Законодательная регламентация статуса субъектов экспертного исследования

начительный интерес представляет также и вопрос о законодательной регламентации статуса субъектов экспертного исследования и статуса лиц, имеющих право присутствовать при производстве экспертизы.

Права и обязанности эксперта, помимо некоторой детализации существующих положений закона, требуют некоторого расширения. Так, например, следует дать исчерпывающий перечень случаев, когда эксперт вправе отказаться от производства экспертизы. При этом следует четко разграничить причины отказа от дачи заключения (помимо указанных ныне в законе) и причины, по которым не представляется возможным выполнить экспертное задание.

Помимо прав и обязанностей эксперта — штатного или внештатного сотрудника СЭУ, в законе следует определить и условия допуска его к экспертной деятельности. Одним из таких условий должна быть соответствующая аттестация эксперта, порядок получения им права подписи при производстве того или иного вида (рода) экспертиз. Следует отказаться от существующего порядка предупреждения эксперта об уголовной ответственности за дачу ложного заключения и за отказ от дачи заключения, сохранив его лишь при привлечении для производства экспертиз специалистов, не являющихся сотрудниками специализированных экспертных учреждений. Для штатных сотрудников государственных экспертных учреждений, независимо от их ведомственной или иной принадлежности, следует ввести принесение присяги соответствующего содержания при вступлении в должность или при предоставлении права подписи. Существующая ныне ситуация парадоксальна: следователь не предупреждается об ответственности за незаконные методы расследования, судья — за вынесение неправосудного приговора, хотя подобная ответственность, как и ответственность эксперта, предусмотрена законом. Эксперт же, такой же государственный служащий, каждый раз должен предупреждаться об этом. На практике этот акт носит чисто формальный характер и выполняется, как правило, самим экспертом — он предупреждает себя сам.

Одна из современных тенденций развития судебной экспертизы заключается в ее компьютеризации и математизации. На современном этапе эксперт, как правило, вынужден прибегать к помощи специалистов — математиков, программистов и т. п., однако их правовой статус законом не регламентирован, что порождает на практике самые различные толкования: от признания указанных лиц экспертами до игнорирования вообще всякого упоминания о них в заключениях экспертов. Однозначного решения не предлагает и наука. Именно поэтому в Законе о судебной экспертизе следует определить статус лиц, обеспечивающих при производстве экспертизы применение ЭВМ и кибернетических методов исследования, а также технических в собственном смысле этого понятия помощников эксперта. Следует также определить статус привлекаемых иногда для разъяснения отдельных вопросов или применения некоторых специальных методов исследования других сотрудников данного или даже другого СЭУ, экспертами в буквальном смысле слова в данном конкретном случае не являющихся. Следует установить, в каком каче­стве они в данном случае выступают, за что несут ответственность, какое отражение их участие должно получить в заключении эксперта.

Следует определить правовой статус следователя, которому действующий закон предоставляет право присутствовать при производстве назначенной им экспертизы. Что может и чего не должен делать при этом следователь? Может ли он по ходу исследования вмешиваться в работу эксперта, ставить перед ним иные вопросы, помимо указанных в постановлении о назначении экспертизы, изменять их, требовать применения определенной экспертной методики, экспертных методов, разъяснений от эксперта и т. п.? Либо он должен лишь наблюдать за работой эксперта, ни во что не вмешиваясь? Думается, что на все эти вопросы, весьма существенные для практики, закон должен дать ясный ответ, предусмотрев не только права, но и обязанности следователя, присутствующего при производстве экспертизы.

С проблемой правового статуса субъектов экспертизы связан еще один важный вопрос — о производстве экспертизы от имени юридического лица, то есть от имени экспертного учреждения, что не исключает и действующего ныне повсеместно принципа дачи заключения от имени эксперта — физического лица.

Вопрос этот не нов, да и мы уже касались его во втором томе Курса. В 1974 г. с таким предложением выступил проф. А. И. Винберг, который писал: “В экспертном учреждении стирается понятие автономии частного эксперта, которая заменяется коллективным творчеством и ответственностью государственного учреждения как юридического лица, отвечающего за свои профессиональные кадры, за современную научную методику исследования объектов, за качество контролируемых заключений, за комиссионно-комплексную научную организацию труда в области экспертной работы”[187]. К этому следует добавить, что при таком решении будут исключены конфликты на почве контроля за качеством экспертиз, которые упоминались выше, повысится авторитет экспертных заключений, меньше станет неосновательно назначаемых повторных экспертиз.

В ряде стран (Чехия, Польша, Югославия и др.) законодательство признает юридическое лицо субъектом экспертного исследования. Так, учреждения, ведающие эмиссией денег, дают заключения по делам о фальшивомонетничестве, банки — по делам о банковских мошенничествах и т. п.

В качестве субъекта экспертного исследования — юридического лица — следует признать, прежде всего, государственные экспертные учреждения. Такое право по усмотрению законодателя может быть предоставлено и государственным учреждениям, выполняющим разовые экспертные задания — учреждениям Государственного банка РФ, Гидро­метслужбы, НИИ и др. В принципе, такое право может быть предоставлено и негосударственным судебно-экспертным организациям, возможно с теми или иными ограничениями. По мере дальнейшей демократизации уголовного судопроизводства, последовательной реализации принципа состязательности, роль таких учреждений будет возрастать, поскольку с возникновением института конкурирующей судебной экспертизы защита все чаще привлекает их для дачи экспертных заключений в противовес заключениям государственных экспертных учреждений[188].

До революции уголовно-процессуальное законодательство предусматривало статус так называемого присяжного судебного фотографа. Он проводил исследование документов и давал соответствующие заключения. Думается, что следует рассмотреть вопрос об учреждении корпуса присяжных судебных экспертов, включающего наиболее опытных квалифицированных судебных экспертов, независимо от их ведомственной принадлежности, списки которых будут иметься во всех следственных и судебных органах страны. Это существенно облегчит для них выбор нужного эксперта, упростит проблему оценки заключений конкурирующей экспертизы, назначения компетентной повторной экспертизы. В такой перечень могут быть включены и специалисты в области редко используемых областей науки и техники, например, математики, астрономии, геологии и пр., когда поиск нужного эксперта в современных условиях сопряжен, как правило, со значительными трудностями.

Рассматривая вопрос о статусе судебного эксперта, следует остановиться еще на одной проблеме, решения которой требует следственная и судебная, да и экспертная практика. Речь идет о праве эксперта в некоторых случаях на собирание доказательств. Типичной для этой проблемы служит ситуация с исследованием микрообъектов.

По существующей практике следователь (суд), обоснованно предполагая, что на тех или иных предметах (обычно одежды) имеются микрообъекты, взаимное наложение которых является следствием их контактного взаимодействия, назначает экспертизу, требуя от эксперта, прежде всего, ответа на вопрос: имеются ли на представленных для исследования предметах микрообъекты, микроналожения? Выполняя задание следователя, эксперт производит осмотр представленных предметов и при обнаружении микрообъектов фиксирует этот факт в своем заключении. Обнаруженные микрообъекты, приобретающие значение вещест­венных доказательств, подвергаются дальнейшему экспертному исследованию для решения других вопросов экспертного задания. Таким образом, эксперт фактически собирает (обнаруживает, фиксирует, изыма­ет) доказательства, на что по букве закона у него нет права.

На подобные действия эксперта, выходящие явно за пределы его компетенции, следователь и суд смотрят сквозь пальцы, игнорируя явное нарушение закона. До последнего времени и в процессуальной теории этот вопрос не обращал на себя внимания. Лишь в конце 80-х гг. к решению этой проблемы обратился проф. Л. В. Виницкий. По его мнению, осмотр предметов — вероятных носителей микрообъектов — должен производиться по месту их обнаружения, как правило, при осмотре места происшествия, с участием специалиста. Микрообъекты, которые по своим характеристикам могут быть обнаружены и индивидуализированы в ходе такого осмотра, подробно описываются в протоколе осмотра места происшествия и впоследствии приобщаются к делу в качестве вещественных доказательств. Те же микрообъекты, которые не могут быть обнаружены при осмотре места происшествия, но наличие которых обоснованно предполагается, обнаруживаются на предметах-носителях в лабораторных условиях в ходе дополнительного следственного осмотра следователем с обязательным участием специалиста. Именно следователь составляет протокол об их обнаружении, в котором фиксируются их индивидуализирующие признаки.[189]

Предложенное Л. В. Виницким решение действительно соответствует действующему законодательству и исключает его нарушение. Правда, насколько нам известно, рекомендации Л. В. Виницкого не получили реализации в следственной практике, которая по-прежнему идет по пути поручения экспертам решения задачи обнаружения микрообъектов. Видимо, учитывая этот консерватизм практики, Л. В. Виницкий, наряду с изложенной рекомендацией, предлагает и другое решение: “...в исследованиях, когда только имеются предположения о наличии микрообъектов, должны участвовать не менее двух экспертов”[190] — но нам кажется, что такое решение принципиально проблемы не снимает.

Не предоставляя эксперту права собирать доказательства, действующий уголовно-процессуальный закон в то же время содержит отступления от этого правила в двух случаях: при следственном освидетельствовании лица другого, нежели следователь, пола, когда освидетельствование проводится специалистом (врачом) в присутствии понятых (ст. 181 УПК) и при производстве освидетельствования как разновидности судебно-медицинской экспертизы, осуществляемого единолично экспертом (ст.ст. 187, 188 УПК)[191].

На основании изложенного выше мы полагаем, что законом эксперту должно предоставляться право собирать доказательства в некоторых, специально оговоренных случаях, например, при исследовании предметов — возможных носителей микрообъектов — и при производстве некоторых видов экспертиз, в частности, судебно-медицинского исследования трупа и живых лиц.