Яблоко раздора
Первый ребенок почти всегда становится как бы пробным камнем педагогическихвоззрений всех взрослых, так или иначе связанных с малышом. Вокруг него чутьли не с первого дня разгораются страсти и споры - как кормить, купать,держать, пеленать и т.д. и т.п. Самое грустное заключается в том, что каждыйиз старших спорящих, даже если он не вырастил ни одного ребенка, считает себяглубоким знатоком в деле воспитания, знает даже, как обращаться с самыммаленьким, и бесконечно дает советы и указания. Или, поджав губы, молчаосуждает все попытки молодых решить уйму проблем своими силами. А начинающиеродители, не имеющие никакого опыта, но преисполненные самых благих намеренийсамостоятельно растить ребенка - конечно, современными способами! - неприемлют ни одного совета, не согласны ни с чьими мнениями. У них уже естьсвое (иногда у каждого свое, что только ухудшает обстановку). Да, два"враждующих лагеря" вокруг колыбели - к сожалению, явление типичное. Неминовали его и мы. Теперь, когда оглядываешься назад - в то трудное время постоянной нашей"войны" с окружающими, - многое видится иначе, многое хотелось бы вернуть иисправить, но это, к сожалению, невозможно. Зато возможно другое:предотвратить подобные ошибки у других. Может быть, наш рассказ поможет это сделать хотя бы отчасти. Почти три года мы жили в одном доме со своими родными. Вокруг наших сыновей(двухлетнего и шестимесячного) собрались шестеро взрослых: родители, двебабушки, дядя и тетя - люди все очень разные - из не поддающихся на влияние иуговоры. Атмосфера несогласия и напряжения воцарилась с самого начала: родныенастороженно и, безусловно, отрицательно отнеслись ко всем нашимпедагогическим начинаниям: необычной закалке, спортснарядам в комнате,разрешению ползать по всему дому и т.д. Их нежелание хотя бы отчасти вникнутьв то, почему мы так делаем, их предсказания страшного будущего наших детей,высказываемые с уверенностью прорицателей, - все это не могло не возбудить внас протеста и стремления защитить себя от посягательств на наш суверенитет.К счастью, мы сами были во многом солидарны и действовали сообща, поддерживаядруг друга. Это не исключало наших разногласий, но они, как правило,оставались между нами и не становились достоянием окружающих. В этом быланаша сила - мы это чувствовали и дорожили своей солидарностью. Но мы не догадывались о своей слабости, о том, что мы сами постояннопровоцировали новые недовольства и возмущения окружающих и вызывали на себяогонь их критики. Чем? Честное слово, сейчас стыдно писать об этом, но чтобыло, то было: увлеченные своими педагогическими поисками и открытиями, мыфактически не считались с окружающими, с их мыслями, убеждениями, привычками,традициями, чувствами, наконец. Не считались не потому, разумеется, что хотели кому-то сделать наперекор, атем более назло - суетное и мелочное это чувство нам было чуждо с самогоначала. А нас подозревали в желании выделиться, что называется, быть не каквсе добрые люди. Это, в свою очередь, тоже обижало нас. Но главная бедазаключалась в том, что мы просто поступали так, как считали правильным инужным, и не обращали внимания на то, как это отражается на жизни исамочувствии окружающих. Мы вдохновлялись мудрым изречением: "Иди своейдорогой, и пусть люди говорят что угодно". Даже гордились тем, что способныидти прямо сквозь строй общественного мнения и общественных предрассудков. Мы и сейчас этим гордимся. Хороши были бы мы, если бы вместо твердого курсаизбрали "виляние под влиянием" каждого встречного и поперечного. Тут речь одругом. Совсем недавно мы наблюдали в электричке такую вот грустную сцену. В вагон,забитый до отказа, едва протиснулся отец с плачущим сынишкой лет четырех наруках. - Хочу к бабушке, где бабушка? - повторял малыш снова и снова. - Перестань реветь, - сурово выговаривал ему отец, - бабушка осталась, а мыедем домой. - Хочу к бабушке, - безнадежно тянул мальчик, еще всхлипывая, но уже восновном переставая плакать. Отец не уловил этой перемены и, выйдя изтерпения, поставил сынишку на пол. - Будешь реветь - не возьму на руки. Что тут началось! Мальчишка громко расплакался и начал вопить исступленно: - К бабушке! К бабушке хочу! Пассажиры, разумеется, встрепенулись: кто читал, бросил на самом интересномместе, кто говорил, оборвал речь на полуслове, кто дремал, очнулся... В ушаху всех звон стоял от резкого детского вопля: - К ба-а-абушке-е-е! Отец стоял, прислонившись к стене, и время от времени произносил как можноспокойнее и тверже (доставалось ему это нелегко): - Кричишь? Ну кричи, кричи, а мы послушаем. Стоявшие рядом пассажиры, в особенности, конечно, женщины, пытались унятьмалыша, заговаривали с ним, показывали что-то, многие предлагали отцу сесть уокна, отвлечь ребенка. Отец был непреклонен и от помощи отказывался: - Пусть поорет, все равно по его не будет, и уговаривать его нечего. Взбудораженный вагон между тем переживал случившееся: кто осуждал отца, ктопродолжал утешать крикуна, кто советовал "наддать этому сорванцу как следует,чтобы знал на будущее", а одна пожилая женщина достала из сумочки валидол: - Не могу я детского крика слышать, мне плохо делается... Отец продолжал "воспитывать" сына еще минут пятнадцать, до самой Москвы, и наруки взял его, уже осипшего и изнемогшего, только когда выходил из вагона. Мы взглянули друг на друга: жалко, мол, и отца и сына. - А знаешь, кого он мне напомнил? - спросила я. - Ты только не обижайся - насс тобой. - Ну знаешь! У нас так ребята в вагонах ни разу не орали! - В вагонах - да, а дома? И мы вспомнили давнюю историю, которую описали в своей первой книжечке "Правыли мы?", историю о том, как мы учили сына быть аккуратным и не дали ему чаюпосле того, как он опрокинул свою чашку. Больше часа продолжалось "сражение"между нами и двухлетним карапузом, окончившееся, разумеется, нашей победой, очем мы с удовлетворением и написали так: "...когда за обедом и на следующийдень мы видим, как Алеша предусмотрительно отодвигает от края стола стаканвсякие сомнения пропадают: надо делать так, как мы делаем". Мы тогда не замечали несоизмеримости этой победы с ценой, которая была за неезаплачена. Ладно уж, что сами мы были выбиты из колеи не только на час, но игораздо дольше; главное, разболелась голова у бабушки, не мог работать затонкой перегородкой дядя Володя, проснулся и расплакался шестимесячный малыш.Мы "воспитывали" сына за счет нервотрепки всех окружающих. И тем самымпреподали ему один из самых вредных уроков: неважно, что переживаютостальные, важно, что чувствую и делаю я. Так, не желая того, мы возбуждали в сыне эгоистические чувства. И они незамедлили проявиться. Мы заметили, что старший не обращает никакого вниманияна плач братишки - точь-в-точь как мы не обращали внимания на его собственныйплач. Это нас насторожило и натолкнуло на размышления, сомнения. Мы сталипонемногу выкарабкиваться из дебрей, куда попали по собственнойнедальновидности и неопытности. Росли ребятишки, и мы видели, как важна для них хорошая, добросердечнаяобстановка в доме, теплое отношение окружающих между собой. Но как добитьсяэтих теплых отношений, если каждый стоит на своем и не стесняется ввыражениях? Рецепт тут один: видимо, надо стараться понять переживания друг друга ищадить нервы близких людей. Так получается куда лучше - мы в этом убедилисьна собственном опыте. Вот только следить за собой бывает трудно, зато когдаполучится, бывает так приятно!Дата добавления: 2014-12-05; просмотров: 1102;