Понятие сокрытия преступления

структуре преступной деятельности различают действия по приготовлению, совершению и сокрытию преступления. Будучи объектом криминалистических исследований, эти действия обычно рассматриваются в аспекте способа их совершения и объединяются по этому признаку в систему, именуемую способом совершения преступления (или способом совершения и сокрытия преступления) либо в две системы — когда раздельно рассматриваются способ совершения и способ сокрытия преступления. Из этого следует, что для определения рассматриваемого нами понятия сокрытия преступления и места этого элемента в структуре преступной деятельности целесообразно обратиться к центральному понятию учения о способе совершения преступления — понятию самого способа преступной деятельности.

Мы уже неоднократно отмечали интерес криминалистов к проблеме способа совершения преступления как к одной из ключевых проблем криминалистической методики. Однако лишь в послевоенное время было обращено внимание на понятийную сторону этой проблематики, что и легло в основу формирования криминалистического учения о способе совершения преступления как частной криминалистической теории. В рассматриваемом нами аспекте практически сразу же обнаружились расхождения в определении содержания понятия способа совершения преступления и его соотношения с сокрытием преступлений.

В. П. Колмаков, исследуя проблемы раскрытия преступлений против жизни, различал способ совершения преступления и способ сокрытия преступления. В содержание первого он включал не только действия и бездействие, направленные на достижение преступного результата, но и материальные предметы (орудия, средства), с помощью которых совершено преступление, избранные преступником место и время совершения преступления, примененные им уловки для проникновения на место преступления, создание условий, удобных для преступника. Способ сокрытия преступления он рассматривал как действия преступника, направленные на маскировку факта преступления и ликвидацию следов этого преступления[629]. Утверждение раздельного существования способов совершения и сокрытия преступления явилось выражением первой по времени точки зрения на эту проблему.

Эта точка зрения получила поддержку в трудах ряда харьковских криминалистов. А. Н. Колесниченко предложил различать в методике расследования способ подготовки к совершению преступления, способ самого совершения и способ сокрытия преступления, мотивируя это тем, что указанные действия могут быть совершены в различное время, различными лицами и иметь различное уголовно-правовое значение[630]. И хотя в дальнейшем он изменил свои взгляды по этому вопросу[631], они оказали определенное влияние на других исследователей. Б. Н. Коврижных высказался за признание самостоятельного существования способа сокрытия преступления в отличие от способа его совершения, но предложил и тот и другой рассматривать в качестве элементов интегрального понятия “способ преступления”, в которое он включил, помимо двух указанных, и действия по приготовлению к преступлению[632]. По этому же пути пошел и В. А. Овечкин, предложив “определить способ преступления как совокупность способа приготовления к преступлению, способа совершения и способа сокрытия преступления, причинно обусловленных факторами внешней среды и свойствами личности”[633]. Из известных нам авторов лишь Б. Б. Рыбников рассматривал сокрытие преступлений как самостоятельную, хотя и связанную с другими, разновид­ность преступной деятельности[634].

Противоположную позицию занимают сторонники включения действий по сокрытию преступления в содержание понятия способа совершения преступления. Еще в 1949 г. Т. М. Арзуманян писал, что “составной частью способа совершения преступления является способ сокрытия преступления”[635]. Эта точка зрения нашла свое выражение в понятии способа совершения преступления, сформулированном Э. Д. Курановой, которая определила его как “комплекс действий по подготовке, совершению, сокрытию преступления, избранных виновным в соответствии с намеченной целью и теми условиями, в которых осущест­вляется преступный замысел”[636].

В цикле работ Г. Г. Зуйкова по проблемам криминалистического учения о способе совершения преступления четко прослеживается мысль о том, что структуру способа совершения преступления образуют дейст­вия по подготовке, совершению и сокрытию преступлений, выступающие во взаимосвязанном комплексе[637]. На этой идее он основывает свой анализ криминалистического значения способа совершения преступления.

Взгляды на действия по сокрытию преступления как часть, элемент содержания способа совершения преступления разделяют и многие другие криминалисты. Так, И. Ш. Жордания в более детализированном виде повторяет определение способа совершения преступления, сформулированное Г. Г. Зуйковым[638]. Н. А. Сенчик придерживался тех же взглядов, говоря о способе совершения спекуляции[639], С. С. Куклянскис[640], И. Я. Моисеенко[641], В. В. Тищенко[642], Я. М. Козицин[643] — применительно к способу совершения хищений, Е. В. Баранов — при решении вопроса о природе инсценировок преступлений[644].

Третья, промежуточная по отношению к двум названным, позиция была сформулирована Г. Н. Мудьюгиным. Он считал, что “о способе совершения преступления можно говорить в двух смыслах: а) в широком, включая в это понятие как само совершение, так и сокрытие преступления, и б) в узком, имея в виду лишь непосредственное совершение преступления”. В тех случаях, когда сокрытие произведено после совершения преступления или же не являлось необходимым условием его со­вершения, способ сокрытия можно считать самостоятельным комплексом действий, не входящим в содержание понятия способа совершения преступления[645]. В дальнейшем эту концепцию способа сокрытия преступления, в основном, разделил В. Г. Танасевич[646].

Спустя почти двадцать лет взгляды Г. Н. Мудьюгина и В. Г. Танасевича нашли свое косвенное отражение в классификации способов совершения преступления, разработанной М. С. Уткиным, который эти способы разделил на:

1) полноструктурные или наиболее квалифицированные способы (подготовка, совершение, сокрытие преступлений);

2) менее квалифицированные или усеченные первого типа (совер­шение и сокрытие преступлений);

3) менее квалифицированные или усеченные второго типа (подго­товка и совершение преступлений);

4) неквалифицированные или упрощенные, состоящие только из действий по совершению преступлений[647].

Хотя само определение способа совершения преступлений, которое было положено М. С. Уткиным в основу его классификации, содержало все три элемента — подготовку, совершение и сокрытие преступления, — два последних из названных им видов способов допускают мысль о возможном существовании самостоятельного комплекса действий по сокрытию преступления, не входящего в способ совершения преступления. Это могут быть действия других лиц по сокрытию того же самого преступления или действия самого преступника, осуществляемые с разрывом во времени с преступлением и не входившие в осуществленный им замысел.

Концепция Г. Н. Мудьюгина подвергалась критике рядом криминалистов, причем с разных позиций. Так, если Б. Н Коврижных критиковал его за то, что он допускал в ряде случаев включение в способ совершения преступления понятия “способ сокрытия преступления”[648], то С. С. Куклянскис выражал свое несогласие именно с тем, что в понятие способа совершения преступления в некоторых случаях, по мнению Г. Н. Мудьюгина, действия по сокрытию преступления не включаются. “Это обстоятельство, — писал он, — ни в коем случае не может служить основанием для двоякого понимания способа совершения преступления. Речь может идти лишь о том, что сложность совершения преступления может быть различной. Понятие же способа совершения преступления должно охватывать все этапы его развития, а именно — приготовление, совершение и сокрытие преступления”[649].

Мы не ставим себе целью формулирование нового определения способа совершения преступления, поскольку полагаем, что определение Г. Г. Зуйкова, в целом, является вполне приемлемым и может быть дополнено только указанием на то, что называемая им система действий объединяется единым преступным замыслом[650]. Однако мы согласны с теми учеными, которые допускают самостоятельное существование при определенном условии и способа сокрытия преступления, не входящего в структуру способа его совершения. Таким обязательным условием и является отсутствие названного нами единого преступного замысла, охватывающего собой все стадии преступной деятельности. Отсутствие единого преступного замысла может проявиться в том, что:

¨ а) при подготовке и совершении преступления субъект не планирует действий по сокрытию преступления, либо относясь к ним безразли­чно, либо предполагая, что их все равно не удастся осуществить, а за­тем, после совершения преступления, в связи с неожиданно возникшим намерением или неожиданно появившимися благоприятными для него обстоятельствами, принимает меры к сокрытию преступления;

¨ б) при подготовке и совершении преступления субъект не планирует действий по сокрытию преступления, рассчитывая, что его следы сами исчезнут под воздействием природных или иных стихийных факторов, а затем, обманувшись в своих ожиданиях, импровизирует меры по сокрытию преступления;

¨ в) при подготовке и совершении преступления субъект не планирует действий по сокрытию преступления по тем же причинам, что и в первом случае, но эти действия предпринимаются помимо его желания иными лицами, заинтересованными в исходе дела (такими лицами могут быть соучастники субъекта по прежним преступлениям, которым непринятие им мер к сокрытию преступления может грозить изобличением по связям, или друзья или родственники субъекта преступления, обнаружившие преступление и принимающие меры к сокрытию виновного);

¨ г) при подготовке и совершении преступления субъект планирует осуществление действий по его сокрытию другими лицами (пособ­ники, укрыватели), однако в связи с их неосуществлением по тем или иным причинам вынужден с разрывом во времени сам принимать меры к сокрытию, ранее им не планировавшиеся и не соответствующие единому преступному замыслу;

¨ д) при подготовке и совершении преступления субъект первоначально планирует осуществление неких действий по его сокрытию, но вследствие изменившихся обстоятельств вынужден принимать иные меры, не соответствующие единому преступному замыслу и не обеспечивающие предусмотренного планом оптимального варианта сокрытия (мы имеем в виду случай утраты логической связи между элементами преступной деятельности, замену одного из этих элементов — действий по сокрытию преступления — другим, однородным, но не связанным с первоначальным преступным замыслом).

В любом из этих случаев можно, по нашему мнению, констатировать наличие самостоятельного способа сокрытия преступления, не входящего в структуру способа его совершения. Поскольку в связи с этим утверждением возникает вопрос о двойственном понимании содержания понятия “способ совершения преступления” и возможна терминологическая путаница, представляется целесообразным предложение об упот­реблении термина “способ преступления” для интегрального обозначения способов осуществления всех этапов преступной деятельности; термином “способ совершения преступления” обозначать действия по приготовлению и осуществлению преступления (при необходимости может быть употреблен и термин “способ приготовления к преступлению”, если действия субъекта исчерпываются приготовлением), а термином “способ сокрытия преступления” — действия, не связанные единым замыслом с первыми двумя этапами преступной деятельности[651].

Из сказанного следует, что действия по сокрытию преступления могут быть связаны и не связаны единым замыслом с приготовлением и совершением преступления. В первом случае они могут быть даже непосредственным условием применения определенного способа совершения преступления или одним из его обязательных элементов. Именно такую роль играют действия по сокрытию преступления в структуре многих способов совершения замаскированных хищений, когда действия по приготовлению и сокрытию преступления совершаются одновременно с изъятием ценностей или предшествуют ему или когда до изъятия ценностей совершаются только действия по сокрытию хищения[652].

Типичность для хищений такого сочетания действий по приготовлению, совершению и сокрытию преступления и служит, по-видимому, основанием для распространения некоторыми авторами такого сочетания на любую разновидность преступной деятельности, что по указанным выше основаниям мы не можем признать правильным. Такова, например, позиция С. С. Куклянскиса, который, прямо ссылаясь на такие особенности значения сокрытия преступления при совершении хищений, писал: “Исходя из приведенных доводов, мы полагаем, что вряд ли обоснована позиция тех авторов, которые оставляют действия по сокрытию преступления за пределами способа совершения преступления... Как подготовительные действия, так и действия по сокрытию преступления подчинены главной для виновного цели — достижению преступного результата. Практика показывает, что иногда ввиду отсутствия предпосылок для сокрытия хищения преступники отказываются и от самого хищения; общеизвестно также, что в последнее время расхитители все чаще применяют усовершенствованные и изощренные приемы сокрытия хищения. Исключение приготовления и сокрытия из комплексного понятия, каковым является способ совершения преступления, носило бы, таким образом, искусственный характер и в известной мере препятствовало бы раскрытию хищения”[653].

Не случайно подобные взгляды высказываются преимущественно авторами работ по борьбе с хищениями. Но они свидетельствуют, как нам кажется, лишь о том, что утверждаем и мы: сокрытие преступления может быть, но не обязательно должно быть условием или элементом осуществления способа совершения преступления, однако во всех случаях это деятельность по сокрытию преступления.

Нашу позицию о возможности самостоятельного существования способа сокрытия преступления поддержали И. М. Лузгин, В. П. Лавров, В. Н. Карагодин и ряд других авторов[654]. Специальное исследование, осуществленное коллективом кафедры криминалистики Московского филиала юридического заочного обучения при Академии МВД СССР (ныне Юридический институт МВД РФ) в течение ряда лет, подтвердило на достаточно репрезентативном эмпирическом материале возможность существования при определенных условиях самостоятельного способа сокрытия преступления[655]. Г. Г. Зуйков, ранее отрицавший такую возмо­жность, очевидно, под воздействием нашей аргументации изменил свою позицию и, хотя и с многочисленными оговорками, согласился с тем, что действия по сокрытию могут образовывать самостоятельный комплекс. Но, стремясь, видимо, сохранить свою концепцию способа совершения преступления, он назвал эти действия не способом сокрытия преступления, а способом уклонения от ответственности[656], как бы подчеркивая этим совершенно иную природу этой деятельности.

Полагаем, что предложенное Г. Г. Зуйковым для указанных действий наименование неприемлемо по следующим основаниям.

Во-первых, не во всех случаях сокрытие преследует цель вовсе укло­ниться от ответственности. Иногда субъект своими действиями лишь стремится оттянуть момент обнаружения следов преступления; во-вторых, указанные действия могут быть совершены субъектом, непричастным ни в какой степени к совершенному преступлению, и поэтому они никак не могут быть расценены как способ уклонения от ответственности; в-третьих, субъект мог по каким-либо причинам не рассматривать свои действия по сокрытию преступления как преступные, а поэтому и не преследовал цель уклониться с их помощью от ответственности; наконец, в-четвертых, термин, предложенный Г. Г. Зуйковым, носит процессуальный характер и в этом качестве имеет вполне определенное содержание, отличающееся от понятия способа сокрытия преступления.

Что же именно представляет собой деятельность по сокрытию преступления? И из комплекса каких действий может состоять способ сокрытия преступления?

Б. Б. Рыбников следующим образом отвечал на этот вопрос: “Сокры­тие преступления — это деятельность лица, направленная на утаивание известных ему фактов и обстоятельств совершенного преступления”[657]. Едва ли данное определение можно признать исчерпывающим, поскольку утаивание, как будет показано далее, является не единственной формой сокрытия преступления.

По мнению Г. Н. Мудьюгина, сокрытие преступления — это комплекс действий преступника в целях уклонения от ответственности за содеянное. Эти действия могут быть направлены на сокрытие: самого события преступления, его преступного характера, участия в нем преступника[658].

В. А. Овечкин под комплексом действий по сокрытию преступления, то есть под способом сокрытия преступления, понимал “совокупность действий и бездействие всех лиц, скрывающих преступление или способствующих этому в момент его совершения и после его окончания”[659]. Это правильно, но неполно, поскольку не включает действий или бездействия самого виновного, относящихся к стадии приготовления преступления, но имеющих целью его сокрытие.

Отдавая предпочтение термину “способ уклонения от ответственности”, Г. Г. Зуйков так определил его содержание: “способ уклонения от ответственности — это повторяющийся у разных и у одних и тех же лиц, объективно и субъективно детерминированный комплекс взаимосвязанных вербальных, поведенческих и материальных актов, сознательно осуществляемый после совершения преступления с целью полного или частичного уклонения от ответственности”. Он отличается от действий по сокрытию преступления в рамках способа его совершения большим разнообразием вербальных актов — ложных показаний, дезинформирующих сообщений, угроз[660]. Стало быть, это во всех случаях умышленное виновное поведение.

О значении установления способа сокрытия преступления, необходимости его выявления в ходе расследования неоднократно упоминает один из ведущих отечественных криминалистов Николай Павлович Яблоков, автор ряда фундаментальных исследований по проблемам криминалистической тактики и методики, непременный соавтор всех учебников по криминалистике, изданных МГУ, и редактор последнего из них. Научные интересы Н. П. Яблокова охватывают все разделы криминалистической науки, но приоритетным для него направлением в течение ряда лет остается методика расследования преступлений в области охраны труда и техники безопасности.

Мы полагаем, что сокрытие преступления можно определить следующим образом:

Сокрытие преступления — деятельность (элемент преступной деятельности), направленная на воспрепятствование расследованию путем утаивания, уничтожения, маскировки или фальсификации следов преступления и преступника и их носителей.

В нашем понимании деятельность в данном случае охватывает, как верно пишет В. А. Овечкин[661], не только активную форму человеческого поведения — действия, но и пассивную — бездействие. Воспрепятствование расследованию заключается в недопущении включения соответствующей доказательственной информации в сферу уголовного судопроизводства, ее использования в процессе расследования[662]. Под сле­дами понимается всякое — материальное и идеальное — отражение события преступления и любого из его элементов (вещи, люди, действия, процессы).

Эта деятельность осуществляется различными способами сокрытия преступления.