Дорогу изобретателю!

Поговорим о безответственности так называемых ответственных работников. Помните, был в советское время такой термин?

Как-то раз Пьер-Симон Лаплас подарил свою новую книгу «Изложение системы Мира» коллеге по Институту Франции. Так в эпоху революции называлась Академия наук. В двух увесистых томах было подробно рассказано и рассчитано, каким образом из Ньютоновой теории тяготения вытекает всё наблюдаемое строение Солнечной системы и поведение звёзд

Имя коллеги Лапласа было — Наполеон Бонапарт. Полководец попал в академию за вполне серьёзные математические заслуги. Он решил несколько сложных геометрических задач на построение циркулем и линейкой — в ту пору эти задачи были очень важны для прояснения самих оснований геометрии.

Изучив книгу, будущий император — а тогда просто гражданин и глава правительства Французской Республики — заметил: «Гражданин Лаплас, Ньютон в своей книге говорил о Боге. В вашей книге, которую я уже просмотрел, я не встретил имени Бога ни разу». В ответ Лаплас сказал: «Гражданин Первый консул, я не нуждался в этой гипотезе».

Ещё Ломоносов говорил: легко выучить три слова «Бог сие сотворил», их полагая вместо всех причин.

Прорыв в неизведанное, научное озарение — это способность самого человека переносить имеющийся опыт мышления в новую обстановку и использовать для решения новой задачи.

Альберт Эйнштейн на вопрос о том, как делаются великие открытия или изобретения, ответил: «Очень просто. Все знают, что этого сделать нельзя. Но находится один невежда, который этого не знает, он-то и делает открытие».

И зачастую не находит понимания у современников, которых опередил.

Роберт Фултон предлагает Директории, а затем и Бонапарту своё изобретение — пароход. Но учёные советники Наполеона не желают его слушать. Удивительно! Знаменитые выдающиеся умы — Лаплас, Монж и Вольней — ставят на идее Фултона могильный крест. Понятно, после этого и сам Наполеон лишает великого изобретателя своей протекции.

Фултон представил императору Франции чертежи не только пароходов, но и подводной лодки. Наполеон, смахнув чертежи на пол, гневно сказал: «Ты просто хочешь, чтобы мы потратили деньги на пустые и невозможные проекты, ловким манёвром хочешь обескровить казну Франции? Нет, я не поверю шарлатану!»

Понял бывший повелитель империи свой роковой просчёт — недооценку идей изобретателя, лишь когда его уже везли в ссылку на остров Святой Елены. Стоя на палубе парусника, Наполеон увидел идущий встречным курсом пароход, созданный по чертежам Фултона. Проводив корабль взглядом, он задумчиво проговорил: «Вот она — моя ошибка».

Увы, в истории великих изобретений — да и вообще в истории науки — немало ошибок и заблуждений. Причём это относится в первую очередь к тем, кому по должности, или по нраву, или по недоразумению (в буквальном смысле) выпало «тащить и не пущать».

Разве выдающийся астроном Араго не выступал крайне резко против создания железных дорог, уверяя всех в их практической нереализуемости?! Оппоненты железных дорог ссылались не только на дороговизну металла. Куда важнее было простое рассуждение: трение колёс локомотива о рельсы не сможет преодолеть трение колёс вагонов. Разница между трениями качения и скольжения ещё не была в ту пору толком изучена.

Сколько времени был вынужден потратить на хождения по кабинетам чиновников почти голодающий вместе с семьёй Самюэль Морзе, чтобы создать первую в мире телеграфную линию?!

А «водоход» Кулибина, проданный на слом, потому что бурлаки были дешевле?!

И ещё многие и многие творения мысли и рук показались ненужными или оказались несвоевременными, как паровая «пушка» Архимеда, махолёты да Винчи... Оптический телеграф того же Кулибина. Через 35 лет такое же устройство русское правительство купит уже у французов за громадные по тому времени 120 тысяч рублей.

В XIX веке многие выдающиеся техники предлагали замечательные изобретения австрийскому правительству. Ни одно не пущено в дело — ни автомобиль с электромагнитным зажиганием и четырёхтактным мотором, ни первая швейная машина, ни первая печатная машинка (правда, деревянная), ни велосипед, ни подводная лодка, ни пароходный винт...

Но, пожалуй, всего разительнее история ружья, заряжаемого не через дуло, а посредством затвора. Очередной высококомпетентный чиновник отклонил изобретение: ведь вооружённые таким ружьём солдаты будут слишком быстро расстреливать патроны! Отвергнутое

Австрией новшество приняла Пруссия. Австрийской армии пришлось расплачиваться в 1866 году: её наголову разбила быстрая прусская стрельба. Из-за глупости «эксперта» могущественная австрийская монархия уступила Пруссии руководство всей Германией.

Причина такого недоверия к изобретениям — неосознанный страх перед всем новым, свойственный среднестатистическому чиновнику.

Мешает, конечно, и огромное количество псевдо- изобретателей, заваливающих серьёзных учёных горами своей «продукции» вроде всё тех же вечных двигателей. Но это не оправдывает тот факт, что действительно важные и необходимые открытия и изобретения могут годами и десятилетиями оставаться неизвестными и невостребованными.

Время, конечно, расставляет всё по своим местам. Но наша страна остро нуждается в реализации изобретений уже сегодня. И я призываю тех, от кого зависит иной раз решение, оглянуться на опыт человечества, на те примеры, что я привёл... И сделать правильный, своевременный выбор в пользу изобретателя.

Удачного вам выбора!