В) О низших, чувственно-животных чувствах

К чувствам, стоящим на низшей степени, от­носятся скорые волнения или поражения сер­дца (affectus), погашающие самодеятельность рассудка и воли и сопровождающиеся особен­ными изменениями в теле. Большей частью сии волнения, происходя в низшей части, суть следствия нечаянного встревожения эгоисти­ческого животолюбия, при обстоятельствах ему благоприятных или неблагоприятных. Потому иногда их все относят к животно-чув­ственной части человека. Их разделяют по разрушительным действиям на высшие силы человека. Так, одни погашают ясность созна­ния, как-то: удивление, изумление, увлечение внимания, испуг; другие подрывают волю, как-то: страх, гнев, ретивость; третьи наконец терзают самое сердце, которое то радуется и веселится, то скучает, скорбит, досадует и за­видует, то надеется и отчаивается, то стыдит­ся и раскаивается или даже попусту мятется мнительностью. Можно судить по одним име­нам их, какие это злодеи для человека, тем больше такими их должно признать, судя по действиям. Они возвышаются на счет соб­ственно человеческих свойств — сознания и самодеятельности, а следствием своим всегда почти имеют неестественное состояние тела. Это — болезненные потрясения всего челове­ческого существа. Уже это одно должно наво­дить на мысль, что им хорошее место только в человеке-грешнике. Болезни должно отнес­ти туда, где есть источник болезней. И дей­ствительно, тогда как в грешнике высшие ду­ховные чувства заглушены, а душевные извра­щены, низшие свирепствуют в нем во всей своей силе. Этому способствуют потеря влас­ти над собою, предание себя общему влечению обстоятельств, неуправление ни внешним сво­им, ни внутренним, составляющие постоянное свойство грешного человека. Кроме того, рас­строенное состояние рассудка и воли, без того слабых, подвергает их легко власти сих нечаянных поражений и волнений. Наконец, вла­дычество буйного воображения, мятущего внимание, возмущающего желания, легко вол­нует и сердце. Грешник как бы неизбежно в непрестанных тревогах. Нет в нем силы, кото­рая бы защитила его от их злого влияния. То страх, то радость, то тоска, то стыд, то огорче­ние, то зависть или другое что непрерывно мятут и уязвляют душу его. Жизнь грешника есть путь по колючим тернам, несмотря на внешнюю светлую обстановку. Напрасно при­думывают некоторые механические средства против страстей или толкуют о середине бе­зопасной. Нет спасения от них без исцеления всего духа человеческого, ибо они суть свиде­тельства и следствия расстройства нашего су­щества. Возврати целость существу — и пре­кратятся злые страсти.

В христианстве истинном возвращается сия целость действием благодати Божией, которая, пришедши, погашает и страсти. Христианин, идущий путем своим как следует, достигает наконец сладостного покоя и мира невозмущаемого, твердого, который не колеблется бурею страстей. Есть и здесь печаль, но не та; есть и радость, но иного рода; есть и гнев, и страх, и стыд, и другие движения, похожие по имени на страсти, но существо их совсем другое, другой их источник; они даже происходят от другой силы, ибо отражаются в сердце от духа, а не от животной части. Напрасно говорится так: не должно искоренять страсти, а должно только умерять их. Это то же, что говорить: не надо сердца поражать ядовитою стрелою насквозь, а только на поверхности. Нет, ревностный лю­битель нравственной чистоты с помощию Бо­жией благодати борется с сими исчадиями зла, подавляет их и наконец совсем успевает пога­шать. Это свидетельствуют правила подвизав­шихся и изображение состояния совершенных, какое можно находить у святых. Так и долж­но, ибо в самоотвержении истнивается самость и полагается намерение истнить и животность. Следовательно, опоры страстей подрываются в самом начале. Как же после устоять самые страсти? Говорят: если так, то в душе останет­ся холодная безжизненность, дикая пустыня. Так — в душе какого-нибудь стоика, но не хри­стианина облагодатствованного. Таким можно сказать: заглуши только страсти христианским путем, а что там будет, сам узнаешь; но знай, что это не будет пустыня.

Таким образом, и в чувствующих силах ис­тинный христианин и человек-грешник совершенно противоположны. У того высшие чув­ства во всей силе, чувства душевные служат продолжением их или приложением к быту действительному, низшие — погашаются. У последнего, напротив, последние — в силе, высшие — погашены, средние — извращены. То же, следовательно, во всех силах внут­реннего нашего мира. Где у одного голова, там у другого ноги. Один весь в Боге и живет ду­хом, с умерщвлением низшей части и подчи­нением себе средней; другой — вне Бога, в чувственно-животном мире, живет фантазией, мятется желаниями, поражается страстями с погашением духа и низвращением душевной деятельности.