Глава 7. Проблема высших психических функций в нейропсихологии

Как уже говорилось выше (см. гл. 2), в понятийном аппарате отечественной нейропсихологии можно выделить два класса понятий:

♦ вошедшие в нейропсихологию из общей психологии;

♦ сформированные в самой нейропсихологии.

Среди понятий первого класса центральное место занимает понятие «высшие психические функции». Именно высшие психические функции рассматривались Л. С. Выготским и А. Р. Лурия как основная психическая реальность, которую следует сопоставлять с работой мозга. Принципы соотношения психики и мозга были сформулированы А. Р. Лурия в виде теории системной динамической локализации (мозговой организации) высших психических функций. Как известно, луриевская концепция мозговых основ психики, основанная на понятии «высшие психические функции», оказалась более адекватной современным анатомическим и физиологическим знаниям о работе мозга, более продуктивной по сравнению с другими теоретическими построениями в этой области и — что очень важно — более эффективной при анализе конкретных нарушений различных психических процессов, возникающих вследствие очаговых поражений головного мозга. Большое значение, которое имеет понятие «высшие психические функции» для отечественной нейропсихологии, требует более подробного его рассмотрения.

Термин «высшие психические функции» был введен в психологию Л. С. Выготским, который различал «элементарные» (или «натуральные») и «высшие психические функции» (логическое мышление, логическая память, произвольное внимание, запоминание, речь и др.). Л. С. Выготский считал, что в отличие от «натуральных» психических процессов, свойственных и животным, высшие психические функции представляют собой специфически человеческие формы психики. На основе диалектико-материалистической методологии Л. С. Выготским

была разработана теория культурно-исторического развития психики человека и общественного, культурного, социального формирования высших психических функций в онтогенезе. Эта теория является основной в его творчестве, и ценность ее состоит прежде всего в противопоставлении идей общественно-исторического генеза психики идеям «натурализма» в его разных формах. Л. С. Выготским и его коллективом (в который входили сначала А. Р. Лурия и А. Н. Леонтьев, а затем А. В. Запорожец, Л. И. Божович, Н. Г. Морозова, Л. С. Славина и Р. Е. Левина) были проведены многочисленные экспериментальные исследования динамики формирования высших психических функций у детей (памяти, произвольного внимания, конструктивного и вербального мышления, речи и др.) с помощью знаков и символов. Эти исследования, выполненные в 20-30-е годы XX века, положили начало развитию ряда самостоятельных отраслей отечественной психологической науки: детской, педагогической психологии, дефектологии, нейропсихологии и др. Группу сотрудников, а также его учеников и последователей позже стали называть школой Выготского. Проблемы, которые ими разрабатывались, не потеряли своей актуальности и в настоящее время; центральной среди них является проблема генеза, строения, механизмов реализации, нарушений и компенсации высших психических функций.

Л. С. Выготским и его сотрудниками было показано, что первоначально элементарные психические функции у детей опосредуются с помощью различных знаков, символов и главным образом речи и изменяют свое строение в процессе деятельности и общения. По его мнению, они «интеллектуализируются», «оречевляются» и «волюнтаризируются», т. е. включаются в механизмы мышления, речи и произвольного управления. Таким образом, в процессе развития в онтогенезе происходят качественные изменения и в структуре отдельных высших психических функций, и в межфункциональных связях и отношениях. В результате возникают новые межфункциональные структуры, или новые группировки психических процессов, которые Л. С. Выготский и называл высшими психическими функциями, или психологическими системами.

Высшие психические функции — специфические для человека психологические образования, подчиняющиеся иным закономерностям, чем элементарные функции.

Согласно Л. С. Выготскому, существует не только культурно-историческая, общественная линия развития психики, но и биологическая, физиологическая. Он считал, что в онтогенезе, с одной стороны, про-

исходит усвоение ребенком языка, культурных эталонов, знаний, а с другой — изменение различных нервных аппаратов, обеспечивающих протекание этих формирующихся психических образований. А. Р. Лурия, как известно, был соратником и последователем Л. С. Выготского. Их объединяла прежде всего общепсихологическая платформа, единые представления о предмете психологической науки, о высших

Хомская Е. Д. Х = Нейропсихология: 4-е издание. — СПб.: Питер, 2005. — 496 с: ил. 69

психических функциях как специфически человеческих формах психики.

В 20-е годы XX века А. Р. Лурия совместно с Л. С. Выготским разрабатывал теорию культурно-

исторического развития психики человека. Позже — на протяжении всей своей научной деятельности — он

развивал идеи Л. С. Выготского о системном строении высших психических функций, их социальной,

общественно-исторической детерминации, их опосредованности (главным образом речью), произвольности,

осознанности.

А. Р. Лурия сумел конкретизировать декларируемые в общей психологии положения, теоретически и

экспериментально доказать справедливость концепции высших психических функций, выдвинутой Л. С.

Выготским.

Положение о системности — как важнейшей характеристике высших психических функций — А. Р. Лурия

развивал в своих исследованиях, посвященных системным закономерностям развития этих функций в

онтогенезе, системным принципам их мозговой организации и нарушений при локальных поражениях

мозга, а также системным закономерностям их восстановления.

Как показал А. Р. Лурия, системное строение высших психических функций проявляется в сложном —

одновременно устойчивом и подвижном — составе их компонентов, при котором выполняемая задача

остается инвариантной, а средства для ее достижения — вариативными. Системные закономерности

развития высших психических функций состоят в том, что каждый этап развития психики ребенка

характеризуется изменением системы средств, на которые опирается та или иная функция, с одной стороны,

и изменением системы межфункциональных отношений между различными психическими функциями — с

другой. Системные закономерности мозговой организации, нарушений и восстановления высших

психических функций составляют, как известно, основное содержание нейропсихологических исследований

А. Р. Лурия, доказавшего справедливость положенных в их основу теоретических постулатов высокой

точностью нейропсихологической топической диагностики.

Положение о социальной, общественно-исторической детерминации высших психических функций А. Р. Лурия развивал и теоретически, и экспериментально.

В 30-е годы XX века в своих совместных с Л. С. Выготским работах {Л. С. Выготский, А. Р. Лурия, 1930,1931) он обосновывал идею качественного изменения познавательных процессов под влиянием культурно-исторического опыта, зафиксированного в языке и других знаковых системах, а также в предметах труда и искусства. Позже во многих работах он развивал положение о том, что каждая высшая психическая функция — не врожденная «способность», полностью обусловленная наследственно закрепленной организацией мозга, а сложное прижизненное образование, формирующееся только в процессе овладения языком и «присвоения» культурно-исторического опыта человечества. Высшие психические функции формируются под влиянием предметного мира, который имеет общественное (культурно-историческое) происхождение, а образующиеся в процессе психического развития рефлекторные связи отражают эту объективную реальность. Необходимым условием формирования высших психических функций у ребенка является его общение со взрослыми. Действия, сначала разделенные между ребенком и взрослым, затем становятся способом индивидуального поведения, что также свидетельствует о социальном генезе высших психических функций (А. Р. Лурия, 1958, 1970, 1971б, 1973, 1979 и др.). В 20-е годы XX века проблема социальной, общественно-исторической детерминации высших психических функций изучалась А. Р. Лурия совместно с Л. С. Выготским на детях, развивавшихся в разных социальных условиях. Было установлено, что речевые процессы у деревенских и городских детей различаются по ряду параметров, в частности по характеру ассоциаций.

В 30-е годы XX века А. Р. Лурия изучал особенности структуры и содержания психической деятельности у взрослых людей, живших в разных социальных условиях. В своей монографии «Об историческом развитии познавательных процессов» (1974) он обобщил результаты экспериментальной работы, проводившейся в 1930-1931 годах в Средней Азии и посвященной анализу особенностей познавательных процессов жителей разных территорий Узбекистана. Исследовались вербальные и невербальные функции (гностические, интеллектуальные); способы обозначения и классификации геометрических фигур, формы и цвета объектов; процессы абстрагирования, решения словесных задач, а также способность к самоанализу. Обнаружено следующее:

Из произведений А. Р. Лурия

Факты, которые были получены в нашем исследовании и которые представляют фрагмент более обширной работы, позволяют прийти к существенным выводам, имеющим большое значение для понимания природы и строения познавательных процессов человека.

Они убедительно показали, что структура познавательной деятельности на отдельных этапах исторического развития не остается неизменной и что важнейшие формы познавательных процессов — восприятие и обобщение, умозаключение и рассуждение, воображение и анализ своей внутренней жизни — имеют исторический характер и меняются с изменением условий общественной жизни и овладением основами знаний.

Исследование, проделанное нами в уникальных и неповторимых условиях перехода к коллективным формам труда и культурной революции, показало, что с изменением основных форм деятельности, с овладением грамотой и с переходом на новый этап общественно-исторической практики возникают капитальные сдвиги в психической жизни человека, которые не ограничиваются простым расширением его кругозора, но которые создают новые мотивы деятельности и существенно изменяют структуру познавательных процессов.

Хомская Е. Д. Х = Нейропсихология: 4-е издание. — СПб.: Питер, 2005. — 496 с: ил. 70

Основная черта наблюдаемых сдвигов сводится к тому, что если в условиях относительно простых форм хозяйства и почти сплошной неграмотности решающую роль играли соответствующие формы практики с доминирующей ролью непосредственного наглядно-действенного опыта, то с переходом к коллективному труду, новым формам общественных отноше- ==>

♦ у жителей отдаленных деревень — неграмотных, не вовлеченных в общественные социальные формы жизни — отсутствуют типичные зрительные иллюзии. Мышление их носит образный конкретный характер, а при решении логических задач наблюдается тенденция использовать лишь свой собственный личный опыт;

♦ у жителей других территорий Узбекистана — грамотных, ведущих иной социальный и экономический образ жизни — результаты были сходны со среднестатистическими.

Эти и ряд других особенностей познавательных процессов, свойственных первой категории жителей Узбекистана, показывают, что не только содержание, но и структура познавательных процессов в значительной степени определяются социально-общественными, культурными условиями жизни.

Из произведений А. Р. Лурия

► ний и с овладением основами теоретического знания структура психических процессов радикально меняется.

Наряду с элементарными наглядно-действенными мотивами поведения формируются новые мотивы, складывающиеся в

процессе коллективного труда, совместного планирования трудовой деятельности и овладения основами школьных

знаний. Эти сложные мотивы, выходящие за пределы конкретной практической деятельности, принимают форму

сознательного планирования своего труда, возникают интересы, выходящие за пределы непосредственных впечатлений и

воспроизведения конкретных форм практики. В сферу этих мотивов включаются планирование будущего, интересы

коллектива и, наконец, ряд важнейших вопросов культуры, тесно связанных с усвоением грамоты и вхождением в новую

область теоретических знаний.

Тесно связаны с этим вхождением в новые сферы общественного опыта коренные сдвиги в протекании познавательной

деятельности; познавательные процессы в строении психических процессов. Основные формы познавательной

деятельности начинают выходить за пределы закрепления и воспроизведения индивидуального практического опыта и

перестают носить только конкретный, наглядно-действенный характер. Познавательная деятельность человека начинает

входить в более широкую систему общечеловеческого опыта, сложившегося в процессе общественной истории и

отложившегося в языке.

(А. Р. Лурия. Об историческом развитии познавательных процессов. — М.: Наука, 1974. -С. 163-164.)

Таким образом, А. Р. Лурия сумел экспериментально доказать положение об общественно-исторической, культурной детерминации высших психических функций. Эта работа положила начало новому направлению в психологии — исторической, или «кросскультурной», психологии. В исследованиях А. Р. Лурия специальный раздел был посвящен изучению биологических основ психики. Положение о биологической детерминации высших психических функций разрабатывалось А. Р. Лурия в нескольких направлениях.

Вслед за Л. С. Выготским он считал абсолютно неприемлемым сведение детерминант психического развития человека к действию только социальных или только биологических факторов (он отрицал также и теорию «двух факторов»). А. Р. Лурия утверждал, что нельзя резко разделять эти факторы, так как не существует «чисто биологи-

Из произведений А. Р. Лурия

Мы полагали, что генетический вклад в интеллектуальную деятельность будет более четко отражаться в решении задач, не требующих специальных знаний, а не в таких задачах, решение которых связано с приобретенными в обучении сведениями. Мы предположили, что у растущего ребенка влияние наследственности на интеллектуальную деятельность будет больше проявляться при решении первого типа задач. Мы предположили, что среди детей младшего возраста, для которых культурное влияние играет еще подчиненную роль, однояйцевые дети будут давать сходные результаты в решении задач. Но по мере того как культурно детерминированные формы обработки информации приобретают все большее значение, социальные факторы будут оказывать большее влияние на психические процессы, чем генотип. Таким образом, у детей старшего возраста одинаковая среда приведет к сходству интеллектуальных процессов при решении задач, требующих опосредствованных, испытывающих влияние культуры познавательных способностей, даже если дети генетически различны. (А. Р. Лурия. Этапы пройденного пути. - М.: МГУ, 1982. - С. 72-73.)

ческих» психических процессов, которые бы не подвергались влиянию социальной, общественной формы жизни человека. В статье «О месте психологии в ряду социальных и биологических наук» (1977) он отмечал, что «...высшие формы сознательной деятельности человека <...> конечно, осуществляются мозгом и опираются на законы высшей нервной деятельности. Однако они порождаются сложнейшими взаимоотношениями человека с общественной средой и формируются в условиях общественной жизни, которая способствует возникновению новых функциональных систем, в соответствии с которыми работает мозг, и поэтому попытки вывести законы этой сознательной деятельности из самого мозга, взятого вне социальной среды, обречены на неудачу» (А. Р. Лурия, 1976б, с. 75).

В то же время А. Р. Лурия категорически выступал против редукционизма в решении вопроса о роли биологического фактора в психике человека, в каких бы формах он ни проявлялся (рефлексология, физиологическая психология, бихевиоризм), так же как и против социологизаторских концепций, отрицавших важную роль биологических детерминант психики (А. Р. Лурия, 1962, 1963, 1970, 1973 и др.). Для выявления роли наследственных (генетических, биологических) и средовых (социальных, культурных)

Хомская Е. Д. Х = Нейропсихология: 4-е издание. — СПб.: Питер, 2005. — 496 с: ил. 71

факторов в психическом развитии человека А. Р. Лурия было проведено сравнительное изуче-

Из произведений А. Р. Лурия

Давались задачи на запоминание, хорошо изученные А. Н. Леонтьевым в его исследованиях по развитию памяти. Мы предъявляли детям девять геометрических фигур и затем просили опознать их в серии из тридцати четырех фигур. Невербальное визуальное запоминание и опознание, требующиеся для выполнения этого задания, отражают действия естественного генетического фактора в процессах памяти.

В следующем задании каждому ребенку предъявлялось по одному пятнадцать трудных для запоминания слов. Испытуемого просили припомнить все эти слова после предъявления всей серии. Это задание могло быть выполнено или путем простого, непосредственного запоминания слов, или путем использования для запоминания сложных опосредованных процессов. Например, испытуемый мог придумать слово, помогающее ему припомнить каждое из предъявленных слов, или мог вызвать у себя образ, помогающий припомнить нужное слово. Мы полагали, что при выполнении этого задания могли проявиться и естественные, и культурные факторы. Однако сложность задачи создавала впечатление, что в этих случаях естественные процессы доминируют у всех детей, кроме самых старших и наиболее развитых.

В третьем задании мы просили каждого ребенка запомнить другую серию из пятнадцати слов. Предъявляя ребенку каждое слово, мы сопровождали его картинкой, которую он мог использовать как вспомогательный символ для запоминания слова. Эти картинки не были прямо связаны со словами, так что ребенку, чтобы запомнить слова, приходилось устанавливать между ними искусственные связи. (А. Р. Лурия. Этапы пройденного пути. - М.: МГУ, 1982. - С. 73-74.)

ние психических процессов у монозиготных и дизиготных близнецов. Анализировались перцептивные, мнемические, речевые и конструктивные функции. Близнецам разного возраста предъявлялись задания, различные по степени участия в них «естественных» (наследственных) и «культурных» (социальных) факторов. Получено три основных результата:

♦ у монозиготных близнецов результаты исследования сходны в большей степени, чем у дизиготных;

♦ продуктивность невербального запоминания геометрических фигур у монозиготных близнецов младшего и старшего возраста сходна; следовательно, биологический фактор проявляется независимо от возраста;

Из произведений А. Р. Лурия

Мы обнаружили, что структура невербального запоминания геометрических фигур была сходна как в старшей, так и в младшей группе. Почти никто из наших испытуемых не пользовался какими-либо логическими операциями при запоминании геометрических фигур. В отличие от этого качественный анализ задания, в котором каждое слово, предъявляемое детям, сопровождалось картинкой, дал совершенно другие результаты. Большинство детей младшего возраста запоминали слова так же непосредственно, как они запоминали геометрические фигуры в первом задании или устно предъявляемые слова во втором. Они не умели использовать вспомогательные стимулы для установления логической связи между картинками и словами, подлежащими запоминанию. (А. Р. Лурия. Этапы пройденного пути. — М.: МГУ, 1982. — С. 74-75.)

♦ результаты опосредствованного запоминания у старших детей выше, чем у младших, и зависят от обучения, следовательно, с возрастом усиливается действие социального фактора.

«Естественные» — невербальные — формы запоминания более сходны у монозиготных близнецов по

сравнению с дизиготными, несмотря на сходство социальной среды. Опосредованные — «культурные» —

формы различались только у монозиготных близнецов младшего возраста, у старших результаты были

почти одинаковы.

Особенно отчетливо эта закономерность проявилась в конструктивной деятельности. Даже при сходстве

генетической основы эта сложная форма невербального мышления обнаруживает четкую зависимость от

влияния среды (т. е. от способов формирования этой деятельности).

Таким образом, А. Р. Лурия были получены экспериментальные доказательства генетической

обусловленности высших психических функций, различного влияния генетического и социального факторов

в разных возрастных группах, увеличения роли социального фактора с возрастом.

Положение о речевой опосредованности высших психических функций разрабатывалось А. Р. Лурия с

разных точек зрения. Подробно анализируя динамику формирования различных психических функций у

здоровых и умственно отсталых детей, он показал, что участие речи является обязательным условием

нормального развития психических функций в онтогенезе и что у умственно отсталых детей эта

закономерность нарушается. При этом подчеркивалось, что

Из произведений А. Р. Лурия

У детей старшего возраста процесс запоминания качественно изменялся и путь установления прямого сходства между словом и картинкой заменился запоминанием при помощи установления между ними логических связей. (А. Р. Лурия. Этапы пройденного пути. — М.: МГУ, 1982. — С. 75.)

«...включение системы речевых связей в значительное число процессов, которые раньше имели

непосредственный характер, является важнейшим фактором формирования высших психических функций,

которыми человек отличается от животного и которые тем самым приобретают характер сознательности и

произвольности» (А. Р. Лурия, 1962, с. 32).

В целом, согласно его определению, «...высшие психические функции человека с точки зрения современной

психологии представляют собой сложные рефлекторные процессы, социальные по своему происхождению,

опосредованные по своему строению и сознательные, произвольные по способу своего функционирования»

(1962, с. 29).

Таким образом, можно констатировать общность позиций А. Р. Лурия и Л. С. Выготского по всем

Хомская Е. Д. Х = Нейропсихология: 4-е издание. — СПб.: Питер, 2005. — 496 с: ил. 72

аспектам проблемы высших психических функций. Они рассматривали высшие психические функции как сложные системные образования, отличающие человека от животных, активно выступая за культурно-историческое и против «натуралистического» (как и против идеалистического или «спиритуалистического») понимания их природы. Совпадали их взгляды и на роль социального и биологического факторов в развитии высших психических функций. По их мнению, не только сложные, но и относительно элементарные психические функции изменяются под влиянием языка и социальной среды (что на примере звуковысотного слуха было доказано, в частности, работами А. Н. Леонтьева). Эти общие представления о природе, путях формирования, особенностях высших психических функций вошли в основной теоретический фонд отечественной психологической науки и дали начало развитию многих «частных» психологических дисциплин, в том числе и нейропсихологии.

Как считали Л. С. Выготский, А. Р. Лурия и их последователи, существуют два основных пути изучения высших психических функций:

1) анализ закономерностей их формирования в онтогенезе;

2) анализ закономерностей их нарушения при различных формах патологии мозга.

А. Р. Лурия показал несомненную плодотворность изучения высших психических функций (их структуры, состава звеньев, уровневой организации, пластичности, механизмов компенсации и др.) на материале локальных поражений головного мозга, что и позволило ему создать новую дисциплину — отечественную нейропсихологию. Выбор локальных очаговых поражений головного мозга в качестве основной патологической модели в значительной степени обеспечил успех нейропсихологических исследований, проводившихся им и его сотрудниками, поскольку только при точной верификации локального поражения той или иной мозговой структуры можно выявить ее роль в общей мозговой организации исследуемой психической деятельности.

Разрабатывая теоретические основы нейропсихологии, А. Р. Лурия существенно обогатил представления о высших психических функциях новым пониманием их мозговой основы. Он более широко и в новом контексте стал использовать в нейропсихологии понятие «функциональная система», разработанное в физиологии П. К. Анохиным (1968, 1971 и др.). Уточняя содержание понятия «функция», А. Р.Лурия пришел к выводу, что между физиологическими и высшими психическими функциями существуют как сходство, так и различие. По его мнению, любые физиологические функции (такие, например, как пищеварение или дыхание), так же как и высшие психические функции, нельзя представлять упрощенно как отправления той или иной ткани (или органа). Каждая функция — это сложная функциональная система, состоящая из многих звеньев и реализующаяся при участии многих сенсорных, моторных и иных нервных аппаратов. Подобным образом организованы функциональные системы, осуществляющие не только вегетативные и соматические процессы, но и те, которые управляют движениями, включая и самые сложные — произвольные, как об этом свидетельствуют работы Н. А. Бернштейна (1947, 1966 и др.). Характеризуя основные черты физиологических функциональных систем, А. Р. Лурия отмечал, что они имеют сложное строение, включая множество афферентных (настраивающих) и эфферентных (осуществляющих) компонентов, обладающих большой подвижностью, гибкостью, вариативностью.

Сходной особенностью обладают и функциональные системы, обеспечивающие реализацию высших психических функций, или сложных

сознательных форм психической деятельности. С физиологическими функциями их объединяет наличие множества афферентных и эфферентных звеньев, имеющих высокую изменчивость и подвижность. В то же время он подчеркивал, что функциональные системы, с помощью которых осуществляются высшие психические функции, неизмеримо сложнее по организации. Этот тип функциональных систем он называл «высшими, или сложнейшими, функциональными системами».

Введение в нейропсихологию представлений о сложных функциональных системах как мозговых механизмах высших психических функций потребовало пересмотра и проблемы их локализации. По мнению А. Р. Лурия, «...совершенно естественно, что такие психические процессы как восприятие и запоминание, гнозис и праксис, речь и мышление, письмо, чтение и счет, не являются изолированными и неразложимыми "способностями" и не могут рассматриваться как непосредственные "функции" ограниченных клеточных структур, "локализованные" в определенных участках мозга» (1973, с. 72-73). Следовательно, высшие психические функции как сложнейшие функциональные системы «не могут быть локализованы в узких зонах мозговой коры или в изолированных клеточных группах, а должны охватывать сложные системы совместно работающих зон, каждая из которых вносит свой вклад в осуществление сложных психических процессов и которые могут располагаться в совершенно различных, иногда далеко отстоящих друг от друга участках мозга» (там же, с. 74).

Функциональные системы, обеспечивающие реализацию высших психических функций помимо более сложного состава обладают и большей пластичностью, гибкостью, взаимозаменяемостью звеньев по сравнению с системами обеспечения физиологических функций. Это их свойство особенно наглядно проявляется при компенсации нарушений высших психических функций. Именно оно легло в основу концепции А. Р. Лурия о нейропсихологических механизмах восстановления нарушенных психических функций. Как показали многочисленные нейропсихологические исследования, такое восстановление

Хомская Е. Д. Х = Нейропсихология: 4-е издание. — СПб.: Питер, 2005. — 496 с: ил. 73

достигается за счет перестройки соответствующих функциональных систем.

А. Р. Лурия (1948, 1962 и др.) выделил два типа перестроек — внутрисистемные и межсистемные, благодаря которым нарушенная функция начинает осуществляться с помощью новых звеньев. При перестройке функциональных систем помимо замены пораженных звеньев сохранными происходит также перевод психического процесса на

более высокий, осознанный уровень реализации или включение его в другую систему смысловых связей (т. е. в другую функциональную систему). Справедливость этой концепции была многократно доказана нейропсихологическими работами, посвященными восстановлению нарушенных функций, главным образом речи (Л. С. Цветкова, 1972, 1985; Т. В. Ахутина, 1975, 1989; Ж. М. Глозман, 1987 и др.). Наконец, функциональные системы, с помощью которых осуществляются высшие психические функции, не появляются в готовом виде в момент рождения ребенка, а формируются постепенно, проходя ряд последовательных стадий. Первоначально высшие психические функции появляются на основе относительно элементарных сенсорных и моторных процессов. Эта «чувственная основа» отчетливо выступает лишь на ранних этапах развития функциональных систем, обеспечивающих осуществление высших психических функций. Затем она «свертывается», что и составляет одну из важнейших закономерностей формирования этих функциональных систем (и их отличие от физиологических). Таким образом, состав звеньев (афферентных и эфферентных) и их взаимная связь внутри функциональных систем, реализующих высшие психические функции, с возрастом изменяются. Следовательно, на разных этапах онтогенеза функциональные системы, являющиеся мозговыми механизмами высших психических функций, имеют различную структуру.

Иными словами, мозговая организация (или локализация) высших психических функций имеет динамический характер. Из этого следует, что последствия поражения одних и тех же мозговых зон в разном возрасте будут различны, что и доказано, в частности, работами в области детской нейропсихологии (Э. Г. Симерницкая, 1985 и др.).

В целом, как указывали Л. С. Выготский и А. Р. Лурия, при поражении определенного участка мозга на ранних этапах онтогенеза преимущественно страдают высшие по отношению к нему структуры и процессы (вследствие их недоразвития); на стадии уже сложившейся психической функции — низшие структуры и процессы (вследствие их распада). А. Р. Лурия отмечал, что «...нарушение относительно элементарных процессов чувственного анализа и синтеза, необходимого, например, для дальнейшего формирования речи, имеет в раннем детстве решающее значение, вызывая недоразвитие всех функциональных образований, которые надстраиваются на его основе. Наоборот, нарушение этих же форм непосредственного, чувственного анализа и синтеза в зрелом возрасте, при уже сложившихся высших

функциональных системах, может вызвать более частный дефект, компенсируясь за счет других дифференцированных систем связей» (1962, с. 34).

А. Р. Лурия ввел в нейропсихологию идею «вертикальной» (уровневой) организации высших функциональных систем. Хотя свою основную монографию по нейропсихологии он назвал «Высшие корковые¹ функции и их нарушения при локальных поражениях мозга»², в предисловии к первому изданию он отмечает, что использует термин «высшие корковые функции» вместо «высшие психические функции» потому, что «так принято говорить в неврологической литературе» (поскольку он предполагал, что среди читателей этой книги будет много невропатологов). Однако далее он подчеркивает: «...мы <...> ясно понимаем, что высшие психические процессы являются функцией всего мозга и что работу мозговой коры можно рассматривать лишь в тесной связи с анализом более низко расположенных нервных аппаратов» (А Р. Лурия, 1962, с. 3). Рассматривая сложную «вертикальную» организацию функциональных систем, обеспечивающих протекание высших психических функций, А. Р. Лурия ссылается на работы Г. Джексона (H.Jackson, 1932), считавшего, что каждая психическая функция представлена в ЦНС как минимум трижды (на спинальном, или стволовом, уровне, на уровне сенсорных и моторных отделов коры головного мозга и в лобных долях), а также на работы Н. А. Берштейна (1947, 1966), показавшего многоуровневую организацию двигательной системы человека.

Концепция А. Р. Лурия о высших функциональных системах как механизмах, обеспечивающих реализацию высших сознательных форм психической деятельности, является непосредственным развитием и конкретизацией идей Л. С. Выготского (1960) о локализации психических функций с помощью сложных межцентральных связей и отношений.

Разрабатывая проблему «высшие психические функции как функциональные системы», А. Р. Лурия, как известно, ввел в нейропсихологию новое понятие — фактор. Определяя сущность синдромного анализа, он отмечал, что при поражении определенного звена функциональной системы возникают первичные нарушения психических процессов, непосредственно связанные с работой этого звена (или с его «собствен-¹ Курсив мой. — Примеч. авт. ² Эта монография выдержала несколько изданий на разных языках. На Русском языке она была опубликована в 1962 (1-е изд.), в 1969 (2-е изд.) и в 2000 (3-е изд.) годах.

Хомская Е. Д. Х = Нейропсихология: 4-е издание. — СПб.: Питер, 2005. — 496 с: ил. 74

Из произведений А. Р. Лурия

Любая психическая деятельность человека является сложной функциональной системой, реализация которой обеспечивается целым комплексом совместно работающих аппаратов мозга, каждый из которых вносит свой вклад в обеспечение этой функциональной системы. Это практически означает, что функциональная система в целом может нарушаться при поражении большого числа зон, причем при различных локальных поражениях она нарушается по-разному. Последнее положение связано с тем, что каждая зона мозга, участвующая в обеспечении функциональной системы, ответственна за свой фактор, и его устранение приводит к тому, что нормальное осуществление функции становится невозможным. (А. Р. Лурия. Основы нейропсихологии. — М.: Academia, 2002. — С. 84.)

ной функцией»), и вторичные нарушения, возникающие по законам системной организации функций и зависящие от первичных. Пораженное звено функциональной системы, вызывающее целый комплекс нарушений психических функций (или целостный «нейропсихологический синдром»), обозначалось А. Р. Лурия как фактор. Обнаружение этого патологического звена, или фактора, и является целью синдромного (или факторного) анализа (подробнее см. в гл. 20).

Согласно представлениям А. Р. Лурия, в качестве фактора может выступать только звено, общее для нескольких функциональных систем. Это происходит потому, что функциональные системы, обеспечивающие реализацию разных психических функций, имеют в своем составе и специфические, и общие звенья, т. е. как специальные, так и общемозговые механизмы. Поражение именно этих общих звеньев и приводит к одновременному нарушению нескольких психических функций по одному основанию (радикалу), связанному с пораженным звеном. В таких случаях страдает определенный параметр (аспект) психических функций. Синдромный анализ позволяет выделить общее пораженное звено ряда функциональных систем (фактор) и по соответствующему нейропсихологическому синдрому определить зону поражения мозга.

Согласно концепции А. Р. Лурия, каждая высшая психическая функция «опирается» на несколько разных факторов, поэтому ее нарушения могут быть различны по качеству (форме) в зависимости от того, какой именно фактор поражен.

Введение в нейропсихологию понятия «фактор» существенно обогатило прежние представления о мозговых механизмах высших пси-

Из произведений А. Р. Лурия

Тщательный нейропсихологический анализ синдрома и той двойной диссоциации, которая возникает при локальных

поражениях мозга, позволяет приблизиться к структурному анализу самих психологических процессов и выделить те

факторы, которые входят в одни группы психических процессов и не входят в другие.

Как мы увидим далее, это позволяет вплотную подойти к решению вопроса о внутреннем составе психологических

процессов, который оставался неразрешимым в условиях обычного психологического исследования, и таким образом

разделить, казалось бы, различные формы психической деятельности.

(А. Р. Лурия. Основы нейропсихологии. — М.: Academia, 2002. — С. 86.)

хических функций, различных формах их нарушений и нейропсихологическом синдроме. Это понятие можно рассматривать как центральное в теоретическом аппарате всей отечественной нейропсихологии. Итак, в школе Л. С. Выготского можно выделить два направления исследований высших психических функций.

Первое направление — психологическое, изучающее высшие психические функции как сложные психологические системы, характеризующиеся своей логикой возникновения и развития, согласно которой они имеют культурно-историческое происхождение, социально детерминированы в онтогенезе и при формировании сначала опираются на внешние, а потом на внутренние опоры, т. е. «свертываются», что происходит вследствие процесса их интериоризации. Согласно данной логике, социальный генез, опосредованность, осознанность, произвольность — важнейшие характеристики высших психических функций, а деятельность, труд, общение — необходимые условия их формирования. Второе направление исследований высших психических функций — собственно нейропсихологическое. Оно посвящено изучению их мозговой организации (в основном на материале локальных поражений головного мозга). Данное направление изучает высшие психические функции как особые (высшие) функциональные системы. Эти функциональные системы, включающие множество совместно работающих зон мозга, и являются конкретными мозговыми механизмами высших психических функций. Они обладают рядом специфических черт, отличающих их от физиологических функциональных систем. К ним относятся:

Из произведений А. Р. Лурия

Итак, каждая сознательная психическая деятельность представляет собой сложную функциональную систему, которая может нарушаться в разных звеньях и страдать при различных по локализации поражениях головного мозга (но по-разному); в ее состав включены различные факторы, изучение которых открывает новые пути для нейрофизиологического анализа внутреннего строения психических процессов.

Наблюдения над изменениями психических процессов, возникающими при локальных поражениях мозга, могут действительно стать одним из наиболее существенных источников наших знаний о мозговой организации психической деятельности. Однако правильное использование этого метода возможно лишь при условии отказа от концепции прямой локализации психических процессов в коре головного мозга и замены этой классической задачи другой, требующей анализа того, как именно меняется психическая деятельность при различных локальных поражениях мозга и какие именно факторы вносит каждый из аппаратов головного мозга в построение сложных форм психической деятельности. (А. Р. Лурия. Основы нейропсихологии. — М.: Academia, 2002. — С. 87.)

♦ более сложная структура (большее число звеньев и более сложный характер их взаимодействия);

Хомская Е. Д. Х = Нейропсихология: 4-е издание. — СПб.: Питер, 2005. — 496 с: ил. 75

♦ большая пластичность, изменчивость и взаимозаменяемость звеньев;

♦ большая зависимость от прижизненных условий формирования, что ведет к возможности перестройки этих систем.

Различные звенья этих систем, общие со звеньями других функциональных систем, ответственны за разные

параметры (аспекты) высших психических функций, поэтому их поражение приводит к различным по

форме нарушениям психических функций, т. е. к различным нейропсихологическим синдромам.

Данная нейропсихологическая логика исследования высших психических функций тесно связана с

общеисихологической, однако она составляет совершенно самостоятельное направление, которое входит в

контекст проблематики «мозг и психика».

Оценивая вклад А. Р. Лурия в изучение высших психических функций, следует отметить, что он

разрабатывал оба рассмотренных выше направления. Им были существенно развиты общепсихологические

идеи Л. С. Выготского о высших психических функциях как сложных

психологических системах, имеющих культурно-историческое происхождение. Однако главной заслугой А. Р. Лурия в изучении этой проблемы являются его работы по нейропсихологии, обогатившие современные науки о мозге новыми знаниями о функциональных системах как мозговых механизмах высших психических функций. Анализируя особенности нарушений разных видов психической деятельности (восприятия, памяти, речевых процессов, мышления и др.) при различных локальных поражениях мозга, он раскрыл роль многих общих звеньев функциональных систем в реализации психических функций, обосновал концепцию нейропсихологических факторов и построил общую модель работы мозга как субстрата психических процессов.

А. Р. Лурия не считал эту работу завершенной, подчеркивая, что нейропсихология находится лишь в самом начале пути, который должен привести ее к полному познанию мозговых основ психики. Он отмечал, что для успешного продвижения в этом направлении необходимо дальнейшее тщательное исследование различных конкретных форм нарушений психических процессов (с привлечением клинических, экспериментально-психологических, психофизиологических и других методов). Накопленный в современной отечественной нейропсихологии материал о конкретных формах нарушений различных высших психических функций при локальных поражениях мозга дает серьезные основания для утверждения о справедливости теоретических положений указанной концепции и — главное — ее основного постулата о том, что закономерности работы мозга как субстрата психики принципиально соотносимы с психологическими закономерностями, которым подчиняются высшие психические функции. Высшие психические функции — это не абстрактная категория, а психологическая реальность, которая может быть сопоставлена с работой мозга, и механизмами их осуществления являются особые (высшие) функциональные системы. Если в 30-50-е годы XX века в нейропсихологии в качестве мозговых основ высших психических функций рассматривались относительно абстрактные «межфункциональные связи» (Л. С. Выготский) или «функциональные органы» (А. Н. Леонтьев), то работы А. Р. Лурия и его сотрудников обогатили эти понятия реальным конкретным содержанием. Реальность и достоверность представлений отечественной нейропсихологии о функциональных системах как мозговых основах высших психических функций, как уже говорилось выше, подтверждается, с одной стороны, высокой точностью нейропсихологической топической диагностики, а с другой — большой эвристичностью нейропсихологических знаний, их хорошей

«приложимостью» к различным областям практики, например к практике диагностики и коррекции школьной неуспеваемости. Таким образом, теоретические представления общей психологии о высших психических функциях как сложных формах психической деятельности, направленной на решение определенных психологических задач, нашли в отечественной нейропсихологии убедительное подтверждение. Как отмечал А. Р. Лурия, в категорию высших психических функций «...входит большой диапазон явлений, начиная от относительно элементарных процессов восприятия и движения и кончая сложными системами речевых связей, приобретаемых в процессе обучения, и высших форм интеллектуальной деятельности» (1962, с. 34-35). Эти разные формы психической деятельности и были объектами специальных многолетних нейропсихологических исследований самого А. Р. Лурия и его сотрудников в 40-70-е годы XX века (А. Р. Лурия, 1947, 1948, 1962, 1963, 1970, 1973, 1974б, 1975б, г, в, 1976, 1979; «Лобные доли...», 1966; «Нейропсихологические исследования», 1969-1979; «Проблемы нейропсихологии», 1977; «Функции лобных долей...», 1982 и мн. др.). Их изучение в школе А. Р. Лурия было подчинено единой стратегии синдромного анализа, т. е. поиску связанных с определенной локализацией поражения мозга нейропсихологических симптомов и синдромов и обусловливающих их факторов и их квалификации с позиций теории системной динамической локализации высших психических функций. На материалах этих исследований были разработаны важнейшие разделы отечественной нейропсихологии: нейропсихология восприятия (зрительного, слухового, тактильного), нейропсихология памяти, внимания, нейропсихология речи, мышления, а также произвольных движений и действий. Общим в интерпретации всех нарушений высших психических функций были теоретические представления об их системной психологической организации, их системной мозговой основе (в виде определенных морфофизиологических функциональных систем) и факторном принципе классификации этих нарушений.

Хомская Е. Д. Х = Нейропсихология: 4-е издание. — СПб.: Питер, 2005. — 496 с: ил. 76