Семь смертных грехов. Около 1480 г. Прадо, Мадрид.

трёхстворчатый алтарь, предна­значенный скорее для раздумий, чем для молитвы. Очень вероятно, что выбор сюжета Босху подсказа­ла старая нидерландская послови­ца: «Мир — стог сена, и каждый старается ухватить с него сколько может».

Внешние поверхности боковых алтарных створок представляют скромную, почти будничную сцену: устало бредёт по дороге истощён­ный оборванный странник. (Дня современников Босха дорога была символом земной жизни.) На каж­дом шагу он видит зримые приметы торжествующего зла: шелудивая со­бачонка злобно рычит на него; во­роньё кружит над падалью; в глуби­не изображения разбойники обшаривают прохожего; на холме вдали совершается казнь. И тут же, не обращая на всё это ни малейше­го внимания, пара беззаботных поселян лихо отплясывает под акком­панемент волынки...

Раскрытый алтарь являет зрите­лю тот же образ грешного мира, но уже в развёрнутом и углублённом виде. Тема дороги-жизни и здесь со­храняет своё значение, по теперь Босх рисует весь путь земной исто­рии — от зарождения мирового зла (когда сатана поднял бунт против Бога) до конца земного мира.

Повествование открывается сце­ной битвы на небесах и низверже­ния восставших ангелов (в верхней части левой створки). Ниже зритель видит райский сад, а также сцены сотворения Евы, грехопадения, из­гнания Адама и Евы из рая.

Центральная часть триптиха изо­бражает земной мир. Середину ком­позиции занимает огромный воз, нагруженный сеном. На языке по­словицы, которую обыгрывает Босх, сено означает недолговечные со-

блазны мира: власть, богатство, по­чести, наслаждения. В гибельную по­гоню за сеном вовлекаются предста­вители всех сословий: в толпе среди одежд простолюдинов мелькают шлемы воинов, мантии учёных, ще­гольские наряды знати, короны, папская тиара; развеваются стяги германского императора и француз­ского короля; монахини под бди­тельным надзором дородной абба­тисы деловито набивают сеном огромный мешок, видимо рассчиты­вая употребить это добро на пользу Святой Церкви. Воз с сеном движет­ся словно триумфальная колесница мирской суеты. Его колёса безжа­лостно давят застигнутых врасплох неудачников, а на возу расположи­лась компания беспечных баловней судьбы: достигшие предела своих желаний, они не замечают, что в воз, на котором они так уютно устрои­лись, впряжены мерзкие страшили­ща с рыбьими, жабьими, крысины­ми мордами. Эта нечисть увлекает воз, а с ним и всю толпу прямо в ад, изображённый на правой створке триптиха.

Замысел «Воза сена» и глубже, и шире обыденного смысла послови­цы: сквозь ярмарочную суету здесь проступает гармоничный лик мира. Фоном для сцены дележа сена слу­жит прекрасная долина: велича­вый покой природы противопо­ставлен шумной и бесплодной суете людей. Зритель, первоначаль­но сбитый с толку пёстрым зрели­щем первого плана, с трудом разли­чает в пустых небесах одинокую фигуру Христа. Воз, переполнен­ный сеном, бесцеремонно оспари­вает у Христа центральную роль в композиции. Кажется, перевес на стороне воза: его громада заполни­ла собой всю середину компози­ции. Но эта победа иллюзорна: ещё миг — воз сдвинется, и адское пла­мя в одно мгновение испепелит его вместе со всем грузом, тогда как его Соперник постоянен и неуничто­жим. Изображение Христа — под­линный центр картины.

«Алтарь Святого Антония» (меж­ду 1490 и 1508 гг.) посвящён святому отшельнику, жившему в III—IV вв. в Египте. Антоний почитался как за­щитник от пожаров и врачеватель болезней. Житие святого рассказы­вает о том, что в начале своего под­вижничества Антоний неоднократ­но был искушаем бесами.

Иероним Босх проявил здесь всю безудержность и неутомимость своей фантазии в изобретении ужа­сов и нелепиц. Действительность предстаёт сплошным кошмаром, теряется различие между живым и неживым: тело ведьмы превращает­ся в ствол трухлявого дерева; из глиняного кувшина вырастают кон­ские ноги; ощипанный гусь жадно пьёт, опустив в воду безголовую шею; холм оказывается великаном,