударившись головой при резком падении с судна. Протрезвевший капитан еле дышал, он поскользнулся и свалился в воду и поплыл к берегу, решив, что людьми займутся спасатели; а спасатели решили, что все на берегу – все сказали, что их близкие на месте.

Артур интуитивно чувствовал, что дети все еще на корабле. Конечно, он мог выполнить указание и поехать со всеми в школу. Его бы назвали героем, ведь он вел себя правильно, а так непонятно было, как могут истолковать его исчезновение, особенно если он не найдется. Уж не убежал ли он от милиционера? – могут и так решить.

Он стоял в темноте, чуть поодаль от второй машины. Люди в первой машине и милицейский газик уже уехали, оставался только водитель – пожилой, грузный мужчина, с нездоровым видом, – те же, кто только что вышел из воды, едва ли могли ему помочь. И вот на его глазах вторая машина быстро уезжала. Артур, испытывая колоссальный страх, подобрал спасательный круг и пошел к воде. Он автоматически прочитал молитву и потом от сердца произнес: «Бог, раз ты меня сюда привел, значит, мой долг сейчас попытаться спасти этих детей; я сделаю все, чтобы их спасти, и если суждено мне погибнуть, то прими эту жертву как скромную попытку служить тебе». И в этот момент его охватила какая‑то эйфория, какое‑то необычайное блаженство и спокойствие разлилось по его телу, что дало вдруг огромные силы, и четкое видение, что нужно делать, и полное присутствие в настоящем моменте.

* * *

У него было похожее чувство два месяца назад во время прогулки, когда он признавался Насте в любви. Это было искреннее чувство, которое шло от сердца и вдохновляло на служение Христу. И Настя призналась ему в своем взаимном чувстве. Артур шел и молился, говоря: «Господь, мне от нее ничего не нужно, я просто хочу сделать ее счастливой, я столько молился, столько соблюдал аскезу, возьми, пожалуйста, все плоды деятельности моей для нее, и если нужно будет пожертвовать своей жизнью ради нее, то я готов». И тогда он неожиданно испытал огромное блаженство, которое шло от сердца, ощущение единения со всем миром. Эти два духовных переживания были очень похожи.

Артур бесстрашно поплыл, толкая круг перед собой. Течением его вынесло прямо к кораблю. Когда Артур подплыл ближе, он увидел, что корабль уже частично раздробился и почти полностью погрузился в воду, но передняя корма была высоко над водой, и именно там он слышал плач, когда покидал корабль. Артур забрался на корабль. Он пошел на звук и почувствовал, что из его ноги сочится кровь – похоже, он поранил ее о куски железа и дерева, торчащих из воды.

Он забрался на корму и обнаружил двух братьев 10 и 12 лет. Артур изумленно спросил их, почему они там остались. Дети перестали плакать и затараторили: они не думали, что их все здесь оставят, а плавают они плохо. Артур привязал детей за пояс веревками к кругу, потом проводами и веревками связал три бревна и сказал забраться на этот плот и максимально крепко держаться. Сам же он помещался только наполовину.

Светила полная луна и освещала все вокруг. Когда они вошли в воду и оттолкнулись от корабля, их быстро вынесло на середину реки, где было сильное течение, Артур, к сожалению, был не способен плыть к берегу с таким грузом. Он изо всех сил пытался держать детей. Вдруг Артур почувствовал сильнейший удар в поясницу. Несколько бревен, которые плыли по реке, очень сильно ударили его, жуткая боль разошлась по всему телу, и ему даже показалось, что оторвало ноги.

Вдруг он увидел рядом метрах в десяти деревья и берег. Он крикнул детям, чтобы они держались за круг и со всей силы толкнул их в сторону берега. У него не было никаких сил, но, максимально собравшись, он забрался на плот. Берег, казалось, все дальше, он уже был не в состоянии туда плыть. В полубессознательном состоянии он продолжил свое путешествие, ему казалось, что прошла целая вечность.

Когда начало светать, его прибило к песчаному пляжу, на одних руках он выбрался на берег, прополз пару метров по песку, оставляя кровавый след, и потерял сознание. Как ему рассказали позднее, его нашли дачники, которые пришли утром купаться на речку. Он лежал с окровавленными ногами и поясницей, синий от холода, едва дышавший. Его быстро отвезли в районную больницу, приняв за отдыхающего, который как часто бывает, пошел купаться пьяным и попал под сплавляемые бревна.

* * *

Артур очнулся в больнице, он был обессилен, и все, что помнил, – это то, что лежит в палате и вокруг него ходят врачи. Прошло два дня, врачи спрашивали, как его фамилия, имя, отчество, откуда он, есть ли паспорт. Артур не мог говорить, только качал отрицательно головой, мол, нет паспорта, утерян. На вопрос, есть ли родственники, он также отрицательно мотал головой, ему меньше всего хотелось, чтобы его мать или Настя увидели его в таком состоянии. «Сирота, что ли?» Он утвердительно кивнул. «На тебя кто‑то напал?» Он закачал головой. «Пошел ночью купаться и попал на бревна?» – «Да».

Спустя еще два дня появился главный врач и провел дополнительный осмотр, бесцеремонно поворачивая его с бока на бок. Артуру было ужасно больно, но сил кричать не было. Ему прописали лекарства. Врач посмотрел и сказал, простуду‑то мы твою вылечим, даже если это воспаление легких, а вот позвоночник раздроблен. «Все, братец, ты в этой жизни отходился и вряд ли будешь мужчиной. Все, что у тебя ниже пупка, скорее всего будет обездвижено, тебе нужно сейчас у нас полежать, чтобы хотя бы немного восстановиться, перевозить тебя на машине нельзя, даже до областного центра».

«Может, вертолетом?» – спросил Артур. «Да откуда у нас вертолеты, – усмехнулся врач, – один старый «рафик», как скорая помощь, да и дороги у нас такие, что ты не выдержишь 300 километров до областной больницы, да и там тебе не особо помогут».

Артур пережил сильный шок и погрузился в депрессию, он лежал бледный и смотрел в одну точку. Пожилая медсестра ухаживала за ним круглосуточно, ему приносили еду, но он ничего не ел – не было аппетита. Медсестра припугнула его капельницей и принудительным кормлением, если он не будет есть, и он слегка притронулся к тарелке с едой.

Смысл жизни для него был потерян, будущее закрылось, рухнули все его радужные планы. Он испытывал огромную боль при малейшем прикосновении, даже если его тело нежно переворачивали или когда он ворочался во сне.

Он не представлял себе, как будет жить дальше, он не хотел быть рядом с любимой Настей инвалидом, да и невозможно это. Ему было тяжело даже от одной мысли, что она его когда‑то увидит в таком состоянии. Поэтому он не стал рассказывать ничего о себе никому.

Несколько раз к нему заходил мужчина на вид больше пятидесяти лет, помогал убраться и спросил, не нужно ли ему чего. Медсестра рассказала, что это странный человек, который приезжает сюда уже несколько лет подряд на лето и по два‑три месяца работает санитаром. Он про себя почти не рассказывает, но ходят слухи, что он живет где‑то за границей. Говорят, он профессор. Что его отличает от всех мужчин, так это то, что он совсем не пьет спиртного, и всегда делает все, что бы его ни попросили, и часто после работы остается с больными и просто общается, подбадривая их. Как‑то он даже раздавал Библии.

Артур понял, что этот человек – проповедник из какой‑то христианской организации. Их тоже обучали, как помогать людям в больницах и проповедовать слово Божье. Он знал, что они неправильно интерпретируют Библию. У него не было никакого желания спорить, отстаивать свою и так пошатнувшуюся веру. Артура вдруг охватила ненависть ко всему миру и к Христу лично, ему показалось, что он от него отвернулся и что сейчас его жизнь полностью разбита, хотя ему нет еще и 30 лет. Мало того что он оказался в этой бедной больнице, где одна медсестра на 30 палат. У него были еще очень сильные боли, а ног он своих вообще не чувствовал, полностью завися от людей и не умея себя обслужить ни в чем. Более того, сатана послал ему псевдохристианина. И это после того, как он всем сердцем служил, выполнял все заповеди…

За все это пожизненная инвалидность, жизнь в тяжелых условиях, бездетность, одиночество? Артур зарыдал, причитая: «Господи, зачем ты меня оставил, за что наказал, зачем отдал меня Сатане, ведь я хотел тебе полностью служить? Почему ты меня больше не любишь?»

* * *

Этот санитар‑профессор иногда подменял медсестру, когда она не успевала ухаживать за Артуром и несколько раз помыл палату и принес цветы, что явно не входило в его обязанности. Но Артур всячески давал понять, что не хочет с ним общаться. Мужчина и не навязывался, спокойно и весело убирался, что‑то напевая, и уходил. Через какое‑то время Артур заметил, что когда этот человек приходит в палату, у него на душе становится спокойнее и светлее.

Артур стал задавать ему общие вопросы о том, что происходит в госпитале и почему медперсонал такой злой. Спокойным голосом, без тени осуждения, ему было поведано, как живут люди в этом городке и, в частности, медперсонал.

Артур был поражен, какая нищета царила в этом госпитале. Врачи получали жалкие гроши за свою работу, он не представлял себе, как можно было выжить даже в деревне на такие деньги, при этом работа у врачей была интенсивной и сложной, больных было много. Бывало, медперсонал приходил на работу пьяный.

И как‑то постепенно они стали обсуждать более личные и глубокие темы. Особенно Артур открылся перед Михалычем (так его называли все в госпитале) после того, как неожиданно задал ему вопрос: «Ну что, когда будете мне свою религию навязывать?» Михалыч опешил, и было видно, что он не понял вопроса. «Я не занимаюсь никакой проповеднической деятельностью, и я не отношусь ни к какой религиозной организации». Тогда Артур немного расслабился. «Но вы же Библии людям раздаете?» – спросил Артур. «Да, меня попросили как‑то раз принести, я сходил в храм и принес несколько экземпляров, уж лучше пусть люди Библию читают, чем какие‑то дешевые романы», – ответил Михалыч.

«Артур, как ты сюда попал‑то?» – спросил его Михалыч как‑то после ужина. Артур ответил, что расскажет, если тот даст слово никому не говорить. «Хорошо, – согласился Михалыч, – ты тогда говори потише, и давай дверь поплотней закроем». Артур как‑то неожиданно для себя решил довериться этому мужчине и рассказал ему всю свою жизнь до сего момента. Михалыч очень удивился: «Так ты, оказывается, все помнишь, а все считают, что у тебя память отшибло в результате случившегося».

Михалычу все было интересно, и он задавал много вопросов, особенно по поводу пути духовного поиска Артура, о целях жизни, которые ставил перед собой Артур, и также ему понравилась история Жеки. Заканчивая повествование, Артур заявил Михалычу, что Христос‑то от него теперь отвернулся и сатана победил. «А ты разве не знаешь, что порой любовь Бога проявляется и в том, что он дает нам какие‑то очень тяжелые испытания? Ну ладно, давай обсудим эти и другие вопросы в другой раз, уже первый час ночи, что‑то мы с тобой засиделись…»

С тех пор Михалыч приходил к Артуру после своей смены каждый вечер, и они по часу‑два общались. Эти беседы кардинально повлияли на мировоззрение Артура, его жизнь и здоровье. На все свои вопросы он получил ответы и даже подробные практические руководства. Он не подозревал, что бывают такие мудрые люди.

Глава IX «Божественное предательство»

Эти первые недели, первый месяц были самыми тяжелыми в жизни Артура. Он не мог даже представить, что может быть так плохо. Ему было плохо на всех уровнях, особенно на физическом. После очередного обследования врачи сказали, что у него могут быть повреждены и внутренние органы. Артур не мог шевелиться, но если он шевелился сам или когда уборщица резко задевала в процессе уборки его кровать, то он испытывал сильнейшую боль в пояснице и животе. Артур понимал, что его жизнь закончилась, хотя месяц назад он считал (и ощущал), что жизнь только начинается.

Врачи его оставили и приходили только пару раз в неделю на осмотр, говоря: «Тебе нужно полежать несколько месяцев, а потом решим, что с тобой делать». Артур спросил, может ли сюда приехать такой‑то врач‑профессор, они только усмехнулись в ответ: «Сюда никто не приедет». Врачи, похоже, и сами не понимали, что с ним делать и какой диагноз ставить. Все, что они видели посредством рентгена, – лишь то, что у него был сильно сдвинут позвонок, и так как иногда была кровь в моче и болезненное пищеварение, то, наверное, пострадали и внутренние органы, хотя анализы не показывали ничего страшного.

Артур попросил Михалыча позвонить его другу в Москву. Михалыч пришел к Артуру в палату радостным и рассказал новости, которые ему поведал этот верующий друг: Артур утонул, спасая других людей, Иисус забрал его к себе и мы все молимся о нем, теперь он в вечности с Иисусом. Михалыч продолжал улыбаться. Если про тебя так говорят – это хорошая примета.

Эти два мальчика спаслись, и даже не заболели, и рассказали, что дядя, который вытащил их с корабля, утонул, попав под бревна. Тело его не нашли, но особо и не искали. Ждали десять дней, пока тело выплывет или найдется, но никого не обнаружили и сейчас ищут мать, чтобы ей сказать о случившемся. Михалыч попросил их не беспокоиться и пообещал сам с ней поговорить и все ей рассказать. Эти известия вновь обострили моральные муки Артура.

* * *

«Все думают, что меня забрал Христос. Да, забрал… скорей уж послал на муки вечные, ибо тут каждый день, как десять лет…» И вновь всплыл вопрос, который десятикратно усиливал его муки: «За что?»

Начинался июль, погода за окном была прекрасной. И это улучшило его настроение.

Он поймал себя на мысли, что очень привязался к Михалычу. Если бы не он, то Артур бы сошел с ума в этой больнице с ее грязным, старым кафелем на стенах, в его угловой палате, которая не ремонтировалась целую вечность. Разговоры с Михалычем ему очень помогали. Их беседы становились все более и более философскими.

Как‑то вечером Михалыч начал очередной разговор с вопроса:

– А почему ты считаешь себя верующим?

Артур даже поперхнулся от такого вопроса.

– Как так, я же тебе рассказывал, что я последние несколько лет занимался служением Богу, почти не пропустил ни одной службы, ни одного воскресенья, я по несколько часов проводил в молитвах, изучал Библию, знаю много цитат из Библии наизусть, извини за нескромность, но участвовал во многих благотворительных мероприятиях.

Михалыч с добрым юмором ответил:

– Ты веришь в Бога, интересно, а мне послышалось, что ты на Бога зол, ты же не согласен, что тебя забрали в «Царство Божие».

– Да какое Царство, – воскликнул Артур, – посмотри вокруг!

– А разве Царство Божие не внутри нас, как говорил Иисус? – продолжил Михалыч.

Артур осекся. Он чувствовал, что за насмешками Михалыча что‑то есть, что они имели какой‑то смысл, но он не понимал, что именно тот имеет в виду, и это его стало раздражать.

– Да, сейчас я зол на Бога, меня забрал сатана, и он позволил этому случиться, и теперь я здесь, поэтому мне сейчас тяжело молиться Иисусу.

– Артур, подожди, а разве сатана равен Богу, разве они всегда сражаются, ты ведь в это веришь, правда? – спросил Михалыч.

– Артур задумался: «Неужели я в это верю, что сатана и Бог равны? Тогда какой‑то странный Бог, если он постоянно сражается с сатаной». Артур осекся и признал: «Да, действительно, все есть Бог и Бог – источник всего».

– Ведь многие святые говорили о том, что Бог везде, неужели ты веришь в то, что на Земле может что‑то случиться без ведома Бога? – спросил Михалыч.

Артур согласился:

– Да и правда, «травинка не шелохнется без воли Бога».

– И разве мы не должны за все благодарить Бога? – сказал Михалыч.

Артур вновь вскипел:

– …За что я должен его благодарить, я же калека теперь, инвалид на всю жизнь!

– Но в этом тоже есть какой‑то смысл, по крайней мере пожертвовав собой, ты спас людей, и, может быть, в твоей ситуации Бог хотел, чтобы это произошло с какой‑то целью.

– Какой‑то злой Бог, почему он не спас меня?! – воскликнул Артур.

– Почему это злой? У тебя несколько примитивное, языческое представление о Боге.

Артура передернуло, его еще и язычником назвали, это было в его религии самое гнусное оскорбление, таким образом христиане отзывались о других религиях.

– Какой же я язычник, я не поклоняюсь никаким идолам, – запротестовал Артур.

– Но это не самое главное, ведь если ты веришь в Бога, то должен видеть Его во всем, в каждом атоме… ведь без ведома Бога ничего не может случиться, и мы сюда приходим для того, чтобы развиваться, а подлинное развитие заключается в увеличении Любви к Богу.

Не об этом ли говорит первая заповедь в Еванглии? Возлюби Бога всем сердцем, всем разумением, а ближнего своего, как самого себя.

Раз Бог чему‑то позволил случиться, это – к лучшему. И то, что с тобой случилось, тоже имеет Божественный смысл, и это – к лучшему. Только нужно понимать, что значит это к лучшему. Если ты считаешь себя бренным телом, то лучшее – это когда ты живешь в комфорте, достатке, успешен в делах, а зло – это болезни, враги, неудачи, и это все якобы от дьявола. Тогда ты начинаешь приходить в храм только затем, чтобы попросить у Бога здоровья, процветания, защиты от дьявола с его неудачами и страданиями. И это языческое понимание по своей сути, неважно, поклоняешься ли какому‑то изображению Бога или нет. Артур со стыдом вспомнил, что, будучи пастором, он даже учил и побуждал прихожан просить у Бога разные блага этого мира.

– Несложно было увидеть, что первые ученики Христа, все святые и по‑настоящему продвинутые личности, не обращались с такими просьбами к Богу, наоборот, они часто выбирали более сложную жизнь, но всегда благодарили и служили. Почему? Потому что они были на духовной платформе, знали, что они есть душа и главная Вечная ценность – это Божественная, безусловная любовь, а все в этом мире приходяще: деньги, слава, доктрины, идеалы. Не следует ни к чему привязываться, ибо любая привязанность и зависимость в этом мире – источник страдания, потому что закрывает человека от Любви, наполняет страхами, алчностью. И они видели, что в этой всей божественной драме единственный смысл – помочь нам приблизиться к Божественному, что и есть Любовь по своей сути. Поэтому они всегда старались быть отдающими, а не потребителями, как те, кто находится на телесном уровне. Они служили всем, любили всех, ибо видели во всех и во всем Бога и постоянно благодарили, в отличие от потребителей‑телесников, которые, как правило, только предъявляют претензии… А сатана – это не страшный черт, который лишает нас материальных благ, а наш собственный персонифицированный эгоизм, который чем больше разрастается, тем более приносит страхов, алчности, корысти, зависти, агрессии, гнева и других качеств характера в жизнь человека, и они делают человека несчастным и больным.

– То есть таким, как я? – с сарказмом спросил Артур.

– В общем‑то да. Ты разве не знаешь, что все, что происходит с нами вокруг, является отображением нашего внутреннего мира? Поверь, если ты живешь с гармоничным мировоззрением, то ты будешь счастлив, где бы ты ни был. Практически все болезни и несчастные случаи начинаются с негармоничных мыслей.

– Я могу вылечиться и стать счастливым? Что ты говоришь, Михалыч…

– По вере воздастся вам… Не эти ли слова апостола Павла являются самыми частыми в проповеди в твоей церкви?

– То есть я, неверующий эгоист, заслуживающий такой адской жизни? После всего, что я сделал… – вырвалось у Артура досадливо. Ему было так больно, что он готов был разрыдаться.

– А ты считаешь себя великим праведником, ангелом во плоти? Не гордыня ли это, друг мой?

Артура словно окатили холодной водой, от злости он готов был запустить чем‑нибудь в Михалыча, но тихий, внутренний голос подсказал ему: «А ведь он мудр и прав». Артур вспомнил, как противно ему было встречаться с двумя пасторами в США, один из которых был родом из Москвы. Они говорили очень красиво, все делали несколько театрально, организовывали огромные благотворительные программы, и от них веяло исключительностьюе и необыкновенностью.

С другой стороны, несколько верующих из Подмосковья, отсидевших в тюрьмах СССР, никогда не стремились занять высокие посты в церкви, но они делали огромную общественную работу: строили, убирали, если же их начинали хвалить – они скромно удалялись. Особенно запомнился Артуру дедушка Савелий, отсидевший 12 лет на Дальнем Востоке за свою веру, а по выходе из тюрьмы, ничего не попросил, и даже когда болел, только служил, причем не чурался никакой грязной работы, хотя имел высшее образование. Он вдохновлял Артура больше всех самых красноречивых проповедников. Если он что‑то советовал, то его слова доходили до сердца.

Как‑то они разгружали продукты в благотворительной столовой, и Артур был очень недоволен, что не все помощники пришли, а им не сказали, что так много работы. И Савелий очень просто ему сказал: «Делай работу для Иисуса, а не для кого‑то еще и делай от всего сердца или не делай вообще, ведь добро, которое ты делаешь, нужно в первую очередь тебе самому. И уж лучше читать молитвы или вспоминать слова Писания, чем возмущаться».

Артур представил его на своем месте. Конечно же, Савелий не вел бы себя так, как он сейчас, скорее всего, именно так стали бы вести себя те богатые, красноречивые проповедники.

И ему стало мерзко от самого себя.

Видя, что Артур глубоко переживает и обдумывает сказанное, Михалыч ободряюще похлопал его по плечу и направился к выходу.

– Так я могу вылечиться, если изменюсь? – вырвалось у Артура.

– Можешь. Я видел множество случаев, когда люди выкарабкивались еще и не из таких положений и, кстати, даже в этой больнице… Но излечение для тебя не должно быть главной целью.

– А что главное?

– Прийти к пониманию безусловной любви, это – главное для всякого настоящего, духовного, верующего человека, – с улыбкой произнес Михалыч…

Возлюби Господа Отца Небесного твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всею крепостию, и всем разумением твоим. 38 Сия есть первая и наибольшая заповедь.

39 Вторая же подобная ей: Возлюби ближнего твоего, как самого себя.

40 на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки.

От Матфея 22:37–40

– Отдыхай, до завтра.

* * *

Артур начал записывать все разговоры с Михалычем в тетрадь. Он снова начал вести дневник, где коротко все помечал, но диалоги с Михалычем записывал скрупулезно каждый вечер.

Артур проанализировал записанное и пришел к определенным выводам. «Ведь действительно, если Бог есть и если я истинный верующий, то должен принять, что Он с какой‑то целью позволил такому случиться, как и многим другим моим событиям в жизни».

Михалыч вновь предложил Артуру позвонить его любимой девушке, но Артур отверг это.

– Я не хочу, чтобы она приезжала, я не хочу ей портить жизнь, пусть лучше для них для всех я буду умершим, – сказал он.

– Да, пожалуй, ты ее и, правда, любишь, – произнес Михалыч.

Поначалу Артур пытался что‑то доказать Михалычу, часто перебивал, пытался убедить в чем‑то. Михалыч очень спокойно и внимательно выслушивал, никогда не раздражался, даже если Артур задавал ему один и тот же вопрос разными словами, его настрой был уважительным к собеседнику, и это ощущалось, позже Артур заметил, что так он себя вел со всеми. Он ничего не хотел доказать или в чем‑то убедить, порой казалось, что он сам учится и пытается разобраться. Он был очень простой, смиренный и мудрый.

Михалыч не скрывал, что ему понравились многие моменты из жизни Артура.

* * *

– Зачем ты вообще пришел служить Иисусу, зачем обратился к религии? – спросил его Михалыч на второй же день их общения.

Артур рассказал, что он просто захотел узнать цель, смысл жизни, и понял, что смысл жизни – в служении Иисусу.

– То есть ты понял, что смысл жизни – это служение Иисусу через призму понимания вашей религиозной организации? – спросил Михалыч.

– Это не организация, мы действительно вдохновлены Иисусом, – ответил Артур.

Михалыч спокойно парировал:

– А все остальные разве не могут быть вдохновлены Иисусом?

Артур замялся.

– Но, может, не все, может, подавляющее большинство, по крайней мере православие, католичество – сколько они горя миру принесли.

– А вы сколько пользы принесли? – спросил Михалыч.

– Мы даем людям истинное понимание Писания, – уже как‑то неуверенно произнес Артур.

И набрав воздуха, и более уверенно:

– Занимаемся благотворительностью, бесплатно раздаем Библии, кормим бедных – много пользы.

– Подожди, а кому вы раздавали? Всем подряд? Вы приезжали в селения, деревни, иные поселения и раздавали еду всем? – спросил Михалыч.

– Нет, мы еду раздавали всем тем, кто приходил к нам в храм, многим мы помогли уехать в Америку, – продолжил Артур.

– А Библию вы как раздавали, тоже всем? – спросил Михалыч.

– Да, мы раздавали Библию на улицах и вкладывали в них листочки с приглашением прийти в наш храм, – ответил Артур.

– То есть из всего, что ты сказал, видно, что вы совершали все эти действия для того, чтобы увеличить количество своей паствы, а не просто помогали всем нуждающимся без желания привлечь их в свою веру. Это не совсем благотворительность. Кормили вы тоже в основном «своих», 10% вы тоже жертвовали в «свою» церковь, – говорил Михалыч.

У Артура вырвалось:

– А зачем помогать всем этим демонам!

– Значит, все люди – демоны, а у вас в церкви все божественные, то есть у вас ничего грязного не случалось за всю многолетнюю историю существования вашего религиозного течения? – спросил Михалыч.

Артур замялся, потому что и в России, и в Америке он знал не один случай, когда пастыри говорили правильные вещи, но потом выяснялось, что кто‑то сбежал с деньгами, кто‑то вел разгульный образ жизни, хотя на воскресных службах они же сами все это осуждали.

Одним из ярких примеров был случай, когда человек из их прихода руководил получением благотворительной помощи.

И он был очень правильным, много цитировал Библию, хотя часто осуждал других, но в один момент он куда‑то исчез, и вместе с ним исчезло все, что было на складе, включая продукты и деньги. Это было для Артура шоком, потому что он очень верил этому человеку и его зажигательные речи вдохновляли его.

– У вас святые были? – прервал его размышления Михалыч.

Этот вопрос вновь поставил Артура в тупик:

– Что ты имеешь в виду?

– Например, Мать Тереза, Святой Франциск, Серафим Саровский – люди, которые делали много бескорыстного для человечества и были полностью отрешены от этого мира.

Артур задумался и не вспомнил ни одной личности, которую он мог бы привести в качестве такого святого, ибо даже многие пастыри, помимо служения, работали в бизнес‑структурах; о каких‑то канонизированных личностях, отрешенных, живших в пещерах или монастырях, а также жертвующих себя для человечества, он не слышал, и это его разозлило.

– Ты что, хочешь меня в свою веру обратить, доказав мне, что моя церковь – от дьявола? – злобно сказал Артур. Ты какой‑то уж слишком «заумный» для простого медбрата, уж не дьявол ли тебя послал? – выпалил Артур.

– Да, да, это тот, который постоянно сражается с Богом и часто заставляет Бога проиграть, – усмехнулся Михалыч.

Артур замешкался:

– В какую религию или веру ты хочешь меня вовлечь?

Михалыч спокойно ответил:

– А почему ты вообще решил, что я хочу тебя переубедить или ввести в какую‑то иную религию или секту?

– Но зачем ты тогда приходишь, кто ты вообще такой, откуда ты такой взялся в этой деревне, почему ты не пьешь, как все, кто ты, я про тебя вообще ничего не знаю? Знаю только то, что ты работаешь здесь каждое лето последние два‑три года, откуда ты приходишь, и почему ты именно ко мне приходишь? – Артур не мог остановиться от возмущения.

Михалыч спокойно отвечал:

– Ты знаешь, мои интуиция и сердце подсказывают, что мне желательно приходить и вот так с тобой общаться, и вообще‑то ты меня сам пригласил. А насчет религии… Я считаю, что у каждой религиозной организации есть минусы, и не так уж и важно, в какую человек церковь, храм ходит. Он может вообще не ходить, важно его искреннее устремление к Божественному, насколько он гармоничен, насколько он скромен, умиротворен, поступает без корысти, а как он внешне выглядит, какой нации, культуре, религии принадлежит, повторюсь, это не имеет большого значения для меня. Если хочешь, могу тебе рассказать и про мою жизнь, как я к этому пришел. Кстати, спасибо за твой рассказ, мне было очень интересно и полезно, и я увидел, что в чем‑то мы похожи. Давай завтра тебе расскажу, но это, как и твой рассказ, будет между нами, не нужно никому рассказывать в больнице, хорошо?

На этом он попрощался и с юмором заметил: «Ты оживаешь на глазах!», и это было правдой.